Общество и. право. 2. Социальные функции права. 3. Права человека и гражданина. 4. Право и государство. 5. Публичное и частное право. 6. Принципы правового государства

 

1. Право - общественное явление, оно есть сторона, "часть" общества, или, как любил говорить Гегель, его "момент".

С точки зрения генезиса права это означает, что оно - результат естественно-исторического развития. Поскольку общество - организм, в котором все явления и процессы взаимосвязаны и взаимообусловлены, право - совокупный эффект всех "моментов", сторон социального развития. Понять его вне общественно-исторического контекста невозможно.

С точки зрения структуры общества право, будучи нормативной системой, есть его сторона. Оно занимает центральное место среди всех нормативных образований, ибо включает в себя и часть их норм, если только они способствуют функционированию социального организма как целого. Наделяя участников социальных процессов правами и обязанностями, право связывает субъектов дополнительными – юридическими - узами, облачая общественные отношения, в которых эти субъекты находятся, в форму правоотношений, придавая им большую устойчивость, освобождая от произвола и случая.

С функциональной точки зрения право - мера общественно значимого поведения людей. Ограничивая свободу каждой отдельной личности свободой всех других личностей и взаимоувязывая их социально значимые поступки, оно таким образом способствует сохранению, функционированию и развитию общественного целого.

Особенности права обусловлены особенностями того общества, в котором оно появляется и существует. Как известно, право - современник общества, основанного на вещных (обменных) связях. Способствовать сохранению целого в этой ситуации - значит способствовать развитию и устойчивости рыночных отношений. В условиях рынка каждый стремится к удовлетворению своих эгоистических интересов, но в результате укрепляется социальное целое. Рудольф Иеринг имел основания утверждать, что право, которое он трактовал как защищаемый государством интерес [43], интегрирует современное общество.

Парадокс действия права как средства укрепления целостности общества заключается в том, что оно делает это, обеспечивая положение эгоистической личности, преследующей свои собственные цели и зачастую понятия не имеющей о сколько-нибудь отдаленных интегрирующих или, напротив, дезинтегрирующих последствиях своих поступков. Но и этот парадокс - лишь отражение противоречивой сущности общества обменивающихся субъектов.

Место права в обществе, особенности его происхождения и развития делают закономерным вывод о том, что оно не имеет собственных задач, отличных от задач общественного целого, и что его функции социальны.

2. Функции права - направления его воздействия на поведение людей путем нормативного закрепления и охраны предпосылок социально значимой деятельности субъектов. Оговорка, что юридические нормы регулируют поведение лишь тех субъектов, которые занимаются социально значимой деятельностью, существенна. Именно здесь намечаются границы правового воздействия, пределы вмешательства права в жизнь людей. Хотя право - норма свободы, это не означает, что его функция - ограничение свободы путем максимальной регламентации поведения субъектов. Напротив, объективное назначение юридической формы - закрепление условий свободной деятельности людей, ограниченной только необходимостью обеспечивать свободу остальных.

Если анализировать развитые социальные формы, когда в условиях Нового времени уже оформилось гражданское общество, то в соответствии с его структурой можно выделить три основных функции права, то есть три направления его действия.

Во-первых, право закрепляет условия свободной деятельности человека в сфере семьи, быта, культуры. Охраняя жизнь, честь, достоинство, неприкосновенность личности, гарантируя ей доступ к достижениям мировой культуры и образованию, оно тем самым обеспечивает предпосылки для всех остальных видов жизнедеятельности индивида, для его нормального и всестороннего развития.

Во-вторых, право закрепляет экономические основы свободной деятельности личности, ее материальную и интеллектуальную собственность, гарантирует возможность владения, пользования и распоряжения принадлежащим ей имуществом, обеспечивая свободу предпринимательства, договоров, завещаний и т.д. Иными словами, здесь получают правовое опосредствование производство, распределение, обмен и потребление материальных благ, осуществляемые индивидами по своему разумению.

В-третьих, право обеспечивает участие личности в делах общества, ее возможности объединяться с другими в общественные организации и партии, лично или через выбранных лиц влиять на содержание принимаемых государственными органами политических решений, законов и актов управления, гарантирует свободу высказываний и иные способы выражения своего отношения к деятельности государства, к партиям, идеям и т.д. Иными словами, здесь право опосредствует политическую свободу, отношения людей в сфере борьбы за власть, участие граждан в ее распределении и осуществлении.

Даже столь краткая характеристика функций права свидетельствует, что в процессе юридического нормирования индивидуального поведения чрезвычайно остро проявляются противоречия между личностью, обществом и государством.

До сих пор речь шла о пределах свободы личности в ее отношениях с государством или даже о свободе индивида безотносительно к чему бы то ни было (последнее, конечно, есть только теоретическая абстракция, которой нельзя найти эмпирического подтверждения в реальном мире). Была выявлена и тенденция формирования таких отношений, в которых утверждался приоритет личности по отношению к государству, выступавшему только как средство защиты ее, личности, прав и свобод. В русле идеологического оформления этой тенденции сложилась доктрина неотъемлемых прав человека. "Именно человека, а не гражданина", - подчеркивают сторонники подобных воззрений, имея в виду, что человек и гражданин не тождественны, а следовательно, и права человека и права гражданина не покрывают друг друга.

3. Права человека - права, которые принадлежат любому индивиду, поскольку он человек. Идея равенства людей, таким образом, лежит в самых истоках этого учения. Предпосылка возникновения прав человека - объективная потребность в обеспечении общих для всех людей условий существования. При сложившейся в Новое время взаимосвязи и взаимозависимости каждого с каждым этого оказывается достаточно для закрепления основ существования и самого социального целого. (Вспомним: современное общество основано на обмене деятельностью и ее продуктами).

Правда, исторически первым неотъемлемым правом была объявлена свобода вероисповедания. В ходе освобождения от средневековых догматов человеку надлежало прежде всего отстоять свою духовную независимость, доказать свое право принимать самостоятельные решения, не оглядываясь ни на какие авторитеты, включая авторитет церкви. Но идея духовной независимости тут же сочеталась браком с принципом неприкосновенности частной собственности. На духе с самого начала лежало проклятие быть отягощенным частной собственностью, и под флагом борьбы за религиозную свободу шла борьба за свободу экономическую, которая могла существовать лишь на основе рынка. Вот почему притязания на обладание всеми предпосылками, которые необходимы для функционирования и развития обменных связей, и стали провозглашаться неотъемлемыми правами человека, К их числу прежде всего относятся право на жизнь, неприкосновенность личности, свободу, собственность и т.д.

Права человека могут быть официально признаны государством и стать законами, изданными надлежащими органами государственной власти. В этом случае права человека и права гражданина совпадут. Однако такое их опосредствование государством необязательно. Права человека и не будучи опосредствованы государством все равно остаются правом. Как отмечал Гегель, "человек как таковой... имеет право на свободу" (24, III, 245].

Права человека иногда получают официальное закрепление и в документах внегосударственного характера, например, во Всеобщей декларации прав человека, принятой Организацией Объединенных Наций в 1948 г.

Возникает вопрос, обеспечиваются ли права человека государственной защитой в том случае, если государство их не санкционировало и не включило в национальную систему законодательства. Тот, кто сводит право к совокупности исходящих от государственной власти юридических норм, отвечает на него отрицательно. "Декларации ООН о правах человека нуждаются в том, чтобы каждое государство юридически, законодательным путем, закрепило их, придало им значение прав гражданина данного государства и последовательно обеспечивало возможности их использования каждым человеком",- указывал Л. С. Явич [115, 57]. Однако столь категорическое суждение, хотя оно и разделяется очень многими, не подтверждается фактами. Зарождающиеся в глубинах гражданского общества права человека могут иметь и имеют государственную защиту в тех случаях, когда источниками права выступали обычай, сложившееся правоотношение, договор, судебный прецедент и т.д., если в них они получили свое отражение. При этих условиях права человека, если они будут нарушены, могут быть признаны и восстановлены органами суда.

В раздвоении юридической формы и ее существовании в виде прав человека и прав гражданина отражается лишь социально-исторический факт раздвоения некогда единого общества, представленного, например, древнегреческим полисом, на гражданское и политическое, определяемое государством. В результате сегодня человек как родовое существо выступает в трех ипостасях: 1) как представитель вида хомо сапиенс хактеризуемый полом, возрастом, биологическими особенностями, природной одаренностью, степенью приобщенности к мировой и национальной культуре и т.д.; 2) как член гражданского общества, характеризующийся социальным положением, родом занятии, видом деятельности, уровнем доходов и т.п.; 3) как политический человек (гражданин), характеризующийся местом и ролью в политической системе, в управлении коллективными делами посредством механизма государственной власти. В качестве представителя вида хомо сапиенс человек руководствуется нормами культуры, в качестве члена гражданского общества - правом, выступающим как результат естественно-исторического развития, в частности, в форме прав человека, в качестве гражданина - нормами, изданными или санкционированными государством.

Очередной вопрос, который здесь возникает, можно сформулировать так: если из-за опасности поглощения гражданского общества государством и узурпации им монополии на издание общеобязательных правил поведения необходима постоянно действующая система защиты человека от притязаний государственной власти, то не существует ли для личности аналогичной опасности со стороны общества и, следовательно, не нужен ли и здесь какой-то механизм охраны индивидуальной свободы? На первый взгляд ответ может быть только положительным.

Личность и в самом деле нуждается в защите от коллективов всех уровней, в том числе и от общества в целом. История слишком часто дает нам примеры диктатуры не только отдельных личностей, но и диктатуры масс. К беспощадным расправам с коммунистами и социал-демократами в Германии призывали не только фашистские бонзы, но и широкие массы, единодушно вскидывавшие вытянутые руки в нацистском приветствии "Хайль, Гитлер!" Вынести смертные приговоры "троцкистско-зиновьевским и иным двурушникам" требовали не только члены сталинского Политбюро, но и "единогласно все трудящиеся". Тем не менее никакого специального механизма охраны личности изобретать не надо. Право и есть именно такой механизм. Причем именно право, а не та из его многочисленных форм, которая представлена государственным законом. Закон может установить или санкционировать и бесправие, и произвол, и насилие. Всем памятны расправы с инакомыслящими, творившиеся именно массами на площадях Китая во времена Мао, трудовыми коллективами в России 30-х гг. и т.д. и т.п., отнюдь не осуждавшиеся государством.

Сказанное делает актуальной проблему взаимоотношений между правом и государством.

4. Право и государство друг друга не порождают. Они оба порождены обществом. Вместе с тем это не приводит к их параллельному) независимому друг от друга сосуществованию. Их действие постоянно пересекается. Государство участвует в реализации права, правовые нормы распространяют свое силовое поле и на государство, превращая его в одного из субъектов правоотношения. Это закономерно: как стороны, "моменты" одной органической целостности они не могут не взаимодействовать.

Многочисленные факты свидетельствуют, что взаимодействие государства и права протекает далеко не всегда мирно. Относительная самостоятельность государства от общества позволяет ему принимать противоправные решения, в том числе и путем издания противоправных законов. Закон противоречит праву. Оборачивание приведенной формулы и утверждение о противоречии права закону в принципе неправильно. Право, непосредственно оформляя наиболее глубинное - обменное - отношение, которое, став юридическим, затем воспроизводится на другом уровне как отношение политическое, государственно-властное, ближе всех к ядру общества и поэтому является основой, определяет политические и все прочие общественные отношения, связь которых с ядром опосредствована промежуточными звеньями. Можно и должно говорить о правовых основах политики, но нельзя о политических основах права. Право - феномен не политический. Политикой является лишь правотворческая деятельность государства и ее продукты - законы и иные нормативные акты государственной власти.

Вместе с тем то, что государство выполняет важную общественную функцию, решая общие дела населения, повлияло на право. Общие дела объективно требуют целенаправленной организации их осуществления публичной властью в отличие от частных дел, реализующихся по воле и усмотрению отдельных индивидов.

5. Публичное и частное право, которые оформились в виде относительно самостоятельных областей, как раз и отражают особенности этих сфер общественной жизни, а следовательно, и особенности регулирующих их юридических норм.

Определить границу между частным и публичным правом нелегко, и в теории права высказывались по этому поводу различные суждения. Римские юристы считали, например, что публичное право имеет в виду интересы государства как целого, тогда как частное право - интересы индивида.

В Новое время выделялся такой материальный критерий, как сама природа реализуемых публичным и частным правое отношений. Частное право, с подобной точки зрения, должно регулировать лишь имущественные, т.е. гражданско-правовые отношения (в российском правоведении подобную позицию отстаивали, в частности, Н. Д. Кавелин и Д. И. Мейер).

В противовес этому сложилось направление, которое свело критерий различения к формальному моменту - к способу судебной защиты: публичное право охраняется по инициативе государственной власти в порядке уголовного или административного производства, тогда как частное право - лишь по частной инициативе в порядке суда гражданского. Имеются и другие мнения. Все они отражают лишь какую-то одну сторону соотношения публичного и частного права и уязвимы

в силу своей односторонности. Разве можно, например, безоговорочно утверждать, что внутрисемейные, имущественные и т.п. отношения не имеют публичного интереса, хотя они бесспорно образуют сферу частного права? Разве публичное право не знает дел, возбуждаемых публичной властью в интересах частных лиц?

С нашей точки зрения, не ошибаются те, кто различает публичное и частное право в зависимости от того, исходит ли юридическое регулирование из единого центра (юридическая централизация) или юридически значимые решения принимаются множеством отдельных субъектов, выражающих собственную волю и действующих по собственному разумению и инициативе (юридическая децентрализация). В первом случае мы имеем дело с областью публичного, а во втором - частного права [83,10].

В сфере публичного права единый центр - государство своими нормами определяет место и роль каждого отдельного лица в публично-правовых связях, его права и обязанности по отношению к государству как целостности. Исходящие от государственной власти указания не могут изменяться или отменяться частной волей отдельных лиц. Издаваемые государством нормы имеют безусловный, принудительный характер, будучи императивными. Предоставляемые публичной властью права являются вместе с тем и обязанностями и должны осуществляться: неосуществление права есть неисполнение обязанности и квалифицируется как бездействие власти, халатность. Типичный пример - правовое регулирование военных дел государства.

Напротив, в сфере частного права юридически значимые решения принимаются множеством частных лиц, действующих самостоятельно (отдельными людьми, их объединениями, корпорациями и т.д.). Государство здесь не определяет содержание принимаемых решений; оно лишь охраняет то, что решили другие. Если оно и вмешивается в частные дела, то лишь в том случае, если частные лица своего решения по каким-то причинам не приняли. Типичный пример - наследование по закону при отсутствии завещания наследодателя. Вот почему нормы частного права имеют не императивный, а лишь субсидиарный характер [83, 9-10)]

Если сопоставить характеристику публичного права с тем общим определением, которое было дано нами, то закономерен вопрос: является ли вообще публичное право правом? Ведь оно, во-первых, как будто не есть следствие естественно-исторического развития общества как целого, а произведено государством, и, во-вторых, в нем как будто бы отсутствует одно из важнейших качеств права - правовое равенство свободных субъектов государственно-властного от-

ношения.

Оба эти довода неосновательны. Во-первых, полномочия государства представлять "центр" и издавать нормативные акты сложились в результате естественно-исторического процесса выделения общих дел, получивших организационно-политическое (государственная власть) и юридическое (право) оформление. В этом смысле правомочия государства издавать нормы сами основываются на порожденной общественной эволюцией норме, т.е. на праве. Государство, издавая законы, осуществляет свое естественное право.

Во-вторых, принцип формального юридического равенства свободных субъектов - обязательный признак права, один раз составляющих элементов его качества, без которого оно как юридический социальный институт не существует. И

В публично-правовой сфере он присутствует в полной мере, если, разумеется, не принимать видимость за сущность.

Да, в публично-правовой сфере субъекты обладают разными объемами прав и обязанностей, и притом сами их права и обязанности имеют различный характер. Однако это свойство присуще не только им. В равном мере оно присуще всем юридическим отношениям в том числе и гражданско-правовым. Разве объемы прав собственника и несобственника, арендодателя и арендатора, покупателя и продавца совпадают? Иными словами, различия объемов прав характерны и для частноправовой области.

Юридическое (формальное) равенство личности и государства, как и любых других субъектов права, состоит не в том, что они обладают одинаковыми по своему конкретному содержанию правами и обязанностями, а во взаимности их прав и обязанностей, определенных одной и той же равнообязательной нормой права. Даже осуществляющий уголовное преследование следователь и подвергающийся уголовному преследованию обвиняемый юридически равны, поскольку следователь имеет право совершать следственные действия, подвергать обвиняемого мерам процессуального принуждения, но обязан делать это лишь строго в пределах, очерченных уголовно-процессуальными нормами и общими принципами права. Со своей стороны, обвиняемый имеет право осуществлять в свою защиту все, что не запрещено или разрешено процессуальными нормами и претерпевать лишь то, что имеет право и обязан делать по отношению к нему следователь на соответствующей правовой основе. Следователь не только должен совершить следственные действия, но обязан выполнять все законные требования и удовлетворять все законные ходатайства обвиняемого. Их юридическое равенство проявляется, таким образом, во взаимности прав и обязанностей, заданных уголовно-процессуальными нормами. Как отмечалось в нашей литературе, "в целом правовой тип отношений возможен лишь на базе сочетания правовой организации государственной власти с защитой всего комплекса прав и свобод личности, закреплением в правовых законах прав и соответствующих им обязанностей всех субъектов общественной, политической и государственной жизни" [93, 40].

Критерия разделения права на публичное и частное, определенного раз и навсегда, конечно же, не существует. Границы между ними исторически изменчивы, начиная от преобладания частноправовых отношений и кончая попытками полного поглощения частноправовой сферы публичным правом. В этом последнем случае достаточно вспомнить советскую административно-командную систему, чья юридическая доктрина вообще не признавала частного права. Разумеется, частное право - объективная реальность, и никакие доктрины перечеркнуть его не могут. Но ограничение сферы его действия в СССР налицо. Из нее, в частности, были исключены хозяйственные отношения, которые строились по плану, приравненному к государственному закону. Частноправовая сфера ушла в подполье и существовала в значительной мере нелегально по отношению к официальным законам государства.

Постоянное стремление государственной власти подчинить себе общество вызывало обратную реакцию, выражавшуюся в попытках поставить государство под контроль права. Такое государство получило в теории название правового.

6. Принципы правового государства постепенно выкристаллизовались в политической борьбе общества против произвола государственной власти, ее вмешательства в частную и общественную жизнь, против установления авторитарных и тоталитарных политических режимов.

Прежде всего правовое государство предполагает гражданское общество, т.е. существование автономных, суверенных, свободных личностей, равных друг другу и обладающих частной собственностью на условия своей жизнедеятельности. Они уже объединены обменными отношениями и связаны правом, которое сформировалось в процессе естественноисторического развития. Объективная необходимость в решении появляющихся у них общих дел потребовала появления политической (властной) силы, стоящей над каждой из личностей. Они и создают ее, объединяясь в государство и оказываясь связанными публично-властными отношениями. Оно и в самом деле является, как утверждал Ж.-Ж. Руссо, результатом "общественного договора", если только последний не понимать буквально.

Таким образом, государство сразу же начинает рассматриваться лишь как средство обеспечения условий для нормальной жизнедеятельности индивидов путем решения государственной властью их общих дел. Как раз в это время и рождается знаменитый афоризм: "Не человек существует для государства, а государство для человека". Все это не осталось достоянием одной только политики или теории, но воплотилось во множестве юридических документов. Ст.2 Декларации прав человека и гражданина, принятой Учредительным собранием Франции 26 августа 1789 г., прямо указала, что "цель всякого политического сообщества есть охрана естественных неотчуждаемых прав человека". Декларация прав 1793 г. в ст.1 высказалась по сему поводу еще более определенно: "Цель общества есть общее благо. Правительство установлено, чтобы гарантировать человеку пользование его естественными и неотчуждаемыми правами". Эти положения вошли в конституции северо-американских штатов (Виргинии, Пенсильвании, Мериленда, Северной Каролины - в 1776 г., Вермонта - в 1777 г., Массачусетса - в 1780 г. и т.д.), в первую французскую конституцию 1791 г. и т.д. и входят в основополагающие акты большинства демократических государств мира вплоть до наших дней.

Второй принцип заключается в том, что, хотя государство и право суть продукты общества, государство тем не менее подчиняется праву, верховенство которого постоянно декларируется. Подчинившись юридическим нормам, оно превращается в одного из субъектов права и в этом качестве равноправно с другими субъектами, в первую очередь, с индивидами. Без правового (формального) равенства государства и индивида не может существовать ни право, ни, стало быть, правовое государство. В свете сказанного любая попытка правительства в его отношениях с населением выйти за пределы права и поставить себя над людьми оценивается как правонарушение. В этом случае может быть включен правовосстановительный механизм - народ получает право на революцию или во всяком случае на смещение виновного правительства.

Утверждение, что государство связано правом, означает, что оно не вправе издавать законов, противоречащих праву, и, напротив, обязано выражать право в виде законов. "Государственная власть не может издавать никаких законов, которые наносят ущерб или препятствуют осуществлению естественных и гражданских прав", говорится, в частности, в Конституции Франции 1791 г.

Вместе с тем государственная власть должна принимать все законы, в которых воплощается право и которые обеспечивают права человека, обычно называемые естественными.

Издав закон, государство и его органы сами должны подчиняться ему точно так же, как подчиняются ему граждане, законодательные, исполнительно-распорядительные органы могут лишь применять правовые акты и действовать в границах, ими предусмотренных. Таким образом, устанавливается режим законности.

Следует подчеркнуть (на это никто еще не обратил внимания), что государство уполномочено законодательствовать лишь в силу права: в процессе исторического становления государства как органа, выполняющего общие дела, сформировалось и его право устанавливать общеобязательные правила поведения. Само собой разумеется, что законодательная деятельность государства оказывается ограниченной тем же естественно возникшим правом. Таким образом, рассматриваемая здесь проблема отнюдь не сводится к тому, что государство самоограничивает себя, как полагали Рудольф Иеринг и Георг Еллинек [43, 160; 41, 180 - 181].

Здесь же заключен и ответ на вопрос, почему государство подсудно собственному суду.

Третий принцип правового государства - разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную - обеспечивает условия, при которых государство может наилучшим образом выполнять свои функции и которые вместе с тем исключили бы узурпацию им принадлежащей народу власти. "Для того, чтобы предупредить злоупотребления властью, необходимо... чтобы одна власть сдерживала другую... Когда законодательная и исполнительная власть объединяются в одном и том же органе... не может быть свободы, - писал Монтескье. -... С другой стороны, не может быть свободы, если судебная власть не отделена от законодательной и исполнительной... И наступает конец всему, если одно и то же лицо или орган... станет осуществлять все три вида власти" [75, 20].

Принцип разделения властей нельзя понимать буквально. Разделение властей предполагает их кооперацию. Государственная

власть остается суверенной, единой и неделимой. Ее разделение означает лишь распределение труда (функций) между властными институтами. Подобно тому как внутризаводское разделение труда в процессе изготовления одного продукта повышает эффективность производства, разделение властей повышает эффективность государственного управления обществом.

Кроме, так сказать, отраслевого разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную, существует разделение власти между верховными, региональными и местными государственными органами. При этом "отказ" верховной власти от осуществления своих функций и передача их вниз _ государственным органам регионального и местного уровней отнюдь не означает ослабления центральной власти. Власть и здесь остается единой и неделимой, и речь идет лишь о ее сбалансированном распределении и недопущении сверхконцентрации, исключающей компетентное управление вследствие принципиальной невозможности обладать столь же полной информацией, какой обладают на местах.

Итак, специализация, сопряженная с кооперацией, независимость в пределах своей компетенции, взаимный контроль государственных органов _ таковы свойства и преимущества правового государства, основывающегося на принципе разделения властей. Однако такой механизм будет достаточно эффективным лишь в том случае, если связи между властями, между всеми государственными органами приобретут правовой характер. Только тогда, когда они будут выступать субъектами юридических отношений, они получат свой масштаб, свою норму свободы, а их взаимодействие будут взаимодействием равных (в пределах их компетенции, т.е. своей меры свободы) [93,39-41].

При этом правовой природой обладают в точно такой же степени и отношения государства, его органов с гражданами. После сказанного становится понятным, почему говорят о власти права над государством, о том, что право правит государством [19].

Четвертый принцип состоит в том, что в правовом государстве суд прежде всего играет роль не орудия репрессии, а органа правосудия. В его функции входят официальное признание наличия или отсутствия права у того или иного субъекта, восстановление нарушенного правового состояния (в том числе отмена неправомерных действий должностных лиц и органов государства, нарушающих субъективные права граждан), и лишь затем, репрессия, в частности, уголовная, применяемая, как правило, в качестве крайней меры воздействия. При таких условиях суд в первую очередь выступает как орган разрешения конфликтов между различными субъектами гражданского общества и государства.

Пятый принцип правового государства состоит в том, что в нем предметом судебного рассмотрения может стать не только юридический спор, но и сам закон, на основе которого возникший спор должен решаться.

Если государство связано правом, то издаваемые им законы не должны противоречить праву, в частности, тем правам человека, которые в теории называют естественными и неотъемлемыми. Чтобы зафиксировать исходные начала права, их превращают в основной закон - конституцию. Из всех законов она в принципе должна быть такой системой норм, которая выражает право наиболее непосредственным образом. Особый характер конституции обеспечивается, в частности, особым порядком ее принятия (специальным органом, например, учредительным собранием, конституционной ассамблеей, или усложненным порядком голосования, обеспечивающим ее большую устойчивость). Вследствие всего этого конституция по сравнению с другими законами обладает и высшей юридической силой.

В реальных условиях изданные государством законодательные и иные нормативные акты могут вступать в противоречие с правом, конституцией, друг с другом. Противоречия такого рода затрудняют применение юридических норм, лишают субъектов общественной жизни необходимых ориентиров, и, взаимо блокируя правила поведения, ввергают людей в состояние аномии, т.е. фактического отсутствия норм. Это вызывает потребность формирования и вычленения в структуре общих дел, выполняемых государством, такого вида деятельности, которая обеспечивает внутреннюю непротиворечивость нормативной системы. В теории права она получает название конституционного надзора. Формирование объективно необходимой общественной функции всегда завершается появлением специального органа (или наделением новой функцией уже имеющегося учреждения за счет расширения его полномочий и обязанностей). Орган, осуществляющий конституционный надзор, должен быть независимым от законодательной власти, плоды деятельности которой и образуют предмет проверки. Он должен быть независим и от исполнительной власти, поскольку она при осуществлении распорядительной деятельности также порождает нормативные акты, подлежащие конституционному надзору. Таким независимым органом в механизме государственной власти является только суд - или специальный - конституционный, или общесудебный орган, которому поручено выполнение надзорной функции.

Практике государственного управления известны случаи, когда функция конституционного надзора возлагается на иные органы, в том числе и специально созданные. Но они либо имеют судебную природу, либо не в состоянии решать поставленные перед ними задачи (например, Комитет конституционного надзора, учрежденный в СССР в конце 1988 г.).

Современная теория исходит из того, что предметом конституционного надзора является спор о праве, который, как всякий спор, подлежит именно судебному рассмотрению. В частности, сегодняшняя французская юридическая доктрина выступает за передачу функции контроля за соответствием действующих законов конституции (и праву, добавим мы) обычным судам. Профессиональные судьи в силу своей компетенции в технико-юридических вопросах обладают для этого достаточным авторитетом, и в случае возникновения "спора о праве" к их помощи могла бы прибегать любая заинтересованная сторона. Однако теоретики видят в подобной системе и серьезный недостаток, вскрываемый, в частности, при анализе работы Верховного суда США. Проверяя конституционность закона, судьи совершают политический акт, оценивая по существу волю народа, которая выражена через его представителей. Более того, судья делает это "в соответствии со своими личными политическими убеждениями (за исключением чисто технических и совершенно ясных положений, но как раз эти-то положения реже всего служат источником конфликтов)" [33, 26]. Но в таком случае суд выходит за пределы своей компетенции, не ограничиваясь функцией проверки соответствия изданного государством закона конституции. На-

ступает 'правление судей, расцениваемое теорией как разновидность деспотизма.

Не является идеальным и осуществление конституционного контроля специально образованными органами. Судьи этих учреждений назначаются не обязательно из профессиональных юристов, и отнюдь не всегда можно быть уверенным в том, что мнение десятка подобранных таким образом судей по вопросу о конституционности закона более весомо, чем мнение нескольких сотен членов парламента [33, 26]. Однако практически эта система себя оправдывает, ибо, кроме функций "правовой цензуры", она помогает сбалансировать политические отношения между законодательной и исполнительной властью (в ФРГ между федеративным центром и землями).

Таковы главные принципы правового государства, препятствующие узурпации власти государственным аппаратом и способствующие - насколько это возможно в той или иной конкретной исторической ситуации - осуществлению им общих дел. С точки зрения теории права это и означает формула "государство слуга народа".