Глава 8. ЭПИЗОД 1: Грани закона

«…Он говорит, что видел смерть и что сам ею был.

Он говорит, что до сих пор он ничего не забыл.

В его пальцах навсегда осталась нервная дрожь.

Он говорит и тихо плачет, как сентябрьский дождь.

И ты ему не мешай, пусть говорит только он.

Его слова о том, что было, будто раненого стон.

Ты посмотри ему в глаза, там только выстрелов дым.

Пока он жив, его война будет с ним.»

© Дельфин

 

Капитан Волков задумчиво смотрел на папку с уголовным делом, закрытым уже много лет назад.

Когда он вернулся в отдел, ему сообщили, что обнаружено соответствие отпечатков пальцев, оставленных в машине скорой помощи подозреваемым, с личностью, занесённой в дактилоскопическую базу данных.

— Отлично! Сейчас зайду за результатами! — обрадовался сыщик.

— Я бы не стал так радоваться на твоём месте… — сообщил эксперт.

— Почему?

— Есть проблема…

— Что за проблема?

— Ну… Согласно документам — обладателя этих отпечатков уж 15 лет как нет в живых…Убит при попытке бегства.

— Убит, значит… — задумчиво проговорил Волков и раскрыл папку.

В верхнем левом углу были приколоты две фотографии — анфас и профиль, на которых был запечатлен парень лет двадцати на вид.

— Так… Что же ты натворил…

Около часа Волков читал материалы дела, а затем откинулся на кресле и задумчиво уставился в потолок. Трагедия человека, описанная сухим языком протоколов допросов и судебных заседаний не оставила его равнодушным.

* * *

15 лет назад.

Колёса вагона мерно отбивали ритм. За грязным зарешёченным стеклом который час тянулась одна и та же картина. Леса, поля, снега. Чёрные деревья, белый снег… И над всем этим тяжёлые тучи…Черно-белый мир.

Но Алексу, созерцавшему всё это через узкую щель, которая по нормативам спец-вагона для перевозки заключённых называлась окном, — было всё равно. Его глаза, устремлённые в одну точку, были пусты. Мысленно он пребывал не здесь…

Ира… Он вспоминал её улыбку, тепло её бархатной кожи, её голос.

В то время Алекс не смел поверить своему счастью. Она была необыкновенной. Её глаза… Ему хотелось смотреть в них вечно. Её поцелуи сводили с ума… И самое главное — в этой девушке, помимо внешней, присутствовала и невероятная внутренняя красота. И этим она сильно отличалась от красивых снаружи, но совершенно пустых внутри представительниц прекрасного пола, коих Алекс на своём веку повидал не мало.

Их роман не был похож на вспышку, но развивался довольно стремительно.

Почти сразу же Ирина познакомила его со своей мамой, отца у семьи не было.

Семья жила небогато — мама девушки работала воспитателем в детском саду, и небольшой зарплаты едва хватало на оплату квартирных счетов. Ирина, чтобы не быть обузой, тоже устроилась на работу в районную библиотеку. Её доход также был невелик, но зато так она могла совмещать работу с учёбой. К слову нельзя не заметить, что посещаемость библиотеки мужчинами тут же возросла в несколько раз. Но главным завсегдатаем читального зала теперь был Алекс. И дело было не только в том, что он старался как можно больше времени проводить с Ириной. Но и в том, что он за неё элементарно боялся. И причина для этого была. Как оказалось — тот ублюдок, от которого Алекс защитил Ирину в самом начале их знакомства, доставал её уже два года. Сын влиятельного чиновника Валерий Сифонов не знал ограничения ни в деньгах, ни в других материальных благах, и с детских лет не привык терпеть отказы ни от кого.

Впервые увидев Ирину на первом курсе университета, он, не теряя времени, начал за ней ухаживать. Предлагал подвезти до дома на свежекупленной заботливым папочкой иномарке. Приглашал в рестораны, и вообще оказывал всевозможные знаки внимания. Но Ирину в отличие от многих её сокурсниц — богатенький сынок влиятельного папаши не интересовал совершенно. И не привыкший терпеть поражение Сифонов, всё больше и больше выходил из себя.

Постепенно тон его речи при обращении с девушкой становился всё более и более грубым. Поняв, что ухаживаниями Ирину не проймёшь, он, отбросив в сторону весь такт, просто попытался её купить, предложив девушке за ночь весьма приличную сумму и, получив возмущённый отказ, просто впал в бешенство. Осознав, что и с этой стороны к девушке не подступиться, — он стал мстить. Сначала по университету поползли грязные слухи, которым, правда, верили далеко не все, но всё же приятного в них было мало. Причём распускал их не сам Сифонов лично, а так называемые случайные «свидетели» которые якобы видели Ирину в компании Сифонова в весьма неприглядном виде, совсем не соответствующем тому образу недотроги, который она носит на публике.

Потом начались неприятности другого рода. Используя влияние своего отца, Сифонов смог оказать давление на некоторых преподавателей, создав Ирине ощутимые проблемы в учёбе. Причём на протяжении всего этого времени он не прекращал делать ей своих грязных предложений.

Затем начались угрозы. Не на публике. Но всё чаще и чаше в почтовом ящике девушки стали появляться анонимные послания, в которых ей открытым текстом предлагалось готовиться к смерти. После прочтения первого такого письма у Ирины случилась истерика. Мама девушки взяла больничный и целую неделю просидела с дочерью дома, успокаивая и уверяя, что всё будет хорошо. В последствии письма стали приходить чаще. Ирина пыталась обратиться в милицию, но бесполезно. Ответ, который она получила, ища защиты у стражей порядка, можно было сформулировать коротко: “Убьют — тогда и приходите” В конце концов девушка решилась перевестись в другой ВУЗ в надежде, что там этот кошмар закончится. И действительно — где-то на полгода Сифонов пропал из её жизни. Постепенно ей начало казаться, что всё позади, но… Внезапно он появился вновь и был не один. В тот момент, когда шестёрка Сифона повалил её на снег, она решила, что это конец. И неожиданное спасение, пришедшее со стороны незнакомого ей человека поразило её. В тот момент, когда он заслонил её, один против троих, она прочла в его глазах решимость идти до конца. Защитить её даже ценой собственной жизни. Это глубоко тронуло её сердце.

В последствии общаясь со своим новым другом и узнавая его больше, Ирина поражалась тому, что человек, способный действовать так жестко и решительно, как он действовал, защищая её, на самом деле очень добрый в душе. Ещё больше поразило её его умение рисовать. Алекс не считал себя профессиональным художником, но у него определённо был талант. Когда он преподнёс ей её портрет, написанный им, она была так удивлена, что не знала, что сказать. Алекс только улыбался, глядя на то, как блестят глаза девушки, тронутой его подарком. В порыве чувств Ирина обняла его, а потом был их первый поцелуй… И она осознала, что любит этого человека. Любит тепло его сильных рук, в объятиях которых она чувствует себя так спокойно, любит его добрый взгляд, в которых отражается столько нежности и заботы. Просто любит… И верит ему. Философы всех времён бились над вопросом, что такое любовь, но казалось, что теперь она нашла ответ на этот вопрос. Любовь — это прежде всего абсолютное безграничное доверие. Доверие себя и своих чувств другому человеку. Состояние, когда можно полностью открыться, не опасаясь, что в этот момент тебе причинят боль.

Они были счастливы. И единственное, что не давало покоя обоим, это понимание того, что Сифонов может вернуться. Каждое утро Алекс поднимался в пять тридцать, чтобы успеть доехать до дома Ирины и проводить её в институт. А после — домой. Он старался как можно больше времени быть рядом, чтобы не дать Сифонову воспользоваться его отсутствием и причинить вред девушке. Но он не мог быть рядом постоянно — у него тоже была работа, и временами после занятий в институте им приходилось расставаться. Впрочем, пока девушка находилась в библиотеке, Алекс всё же меньше за неё опасался, так как считал, что Сифонов не посмеет как-то себя проявить в публичном месте. Впрочем, тревога все равно оставалась — несколько раз Алекс замечал вдалеке знакомый БМВ, принадлежащий Сифонову. Пару раз Алекс сделал попытку приблизиться, но машина тут же срывалась с места и уезжала.

А однажды в доме Алекса зазвонил телефон.

— Здорова, Робин Гуд! Как там поживает наша маленькая принцесса? — подняв трубку, услышал Алекс насмешливый голос Сифона.

— Ты… — у Алекса аж дыхание спёрло от заплеснувшего его чувства злости.

— Эй! Погоди, не кипятись! — засмеялся Сифонов, — я ж с тобой поговорить хочу!

— Не о чем нам с тобой говорить, урод!

— Зря ты так, вот честное слово, зря! — произнёс Сифонов с сожалением в голосе, словно и не замечая агрессивный тон Алекса. — Вижу, окрутила эта сучка тебя по полной программе!

— Да я тебя за такие слова…

— Что ты меня? Убьёшь? Да кто ты такой? Ты хоть знаешь, кто я? Нет? Скоро узнаешь, не волнуйся.

— Мне плевать, кто ты! Только сунься к ней!!!

Сифонов рассмеялся.

— О боже! Сколько пафоса! Но самое смешное, что ты зря стараешься. Ты думаешь, что она такая хорошая? Ты думаешь, что она та, за кого себя выдаёт? Да она сука, каких поискать! Обычная продажная тварь! Я её имел, и все мои друзья её имели, и она ни на что не жаловалась! А ты дурачок решил, что она вся такая правильная и обиженная?! Да она тебя кинет, как только найдёт другого защитника, посерьёзней. Понял?! Или ты думаешь, что она будет с тобой вечно? Поверь — ты лишь временный этап! И ты поймёшь это, но будет уже поздно. Поэтому мой тебе совет — забудь её! Оставь! Потому что она принадлежит мне! Ты слышишь?! МНЕ!!! — Сифонов так разошелся, что уже просто орал в трубку. Алекс выждал, пока он выдохнется, а затем спокойным, но твёрдым голосом ответил:

— Тронешь её — я тебя убью. Приблизишься к ней — я тебе убью. Позвонишь ей — и я тебя убью, — и повесил трубку.

Всё это вкупе с тем, что он узнал о Сифонове со слов Ирины, — не давало ему покоя. Этот тип мог пойти на что угодно, а потому, готовясь к худшему, Алекс до сей поры никогда не интересовавшийся оружием всерьёз, задумался о приобретении какого-нибудь средства защиты, и был сильно разочарован, узнав, что ничего, кроме газового пистолета, ему по закону не полагается. Но, решив, что газовый пистолет это лучше, чем ничего, он всё же оформил лицензию. Затем встал вопрос покупки. Один товарищ дал ему телефон торговца, который якобы позволял взять “ствол” за меньшие деньги, нежели в магазине, что для бедного студента, коим являлся Алекс, было весьма актуально. Торговца звали Гиви. И хоть основную часть времени Гиви торговал фруктами на рынке в подмосковной Балашихе, он не упускал возможности заработать и иным способом.

— Я от Нефёдова, — представился Алекс, подойдя к прилавку, за которым стоял пожилой грузин.

— Э-э-э-э! Алекс-джан! Прохады дарагой! Я тэбэ ждал!

Торговец что-то крикнул на родном языке, и за прилавком его сменила жена.

— Пойдём, пойдём! Здэсь народу много! Мэшать будут! — произнёс Гиви, увлекая Алекса за прилавок. Они двинулись по узкому проходу между гаражей, заставленных ящиками с пустыми бутылками и заваленными прочим мусором. Через некоторое время достигли подворотни, где находился вход в подвал. Спустившись вниз, Гиви усадил Алекса за стол, а сам вышел в другое помещение. Через минуту он вернулся с тряпичным свёртком и, положив его на стол, развернул. Внутри оказались завернуты несколько пистолетов, среди которых Алекс узнал только пистолет Макарова. Остальные ему были не знакомы.

— Вот сматры! — произнёс торговец, раскладывая оружие.

— Это наш ИЖ… Самый дэшовий. Харашо идёт. С виду барахло, но зато похож на боевой!

Это беретта, она подороже, но и качество лучше! Вот вальтер есть, кольт… Смотры вибирай — сторгуемся!

Алекс переводил взгляд с одного пистолета на другой.

— Я вообще в этом не очень-то разбираюсь… — сказал он смущённо. — А какой из них самый… Хороший?

— Харощий дэвушка может быть! А пистолет может быть надёжный! — изрёк Гиви. — Тебэ для каких целей надо?

— Ну… Для защиты…

— От собак?

— Нет, от людей.

- От сэрёзных?

— Возможно…

Гиви что-то пробормотал под нос.

— Тагда это всё для тэбя нэ подходыт! — констатировал он.

Алекс растерянно посмотрел на торговца.

— А что подходит?

Гиви расстегнул джинсовку под которой оказалась оперативная кобура с пистолетом, который он извлёк и положил на стол перед Алексом.

— Вот что тэбе подходыт! 6П42!

Алекс уставился на пистолет.

— Это что… Настоящий?

Гиви улыбнулся.

— И да, и нэт!

Как это? — удивился Алекс.

— А сматры! — лёгким движением руки Гиви снял с пистолета затвор, а затем стянул со ствола боевую пружину.

— Видышь хрэновыну в стволэ? — показал он Алексу ствол на просвет. — Эта сэпаратор! Такая штука, чтобы типа боевой пулей стрэлять нельзя било! Когда она в стволэ — пыстолэт считается газовый! Но вот в чём сэкрэт!

Свободной рукой Гиви достал железный стержень, сунул его в ствол пистолета и без лишних усилий вытолкнул сепаратор наружу.

— Видишь? Он не прэварэн! Перывый патрон заряжаешь холостой! Сэпаратор во врэма выстрела вылэтает! И можно настояшым стрэлать!

Алекс, глядя на всё это, лишь хлопал глазами.

— А… Это законно?

Гиви скривился.

— Канэшна нэт! Но если тэба мэнты шманать будут — они ни за что не поймут, что у тебя за оружие, если только второй патрон нэ увидят! И зарэгэстрируешь как газовый — ни кто тебэ слова нэ скажет!

— А если увидят?

Гиви развёл руками.

— Заплатишь триста баксов и будэшь дальше гулять! Я уже два раза так дэлал!

— И почему законно нельзя купить нормальный пистолет…Я ведь не хочу нарушать закон…

— Вах! Ти думаэшь, я хочу, слющай! Э?! Кто виноват, что закон в этой странэ пишут бандыты, чтоби простым людям нэльзя было сэбя защищать?! Патаму что бандытам плэвать на закон! Они что хотят, то и носят! И если в мэня стрэляют настоящей пулэй, почему я нэ могу отвэтить тем же?! Я чэстный чэловэк, но я хочу защитить себя и своих дэтэй!

— Я ведь вообще никогда не любил оружие…

— А оружие нэ надо любить! Любить надо жэнщин, дэтэй, хороший вино! А оружием надо владэть и умэть хорошо с ним обращаться! Понымаешь, да? Ты мужчина! Зашитник! Мужчина каторый нэ умеет обращаться с оружием — какой это мужчина?! Вах! Так — одно подобие!

Алекс кивнул.

— Я вообще не ради себя начал над этим задумываться. Ради близкого человека… Хочу её защитить.

Он немного помолчал, а потом продолжил.

— И ради её безопасности я готов наплевать на закон…

— Э! Маладэц! — Гиви хлопнул Алекс по плечу. — Настоящий джигит!

Алекс печально улыбнулся.

— Нэ грусти, слущай! — ободрил его Гиви. — Это же Россия! Тут строгость законов компэнсыруэтся необязатэльностью их исполнения!

— Это я уже понял, — вздохнул Алекс. — Только я это… Не стрелял ни разу…

— Нычего! Сейчас научу — у мэна тут тыр ест! Как раз для таких случаев.

Купив пистолет и пачку патронов, Алекс вернулся в Москву.

Дни тянулись за днями, но Сифонов себя никак не проявлял. Даже его БМВ перестал маячить вдалеке. Пришла весна, а затем лето. Всё это время Алекс исправно носил с собой оружие. Он не стал говорить Ирине, что пистолет заряжен боевыми патронами. Не хотел расстраивать её тем, что ради её безопасности фактически ходит под статьёй.

Впрочем — милиция ни разу его не останавливала и тем более не обыскивала. Возвращаясь домой на метро, Алекс намеренно избегал мало-мальски конфликтных ситуаций, чтобы, не дай бог, не влипнуть в драку и не оказаться в отделении, где у него обнаружат газовый пистолет переделанный под стрельбу боевыми патронами. Он, конечн, о помнил слова Гиви, что в случае чего можно будет попробовать откупиться, но не хотел проверять эту возможность на своей шкуре.

Впрочем — чем больше времени проходило с последнего появления Сифона, тем более призрачным становилось чувство угрозы, и Алекс стал серьёзно задумываться над тем, а есть ли смысл продолжать носить оружие. Ведь хотя он и свыкся с ощущением тяжести на поясе так, что совсем перестал её замечать — ношение «железного аргумента» грозило тюрьмой. А потому, взвесив все за и против, Алекс решил прекратить свои шутки с законом и избавиться от пистолета. Он поехала на дачу, принадлежавшую когда-то его покойной бабушке и перешедшую ему по наследству. На территории дачного участка был сарай, в земляном полу которого Алекс выкопал неглубокую ямку, затем завернул оружие в промасленную тряпку, засунул в жестяную банку от индийского чая и закопал. Первое время его терзала тревога, правильно ли он поступил, но по прошествии ещё нескольких месяцев, сомненья полностью улеглись. Сифонов, судя по всему, окончательно оставил их в покое. Но это было не так…

В тот день Алексу исполнялось 21 год. На улице стояла промозглая осень, но Алекс и Ирина не замечали этого. Они решили отметить праздник на даче Алекса только вдвоём, и в объятиях друг друга им было тепло и хорошо как нигде в мире. Утомлённые после двух часов любви они лежали, прижавшись друг к другу, и слушали треск поленьев в старой русской печи.

— Тебе нравиться Марина Цветаева? — спросила вдруг Ирина.

— Мне нравишься ты, — улыбнулся Алекс.

— Я имею ввиду её стихи, — засмеялась девушка.

— Не знаю… Я в этом не эксперт…

— А мне нравятся… Вот сейчас вспомнилось…

 

Я бы хотела жить с Вами

В маленьком городе,

Где вечные сумерки

И вечные колокола.

И в маленькой деревенской гостинице -

Тонкий звон

Старинных часов — как капельки времени.

И иногда, по вечерам, из какой-нибудь мансарды -

Флейта,

И сам флейтист в окне.

И большие тюльпаны на окнах.

И может быть, Вы бы даже меня любили…

 

Посреди комнаты — огромная изразцовая печка,

На каждом изразце — картинка:

Роза — сердце — корабль. -

А в единственном окне -

Снег, снег, снег.

 

— Странные стихи… Рифмы нет, но красиво.

— Это белый стих. В нём не должно быть рифмы. Главное — содержание.

Алекс приподнялся на локте и, глядя в лицо девушки, улыбнулся.

— Всё-то ты у меня знаешь. Небось, все книжки уже перечитала у себя в библиотеке.

— Половину. Ученье — свет.

— Зато не ученье — интимный полумрак, — промурлыкал Алекс, целуя её в шею и начиная опускаться поцелуями по её телу всё ниже и ниже.

Внезапно раздался звон разбившегося стекла.

— Что это?! — Испуганно вскрикнула девушка.

Алекс вскочил с кровати, спешно натягивая джинсы и бегом бросился в другую комнату, из которой и донёся шум. Окно действительно оказалось разбито, а через распахнутые ставни в дом лез какой-то здоровенный бритоголовый детина.

Схватив на ходу табуретку, Алекс обрушил её на голову незваного гостя, и тот охнув вывалился обратно на улицу.

Внезапно звон донёся уже из комнаты, где находилась Ирина, и тут же раздался испуганный крик девушки.

Не выпуская табуретку из рук, Алекс бросился обратно и увидел похожую картину, разве что человека, который пытался пролезть в окно, он до этого уже видел. Это был тот самый бритоголовый тип, что был с Сифоном и который тогда угрожал Алексу ножом. Но беда была в том, что на этот раз в руке бандита был пистолет.

Грянул выстрел, и чудовищная боль бросила Алекса на пол. На несколько секунд он словно потерял ориентацию в пространстве. Затем попытался встать. Но нападающие были уже в комнате. Его вновь сбили с ног и начали избивать. Звуки слились в один нестерпимый гомон. Удары сыпались один за одним. Ирина кричала и этот крик заставлял Алекса сопротивляться ещё упорнее, ему даже удалось повалить одного из нападающих на пол, но в этот момент что-то тяжёлое ударило его в висок, и он потерял сознание.

Когда он очнулся, то понял что лежит на чём-то холодном. Тело болело так, словно в нём не оставалось ни одной целой кости. Особенно сильной была боль в правой ноге.

Алекс открыл глаза. Точнее открылся только один глаз. Второй опух и заплыл. В сарае было темно, свет пробивался лишь через узкое окошко на дверью. Руки были связаны у запястий, но не за спиной, и Алекс прикоснулся ими к правой ноге. Та была в чем-то липком. Судя по всему в крови… Он попытался принять сидячее положение…Получилось с трудом.

— Сарай… Я в сарае… — понял Алекс, но следующая мысль пронзила его мозг раскалённой иглой.

— Ира!

Он попытался вскочить, но боль в ноге не дала ему это сделать. Тогда упав на живот, он по-пластунски пополз к заветному схрону.

— Ира… Держись… Держись… Ирочка…

Ломая ногти, голыми руками он принялся разрывать землю пока не добрался до жестяной банки, в которую спрятал своё оружие.

— Cейчас… Сейчас… — связанные между собой запястья не позволяли действовать расторопно, но Алекс, наконец, открыл банку и извлёк пистолет. Патрон был уже в патроннике, потому Алекс просто снял пистолет с предохранителя и пополз к двери.

— Эй! — заорал он срывающимся голосом.

— Эй, уроды!

Ответом ему была тишина.

— Ублюдки! — Алекс дополз до двери и, оперевшись о стену, смог подняться, встав на здоровую ногу.

За дверью послышались шаги.

— Что, козлина, добавки захотел? — послышался голос с другой стороны двери.

Алекс приготовился, и когда дверь распахнулась, дважды выстрелил в бандита.

Тот, как подкошенный, рухнул на землю.

Шагнув за порог, Алекс тоже упал, так как идти он не мог, а держаться было не за что.

Рыча, как раненый зверь, приволакивая ногу, он пополз к дому. Его мутило. Он ощущал, что может вот-вот вновь отключиться.

— Держись… Держись… — повторял про себя Алекс, с каждым словом делая рывок вперёд.

— Глыба! Ты нахера там палишь! — послышался голос из дома, затем дверь распахнулась, и на пороге возник очередной бандит. Алекс всадил ему пулю в живот и тот, сложившись пополам, со стоном скатился с крыльца. Не обращая внимания на стонущего бандита, Алекс пополз вперёд. Из дома доносились сдавленные крики девушки…

— Ирааа!!! — Алекс вдруг ощутил невероятный прилив сил и, забыв о боли, вскочил на ноги, врываясь в дом. Ещё одного бандита он застрелил в прихожей, а затем ворвался в комнату, где перепуганный выстрелом Сифонов скатился с кровати, к которой была привязана Ирина. И укрылся за ней как за баррикадой.

— Суки!!!!! — Алекс выстрелил в лоб ещё одному подручному Сифона, который только успел вскочить с кресла. И шагнул внутрь, чтобы прицелиться в забившегося в углу Сифонова. В этот момент за его спиной грянул выстрел, и у головы Алекса просвистела пуля. Он резко развернулся. Один из бандитов, которых он подстрелил, до этого оказался только ранен и теперь стоял в дверях, сжимая в окровавленной руке пистолет. Алекс дважды выстрелил ему в грудь. Бандит опрокинулся на спину, но, падая, успел ещё раз нажать на курок.

Пуля ушла в сторону…

Алекс вновь развернулся. И увидел, как Сифонов, воспользовавшись моментом, выскочил из-за кровати и бросился к окну. Алекс выстрелил. Пуля попала Сифонову в плечо. Его развернуло, но он всё же смог нырнуть в разбитое окно.

Алекс бросил взгляд на Ирину и уронил пистолет на пол. Грудь девушки была в крови.

Внезапный прилив сил исчез так же неожиданно, как и появился. Алекс упал на пол.

— Нет… — прохрипел он, подползая к кровати.

— Неет!!!!! — цепляясь за край постели, он смог подняться и прижать к себе тело девушки.

— ЗАЧЕМ?! ЗАЧЕЕЕЕМ!!!!!!

Его сотрясали рыдания. Он кричал как безумный… А затем сознание вновь покинуло его.

Затем был суд. Алекс был обвинен в незаконном хранении оружия, умышленном убийстве нескольких человек, а также нанесении тяжких телесных повреждений. Сифонов проходил по делу как свидетель. По версии следствия Алекс в компании с Сифоновым, Ириной и несколькими друзьями, которые в последствии были убиты, праздновали день рождения Алекса на даче. В момент, когда Сифонов отлучился, — Алекс стал вести себя неадекватно и его заперли в сарае, где он незаконно хранил оружие. Вырвавшись на свободу, Алекс учинил бойню, в которой погибли все гости, кроме Сифонова, вернувшегося как раз к концу расправы и пытавшегося спасти Ирину. В результате своих героических усилий Сифонов был ранен, но всё же смог добраться до телефона и вызвать милицию. Суд приговорил Алекса к двадцати годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строго режима.

 

Поезд замедлял ход. Стук колёс раздавался всё реже и реже, и вот, наконец, громыхнув напоследок, вагон замер. Послышалось шипение пневматических тормозных колодок. Алекс вышел из задумчивости. Судя по всему, поезд остановился посреди поля. По крайней мере, никакой станции в окно не наблюдалось. Время шло, а поезд не двигался с места. Алексу всё происходящее начинало казаться странным. Впрочем… Странности начались ещё во время этапирования, когда его вдруг вывели из общей группы заключённых и, усадив в отдельную машину, привезли на станцию, где посадили в этот необычный вагон. Необычность его заключалась в том, что в отличие от обычных вагонов для перевозки заключённых здесь их держали не группами, а поодиночке — каждого в отдельном купе-комнатушке размером полтора на полтора метра. В комнатушке не было даже сидения только поручни, чтобы держаться во время езды и узкая щель окна, и всё то время, которое прошло с момента начала пути, Алекс провёл либо стоя, либо сидя на полу в попытке уснуть. Сколько именно времени заняла дорога, он сказать не мог, так как часов у него не было. Но на поезд его посадили ночью, а сейчас уже рассвело.

Послышался звук похожий на звук моторов. Алекс припал к оконной щели и увидел, что со стороны видневшегося на горизонте леса через заснеженное поле к ним движутся несколько снегоходов. Когда они подъехали совсем близко, Алекс увидел людей в камуфляже и с оружием. Несколько автоматчиков и одного человека со снайперской винтовкой Драгунова. Все люди, включая снайпера, были в масках, за исключением одного человека, который, судя по всему, был среди них главным. Его форма так же выдавала в нём офицера, хотя на ней и не было никаких знаков отличия.

Сперва Алекс решил, что это нападение с целью освободить кого-то из заключённых, но прибывшие люди никак не походили на бандитов. В их действиях просматривалась чёткость профессиональных военных, кем они скорее всего и являлись.

Алекс видел, как офицер отдал команду, и его подчинённые рассредоточились вдоль поезда. Снайпер, судя по топоту, расположился на крыше вагона.

Вскоре к офицеру подошёл начальник конвоя сопровождавшего поезд. Они пожали друг другу руки и это убедило Алекса, что всё, что происходит, действительно не нападение… Вопрос что это — оставался открытым.

В стальной двери за спиной Алекса открылось небольшое продолговатое окошко.

— Руки! — рявкнул голос конвойного.

Алекс послушно просунул руки в щель, и на его запястьях щёлкнули наручники.

— Лицом к окну!

Алекс развернулся, слушая, как за его спиной лязгают засовы. Дверь отворилась.

— На выход!

Алекс вышел в коридор.

— Лицом к стене! — скомандовал конвоир. Алекс повиновался. Пока конвойный запирал дверь, Алекс краем глаза видел, что другие конвойные и остальных заключённых выводят из их комнатушек.

— Начальник! В сортир хочу, мочи нет! — послышался чей-то голос.

— Заткнулся, нахрен! Стой, не рыпайся!

— По коридору! Марш! — скомандовал конвоир Алекса, и он молча двинулся вперёд.

Дверь, ведущая на улицу, была открыта, около неё стоял ещё один конвойный.

— Выгружайся, приехали! — кивнул он на дверной проём.

На улице заключённых под лай сторожевых псов строили в шеренгу вдоль поезда. Алекс заметил, что состав бы небольшим — всего пять вагонов.

— А ну, шевелись! — тычком в спину конвойный направил его к шеренге других заключенных, которые уже построились и опасливо таращились на людей с автоматами.

Алекс занял своё место в шеренге. Ему было холодно, так как перед посадкой в этот странный поезд никакой зимней одежды ни ему, ни другим заключённым не выдали. Им вообще ничего не выдали. О судьбе личных вещей, на которые даже заключённый имел право, — оставалось только догадываться.

— Живее! Живее, мать вашу! Становитесь в строй! — слышались крики конвойных.

Заключённые ёжились от пронизывающего зимнего ветра не в состоянии понять, что происходит. Алекс окинул взглядом строй своих товарищей по несчастью. Здесь были мужчины совершенно разных возрастов и комплекции. От здоровенных лбов до забитого очкарика, который непрерывно кашлял, отчего его очки едва не слетали в снег.

Наконец, когда последний заключённый занял своё место в шеренге, перед строем появился тот самый офицер, что прибыл на снегоходе.

Некоторое время он молча прохаживался вдоль строя, осматривая заключенных, а затем заговорил.

— У меня две новости. — провозгласил он громоподобным голосом, от которого, казалось, притихли даже собаки.

- Первая новость — хорошая. Теперь, официально, вы все — мертвы! Все вы пытались бежать, но неудачно. И теперь вас не существует. Но это только на бумаге. Теперь новость плохая. Вскоре большинство из вас умрёт уже по-настоящему. Большинство! Но не все.

Оставшиеся в живых получат возможность искупит свою вину перед обществом и, возможно, даже смогут эту возможность реализовать.

По шеренге пронёсся ропот.

— Тишина!!! — рявкнул офицер, и заключённые притихли.

— Ваш путь к другой жизни начинается здесь! На этом самом месте! И лежит через это поле! — он указал рукой в сторону леса видневшегося вдали.

— Это будет вашим первым испытанием. Вас здесь четыреста штук. Я не говорю «человек», потому что для меня вы не люди, а материал, с которым мне предстоит работать! Там у леса вас ждут автобусы. Но в них только триста мест. Поэтому первые триста счастливчиков, что добегут до туда первыми, получат возможность жить дальше. Остальные умрут. Расстояние до финиша полтора километра, если учесть, что бежать вам придётся по глубокому снегу — это будет нелёгким испытанием. Но стимулировать вашу волю к победе будет снайпер. Каждые десять секунд он будет убивать последнего в гонке. Прицельная дальность стрельбы винтовки Драгунова составляет тысячу триста метров, но пуля летит гораздо дальше, так что даже у финиша не советую расслабляться!

Офицер развернулся и направился к одному из снегоходов. Сев за руль, он обернулся к ошарашенным зэкам.

— Сигналом к началу гонки будет красная ракета! Как только увидите её — бегите! Сегодня ваша жизнь зависит от ваших ног!

Произнеся это, он завёл мотор снегохода и направил машину в сторону леса.

Заключённые ошарашено смотрели на удаляющуюся от них фигуру.

Конвой и автоматчики в масках сохраняли молчание.

Постепенно среди зэков начался гомон.

— Что за беспредел!

— Братва! Они нас за людей совсем не считают!

— Звери!

Алекс сохранял молчание.

Вот и всё. Сегодня всё закончиться. Сегодня… — думал он. Но внезапно перед ним возникла довольная рожа Сифонова. Как он смотрел на него в тот момент, когда после оглашения приговора его выводили из зала суда… Он улыбался! Смотрел на него и улыбался!

Алекс сжал кулаки.

Нет! Так просто ему это с рук не сойдёт. Он должен отомстить. И он отомстит!

Вдалеке над лесом вверх взметнулась кроваво-красная ракета.

Алекс рванулся вперёд.

Остальные заключённые последовали его примеру. Сбежав вниз с железнодорожной насыпи, почти все потеряли равновесие, увязнув в глубоком снегу. Люди вставали, рвались вперёд, падали и снова вставали. Через полминуты в группе бегущих наметились свои лидеры и отстающие. К сожалению, боль в плохо зажившей ноге давала о себе знать, и Алекс оказался среди последних, а ещё через несколько секунд прогремел первый выстрел, и бегущий чуть позади Алекса заключённый упал, захлёбываясь кровью.

Вперёд!

Эта мысль звенела в его голове как колокол.

Он должен выжить! Должен выжить, чтобы отомстить!

Лёгкие жгло огнём, снег залеплял глаза, а ноги сводило от холода и усталости, но Алекс стал наращивать темп. Сзади периодически раздавались выстрелы, но он уже не обращал на них внимания. Он бежал. Бежал вперёд