Дефицит профессионализма обнаруживается в нашей се­ годняшней стране во всех сферах деятельности. Как Вы по­ нимаете «профессионализм» политического журналиста?

Один из самых больших знатоков политики Макс Вебер ут­ верждал, что политический журналист - это тип професси­ онального политика. Если Вы разделяете это утверждение, то прокомментируйте реальную роль российского полити­ ческого журналиста в реальной политике. Если нет, то что отличает профессионального политического журналиста от политика?

Дефицит профессионализма обнаруживается в нашей се­ годняшней стране во всех сферах деятельности. Как Вы по­ нимаете «профессионализм» политического журналиста?

Что такое «пошлость» в политической журналистике?

Широко распространено представление о том, что полити­ ческая журналистика — это «общественный контролер» и «оппонент» власти и одновременно - «посредник» между обществом и властью. Посредник же должен работать на сотрудничество между партнерами. Как совместить оппо­ нирование, оппозиционность с необходимостью сотрудни­ чества?

На какие последствия Вы рассчитываете, обнародуя свой материал?

Для любого журналиста самое сладкое слово - «свобода». Что такое свобода для политического журналиста?

В чем и как проявляется ответственность политического журналиста?

Политический журналист и статусный политик — это еди­ ное «политическое существо». Насколько велик фактор лич­ ных отношений в работе политического журналиста? Как Вы справляетесь со своими симпатиями и антипатиями?

Если бы Вы писали этический кодекс политического жур­ налиста, какие правила сочли бы общими?

Какие искушения есть у политического журналиста?

Как будет развиваться политическая журналистика в Рос­ сии?

Пожелали бы Вы моему поколению журналистов своей судьбы?

Алексей Венедиктов, главный редактор, ведущий радиостанции «Эхо Москвы»:

«СВОБОДА - ЭТО ДИСТАНЦИЯ»

1. Я не люблю играть словами, поскольку работаю на радио. Политик, журналист... Журналист, скорее всего, не тип профес­сионального политика, а тип политического провокатора. Я бы согласился с Вебером в том, что журналист, как и политик, -человек, влияющий на общественное мнение. Но есть главное различие между ними: журналист не принимает конкретных решений. Политик, если он, к примеру, депутат, голосует за или против закона, от исполнения которого конкретно зависят тыся­чи людей. Или в исполнительной власти: политик, подписывая распоряжения или инструкции, таким образом влияет на жизнь людей. Журналист же только влияет на общественное мнение, и в том числе, на политиков.

На мой взгляд, задача политического журналиста — нахо­дить слабости в решениях профессиональных политиков, ука­зывать на возможные проблемы с точки зрения общества, обы­вателя. Собираются принимать, например, дорожные правила. Профессиональный журналист должен понимать, к каким по­следствиям это приведет, и сказать об этом до того, как эти пра­вила будут приняты. Предупредить общество. Почти как мили­цейская палочка: стоять, смотреть! И в этом смысле оказывать влияние на политические решения. Журналист выступает пред­ставителем своих слушателей, зрителей, читателей. У полити­ков для связи с обществом есть пресс-секретари. А у общества для общения с политиками пресс-секретарь - журналист.

Еще один пример: правительство принимает решение о вве­дении виз с Грузией. И если я как журналист говорю о том, что это ошибочное и поспешное решение, то представляю интересы тех людей, которые пострадают от него. Эти люди, которых я представляю, может быть, меня и не слышат, но политики, ко­торые принимают подобное решение в Москве, меня слышат. А если я буду думать, что делаю все напрасно, то зачем этим зани­маться? Ради удовлетворения собственного интереса? Да, был такой этап, когда возникало «Эхо Москвы». Но он прошел. Те-

перь мы - часть политического, спортивного, культурного (в широком смысле) ландшафта. Мы не только массовое радио (пол­миллиона слушателей в Москве каждый день), но и радио влия­ния. Потому что нас слушают или читают на сайте в Интернете люди, принимающие решение. Мы и не скрываем, что влияем. А тот, кто говорит, что не влияет, тот лжет.

Сейчас на принятие решений оказывают влияние в большей степени негосударственные СМИ. И не потому, что в государствен­ных СМИ журналисты хуже. А потому, что эти СМИ изначально скованы самоцензурой. В них работает установка: раз государ­ство приняло решение, значит критиковать его уже нельзя. Еще один пример. Надо было принять гимн, президент Путин под­держал один вариант, и государственные СМИ, соответственно, стали поддерживать именно этот вариант. И я думаю: а если бы президент поддержал другой вариант - «Широка страна моя родная»? Те же самые журналисты были бы вынуждены объяс­нять, почему этот гимн и по музыке, и по словам лучше, чем все другие. А на «Эхо Москвы» были представлены разные точки зрения: и тех, кто за «Широка страна моя родная», и тех, кто за Глинку, и тех, кто за другие возможные варианты. У нас просто больше возможностей представить обществу разные точки зре­ния, больше возможностей для критики.

Природа журналистки, что бы там ни говорили, - оппони­рование власти, нахождение слабых мест, изъянов. Так журна­листы могут помочь не только обществу, но и власти. Мы гово­рим: «Ребята, осторожно, яма! Вы в нее упадете!» Они нас не слышат? Ну тогда падайте! Но мы вам сказали, мы предупреди­ли. Журналист всегда должен идти впереди. Это его профессия. Конечно, каждый журналист субъективен, у каждого свои при­оритеты, интересы. Но в сумме негосударственная журналистка, которая складывается из СМИ от крайне правых до крайне ле­вых, дает и обществу, и власти объективную картину.

2. Я не различаю профессиональность политического и не­политического журналиста. Я согласен с утверждением, что од­ной из главных угроз российской журналистике является ее не­профессионализм. Одна из главных причин кроется в отсутствии наработанного этического кодекса правил. Не профессионально­го, заметьте, а именно этического: вот это нельзя, а это можно. Как на Би-Би-Си: нельзя показывать тела самоубийц, потому что это наносит моральный ущерб родственникам погибшего. Вооб-

 

ще тела можно, а самоубийц - нельзя. Такие установки связаны с религиозными представлениями. Но они формировались века­ми, и только потом был написан кодекс. Сегодня в России отсут­ствие общего этического кодекса явно тормозит развитие нашей журналистики. Мы должны создать такие правила сами, своими силами, внутри журналистского корпуса.

Большой минус - отсутствие профессиональной системы повышения квалификации. В СССР не существовало бесцензур­ной журналистики. После распада Союза в журналистику при­шли люди либо из старого корпуса, у которых сохранялся страх -как бы чего не вышло; либо те, кто никогда не работал в журна­листке, и несут все, что ни попадя. Без навыков профессиональ­ной саморегуляции и понимания ответственности за сказанное возникает угроза журналистике. Этим хорошо пользуется власть, натравливая одних журналистов на других...

Замечательной была идея Большого жюри, в котором изве­стные журналисты анализировали бы проблемные ситуации и сами разбирали бы случившиеся конфликты. Но, к сожалению, идея так и осталась только идеей, и такого судебно-этического органа внутри журналистского сообщества нет. Все у нас регули­руется сверху законами, киллерами, экономическими ресурса­ми. А вот саморегуляции нет. Это главная проблема.

Профессиональный журналист - это тот, кто, во-первых, получил образование, лучше гуманитарное. Во-вторых, тот, кто умеет отделить факты от комментария. Журналист имеет право на комментарии, но сначала он должен изложить факты, жела­тельно без селекции, а потом уже комментировать, сколько душе угодно. В-третьих, журналист должен осознавать, что он всегда -член цеха. А это осознание сейчас почти утеряно.

3. Пошлости в политической журналистке не бывает. Пошло­
сти совершают политики, а не журналисты. Может возникнуть
вопрос — а как же Доренко? Но Доренко — это не политическая
журналистка, это замечательное шоу, которое этически оценить
невозможно. Сергей Доренко устраивает спектакли. Такие же спек­
такли можно устраивать и на основе спортивных или культурных
событий. Это обычный журналистский прием на грани оскорбле­
ния, но никак не политическая журналистика. Нет анализа! Все-
таки политическая журналистика - это анализ действий властей.

4. Я не считаю, что журналистика - партнер власти. Жур­
налистика - партнер своих слушателей, зрителей, читателей.

Журналисты, с моей точки зрения, должны быть оппонентом власти. Но не противником, а критиком. Правда, критик в своей рецензии пишет и о хорошем, и о плохом. А для политического журналиста важнее именно плохое, поскольку оно ведет к нега­тивным последствиям для общества. Журналист - партнер об­щества. Иногда, правда, власть старается сделать журналистику своим партнером, а для общества - оппонентом. Но здесь каж­дый уже выбирает сам.

5. Никогда не думаю о последствиях. Если бы я думал о
последствиях, то, наверное, многое не стал бы произносить. Если
я говорю: «В Москве +20», то для многих людей это что-то зна­
чит. Для кого-то - не выходить на улицу. Вот человек не вышел
на улицу и прожил долгую и счастливую жизнь. А вышел на
улицу - его сбил автомобиль, из-за того, что он услышал по ра­
дио, что хорошая погода, и решил прогуляться... Поэтому думать
о последствиях, когда ты что-то говоришь... Пришла новость - ее
надо выпускать в эфир. Ты должен оппонировать власти и защи­
щать интересы своих слушателей в виде информационных про­
грамм. Только об этом надо думать.

6. Любой политический журналист, как и любой субъект,
обладает своими более или менее выраженными политическими
взглядами. И свобода для политического журналиста — это отсут­
ствие свободы исповедовать только свои взгляды. Он должен рав­
ноудаленно или равноприближенно относиться и к левым, и к
правым, и к центристам. Для меня в эфирной составляющей нет
разницы между Жириновским и Кириенко, между Зюгановым и
Чубайсом. Моя задача — довести до слушателя точки зрения этих
людей на проблемы внутренней и внешней политики. А слуша­
тель сам выберет свою позицию по тому или иному вопросу. Моя
задача - дать калейдоскоп мнений и позиций. Политическому
журналисту ни в коем случае нельзя злоупотреблять своими пред­
ставлениями о мире. Так что свобода — это дистанция.

7. Ответственность политического журналиста проявляется
в неискажении позиции политического деятеля. То есть: снача­
ла я должен представить позицию Ивана Ивановича Иванова. А
потом сказать: «Он - козел». А козел он потому, что сказал вам
то-то и то-то, но из-за того-то и того-то будут такие-то послед­
ствия. Но я не должен начинать с того, что «сейчас к Вам придет
козел Иван Иванович». Все наоборот. Я сначала даю факт. И
только после факта будет комментарий.

 

8. Сейчас политическая элита дистанцируется от журналис­
тики, боится ее. Фактор личных отношений уменьшается. Жур­
налистика в настоящее время сильно сегментирована, поляризо­
вана. Например, представители Генпрокуратуры, как
ньюсмейкеры, никак не могут и не хотят встретиться с журна­
листами НТВ. Адвокат генерального прокурора отказался дать
интервью нашей радиостанции, объяснив это тем, что «Эхо Мос­
квы» не любит и его позиция не совпадает с позицией станции.
Все это напомнило Михаила Горбачева в начале перестройки,
когда он сказал Александру Любимову: «Я приду к вам тогда,
когда мои взгляды будут совпадать с вашими». Мы, похоже, воз­
вращаемся к советскому типу отношений чиновников к журна­
листам. Вот это - наши слуги, а это - наши враги. Нашим слу­
гам дадим интервью, а с нашими врагами не будем разговаривать,
в них можно только «стрелять».

На «Эхо Москвы» нет задачи кого-то «мочить». Мы можем, конечно, и «мочить» как в сортирах, так и вне сортиров. Но сна­чала - полное право человека, который пришел к нам на эфир, высказать свою позицию. Политики это знают и очень ценят. Когда я работаю в эфире, то абсолютно ко всем нейтрален. Прав­да, свое отношение высказываю через вопросы. Если ты видишь, что человек лжет тебе в глаза, надо перезадать вопрос, привести другой факт.

9. Существует Московская Хартия Журналистов, которую
я, в числе 22 других журналистов, подписал семь лет тому на­
зад. Она сейчас существует и даже введена в качестве приложе­
ния к контракту на «Эхо Москвы». Именно ее, на мой взгляд,
следовало бы дообсуждать и привести к общему знаменателю.

10. Искушение стать политиком. Стать из того, кто крити­
кует принимаемые решения, тем, кто принимает критикуемые
решения. Всегда есть искушение, зная все подводные течения,
зная, как принимаются и обсуждаются решения, решить, что ты
ничуть не хуже, а может, даже и лучше, чем те, кто заседает и
решает. Стать депутатом, министром или президентом - вот глав­
ное искушение политического журналиста. Но разве может быть
хороший столяр хорошим краснодеревщиком? Это же разные
работы. Конечно, кто-то может, исключения есть, но они ред­
кость.

11. Политическая журналистика абсолютно неотделима от
развития страны. И нынешние тенденции, на мой взгляд, опас-

ны. Они ведут к огосударствлению, к сервильности журналисти­ки, к возвращению журналистики советского или полусоветско­го типа, то есть к журналистке обслуживания. Да, журналисти­ка как сфера обслуживания - это хорошо. Только обслуживания не власти, а своих слушателей. Если журналистика служит вла­сти, то она и сама становится частью власти, аппаратом, отделом пропаганды.

У журналистики всегда было много опасностей. Опасности внутренние - со стороны журналистского корпуса; опасности внешние - со стороны местной власти, со стороны криминалите­та. Покупка журналистов, запугивания, убийства. Кстати, в Рос­сии за 2000 год было убито за свою профессиональную деятель­ность 15 журналистов. По этому показателю Россия вышла на первое место в мире. А сейчас появилась новая опасность - изме­нение закона о печати. Угрозы со стороны центральной власти видны в истории с закрытием сочинской телестанции, с Медиа-Мостом. Это все звенья одной цепи - ужесточение позиции по отношению к журналистике. И если власти удастся поставить под контроль негосударственные СМИ, уволить тех, кто не хочет слу­жить ей, то надо будет менять профессию. А политической жур­налистики тогда не будет вообще. Журналисты станут сотрудни­ками Администрации президента, но это уже другая работа.

Как противостоять этому? Писать только правду, професси­онально выполнять свою работу. Людей, которые вышли из раб­ского состояния, в котором наша страна находилась 70 лет, не так уж много. Эти люди, и я тоже, были рабами. Но вышли из этого состояния. Бояться надоело, я перебоялся 10 лет назад. Возвращаться в то состояние не хочу. И есть значительная часть коллег, которые тоже не хотят обратно.

12. Вся надежда на вас. У вас нет тех страхов, которые есть у меня. Вы говорите то, что хотите. И в этом - счастье. И любое ущемление вашего желания говорить то, что вы хотите, вызовет у вас абсолютно естественную реакцию. Именно поэтому я став­лю на молодых. Правда, замечу: еще бы лет десять, когда вы будете не 20-летними, а 30-летними, чтобы пройти эту закалку.

Прошедшие десять лет - это очень мало... Но больше време­ни нет. Так что надо пользоваться тем, что уже имеем. У вашего поколения есть шанс не упустить свое будущее. Этот шанс в ва­ших руках.

 

На Западе со времени возникновения конституцион­ного государства, а в полной мере — со времени развития демократии, типом политика-вождя является «демагог». У этого слова неприятный оттенок, что не должно заста­вить нас забыть: первым имя «демагога» носил не Клеон, но Перикл, Не занимая должностей или же будучи в долж­ности верховного стратега, единственной выборной дол­жности (в противоположность должностям, занимаемым в античной демократии по жребию), он руководил суве­ренным народным собранием афинского демоса. Правда, слово устное использует и современная демагогия, и даже, если учесть предвыборные речи современных кандидатов, — в чуоовищном объеме. Но с еще более устойчивым эффек­том она использует слово написанное. Главнейшим пред­ставителем данного жанра является ныне политический публицист и прежде всего - журналист.

Макс Вебер

 

Один из самых больших знатоков политики Макс Вебер ут­ верждал, что политический журналист — это тип професси­ онального политика. Если Вы разделяете это утверждение, то прокомментируйте реальную роль российского полити­ ческого журналиста в реальной политике. Если нет, то что отличает профессионального политического журналиста от политика?

Дефицит профессионализма обнаруживается в нашей се­ годняшней стране во всех сферах деятельности. Как Вы по­ нимаете «профессионализм» политического журналиста?