Заявитель жалуется на то, что в нарушение пункта 1 статьи б Конвенции уголовные обвинения не были предъявлены ему в течение разумного срока

Первое предложение пункта 1 статьи б Конвенции в части, касающейся данного дела. гласят- “Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основания закона”.

Власти Российской Федерации заявляют, что учету подлежит срок с момента направления дела заявителя в Магаданский городской суд, т.е. с 6 февраля 1996 г., по момент оглашения приговора указанным судом, т.е. по 3 августа 1999 г. Власти Российской Федерация утверждают, что заявитель не исчерпал предусмотренные национальным законодательством средства правовой защиты, так как не подал кассационную жалобу на вынесенное судебное решение. Суд кассационной инстанции мог сократить срок лишения свободы, назначенный заявителю по приговору городского суда, до срока фактического пребывания его под стражей, с учетом большой продолжительности его содержания в следственном изоляторе до суда. В этой связи власти Российской Федерации настойчиво ссылаются на решение Европейского Суда от 9 мая 2000 г. по делу “Петренко против Норвегии” (Petrenko v. Norway) № 41050/98.

Власти Российской Федерация признают, что рассмотрение дела заявителя заняло длительный период времени, но утверждают, что этот срок не был необоснованно долгим. Они указывают на то, что Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР не установлен срок рассмотрения уголовных дел судом. Не установлены УПК РСФСР и предельные сроки содержания обвиняемого под стражей в ходе судебною разбирательства по его делу. Власти Российской Федерации указывают, что столь длительный срок рассмотрения дела заявителя связан с особой сложностью и объемом дела, а также с необходимостью полного и всестороннего расследования дела.

Кроме того, заявитель сам способствовал увеличению продолжительности производства по делу путем подачи многочисленных жалоб, включая повторные обращения с ходатайствами которые ранее были отклонены. Власти Российской Федерация ссылаются в этой связи на выводы Магаданского городского суда от 15 июля. 1999 г. и от 22 июля 1999 г., где в многочисленных просьбах; поданных со стороны заявителя в период судебного рассмотрения его. дела, усматривается. по пытка намеренного затягивания судопроизводства. Ходатайства заявителя о передаче его дела в другой суд в период между судебными заседаниями также приводили к дополнительному затягиванию производства. Власти Российской Федерации указывают что 30% материалов- дела заявителя. составляют его жалобы и ходатайства

Власти Российской Федерации также указывают, что срок предварительного заключения заявителя включен в срок лишения свободы по вынесенному ему приговору. Таким образом, срок предварительного заключения заявителя никак не повлиял на длительность общего срока его заключения.

Наконец, власти Российской Федерации. заявляют, что они проявили гуманность по отношению к заявителю, объявив амнистию, в результате чего он был освобожден из заключения до истечения срока наказания, несмотря на то, что он не возместил. ущерб нанесенный им банку и его многочисленным клиентам.

Заявитель утверждает, что следует учитывать срок с 8 сентября 1995 г., т.е. с момента возбуждения в отношении него уголовного дела, до 31 марта 2000 г., т.е. до момента вынесения. Магаданским городским судом второго решения по его делу, а не до 3 августа 1999 г., т.е. до момента вынесения указанным судом первого решения по делу. Он указывает, что производство по уголовному делу осуществлялось лишь одной судебной инстанцией. Хотя период времени до 5 мая 1998 г. находится вне пределов временной юрисдикции Суда с учетом условия гаtione temporis, заявитель просит Суд учесть, что к указанному моменту производство по делу уже осуществлялось в течение трех лет.

В отношении сложности данного дела заявитель ссылается на выводы Магаданского областного суда от 15 марта 1999 г., в которых отмечается, что данное дело не представляет особой сложности, так что данный аргумент не может служить оправданием происшедшей задержки судебного разбирательства.

В отношения его собственных действий заявитель утверждает, что его жалобы были направлены на ускорение судопроизводства. Кроме того, активное содействие органам судебной власти с его стороны не требуется положениями статьи б Конвенции, а его попытки воспользоваться средствами правовой защиты не могут служить основанием для предъявления ему претензий.

В отношении действий властей заявитель ссылается на низкое качество предварительного следствия и на недостатки, допущенные при производстве следствия, которые были выявлены Магаданским городским судом 3 августа 1999 г. Кроме того, городской. суд и сам нарушал нормы национального процессуального законодательства, не обеспечив соблюдение сроков начала судебного разбирательства. установленных статьями 223’ и 239 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР. Заявитель отмечает, что в судебном заседания судом были допрошены лишь девять свидетелей. Он также ссылается на факт отстранения судьи от рассмотрения его дела, что не имело никакого отношения к заявителю, и на факт передачи его дела в Хасынский районный суд, что не дало. положительного результата.

Суд напоминает, что при определении продолжительности производства по уголовному делу надлежит учитывать срок с момента предъявления данному лицу “обвинения” в самостоятельном и существенном значении данного термина (см., в частности, постановление Европейского Суда по делу “Корильяно против Италии” (Corigliano v. ItаIу) от 10 декабря 1982 г. // Серия А.. № 57. Р. 13. §34— и постановление Европейского Суда по делу “Имбриоска против Швейцарии” (Imbriosca v. Switzerland) от 24 ноября 1993 г. // Серия А.. Т 275. Р. 13. § 36). Последним днем срока, подлежащего учету, является день окончательного признания лица виновным или прекращения производства по дел

Таким образом, в рассматриваемом случае подлежит учету срок с 8 февраля 1995 г., т.е. с момента, когда заявитель стал, подозреваемым в незаконном присвоении чужих средств. В отношении окончания подлежащего учету срока Суд отмечает, что после принятия решения от 29 сентября 1999 г. об отказе от обвинений, не учтенных при вынесении приговора, после того как городским судом было вынесено решение от 3 августа 1999 г., 30 сентября 1999 г. в отношении заявителя было выдвинуто новое обвинение, причем на основании прежних фактов. Суд отмечает, что новое обвинение было выдвинуто в рамках первоначального уголовного дела за №48529, возбужденного 8 сентября 1995 г. Ввиду указанных обстоятельств, а также с учетом срока предъявления нового обвинения Суд пришел к выводу, что днем окончания подлежащего учету периода является 31 марта 2000 г., т.е. день вынесения городским судом решения по последнему обвинению.

В свете данного вывода Суд не усматривает необходимости рассматривать возражения властей Российской Федерации в связи с исчерпанностью национальных средств правовой защиты на том основания, что заявитель не обжаловал в кассационном порядке первое решение городского суда от 3 августа 1999 г. Тем не менее Суд отмечает, что дело “Петренко против Норвегии” (Реtrenko v. Norway), на которое ссылаются власти Российской Федерация, было признано неприемлемым решением комитета а составе трех судей, который признал упомянутое дело в целом явно необоснованным в значения пункта З статьи 35 Конвенция. а также то, что упомянутое дело не имеет значения с точки зрения судебной практики и не имеет значения для рассматриваемого дела.

Суд отмечает, что подлежащий учету период, т.е. период с 8 февраля 1995 г. по 31 марта 2000 г., в общей сложности составил 5 лет 1 месяц и 23 дня. И хотя юрисдикция Суда с учетом условия ratione temporis охватывает лишь период времени после 5 мая 1998 г., т.е. момента вступления Конвенция в силу в отношении России, Суд примет во внимание состояние производства по делу на соответствующую дату (см., например, с соответствующими изменениями, постановление Европейского Суда по делу “Ягчи и Саргын против Турции” (Yagci and Sargin v.Turkey) от 8 июня 1995 г. // Серия А. № 319—А. Р. 16. § 40).

Суд полагает, с учетом критериев, сложившихся в практике Суда для решения вопроса о том, что представляет собой “разумный срок” (сложность дела, действия заявителя и компетентных органов), а также принимал во внимание всю имеющуюся в его распоряжении информацию, что в данной части жалобу не обходимо рассмотреть по существу.

5. Заявитель далее утверждает, что его дело не было рассмотрено по справедливости беспристрастным судом. В частности, он жалуется на то, что был допрошен органами следствия в качестве свидетеля после возбуждения против него уголовного дела, что суд отказал его второму адвокату в праве участвовать в заключительном судебном заседании по его делу, что ему было отказано в просьбе вызвать в суд свидетелей защиты, а также задать вопросы свидетельствовавшим против него. При этом он ссылается на пункт 1 и подпункты “а”, “с” и “d” пункта З статьи б Конвенции. Текст пункта 1 статьи б приводится выше. Пункт З в части, касающейся данной жалобы, гласит “Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права а) быть незамедлительно и подробно уведомленным на понятном ему языке о характере и основании предъявленного ему обвинения;...с) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при не достатке у него средств для оплаты услуг защитника. пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия; d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетеля были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него...”

Суд напоминает, что в соответствии с положениями пункта 1 статьи 35 Конвенция Суд может принимать дело к рассмотрению только после того, как исчерпаны все национальные средства правовой защиты, как это предусмотрено общепризнанными нормами международного права. Норма, касающаяся исчерпанности национальных средств правовой защиты, требует, чтобы заявитель в установленном порядке обратился к имеющимся средствам правовой защиты, которые являются достаточными для устранения заявляемых нарушений. Обязанность исчерпать национальные средства право вой защиты не означает, что необходимо использовать средства правовой защиты, обращение к которым не имеет шансов на успех. Однако при наличии сомнений относительно действенности того или иного национального средства правовой защиты это средство должно быть испробовано (см., например, жалобу № 21782/93 “Раиф против Греции” (Raif v. Gгеесе), решение Комиссии от 26 июня 1995 г. //DR 82. Р. 5).

В данном случае заявитель не обжаловал решение суда первой инстанции в Магаданский областной суд (согласно российскому законодательству у него имелась такая возможность), полагая, что такое обжалование не имеет смысла на том основании, что по его мнению, оба суда находились в сговоре. Однако Суд считает это утверждение абсолютно необоснованным, и в материалах дела отсутствуют какие-либо указания на то, что обжалование решения в областной суд не имело обоснованных шансов на успех. Не существовало и ни каких особых обстоятельств, которые могли бы освободить заявителя от использования данного средства правовой защиты.

Ввиду вышеуказанных обстоятельств Суд полагает, что заявитель не исчерпал национальных средств правовой защиты, предоставленных ему российским законодательством как это требуется в соответствии с пунктом 1 статьи 35 Конвенции. Следовательно, в данной части жалоба подлежит отклонению на основании пункта 4 статьи 35 Конвенции.

6. Заявитель, ссылаясь на статью 7 Конвенции, также жалуется на то, что был осужден З августа1999 г. за совершение деяния, которое на момент совершения не являлось уголовным правонарушением. Он утверждает, что в отношении деяния, совершенного в июне 1994 г., городским судом было применено соответствующее положение Уголовного кодекса, которое действует с 15 июля 1994т

Соответствующая часть статьи 7. Конвенция гласят:

“Никто не может быть осужден за совершение какого- либо деяния или за бездействие, которое согласно действовавшему в. момент его совершения национальному или международному праву не являлось уголовным преступлением”.

Однако и здесь Суд отмечает, что заявитель не воспользовался возможностью обжаловать вынесенный ему обвинительный приговор в областной суд, где можно было поднять и этот вопрос. Соответственно, Суд полагает, что заявитель не исчерпал национальных средств правовой защиты, предоставленных ему российским законодательством, как это требуется в соответствии с пунктом 1 статья 35 Конвенция. Следовательно, в данной части жалоба подлежит отклонению на основании пункта 4 статьи 35 Конвенции.