Человечество не знает природы

Я надеялся, что должно придти такое время, когда ученые, пол­итики, люди искусства, философы, религиозные деятели и те, кто ра­ботает в полях, соберутся здесь, осмотрят эти поля и вместе обсудят все это. Я думаю, что это должно случиться, если люди научатся смотреть на вещи, выйдя за пределы своей специальности.

Ученые думают, что они могут понять природу. Они стоят на этой точке зрения. Поскольку они убеждены, что они могут понять приро­ду, то им предоставлено право исследовать ее и поставить на службу человеку. Но, по моему мнению, понимание природы лежит за преде­лами возможности человеческого разума.

Я часто говорю молодым людям в хижинах на горе, тем, кто при­шел сюда помогать и изучать натуральное земледелие, что каждый может видеть деревья на горе. Они могут видеть зелень листьев, они могут видеть рисовые растения. Они думают, они знают, что такое зе­лень. Соприкасаясь с природой с утра до вечера, они начинают ду­мать, что они знают природу. Но когда они думают, что они начинают понимать природу, можно сказать уверенно, что они на ложном пути.

Почему невозможно познать природу? То, что понимают под при­родой - это только идея природы, возникающая в сознании каждого отдельного человека. Истинную природу видят дети. Они видят без размышления, непосредственно и ясно. Если известны даже названия растений, например мандариновое дерево из семейства цитрусовых, сосна из семейства сосновых, в этих названиях природа не отражена в ее истинных формах.

Объект, который рассматривают изолированно от целого, - не ре­альная вещь.

Специалисты из различных областей науки собираются вместе и рассматривают побег риса. Специалист по защите от вредителей ви­дит только повреждения, вызванные насекомыми; специалист по пи­танию растений интересуется только энергией роста. Это неизбежно при сегодняшнем положении вещей.

Приведу пример. Я сказал джентльмену с Опытной станции, когда он исследовал взаимоотношения между рисовой цикадкой и пауками на моих полях: "Профессор, поскольку вы исследуете пауков, вы ин­тересуетесь только одним видом среди многих естественных врагов рисовой цикадки. В этом году пауки появились в очень большом количестве, но в прошлом году были жабы. Перед этим преобладали лягушки. Существуют бесчисленные вариации".

Для специализированного исследователя невозможно понять роль отдельного хищника в сложности взаимоотношений разных видов на­секомых. Есть сезоны, когда популяция цикадки немногочисленна, потому что много пауков. В другое время, когда выпадает много до­ждей, тогда лягушки уничтожают пауков, или когда выпадает мало дождей, тогда ни лягушки, ни цикадки не появляются совсем.

Метод контроля насекомых, который игнорирует взаимодействие между самими насекомыми, поистине бесполезен. При изучении пау­ков и цикадки необходимо учитывать взаимоотношения между ля­гушками и пауками. Это значит, что не обойтись без профессора по лягушкам. Эксперты по паукам и цикадке, эксперт по рису и эксперт по водному режиму должны будут также присоединиться к собранию специалистов по борьбе с вредителями риса.

Кроме того, на этих полях существует четыре или пять различных видов пауков. Я вспоминаю, как несколько лет назад кто-то прибежал ко мне домой рано утром, чтобы спросить, покрыл ли я свои поля шел­ковой сетью или чем-то похожим на нее. Я не мог представить, о чем он говорит, поэтому поспешил посмотреть, в чем дело.

Мы как раз закончили уборку риса, и за ночь стерня риса и низкие травы полностью покрылись паутиной как шелковой сетью. Колыха­ясь и сверкая в утреннем тумане, она представляла волшебное зрели­ще. Чудо заключается в том, что, когда это случается, а это бывает чрезвычайно редко, оно продолжается только день или два. Если вы пристально вглядитесь, вы увидите несколько пауков на квадратный дюйм /5,25 см²/. Они так плотно покрывают поле, что между ними почти не остается пространства. На гектар их должно быть много ты­сяч или много миллионов! Если вы придете посмотреть на поле через два-три дня, вы увидите, что нити паутины длиной несколько метров, оторвались и развеваются по ветру с прицепившимися к каждой нити пятью или шестью пауками. Это похоже на пух одуванчика или семена сосны, разносимые ветром. Молодые пауки прицепляются к нитям и таким образом парят в воздухе.

Это зрелище представляет удивительную драму природы. Видя это, вы понимаете, что поэты и художники также должны будут при­соединиться к собранию специалистов по борьбе с вредителями.

Когда поле обрабатывают химикатами, все это мгновенно разру­шается. Я однажды подумал, что не было бы ничего, плохого, если на полях разбрасывать древесную золу (м-р Фукуока делает компост из древесной золы и других домашних органических отходов. Он применяет его в своем маленьком саду при кухне). Результат был бы удивитель­ным. Через два или три дня поле было бы совершенно чисто от пауков. Зола вызывает распад нитей паутины. Как много тысяч пауков пали бы жертвой одной единственной горсти этой как будто бы безвредной золы? Применение инсектицидов приводит не просто к уничтожению цикадки вместе с ее естественными хищниками. Оно оказывает влия­ние на многие важные процессы природы.

Феномен этого великого скопления пауков, которые появились на рисовом поле осенью и исчезли через один день, еще не понят до кон­ца. Никто не знает, откуда они приходят, как переживают зиму и ку­да они деваются, когда исчезают.

Итак, использование химикатов - это проблема не только для эн­томологов. Философы, религиозные деятели, художники и поэты дол­жны также помочь решить, допустимо или нет использовать химика­ты в земледелии и каковы могут быть результаты использования даже органического удобрения.

Мы предполагаем собрать около 58 ц риса и 58 ц озимых зерновых с гектара этой земли. Если урожай достигнет 78 ц, как это бывало в некоторые годы, это будет самый высокий урожай в Японии. Посколь­ку прогрессивная технология не применялась при выращивании этих зерновых, полученный нами результат можно рассматривать как оп­ровержение положений современной науки. Каждый, кто приедет и увидит эти поля и воспримет их немое свидетельство, почувствует глубокое недоверие к утверждению, что человечество знает природу. И поневоле перед ним встанет вопрос, может ли природа быть позна­на ввиду ограниченности человеческого понимания вообще.

Ирония заключается в том, что наука служит только для того, что­бы показать, как ничтожны человеческие знания.