Речь государственного обвинителя. заместителя прокурора г. Камышина

Симанович Д.Е.,

заместителя прокурора г. Камышина

Волгоградской области,

юриста 1 класса

 

Уважаемый суд!

 

Уголовные дела в отношении лиц, уклоняющихся от призыва на военную службу, не очень распространены в местной судебной практике последних лет. К счастью, подавляющее большинство призывников, несмотря ни на что, к службе в Вооруженных Силах продолжают относиться как к почетной обязанности.

Так уж совпало, и я не могу об этом не сказать, что как раз в эти дни страна торжественно отмечает 60-летие героической Победы нашего народа в битве с немецко-фашистскими захватчиками под Москвой. Представим на миг, что было бы с нашим государством, что было бы со всеми нами, если бы тогда, в декабре 1941 г., наши отцы и деды рассуждали так, как сегодня Куликов…

Итак, уважаемый суд, Куликов Илья Анатольевич обвиняется в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 328 УК РФ, т.е. в уклонении от призыва на военную службу при отсутствии законных оснований для освобождения от этой службы. В частности, Куликов, достигнув призывного возраста и будучи в соответствии с законом обязанным пройти военную службу в Вооруженных Силах РФ, находясь под влиянием своей матери, не желая переносить тяготы и лишения военной службы, встал на путь уклонения от нее. После окончания обучения в Камышинском профессиональном лицее № 15 Куликов для прохождения призывной комиссии 18 мая 2001 г. был вызван в военкомат, где заявил о наличии у него кардиологического заболевания. В связи с этим он был направлен на стационарное медицинское освидетельствование в ЦГБ г. Камышина и предупрежден под расписку о необходимости явки в военкомат 25 мая 2001 г., однако в назначенный день не явился. 18 июня 2001 г. Куликов был приводом доставлен в ОГВК г. Камышина. Его повторно освидетельствовала медицинская комиссия и признала годным к военной службе с незначительными ограничениями. В тот же день решением призывной комиссии Куликову было предписано явиться к месту сбора 20 июня 2001 г. – для отправки на областной сборный пункт. Однако, не желая проходить военную службу, реализуя свое намерение на уклонение от нее, под надуманным предлогом о наличии у него «пацифистских и антимилитаристских убеждений» он заявил, что желает проходить альтернативную гражданскую службу. Несмотря на официальное предупреждение, Куликов для отправки 20 июня на областной сборный пункт не явился.

Как в ходе предварительного следствия, так и в судебном заседании Куликов вину в предъявленном ему обвинении не признал. Утверждает, что у него якобы имеются религиозные и пацифистские убеждения, препятствующие прохождению им военной службы.

Однако государственное обвинение полагает, что вина Куликова в уклонении от прохождения военной службы, т.е. в совершении преступного деяния, полностью доказана собранными по делу и исследованными в ходе судебного заседания доказательствами.

Так, из показаний самого подсудимого видно, что после окончания обучения в лицее в мае – июне 2001 г. он проходил медицинскую комиссию в военкомате и был признан годным к военной службе. Получил под роспись повестку, по которой 20 июня 2001 г. он должен был явиться в военкомат для отправления на сборный пункт в г. Волгоград, однако не прибыл, поскольку до этого заявил, что желает проходить альтернативную гражданскую службу. Куликов утверждает, что по своим убеждениям он не может находиться в Вооруженных Силах, так как он – католик и к тому же пацифист. Считает, что все католические страны, имеющие свои Вооруженные Силы, нарушают вместе с Папой Римским каноны католической церкви. Его предупреждали о возможной уголовной ответственности за уклонение от военной службы, но, по его словам, он лучше «сядет в тюрьму», чем пойдет служить в армию. Также Куликов пояснил, что хочет создать в г. Камышине организацию и объединить всех молодых людей, не желающих служить в армии.

Допрошенный в ходе судебного заседания в качестве свидетеля работник военкомата Харламов подтвердил, что при прохождении призывной медицинской комиссии 18 мая 2001 г. Куликов был направлен для дополнительного обследования в Центральную городскую больницу, а 25 мая 2001 г. должен был вновь прибыть в военкомат. Однако в назначенный день он не явился и только 15 июня 2001 г. был доставлен приводом. Призывная комиссия признала подсудимого годным к военной службе с незначительными ограничениями. Ему под расписку вручалась повестка для отправки в войска на 20 июня 2001 г., но он заявил, что из-за своих убеждений военную службу проходить не собирается. На заседании призывной комиссии Куликову предлагалось пройти службу в подразделении МЧС России, но он пояснил, что все равно служить не будет, пусть лучше его «посадят». Для отправки в войска 20 июня 2001 г. Куликов не явился. Свидетель Харламов также пояснил, что мать подсудимого неоднократно заявляла работникам военкомата, что ее сын служить в армии не будет, она его туда «не отдаст».

Свидетель Золотарев, также являющийся работником военкомата, дал в судебном заседании аналогичные показания, дополнив, что Куликов, отказываясь проходить военную службу, говорил, что лучше «сядет в тюрьму», так как после этого легче найти работу.

Из показаний свидетеля Куликовой, матери подсудимого, следует, что она желает жить с сыном, поэтому он не должен и не будет проходить военную службу. Она сразу сказала и сыну, и работникам военкомата, что в армию сын не пойдет.

Ссылки матери подсудимого на ее возраст, состояние здоровья и тяжелое материальное положение государственное обвинение находит несостоятельными. Куликовой 47 лет, пенсионного возраста она не достигла, инвалидом не является, на учете в медицинских учреждениях не состоит, с 1992 г. нигде не работает, предпочитая заниматься дачным хозяйством и торговлей.

В ходе судебного заседания исследовались материалы личного дела призывника Куликова, из которых прямо следует, что он был признан годным к военной службе (с незначительными ограничениями), получил под роспись повестку на 20 июня 2001 г. для отправки на областной сборный пункт в г. Волгоград, однако к месту сбора не явился. Названные обстоятельства, как уже указывалось мною, самим подсудимым не оспариваются.

Из материалов дела видно, что каких-либо оснований, предусмотренных ст. 23 и 24 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе», для освобождения Куликова от призыва на военную службу или предоставления ему отсрочки не имеется.

Доводы же Куликова о его праве на замену военной службы альтернативной гражданской службой необоснованны.

Как представитель стороны государственного обвинения я не собираюсь спорить с защитой о том, что отсутствие специального закона об альтернативной гражданской службе не может служить основанием для направления на военную службу лиц, указанных в ч. 3 ст. 59 Конституции РФ. Действительно, предусмотренные Основным законом права и свободы человека и гражданина должны соблюдаться, так как статьи Конституции являются непосредственно действующими. Однако Конституция РФ, назвав в ч. 1 ст. 59 защиту Отечества долгом и обязанностью гражданина Российской Федерации, предусмотрела в ч. 3 этой статьи право замены военной службы на альтернативную гражданскую только для тех граждан, убеждениям или вероисповеданию которых противоречит несение военной службы.

Применительно к рассмотрению гражданских дел Верховный Суд РФ разъяснил, что «граждане, заявляющие требование о замене военной службы альтернативной гражданской службой, не освобождаются от обязанности доказывать, что несение военной службы противоречит их убеждениям или вероисповеданию» (Бюллетень Верховного Суда РФ.1999 г. № 3. С. 22).

Естественно, в уголовном процессе подсудимый не обязан что-либо доказывать. Однако у стороны обвинения, уважаемый суд, имеются доказательства надуманности доводов Куликова о наличии у него убеждений, препятствующих прохождению военной службы. Считаю, что заявление Куликова о его праве на альтернативную гражданскую службу – лишь способ уклонения от прохождения военной службы без законных на то оснований.

В материалах дела имеется копия решения Камышинского городского суда от 17 декабря 1997 г., которым Куликову было отказано в удовлетворении жалобы на действия призывной комиссии Камышинского военкомата, признавшей, что Куликов подлежит призыву на военную службу. Из содержания судебного решения видно, что Куликов ссылался на свое католическое вероисповедание, якобы препятствующее прохождению военной службы. Между тем общеизвестно, что практически все страны, в которых католики составляют большую часть верующих, имеют свои армии и поощряют военную службу. Но, как указано в решении, на предложение суда назвать известные ему такие страны, Куликов ответил: «Франция, Рим, Италия», продемонстрировав крайне низкую осведомленность и о католицизме вообще, и о государствах, в которых католицизм является наиболее распространенным вероисповеданием.

Напомню, уважаемый суд, что и в сегодняшнем судебном заседании подсудимый не смог ответить на заданный обвинителем, казалось бы, самый элементарный для любого католика вопрос: «Как зовут Папу Римского?» Комментарии, как говорится, излишни.

Позволю себе дословно процитировать вывод, изложенный в судебном решении четырехлетней давности: «Основной причиной его (Куликова) нежелания служить в Вооруженных Силах России является то, что мать запрещает ему проходить службу в армии, не желая расставаться с сыном, а не убеждения или вероисповедание Куликова». С такой позицией суда трудно не согласиться.

После неудачной попытки объяснить свой отказ служить в армии «религиозными убеждениями» Куликов решил заявить о наличии у него «пацифистских и антимилитаристских убеждений». Совершенно очевидно, что для таких убеждений характерна активная общественная деятельность, направленная на пропагандирование соответствующих идей. Куликов же такой деятельностью никогда не занимался, членом какой-либо пацифистской организации не состоял. Более того, когда следователь предложил ему собственноручно написать указанные понятия, он сделал это следующим образом: «пац е фист», «антим ел литаризм», т.е. допустил три грамматические ошибки в двух словах, якобы определяющих его мировоззрение.

При таких обстоятельствах государственное обвинение полагает, что Куликов привлечен к уголовной ответственности обоснованно, а его действия правильно квалифицированы по ч. 1 ст. 328 УК РФ и действительно должны расцениваться как уклонение от призыва на военную службу при отсутствии законных оснований для освобождения от этой службы.

При определении вида и размера наказания необходимо учесть общественную опасность содеянного, личность подсудимого Куликова, обстоятельства совершения им уголовно наказуемого деяния.

Куликов ранее не судим, по месту жительства и прежней учебы характеризуется положительно. В то же время он нигде не работает, категорично заявляет о намерении и в дальнейшем уклоняться от прохождения военной службы. Последнее имеет немаловажное значение, поскольку в силу ч. 3 ст. 60 УК РФ при назначении наказания среди прочего должно учитываться влияние назначенного наказания на исправление осужденного.

В связи с этим полагаю, что достижение целей уголовного наказания в данном случае невозможно без реальной изоляции Куликова от общества, поэтому ему следует назначить наказание в виде лишения свободы с отбыванием его согласно п. «а» ч. 1 ст. 58 УК РФ в колонии-поселении. Оснований для применения к Куликову ст. 73 УК РФ и назначения ему условного осуждения не усматриваю.

Учитывая изложенное, предлагаю: Куликова Илью Анатольевича признать виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 328 УК РФ, и назначить ему один год лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении. Меру пресечения изменить с подписки о невыезде на заключение под стражу, взяв Куликова под стражу в зале суда после провозглашения приговора.

 

Речь государственного обвинителя

Сафонова С.В.,

заместителя

Нижегородского межрайонного

природоохранного прокурора,

младшего советника юстиции

 

Уважаемый суд!

 

Закончено судебное следствие по уголовному делу о нарушении правил обращения с экологически опасными веществами, в данном случае – тетраэтилсвинцом (ТЭС). Это высокотоксичное вещество, при нарушении правил обращения с ним представляет серьезную угрозу для всего живого. Попав в окружающую среду, ТЭС остается там навсегда, медленно разрушая ее и нанося природе непоправимый вред. Если же ядовитые пары жидкости попадут в организм человека, они парализуют практически все его важные функции: нарушается зрение, резко снижается интеллект, его начинают преследовать кошмарные сновидения, галлюцинации и при отсутствии своевременной квалифицированной медицинской помощи, как правило, наступает летальный исход. Само собой разумеется, что свободное обращение этилосодержащих жидкостей в стране запрещено.

Производство запрещенных видов опасных отходов, транспортировка, хранение, захоронение, использование или иное обращение радиоактивных, бактериологических, химических веществ и отходов регулируются специальными правилами, нарушение которых, даже если такое нарушение создало угрозу причинения существенного вреда здоровью человека или окружающей среде, влечет уголовную ответственность по ст. 247 УК РФ.

Порядок обращения с этиловой жидкостью при ее хранении и использовании, а также порядок ликвидации связанных с обращением с этим веществом аварий регламентируется Федеральным законом «О лицензировании отдельных видов деятельности», Законом РФ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов», Положением о порядке выдачи специальных разрешений (лицензий) на виды деятельности, связанные с повышенной опасностью промышленных производств (объектов) и работ, и др.

Нарушение этих правил подсудимым Хорьковым Андреем Юрьевичем и послужило основанием к возбуждению рассматриваемого уголовного дела.

Судебным следствием установлено, что 10 января 2001 г. примерно в 18 час. подсудимый Хорьков, находясь на территории подведомственной ему АЗС, получил предложение от неустановленного лица о приобретении 10 л тетраэтилсвинца за 1500 руб., на что и согласился. О предстоящей доставке ТЭС подсудимый Хорьков сообщил потерпевшему Колобову и велел тому принять жидкость на хранение, но не предупредил его о соблюдении мер предосторожности при обращении со смертоносной жидкостью и даже не поставил Колобова в известность о ее свойствах, хотя в силу занимаемого положения и приобретенного за время работы в сфере реализации автомобильного бензина опыта, несомненно, знал об опасности для человека свойств тетраэтилсвинца и понимал противоправность своего поступка.

В этот же день между 19 и 20 час. на АЗС для Хорькова была доставлена жидкость в стеклянной бутыли. Колобов извлек ее из багажника автомашины, перенес на свободное место в помещении шиномонтажной мастерской и попытался поставить на пол, но по не зависящим от него обстоятельствам произошел откол днища бутыли и этиловая жидкость разлилась по полу мастерской. Зашедший в это время в мастерскую подсудимый Хорьков, увидев происшедшее, велел Колобову срочно произвести смыв разлитой жидкости.

Испугавшись огласки, подсудимый скрыл этот факт от работников АЗС, не удалил их с рабочих мест, не обеспечил средствами защиты, не вызвал газоспасательную службу и тем самым поставил в опасность жизнь и здоровье ничего не подозревавших об этом людей. Сам же Хорьков покинул заправочную станцию, а Колобов, выполняя распоряжение своего начальника, остался убирать разлитую ядовитую жидкость, пары которой очень летучи, в связи с чем воздух вокруг АЗС быстро превратился в ядовитую смесь.

Колобов, надышавшись парами тетраэтилсвинца, получил отравление организма и на следующий день прямо с рабочего места был госпитализирован. Из-за некачественной уборки помещения и отсутствия своевременных мер по обеззараживанию шиномонтажной мастерской пары ТЭС стали распространяться на всю территорию АЗС.

Конечно, Хорьков осознавал общественную опасность случившегося. Это подтверждается его поведением в последующие дни.

В течение 11, 12, 13 января 2001 г. он пытался скрыть следы разлива ТЭС и с этой целью привлек к уборке в мастерской свидетелей Хмелева и Пустолаева.

Работа станции продолжалась в обычном режиме. Сотрудники АЗС получили материальную компенсацию. Хорьков убедил их не обращаться в городские медицинские учреждения, объяснив, что лечение в данном случае неэффективно.

В то же время в офисном помещении на ул. Новые пески было организовано оказание пострадавшим медицинской помощи с привлечением наемных медицинских работников.

Хорьков предвидел возможность причинения вреда жизни и здоровью сотрудников АЗС, но без достаточных на то оснований и очень самонадеянно рассчитывал на предотвращение этих последствий.

Однако в результате происшедшего находившимся на АЗС потерпевшим Колобову и Морозову причинен легкий вред здоровью, Лемзиной и Васильевой – вред средней тяжести, а слесарь шиномонтажной мастерской Березин скончался. Симптомы отравления парами ТЭС наблюдались и у других сотрудников АЗС: Юлова, Мадер, Новокшанова, Кузнецова, Абросимовой, Каракина.

Раскрытие этого преступления потребовало больших усилий работников Нижегородской межрайонной природоохранной прокуратуры, милиции.

Уважаемый суд! В ходе судебного следствия бесспорно установлено, что именно Хорьков нарушил правила обращения с химически опасным веществом, каким является ТЭС, что повлекло тяжкие последствия.

Задача суда – установить истину по делу. Стремясь помочь суду и выполняя свой долг государственного обвинителя, я сосредоточу свое внимание на оценке доказательств, добытых органами предварительного следствия и исследованных в судебном заседании.

Допрошенный в ходе предварительного следствия подсудимый Хорьков свою вину в инкриминируемом ему преступлении признал полностью и подтвердил, что он как автовладелец знает о существовании жидкости для повышения октанового числа бензина, которая в случае неосторожного с ней обращения представляет опасность для здоровья человека.

10 января около 18 час. к нему, Хорькову, находившемуся на АЗС № 142, обратился незнакомый мужчина и предложил купить 10 л «присадки» (это и есть тетраэтилсвинец) за 1,5 тыс. руб. Зная, что «присадка» повышает октановое число бензина, решил взять ее для добавки в бензин, чтобы заправлять им личную автомашину. Незнакомый мужчина пообещал подъехать с жидкостью на АЗС к 20 час. Хорьков велел передать ее кому-либо из сотрудников шиномонтажной мастерской. Договорились также, что расчет за жидкость будет произведен 11 января после ее испытания. Затем он, Хорьков, отдал распоряжение слесарю мастерской Колобову Сергею принять доставленный товар на хранение. Около 20 час. Колобов позвал его в мастерскую. Хорьков увидел на полу разбившуюся стеклянную бутыль и разлившуюся вокруг нее лужу. Колобов сказал, что разбил бутыль после выгрузки из машины. Хорьков передал 1,5 тыс. руб. за «присадку» водителю автомашины, доставившей ее на АЗС, и тот, перед тем как уехать, предупредил, чтобы замыли пол керосином или соляркой. То же самое было сказано и Колобову. Кроме того, ему было велено выходить на воздух через каждые 10 – 15 мин., чтобы не надышаться парами разлитой жидкости во вред здоровью. Через непродолжительное время Хорьков ушел с АЗС. На следующее утро вернулся, чтобы проверить, как Колобов провел уборку. Узнав, что Колобов, почувствовав себя плохо, ушел, не замыв пол, прислал на уборку работников Пустолаева и Хмелева. О приобретении «присадки» никто из работников станции осведомлен не был.

О том, что «присадка» представляет собой химическое вещество и представляет опасность для здоровья, если с ней неосторожно обращаться, понимал, но не предполагал, что эта опасность может оказаться смертельной. АЗС не стал закрывать, потому что не придал должного значения тому факту, что жидкость разлилась. Осознав происшедшее, решил покаяться в содеянном. Первоначально давал ложные показания (т. 3 л.д. 225 – 227).

Итак, Хорьков сам признал, что его показания в качестве свидетеля и аналогичные его показания при допросе в качестве обвиняемого 24 июля 2001 г. неправдивы. Они действительно опровергаются совокупностью всех собранных по делу доказательств, а также собственными показаниями Хорькова от 9 августа 2001 г. В связи с этим его первоначальную позицию в ходе предварительного следствия необходимо расценивать как не заслуживающую доверия. Дача Хорьковым ложных показаний органам предварительного расследования объясняется одним – стремлением избежать ответственности за содеянное.

Показания же Хорькова от 9 августа 2001 г. в части изложения фактических данных о событии преступления соответствуют установленным и в полном объеме доказанным обстоятельствам дела и потому являются правдивыми.

Эти показания Хорькова получены в соответствии с требованиями закона после разъяснения ему положений ст. 51 Конституции РФ.

А каковы другие доказательства, подтверждающие виновность подсудимого?

Потерпевший Колобов пояснил следующее. 10 января 2001 г. он находился на работе. Примерно в 20 час. к нему подошел Хорьков, велел принять груз и оставить его в шиномонтажной мастерской. Какой именно груз, Хорьков ему не сказал. Спустя 2 часа к мастерской подъехала автомашина, и незнакомый Колобову водитель сообщил, что привез товар для Хорькова. Колобов стал выгружать из багажника бутыль с какой-то жидкостью, но когда он ставил ее на пол, дно бутыли отвалилось и жидкость разлилась по полу шиномонтажной мастерской, а также попала в смотровую яму. В это время в мастерскую зашел Хорьков. Увидев случившееся, он велел срочно убрать помещение и предупредил его, чтобы он выходил на воздух через каждые 10 мин. Сам же Хорьков покинул АЗС.

По словам Колобова, он не знал, что представляет собой разлитая жидкость, и стал посыпать пол опилками, ходил по ним в сапогах. После того как жидкость впитывалась в опилки, он их выбрасывал в мусорный контейнер. Примерно через полчаса Колобов внезапно почувствовал себя неважно, стал плохо соображать, сознание отключилось. Он даже не смог пойти домой и ночевал на АЗС, а на следующий день был доставлен в больницу № 33, где пролежал до 27 января 2001 г. Через 10 дней, 7 февраля 2001 г. ему опять стало плохо и он был вновь помещен в больницу.

После госпитализации потерпевшего Березина он понял, что тот также получил отравление, надышавшись парами ТЭС.

Оснований не доверять показаниям Колобова нет никаких, так как неприязненных отношений между ним и подсудимым не имелось, причин к оговору Хорькова он также не имел.

Потерпевшая Лемзина Т.Г., работавшая продавцом мини-маркета на территории АЗС, также подтвердила, что 11 января 2001 г. на АЗС стоял резкий запах, она почувствовала себя плохо и хотела отпроситься у своего начальника Бастракова, но тот ее не отпустил. Она знает, что 11 и 12 января 2001 г. потерпевший Березин сторожил помещение шиномонтажной мастерской. У нее в эти дни появилось недомогание, головокружение, боли в голове, носоглотке, а 7 февраля 2001 г. она была помещена на стационарное лечение. Подсудимый Хорьков уговаривал ее не ложиться в больницу и не рассказывать о разливе ТЭС.

Из показаний жены потерпевшего Березина А.И. следует, что 11 января 2001 г. ее муж, вернувшись домой, рассказал ей о том, что Колобов разлил какую-то неизвестную жидкость. После того как Колобова увезли в больницу, ее муж продолжал ходить на работу. Но в 20-х числах января она заметила странности в поведении мужа, он стал заговариваться, ему стало больно глотать, появились галлюцинации. 27 января 2001 г. он был госпитализирован, а 8 февраля 2001 г. умер. Хроническими заболеваниями муж не страдал, смерть мужа потерпевшая связывает с разливом ТЭС.

Морозова С.А., работавшая оператором АЗС, пояснила, что вечером 10 января 2001 г., когда она дежурила на работе, неожиданно почувствовала резкий едкий запах то ли ацетона, то ли бензина. Запах исходил из шиномонтажной мастерской. На вопрос, что случилось, слесарь Колобов ответил: «Ничего», хотя сам засыпал пол опилками. Спустя час Колобову стало плохо. 11 января его положили в больницу, а 12 января у Морозовой, как она рассказала, началась бессонница. Из-за ухудшения самочувствия в конце января она была госпитализирована в больницу № 28 и затем – после известия о смерти Березина – в больницу № 33. Про то, что на АЗС был разлит тетраэтилсвинец (ТЭС), догадывалась. Колобов говорил, что в тот день на станцию приехала машина и он по просьбе Хорькова выгружал жидкость в бутыли, которая разбилась.

Потерпевшая Васильева Е.Д. дала аналогичные показания. Как она пояснила, придя на работу 11 января 2001 г. в 7 час. утра, она почувствовала резкий запах, напоминающий запах нитрокраски. Морозова ей сообщила, что в помещении шиномонтажа разбили стеклянную емкость с ТЭС. 16 января у Васильевой началась слабость, головокружение, упало давление. Она видела, что помещение мастерской постоянно обрабатывали бензином, керосином, уксусом. 7 февраля ее госпитализировали в больницу № 33. Перед этим на собрании сотрудников АЗС Хорьков велел «не распространяться о случившемся».

Вина Хорькова в содеянном подтверждается также:

показаниями свидетелей Бастракова, Колобова, Пустолаева и Хмелева, сообщивших, что они занимались уборкой жидкости, которая разлилась в шиномонтажной мастерской. После уборки по распоряжению начальника АЗС они ходили в офисное помещение, где им ставили капельницы для очистки организма. Во время уборки они видели Березина, который также находился в шиномонтажной мастерской;

показаниями врача больницы № 33 Орлова, куда поступил потерпевший Березин; Орлов сообщил, что симптомы у Березина очень были похожи на картину отравления ТЭС;

показаниями эксперта Пенкновича, пояснившего, что двусторонняя пневмония у Березина, вызвавшая смерть, и левосторонняя пневмония у Колобова связаны с тем, что потерпевшие дышали парами ТЭС.

Виновность Хорькова доказана и другими материалами дела:

протоколом осмотра автозаправочной станции, в ходе которого были изъяты из шиномонтажной мастерской образцы бетонного пола, на который вылилась этиловая жидкость;

заключением эксперта, проводившего физико-химическую экспертизу; из заключения следует, что во всех образцах, изъятых с места преступления, обнаружен ТЭС;

результатами санитарно-гигиенической экспертизы, согласно которым на АЗС имелась угроза причинения вреда здоровью всем работающим на станции, а также всем гражданам, находившимся во время производства работ на территории АЗС;

заключением эксперта, который провел экологическую экспертизу; согласно выводам эксперта при доставке, разгрузке, разливе и ликвидации разлитой этиловой жидкости на АЗС имелась угроза причинения существенного вреда окружающей среде.

Таким образом, совокупность всесторонне исследованных в судебном заседании доказательств подтверждает виновность Хорькова в нарушении правил обращения с экологически опасными веществами.

Хорьков совершил действия, повлекшие по неосторожности последствия в виде причинения вреда здоровью потерпевших, а также наступления смерти одного из них.

Теперь позволю себе остановиться на характеристике личности подсудимого Хорькова.

Ранее он к уголовной ответственности не привлекался, на учете у нарколога не состоял, положительно характеризуется, воспитывает двоих несовершеннолетних детей.

Как видно из его поведения в ходе следствия и судебного заседания, Хорьков искренне раскаялся в содеянном, осознал всю тяжесть совершенного им преступления, способствовал раскрытию преступления, и эти обстоятельства прошу учесть в качестве смягчающих его вину.

Прошу, уважаемые судьи, признать Хорькова Андрея Юрьевича виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 247 УК РФ, и назначить ему с применением ст. 73 УК РФ наказание в виде лишения свободы сроком пять лет условно, установив испытательный срок три года.

Иски, предъявленные прокуратурой в порядке компенсации морального вреда, причиненного потерпевшим: в интересах Березиной Л.И. и Лемзиной Т.Г. в сумме 60 тыс. руб. каждой, Морозовой С.А. в сумме 30 тыс. руб., поддерживаю полностью.

 

 

СУДЕБНАЯ РЕЧЬ