Социология и индивидуальная психология

Теперь обратимся к социальным наукам и к наукам о духе и спросим себя: не изучают ли они процессы человеческого взаимо­действия? Здесь в первую очередь встает вопрос об отношении со­циологии к психологии — индивидуальной и коллективной.

Исходя из того факта, что взаимодействие людей по своей при­роде есть прежде всего взаимодействие психическое — обмен чув­ствами, идеями, волевыми импульсами, — многие социологи, при­надлежащие к так называемой «психологической школе»*, сделали два основных вывода: 1) социология должна опираться на психоло­гию, 2) социология есть не что иное, как коллективная психология.

* «Психологическая школа» в социологии возникла в конце XIX — начале XX в. представители этой школы (Л. Ф. Уорд, Ф. Гиддингс, У. Мак-Даугалл, ™». Лацарус и др.) стремились объяснить все общественные явления и процессы Психическими процессами и явлениями, происходящими в сознании индивида Или общества. — Прим. комментатора.

Верны ли эти положения? Обратимся сначала к индивидуальной психологии. Спросим себя: изучает ли она явления человеческого вза­имодействия? Ответ придется дать отрицательный. Объекты социо­логии и индивидуальной психологии различны. Последняя не изучает явления интерментальные, межчеловеческие, а представляет дисцип­лину, исследующую состав, строение и процессы индивидуальной психики или сознания. Я довольно точно выражу свою мысль, если скажу, что между психологией и социологией дано то же отношение, какое существует в биологии между анатомией, морфологией и физи­ологией организмов — с одной стороны, и экологией (фито- и зоо-социологией) — с другой. Как первые дисциплины изучают явления, данные в границах организма, а не межорганические отношения, так и психология имеет своим предметом явления, заключенные в преде­лах индивидуальной психики, а не межпсихические или интермен­тальные процессы. Подобно анатомии, психология «анатомирует» индивидуальную психику, разлагая ее на элементы — волю, интел­лект, чувства-эмоции, подобно физиологии, она изучает процессы, данные в пределах индивидуальной души, наконец, подобно морфо­логии и систематике, она дает классификацию «психологических ти­пов» (типы характеров, типы психологических темпераментов и т. д.), но ее компетенция не выходит за пределы индивидуальной души или сознания. Межпсихические процессы общения, взаимные акции и реакции людей ее не интересуют. Они стоят вне ее царства, как вне царства анатомии, физиологии, морфологии и систематики стоят эко­логические явления, изучаемые фито- и зоо-социологией.

Конкретный пример пояснит указанное различие. «Социальный факт, — говорит Dupreel, — нельзя свести к чисто психическому и нельзя объяснить его одной психологией. Покажем это на примерах: сумасшествие (lafolie) есть факт психологический и биологический; он интересует также и социальную жизнь. Психолог изучает состоя­ние сознания сумасшедшего, он сравнивает его с состояниями созна­ния более нормальными. Он занимается также действиями сумасшед­шего, но он интересуется ими лишь постольку, поскольку эти действия суть показатели психического состояния. Биолог также изучает состо­яние органов и интересуется актами сумасшедшего, но лишь постоль­ку, поскольку они являются симптоматическими показателями.

Все меняется, как только сумасшествие начинает изучаться с точ­ки зрения социологической. Что именно происходит в душе и в теле сумасшедшего, для социолога не важно: не в этом для него главный вопрос. То, что для него важно, это — с одной стороны, природа симптомов, согласно которым общество признаёт данного чело­века сумасшедшим, с другой — это следствия сумасшествия. Если сумасшедший в буйном помешательстве ломает мебель, психиатру не важны ни величина убытка, причиненного этими актами, ни чувства и действия, которые этот факт вызовет у собственника разбитой мебели. И обратно, умственное состояние сумасшедшего важно для общества, а следовательно, и для социолога лишь по причине следствий, кото­рые с ним связаны. Сумасшествие с точки зрения социологической представляется определенным видом умственных состояний, неизбеж­но или потенциально связанных с определенными актами, чаще всего убыточными для общества или лиц, близких к сумасшедшему»²².

Таково основное различие между точками зрения или объекта­ми психологии и социологии.

Это различие не могут не признать и виднейшие представители «психологической школы» в социологии. «Охотно соглашаюсь, — говорит Тард, — что обычная психология не способна распутать клубок социальных фактов»²³.

Отсюда его стремление создать «интерментальную» или взаим­ную психологию, которая, по его мысли, и должна явиться основ­ной частью социологии. «Я разумею, — говорит он, — не „обыч­ную психологию", к которой можно относиться с заслуженным ею пренебрежением, но то, что я позволю себе назвать в дальнейшем изложении „взаимной психологией" (interpsychologie)... Между­психология или между-логика являются, в сущности, элементарной социологией, которая одна только и может объяснить социологию сложную или социологию в тесном смысле слова»²⁴. Под объекта­ми последней — социологии в тесном смысле слова — он разумеет определенный вид межпсихических отношений. «Не все между­психические отношения суть общественные явления, — говорит он. — Для того чтобы быть общественными явлениями, эти отно­шения должны заключаться в воздействии одного „я" на другое или на другие или предполагать такое воздействие»²⁵.

Как видно отсюда, интерпсихология, или социология, Тарда — наука совершенно отличная от «обычной» или индивидуальной психологии. Объекты, задания, содержание и характер их совер­шенно различны²⁶.

Сказанного достаточно, чтобы признать, что области явлений, изучаемых психологией и социологией (или интерпсихологией Тар-да), совершенно различны и не дают ни малейшего основания для их смешения или отождествления. «При наложении друг на друга» они не совпадают и не покрываются взаимно²⁷.