Философия познания Т.Гоббса

 

Томас Гоббс (1588 — 1679 гг.) — крупнейший английский и европейский ученый и философ ХVII в. Сын сельского священника и крестьянки. С детства великолепно знал латинский и греческий языки. Был знаком с Галилеем. Встречался с Декартом.

Гоббс задумал создание философской системы, названной им" Основы философии ". Он мыслил свою систему в трех частях: " О теле ", " О человеке ", " О гражданине ". Под влиянием обстоятельств Гоббс начал свой труд с написания произведения "О гражданине".

Самое объемное сочинение Гоббса — " Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского ".

В сочинении "О теле" Гоббс рассмотрел вопросы методологии, ло­гики, гносеологии и физики (онтологии и натурфилософии).

Позднее других было написано сочинение "О человеке".

Гоббс радикально заостряет концепцию " двух истин ". Он считал, что "философия исключает теологию, т.е. учение о природе и атрибутах вечного, несотворенного и непостижимого Бога". Фило­софия — это система рационалистических действий познающего ума, ко­торый, с одной стороны, от известных уже причин идет к объяснению действий, явлений, а с другой, отправляясь от тех или иных явлений, восходит к производящим их основаниям. По Гоббсу, фактически, понятие истины применимо лишь к философии, отождествляемой с наукой.

Теология для Гоббса — только богооткровенное "знание^", не поддающееся никакому рациональному анализу и не нуждающееся в нем.

В центре исследований Гоббса стоял человек, как, с одной сторо­ны, природное, физическое тело, а с другой — как существо моральное, духовное, как творец многообразных искусственных тел, создатель ци­вилизации и культуры. Важнейшим и сложнейшим из искусственных тел Гоббс считал государственность.

Гоббс избегал термина " метафизика ", считая, что оно означает только книги Аристотеля, помещенные после книг по физике. Для обо­значения философии, использующей категории тела, материи, акциден­ции, пространства, времени, причины, др., Гоббс использовал назва­ние первой философии.

Гоббс продолжил эмпиристическое истолкование знания, имевшее в Англии большие традиции. Он полностью разделял положение: "нет ни одного понятия в человеческом уме, которое не было бы порождено первоначально, целиком или частично, в органах ощущения". Без ощущений Гоббс не видел возможности ни представлений, ни памяти, ни других компонентов человеческого сознания.

По Гоббсу для обычной жизни достаточно знания фактов. Но этого недостаточно для научного знания. В науке достоверность означает всеобщность, необходимость утверждаемого содержания, которые не воз­никают ни в каком опыте. Так Гоббс сближается с рационализмом.

Гоббс отождествлял науку с математикой. Но он знал только элементарную математику, геометрию Евклида. Физи­ку он рассматривал как прикладную математику, а геометрию и арифме­тику — как чистую математику. Мышление Гоббс понимал как определен­ную систему умозаключений, сходную с операциями вычисления.

Гоббс решительно отверг объяснение достоверности математики на основе интуиции и врожденных идей. Белее того, истины математики он последовательно стремился увязать не с непосредственным чувст­венным опытом, который не дает всеобщего знания, а со словами чело­веческого языка. Фактически Гоббс отождествлял мышление и язык. Он раз­вивал знаковую концепцию языка. Язык трактуется как особая разновидность опыта, источником которого выступает неизменный человеческий ум. Многочисленные мысли быстро исчезли бы, если бы не закреплялись в словах.

Гоббс рассматривал любой язык как искусственный, как результат человеческого соглашения. Он называл слова именами, которые всегда условны по отношению к вещам. Знаки суть метки по отношению к вещам или событиям. Метки индивидуальны и субъективны. Для общения имена-метки должны превратиться в имена-знаки. Это происходит в результате соглашения группы людей. Так метки приобретают общезначимые смыслы. Слова-знаки (результат группового соглашения) являются предпосыл­кой науки.

Не Бог, а сами люди являются творцом своего языка, без которого невозможна культура.

Конвенционалистская (на основе соглашения) трактовка языка Гоббсом радикально отрицала подход, согласно которому слова выражают природу обозначаемых ими вещей и явлении.

Гоббс стремился выработать более точный и гибкий языкфилософии. Он считал, что не может быть правильного, а тем более точного научного языка без ясного осознания неоднозначности (многозначности) слов. "Свет человеческого ума — это вразумительные слова, однако предварительно очищенные от всякой двусмысленности точными определениями". Гоббс заменял проблему интуиции проблемой дефини­ции слов (знаков). Умение давать точные определения он ставил очень высоко.

Гоббс был последовательным сторонником номинализма. Все существующие вещи только единичны. "в мире нет ничего общего, кроме имен". Имена — это знаки, но не вещей самих по себе, а только наших мыслей о вещах. Это умеренный номинализм, поскольку он допускает общее в познающем уме. Такой подход, однако, не помешал Гоббсу сделать вывод о произвольности не только языка, но и положений науки, основывающееся на нем. По Гоббсу условны даже математические аксиомы.

В отличие от Декарта, который под идеями понимал все то, что непосредственно воспринимается человеческим умом, Гоббс считал идеями представления, порожденные предметами восприятия в человеческом со­знании. В положении Декарта "Я мыслю, следовательно, я существую" Гоббс видел пережиток схоластического реализма, т.к. именно схоласты обычно говорят, что интеллект постигает, зрение ви­дит, воля желает.

Гоббс отрицал врожденность человеку идеи Бога как актуально бес­конечного существа. Такая идея — темная универсалия, обра­зующаяся в результате нашей неспособности сосчитать бесконечное. Гоббс считал, что "все, что мы способны понять, мы понимаем лишь как конечное". Существует только потенциальная бесконеч­ность.

Гоббса и Декарта объединяет их приверженность аналитическому и синтетическому методам. При этом у Гоббса отчетливо преобладает аналитическая составляющая. По Гоббсу, доскональное выявление частей означает полное постижение целого, ибо "целое и совокупность всех час­тей идентичны". Это явное упрощение синтетического метода. Более того, Гоббс так и не достигает единства в применении аналитического и синтетического методов. Поэтому он разводит эти методы в отношении различных наук. Он считал, что область применения опытно-индуктивного метода (аналитического по преимуществу) — это, прежде все­го, физика, распространяющаяся и на человека, его тело. Область применения дедуктивно-синтетического метода — математика, а также этика и политика, которые чисто дедуктивно строят свои выводы исхо­дя из принципов человеческой природы.

Методологические принципы Гоббса во многом предопределили его онтологические представления. Так, исходя из своего номинализма и эмпиризма, Гоббс несколько субъективизирует понятия пространства и времени. Тем самым он стремился преодолеть чрезмерную онтологизацию высших категорий бытия. Но вместе с тем идея Гоббса о зависимости пространства и времени от чувственно наблюдаемого движения тел пред­восхищала некоторые выводы позднейшей физики.

В решении проблемы причинности Гоббс был близок Декарту. Он счи­тал, что опытная наука может и должна выявлять только материальные и действующие причины. Действующей причиной он называл активное тело, а материальной — тело, испытывающее воздействие активного тела. Вме­сте эти тела составляют полную причину, достаточную для объяснения любого действия. Формальные и целевые причины Гоббс понимал как разновидности действующих, в том числе применительно к человеку, обладающему чув­ствами и волей.

Не обладая пониманием движения как атрибута, неотъемлемого свой­ства материи, Гоббс допускал применение деистических принципов к объяснению природы. Источником первоначального движения он объяв­ляет Бога, а все последующие движения происходят уже независимо от Бога. Причем в отличие от Аристотеля, Гоббс мыслил Бога как "нечто находящееся в вечном движении".

Гоббс допускал агностические положения. Так, он считал вопросы о величине и происхождении мира, вопрос о возникновении человека неразрешимыми в принципе, а не только для науки своего вре­мени. Более того, за ответами на такие вопросы Гоббс предлагал об­ращаться к теологам, которым сам же отказывал в праве на пред­метную истину. Относительно возникновения речи и философии Гоббс делал ссылку на Адама как их первого носителя.

В истолковании человека Гоббс был близок к Декарту с его тези­сом о животных как простых механизмах. Но Гоббс был последователь­нее в проведении принципов механистического материализма. Он отка­зался от идеи разумной души как проявления особой духовной субстан­ции. Психику он целиком объяснял механицистски. Ощущения возникают в результате взаимодействия внешнего движения и внутреннего движе­ния органов чувств. Образы (величины, фигуры, движения, покоя) соот­ветствуют объектам воздействия. Образы цвета, звука, запаха и т.п. — это только "призраки", «великий обман чувств», исправляемый самими же чувствами.

На основе ощущений возникают представления, воспоминания, обра­зы воображения, сновидения, чувства и страсти, будучи порожденными движениями мозга, однако, здесь у Гоббса остается много непрояснен­ного, непонятного.

Гоббс, конечно, понимал, что человек — не просто тело в ряду природных тел, но и разумное существо. Человек есть субъект морали и одновременно политики. Исходным понятием моральной (или гражданской) философии Гоббса было понятие человеческой природы. Эта природа заключается в эгоизме человека, его ст­ремлении к самосохранению. Люди, по Гоббсу, действуют "из любви к себе, а не к ближнему".

Сложная игра человеческих интересов, вытекающих из эгоизма лю­дей, препятствует, по словам Гоббса, созданию науки о праве как об­щественной справедливости. Учения об этом "постоянно, — отмечает Гоббс, — оспариваются как пером, так и мечом, между тем как учения о линиях и фигурах не подлежат спору, ибо истина об этих последних не задевает интересов людей". И дальше Гоббс говорит: "я не сомне­ваюсь, что если бы истина, что три угла треугольника равны двум углам квадрата, противоречила чьему-либо праву на власть или интере­сам тех, кто уже обладает властью... учение геометрии было бы если не оспариваемо, то вытеснено сожжением всех книг по геометрии".

В этической области Гоббс выступил зачинателем линии, которая стала называться утилитаризмом.

Гоббс стремился к последовательной натурализации феномена сво­боды. Понятие свободы "может быть применено к неразум­ным созданиям и неодушевленным предметам не в меньшей степени, чем к разумным существам". Он говорил, что даже вода освобождается, если разбивается сосуд ее содержащий. Гоббс обращал вни­мание на то, что человек "может быть свободен в одном отношении... и несвободен в другом". Свобода и необходимость у Гоббса вполне совместимы. Например, имеет место совмещение свободы и необходимости в добровольных действиях людей.

В своей социальной доктрине Гоббс развивал традицию, которая первичное звено общественности и государственности усматривала в индивидуальном человеке. Гоббс подчеркивал специфический характер человеческой общественности, определяемой разумностью человеческих существ. Он исходил из общегуманистического положения: "Природа создала людей равными в отношении физических и умственных способностей". Отталкиваясь от разума и опыта человека, Гоббс объяснял феномен государства. Он отмечал натуралистическое содержание т.н. ес­тественного права, что было выражением чувственной природы человека, сближающей его с животными. При таком праве действительно господствует принцип: "Человек человеку волк" (древнеримская пословица). Гоббс настаивает на иллюзорности человеческой свободы на чувственном уров­не сознания, игнорирующего любую необходимость в естественном состоянии человечества.

Естественное состояние должно было с необходимостью смениться состоянием гражданским, или государственным. Последнее утверждается путем общественного договора, при участи всех без исключения инди­видов. Такой договор нужно мыслить не как едино­временный акт, а скорее как процесс непрерывного осознания невыносимости естественного состояния и необходимости учреждения иного — государственного состояния.

Важнейшим условием осознания необходимости государственного со­стояния является человеческая речь: "без способно­сти речи у людей не было бы ни государства, ни общества, ни догово­ра, ни мира, так же как этого нет у львов, медведей и волков".

В концепции общественного договора Гоббс абсолютизировал неизменную человеческую природу, всегда наделенную "правым разумом". Такой разум характеризуется наличием в человеческом духе неких естественных законов (всего по Гоббсу 20)как непоколебимых моральных установок. Эти естественные законы, по существу врожденные человеку, сводятся в основном к известному " золотому правилу ", зафиксированному еще в Евангелиях: "Не делай другому того, чего ты не желал бы, чтобы было сделано по отношению к тебе".

Естественные законы выражают разумную и моральную природу человека и действуют, в том числе и в условиях естественного состояния. Но для их полного проявления нужен общественный договор. Государст­во Гоббса — институт, выявляющий разумную природу человека.

Государство составляет необходимое условие культуры. Гоббс писал: "вне государства — господство страстей, война, страх, бедность, мерзость, одиночество, варварство, дикость, невежество; в государстве — господство разума, мир, безопасность, богатство, благообразие, взаимопомощь, утонченность науки, доброжелательство". Гоббс специально подчеркивал необходимость обеспечить пита­ние граждан как очевидное условие их интеллектуальной жизни.

Гоббс усматривал психологические основания религии в страхе перед грозными и непонятными силами природы и в начавшемся позднее стремлении людей к познанию, в том числе через возведение множества непонятных людям явлений к некоей единой внеприродной причине. Гоббс признавал важность богооткровенной теологии, а также естественную религию, которая выражает мораль интеллектуальной элиты. Принципы естественной религии формиру­ются чисто рационалистически, независимо от Священного Писания, предназначенного для широких масс.

По Гоббсу, не государство должно подчиняться церкви, а, напро­тив, церковь государству. Такое решение распространяется им на само содержание догматических религиозных доктрин: "Страх перед невидимой силой, надуманной умом или воображаемой на основа­нии выдумок, допущенных государством, называется религией, не до­пущенных — суеверием".