Глава тридцать восьмая. Воинственные подвиги пророка-громовержца Илии

Теперь мы дошли до Ахава, нечестивого Ахава, сына Амврия. Преподаватели «священной истории» приказывают маленьким детям проклинать его имя. Мы же должны признать, что с этим царем Библия снова становится интересной.

Мы сейчас встретимся ещё и с бесподобным пророком Илией, единственным человеком, который вознёсся на небо на огненной колеснице, запряжённой конями, также сделанными из огня.

«Ахав, сын Амвриев, воцарился над израилем... и царствовал... в Самарии двадцать два года. И делал Ахав... неугодное пред очами господа более всех, бывших прежде него. Мало было Для него впадать в грехи Иеровоама... Он взял себе в жену Иезавель, дочь Ефваала, царя сидонского, и стал служить Ваалу и поклоняться ему» (третья книга царств глава 16, стихи 29-31).

Бог простил Давиду его брак с Вирсавией, супруга которой он убил; он благосклонно взирал на брак Соломона с дочерью египетского царя; но когда Ахав осмелился жениться на Иезавели, дочери царя сидонского, это было сочтено им, как ужасное преступление.

Нечестивый царь не удовольствовался обыкновенными золотыми тельцами для своих поклонении: «поставил он Ваалу жертвенник в капище Ваала, который построил в Самарии» (стих 32). Это еще не все! Ужасайтесь, верующие: «сделал Ахав дубраву, и более всех царей израильских, которые были прежде него, Ахав делал то, что раздражает господа бога израилева» (стих 33).

Коротко говоря, царственный супруг Иезавели делал все в пику богу и забавлялся тем, что раздражал старика и не Давал ему покоя. Естественно, потребовался первоклассный пророк. И бог решил противопоставить архинечестивому Ахаву архисвятого Илию — фесвитянина. «И сказал Илия (пророк), фесвитянин, из жителей галаадских, Ахаву: жив господь бог израилев, пред которым я стою! в сии годы не будет ни росы, ни дождя, разве только по моему слову» (третья книга царств глава 17, стих 1). Сказав это, Илия величественно повернулся на каблуках.

Библия не говорит, однако, как отнесся к этому известию сам Ахав.

«И было к нему слово господне: пойди отсюда и обратись на восток и скройся у потока Хорафа, что против Иордана. Из этого потока ты будешь пить, а воронам я повелел кормить тебя там. И пошел он и сделал по слову господню... И вороны приносили ему хлеб и мясо поутру, и хлеб и мясо по вечеру, а из потока он пил» (стихи 2-6).

Мысль кормить святых при помощи воронов впоследствии вдохновляла многих изобретателей житий святых отшельников. Пустынник Павел, например, в пещере фиваидской получал свой паек в размере полухлеба в течение шестидесяти лет от ворона. Когда Павлу было всего сто тринадцать лет, отшельник Антоний, молодой человек всего только девяноста лет от роду, посетил его в пещере. И вот тогда-то ворон принес на завтрак обоим святым уже целый хлеб. Все это абсолютно верно! По крайней мере, святой Иероним уверяет своим честным словом, что это именно так и было! Вернемся к Илии.

«По прошествии некоторого времени этот поток высох; ибо не было дождя на землю. И было к нему слово господне: встань и пойди в Сарепту сидонскую, и оставайся там; я повелел там женщине вдове кормить тебя. И встал он, и пошел в Сарепту; и когда пришел к воротам города, вот, там женщина вдова собирает дрова. И подозвал он ее, и сказал: дай мне немного воды в сосуде напиться. И пошла она, чтобы взять; а он закричал вслед ей и сказал: возьми для меня и кусок хлеба в руки свои. Она сказала: жив господь бог твой! у меня ничего нет печеного, а только есть горсть муки в кадке и немного масла в кувшине; и вот, я наберу полена два дров, и пойду, и приготовлю это для себя и для сына моего; съедим это, и умрем.

И сказал ей Илия: не бойся, пойди, сделай, что ты сказала; но прежде из этого сделай небольшой опреснок для меня, и принеси мне; а для себя и для своего сына сделаешь после; ибо так говорит господь бог израилев: мука в кадке не истощится, и масло в кувшине не убудет до того дня, когда господь даст дождь на землю. И пошла она и сделала так, как сказал Илия; и кормилась она, и он, и дом ее несколько времени. Мука в кадке не истощалась, и масло в кувшине не убывало, по слову господа, которое он изрек чрез Илию.

После этого заболел сын этой женщины, хозяйки дома, и болезнь его была так сильна, что не осталось в нем дыхания. И сказала она Илии: что мне и тебе, человек божий? ты пришел ко мне напомнить грехи мои и умертвить сына моего. И сказал он ей: дай мне сына твоего. И взял его с рук ее, и понес его в горницу, где он жил, и положил его на свою постель, и воззвал к господу и сказал: господи, боже мой! неужели ты и вдове, у которой я пребываю, сделаешь зло, умертвив сына ее? И простершись над отроком трижды, он воззвал к господу и сказал: господи, боже мой! да возвратится душа отрока сего в него!

И услышал господь голос Илии, и возвратилась душа отрока сего в него, и он ожил. И взял Илия отрока, и свел его из горницы в дом, и отдал его матери его, и сказал Илия: смотри, сын твой жив. И сказала та женщина Илии: теперь-то я узнала, что ты человек божий, и что слово господне в устах твоих истинно» (третья книга царств глава 77, стихи 7-24).

Этот пророк являет собой образец проницательности, ибо он с первого взгляда догадался, что женщина, собиравшая дрова, была вдовой. Быть может, кому-нибудь покажется удивительным, что он начал с того, что потребовал для себя одного весь остаток хлеба у этой бедной женщины? Можно подумать, что вдова, хотя и принадлежавшая к языческой вере, гораздо больше доверяла словам незнакомца, говорившего от имени бога Израиля, чем сам пророк верил обещаниям своего бога.

Но богословы говорят, что это только так кажется: Илия испытывал эту женщину, и чудо совершилось в ее пользу именно потому, что она не колебалась и сразу поверила. Если бы она отказалась дать Илии свой последний кусок, чудо, конечно, не совершилось бы. Но ведь чудо это было предсказано богом! Как же оно могло не совершиться? Здесь заколдованный круг, и бесполезно стараться понять эту библейскую выдумку. Это относится к области сверхъестественного и непонятного, а потому представляет собой специальность святых отцов.

Впрочем, более достойны исследования чудеса, которые бог делал иногда, вероятно для рекламы, среди народов, не исповедовавших его веры.

Неверные, однако, не поддавались и не обращались в «истинную» веру даже и после этих чудес.

Библия не говорит, например, что сарептская вдова приняла еврейскую веру. Все народы древности, признавая существование разных богов, допускали, что эти боги сообщают часть своего могущества избранным — волхвам египетским, персидским, вавилонским, а иногда даже и обыкновенным идолопоклонникам, как Валаам. Каждый из этих колдунов придерживался своего ритуала, своего культа. Этим и объясняются библейские сказания о том, что фараон, увидев чудеса Моисея, признал силу его бога, но не переменил религии. Сарептская вдова признавала еврейского бога, не видя, однако, необходимости перейти в другую веру.

«По прошествии многих дней было слово господне к Илии в третий год: пойди и покажись Ахаву, и я дам дождь на землю» (третья книга царств глава 18, стих 1). Значит, в течение трех лет не было дождя. «И пошел Илия, чтобы показаться Ахаву. Голод же сильный был в Самарии» (стих 2). Понятно, что после трех лет засухи был голод. Но почему голод свирепствовал в Самарии больше, чем где бы то ни было?

«И призвал Ахав Авдия, начальствовавшего над дворцом. Авдий же был человек весьма богобоязненный, и когда Иезавель истребляла пророков господних, Авдий взял сто пророков, и скрывал их, по пятидесяти человек, в пещерах, и питал их хлебом и водою. И сказал Ахав Авдию: пойди по земле ко всем источникам водным и ко всем потокам на земле, не найдем ли где травы, чтобы нам прокормить коней и лошаков и не лишиться скота. И разделили они между собою землю, чтобы обойти ее: Ахав особо пошел одною дорогою, и Авдий особо пошел другою дорогою» (третья книга царств глава 18, стихи 3-6).

Трудно как-то представить себе царя, оставляющего дворец и отправляющегося искать корм для лошадей. Казалось бы, он мог послать кого-нибудь из своих слуг. Неужели вследствие жестокой нищеты, явившейся результатом трех лет засухи, царь Ахав распустил весь свой двор и штат служащих, сохранив одного только дворецкого? Самое необычайное в этом, что были еще источники, потоки и реки. Степи были бесплодны вследствие отсутствия дождя — это ясно; но та же засуха не могла не сказаться на потоках и ручейках, о которых Ахав говорил с Авдием. Забавно, что никто из верующих, читая Библию, не задается ни одним из этих вопросов.

Пойдем дальше. Авдий, в поисках травы, встретил Илию, распростерся перед ним. Пророк велел ему известить Ахава о предстоящем посещении. Это поручение странным образом встревожило Авдия, который рассуждал так: «Когда я пойду от тебя, тогда дух господень унесет тебя, не знаю, куда; и если я пойду уведомить Ахава, и он не найдет тебя, то он убьет меня» (стих 12). По-видимому, этот простак Авдий так боялся бога, что даже в словах пророка подозревал каверзу. По счастью, Илия успокоил и ободрил его, обещая непременно показаться Ахаву в тот же день.

«И пошел Авдий навстречу Ахаву и донес ему. И пошел Ахав навстречу Илии. Когда Ахав увидел Илию, то сказал Ахав ему: ты ли это, смущающий Израиля?

И сказал Илия: не я смущаю Израиля, а ты и дом отца твоего, тем, что презрели повеления господни и идете вслед Ваалам; теперь пошли и собери ко мне всего израиля на гору Кармил, и четыреста пятьдесят пророков вааловых, и четыреста пророков дубравных, питающихся от стола Иезавели.

И послал Ахав ко всем сынам израилевым и собрал всех пророков на гору Кармил. И подошел Илия ко всему народу и сказал: долго ли вам хромать на оба колена? если господь есть бог, то последуйте ему; а если Ваал, то ему последуйте. И не отвечал народ ему ни слова. И сказал Илия народу: я один остался пророк господень, а пророков вааловых четыреста пятьдесят человек (и четыреста пророков дубравных); пусть дадут нам двух тельцов, и пусть они выберут себе одного тельца, и рассекут его, и положат на дрова, но огня пусть не подкладывают; а я приготовлю другого тельца, и положу на дрова, а огня не подложу; и призовите вы имя бога вашего, а я призову имя господа, бога моего. Тот бог, который даст ответ посредством огня, есть бог. И отвечал весь народ и сказал: хорошо, (пусть будет так).

И сказал Илия пророкам вааловым: выберите себе одного тельца и приготовьте вы прежде, ибо вас много; и призовите имя бога вашего, но огня не подкладывайте. И взяли они тельца, который дан был им, и приготовили, и призывали имя Ваала, от утра до полудня, говоря: Ваале, услышь нас! Но не было ни голоса, ни ответа. И скакали они у жертвенника, который сделали. В полдень Илия стал смеяться над ними и говорил: кричите громким голосом, ибо он бог; может быть, он задумался, или занят чем-либо, или в дороге, а может быть, и спит, так он проснется.

И стали они кричать громким голосом, и кололи себя, по своему обыкновению, ножами и копьями, так что кровь лилась по ним» (третья книга царств глава 18, стихи 16-28).

Критики отмечают, что гора Кармил находилась на территории сидонян, а царство сидонское не следует смешивать с царством израильским. Могли ли подданные Ахава, для того чтобы ответить на вызов пророка Илии, собраться в местности, принадлежащей другому царству? Гора Кармил фигурирует в этом повествовании только вследствие слабого знакомства «божественного голубя» с географией.

Критики указывают еще, что если поверить реальности этого эпизода и принять его так, как он рассказан, то из него явствует с очевидностью, что народ был очень добросовестен и честен, раз единодушно принял предложение Илии. Не менее очевидно, что его жрецы, которых Библия так порицает, так же верили в своего Ваала, как Илия в своего бога, раз они наносили себе исступленные ножевые удары и проливали свою кровь для того, чтобы добиться небесного огня.

Но из подобного рода смешных и фантастических повествований надо все-таки выводить правильные заключения, касающиеся истории еврейского народа. Материал для этого, хотя и мелкий, остается, когда библейские анекдоты освобождаются от «чудес» и прочих фантастических украшений.

Из изложенного, например, явствует, что народ израильский и народ иудейский в конце концов поклонялись одному и тому же богу и только по-разному его именовали. Израиль имел золотых тельцов, а иуда золотых быков, которых Соломон поместил в святилище и которые простояли там до разрушения Иерусалима и храма «фараоном Сусакимом».

Из текста явствует, что израиль в действительности не поклонялся своим тельцам, ибо сказано, что он поклонялся Ваалу. Но слово «Вал», «Вел», «Ваал» обозначало «господь», как и «Адонай», «Элоха». «Саваоф», «Яхве». Ритуал жертвоприношений был тот же. Разница была только в корыстных интересах священнослужителей.

Ересь Израиля заключалась в том, что израильтяне не хотели совершать моления и приносить жертвы в Иерусалиме, которым владело колено иудово, а устроились у себя дома.

«Прошел полдень, а они все еще бесновались до самого времени вечернего жертвоприношения; но не было ни голоса, ни ответа, ни слуха...

Тогда Илия сказал всему народу: подойдите ко мне. И подошел весь народ к нему. Он восстановил разрушенный жертвенник господень. И взял Илия двенадцать камней, по числу колен сынов Иакова, которому господь сказал так: Израиль будет имя твое. И построил из сих камней жертвенник во имя господа, и сделал вокруг жертвенника ров, вместимостью в две саты зерен, и положил дрова (на жертвенник), и рассек тельца, и возложил его на дрова; и сказал: наполните четыре ведра воды, и выливайте на всесожигаемую жертву и на дрова. (И сделали так)... И вода полилась вокруг жертвенника, и ров наполнился водою.

Во время приношения вечерней жертвы подошел Илия пророк (и воззвал на небо) и сказал: господи, боже Авраамов, Исааков и Израилев!.. Да познают в сей день (люди сии), что ты один бог в израиле, и что я раб твой и сделал все по слову твоему. Услышь меня, господи, услышь меня! Да познает народ сей, что ты господи, бог, и ты обратишь сердце их (к тебе).

И ниспал огонь господень и пожрал всесожжение, и дрова, и камни, и прах, и поглотил воду, которая во рве. Увидев это, весь народ пал на лице свое и сказал: господь есть бог, господь есть бог! И сказал им Илия: схватите пророков вааловых, чтобы ни один из них не укрылся. И схватили их, и отвел их Илия к потоку Киссону и заколол их там» (третья книга царств глава 18, стихи 29-40).

Некоторые ученые утверждают, что Илия есть личность аллегорическая и что в действительности никогда никакого Илии-пророка не было. Но если Илия и жил, то, говорят критики, никогда ни один человек не был более бесчеловечен. Ибо, согласно самому тексту, пророки Ваала так же горячо верили в своего бога, как и он в своего, и вера их была так же сильна, как и его вера.

Они были верны своему богу и своему царю. Было жесточайшей несправедливостью лишать их жизни. И как это царь Израиля потерпел такую массовую экзекуцию? Ведь это было для него приговором самому себе. Наконец, Илия должен был рассчитывать, что неслыханное чудо-появление при ясной погоде молнии, мгновенно зажегшей быка, дрова, камни и потоки воды, — заставило бы, конечно, поразмыслить пророков-еретиков и, несомненно, обратило бы их на верный путь. Ведь он должен был заботиться о раскаянии грешников, а не о том, чтобы их умертвить.

Утопив пророков Ваала в водах Киссона, «сказал Илия Ахаву: пойди, ешь и пей, ибо слышен шум дождя» (стих 41). Вы не забыли, что в течение трех лет все народы земли нетерпеливо ожидали благодетельного дождя. Следовательно, Илия объявил Ахаву счастливую новость. Но он лгал, говоря, что слышен шум потоков, ибо пока еще ничего не было слышно, как явствует из следующих строк: «и пошел Ахав есть и пить, а Илия взошел наверх Кармила и наклонился к земле, и положил лице свое между коленами своими» (стих 42). У пророка были, по-видимому, акробатические способности!

«И сказал отроку своему: пойди, посмотри к морю. Тот пошел и посмотрел, и сказал: ничего нет. Он сказал: продолжай это до семи раз. В седьмой раз тот сказал: вот, небольшое облако поднимается от моря, величиною в ладонь человеческую. Он сказал: пойди, скажи Ахаву: «запрягай (колесницу твою) и поезжай, чтобы не застал тебя дождь».

Между тем небо сделалось мрачно от туч и от ветра, и пошел большой дождь. Ахав же сел в колесницу, (заплакал) и поехал в Иэреель. И была на Илии рука господня. Он опоясал чресла свои и бежал пред Ахавом до самого Изрееля» (третья книга царств глава 18, стихи 43-46). Вид этого святого старика, бегущего перед царской колесницей во все свои пророческие лопатки под дождем без зонтика, должен был быть довольно живописен!

«И пересказал Ахав Иезавели все, что сделал Илия, и то, что он убил всех пророков мечом. И послала Иезавель посланца к Илии сказать: (если ты Илия, а я Иезавель, то) пусть то и то сделают мне боги, и еще больше сделают, если я завтра к этому времени не сделаю с твоею душою того, что сделано с душою каждого из них. Увидев это, он встал и пошел, чтобы спасти жизнь свою, и пришел в Вирсавию, которая в Иудее, и оставил отрока своего там. А сам отошел в пустыню на день пути и, придя, сел под можжевеловым кустом, и просил смерти себе и сказал: довольно уже, господи; возьми душу мою, ибо я не лучше отцов моих» (третья книга царств глава 19, стихи 1-4).

Здесь удивительны две вещи: во-первых, что царица Иезавель была настолько глупа, что предупредила Илию о своем приказе убить его на следующий день. Это давало пророку 24 часа времени для навастривания лыж. Во-вторых, удивительна также трусость этого господина; обладая способностью воскрешать мертвых и вызывать по своему желанию тучи и молнии, он почувствовал малодушный страх перед угрозами женщины-язычницы.

«И лег и заснул под можжевеловым кустом. И вот, ангел коснулся его и сказал ему: встань, ешь (и пей). И взглянул Илия, и вот, у изголовья его печеная лепешка и кувшин воды. Он поел и напился и опять заснул. И возвратился ангел господень во второй раз, коснулся его и сказал: встань, ешь (и пей), ибо дальняя дорога пред тобою. И встал он, поел и напился, и, подкрепившись тою пищею, шел сорок дней и сорок ночей до горы божией Хорива» (третья книга царств глава 19, стихи 5-8).

Диктуя библейскому писателю эту «священную» историю, «божественный голубь», очевидно, совершенно забил, что в свое время сам же рассказывал о евреях, шедших от горы Хорива до окрестностей Вирсавии тридцать восемь лет. Мы представляем себе благочестивую богомолку, которая, будучи поражена этим противоречием и не смея, однако, сомневаться, спросила бы своего духовного отца, почему здесь такое противоречие. Думаете ли вы, что духовник будет поставлен в затруднительное положение? Ничего подобного! «Святые отцы» всегда знают, что и как надо говорить верующим.

— От горы Хорив до Вирсавии, — важно сказал бы он, — расстояние в триста сорок семь раз больше, чем от Вирсавии до горы Хорив; вот почему Моисей ходил тридцать восемь лет, а Илия сорок дней, по слову божию, которое не может ни заблуждаться, ни вводить нас в заблуждение.

И верующая тем больше будет поклоняться Библии, чем меньше она будет ее понимать. Надо еще с грустью пожалеть, что Библия не приводит рецепта приготовления лепешки, которая может насытить путешественника на сорок дней.

Путешествие, которое началось столь необычайным образом, конечно, таило для пророка еще и другие неожиданности. Прибыв на гору Хорив, «вошел он там в пещеру и ночевал в ней. И вот, было к нему слово господне, и сказал ему господь: что ты здесь, Илия?» (стих 9). Илия не получил от ангела никаких инструкций: он знал только, что ему надо пойти на гору Хорив, и больше ничего.

Какова была цель этого путешествия, он абсолютно не знал. Таким образом, вопрос бога представлялся странным. Тем не менее Илия, извинившись, ответил: «возревновал я о господе боге Саваофе, ибо сыны израилевы оставили завет твой, разрушили твои жертвенники и пророков твоих убили мечом; остался я один, но и моей души ищут, чтобы отнять ее» (стих 10).

Заметим мимоходом, что Илия врет своему богу: он боится не сынов Израиля, а госпожи Иезавели, о которой, однако, молчит. Дети Израиля, чтобы угодить ему, бросили всех пророков Ваала в речку; их больше нечего было бояться. Идолопоклонничество, о котором он говорит, уже дело прошлого. Народ, увидев чудо на горе Кармил, кричал: «Да здравствует Адонай!» Бог так же хорошо знает, как и сам Илия, о повороте общественного мнения в его пользу. Непонятно, в самом деле, что за ерунду болтал Илия?

«И сказал (бог. — Л. Таксиль) выйди и стань на горе пред лицем господним, и вот, господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред господом, но не в ветре господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении господь» (стих 77). Вообразите себе Илию на этой танцующей горе. Вот зрелище, за которое стоило бы заплатить! Но это еще не все. «После землетрясения огонь, но не в огне господь; после огня веяние тихого ветра, (и там господь)» (стих 12).

Не смейтесь! В тихом-то ветре и был господь! «Услышав сие, Илия закрыл лице свое милостью своею, и вышел, и стал у входа в пещеру. И был к нему голос и сказал ему: что ты здесь, Илия?» (стих 13). Пророк повторил слово в слово свой предыдущий ответ. «И сказал ему господь: пойди обратно своего дорогою чрез пустыню в Дамаск, и когда придешь, то помажь Азаила в царя над Сириею, а Ииуя, сына Намессиина, помажь в царя над Израилем; Елисея же, сына Сафатова, из Авел-Мехолы, помажь в пророка вместо себя; кто убежит от меча Азаилова, того умертвит Ииуй; а кто спасется от меча Ииуева, того умертвит Елисей» (стихи 75-17). Никто никогда не мог объяснить этого места Библии, так как нигде не сказано, чтобы Елисей был помазан и что он умертвил несчастных, спасшихся от меча Ииуя.

«И пошел он оттуда, и нашел Елисея, сына Сафатова, когда он орал (пахал. — Ред.); двенадцать пар (волов) было у него, и сам он был при двенадцатой. Илия, проходя мимо него, бросил на него милость свою. И оставил (Елисей) волов, и побежал за Илиею, и сказал: позволь мне поцеловать отца моего и мать мою, и я пойду за тобою. Он сказал ему: пойди и приходи назад, ибо что сделал я тебе?» (стихи 19— 21). Таким образом, Елисей сделался просто слугой Илии, не получив ни капли масла на свое темя.

Глава 20 Третьей книги царств повествует о войне, которую сирийский царь Венадад (еще один неизвестный!) объявил царю израильскому по довольно необычному случаю. Этот Венадад в одно прекрасное утро послал сказать Ахаву: «Серебро твое, и золото твое, и жен твоих, и сыновей твоих отдай мне» (стих 5).

Ахав созвал старейшин и сказал им:

— Мне кажется, что он смеется надо мной? А старейшины ему ответили:

— Не слушай Венадада и не удовлетворяй его просьб.

Видя, что его требование отвергнуто, Венадад пришел в великий гнев и поклялся, что сотрет Самарию в порошок. Объявление войны. Жестокое сражение. Торжество Ахава, которому внезапно и неизвестно почему покровительствует бог. Венадад скрывается в городе Афеке и прячется там, перебегая из одной внутренней комнаты в другую. В конце концов Венадад попадает в руки Ахава, который дарует ему жизнь. «Неизменный» бог раскаивается в том, что даровал победу Ахаву!

Далее следует знаменитая история с Навуфеем, который имел виноградник в Изреели, по соседству с дворцом Ахава. Царь сделал этому виноградарю предложение, которое могло соблазнить хоть кого: он захотел откупить виноградник, чтобы разбить там свой сад. Он предлагает Навуфею заплатить, не торгуясь, что тот потребует, или же, если Навуфей хочет, царь предлагает ему другой виноградник, гораздо лучший.

Навуфей отклоняет предложение царя. Виноградник у него наследственный, и он его не уступит ни за какие блага. Ахав, видя это удивительное упрямство, настолько огорчен, что перестает пить и есть. Тогда Иезавель подсылает к Навуфею наемных убийц и затем советует Ахаву вступить во владение вожделенным виноградником.

Эти события вызывают вмешательство бога через Илию. Ахав, услышав угрозы, произнесенные по его адресу, порвал свои одежды и в течение некоторого времени прогуливался по улицам столицы не иначе, как во вретище (глава 21).

Обстоятельства, предшествовавшие смерти Ахава, стоят того, чтобы о них рассказать полностью, по «священному тексту». К счастью, главу 22 Третьей книги царств, излагающую, что произошло по этому поводу не только на земле, но также и на небе, можно читать без скуки.

Мы встречаем здесь некоего Михея, пророка по ремеслу, который присутствовал на великом совете самого бога в небесном царстве и рассказал все, что он там видел и слышал своими глазами и своими же ушами. Вы убедитесь, что невозможно быть более точным.

«Прожили три года, и не было войны между Сириею и Израилем. На третий год Иосафат, царь иудейский, пошел к царю израильскому» (третья книга царств глава 22, стихи 1-2).

Полезно знать, что Иосафат, сын добродетельного Асы, сам отличался примерным благочестием: за все время существования царства иудейского только он, Иосафат, и еще царь Езекия, о котором речь впереди, отмечены церковью как примерные монархи. Благочестивый Иосафат поддерживал, однако, самую тесную дружбу с нечестивым Ахавом; идолопоклонничество Ахава и Иезавели так мало смущало его, что он просил у них руки их дочери Гофолии для своего сына Иорама, в чем ему не было отказано.

Отметим мимоходом, что царица Иезавель была очень плодовита, многочисленность же семейства есть одно из лучших божьих благословений, как это утверждает Библия. Ахав и Иезавель, хотя и идолопоклонники, были тем не менее достаточно благословлены богом, ибо, как мы увидим впоследствии, они имели не менее семидесяти двух сыновей, не считая дочерей, из коих Гофолия была старшей. И вот благочестивый Иосафат в гостях у своего тестя Ахава.

«И сказал царь израильский слугам своим: знаете ли, что Рамоф галаадский наш? А мы так долго молчим, и не берем его из руки царя сирийского» (стих 3). Действительно, три года тому назад, во время войны с Венададом, Ахав истребил своих врагов, но после истребления их не догадался завладеть еврейским городом Рамофом. Какая рассеянность! «И сказал он Иосафату: пойдешь ли ты со мною на войну против Рамофа галаадского? И сказал Иосафат царю израильскому: как ты, так и я; как твой народ, так и мой народ; как твои кони, так и мои кони» (стих 4).

Нельзя не заметить, что это было в высшей степени мило с его стороны и высказано со священным изяществом! Будучи человеком благочестивым, Иосафат посоветовал еще навести справки у бога, дабы выяснить, благосклонно ли он смотрит на предполагаемую экспедицию. «И сказал Иосафат царю израильскому: спроси сегодня, что скажет господь. И собрал царь израильский пророков, около четырехсот человек, и сказал им: идти ли мне войною на Рамоф галаадский, или нет? Они сказали: иди, господь предаст его в руки царя» (стихи 5-6).

Очевидно, в пророках у евреев недостатка не было: восемьсот пятьдесят пророков Ваала и дубравы были укокошены на берегу Киссона; через три года их уже замещали четыреста пророков Яхве.

Иосафат считал, что этого недостаточно. Он желал бы, чтобы ни один пророк не пропустил этой консультации. Поэтому Иосафат сказал: «нет ли здесь еще пророка господня, чтобы нам вопросить чрез него господа? И сказал царь израильский Иосафату: есть еще один человек, чрез которого можно вопросить господа, но я не люблю его, ибо он не пророчествует о мне доброго, а только худое, — это Михей, сын Иемвлая. И сказал Иосафат: не говори, царь, так. И позвал царь израильский одного евнуха и сказал: сходи поскорее за Михеем, сыном Иемвлая» (стихи 7-9).

Явившись к царям, и Михей начал, как и другие, предвещать им победу над Рамофом (стихи 13-15). Это приятное пророчество в устах Михея сильно удивило Ахава. «И сказал ему царь: еще и еще заклинаю тебя, чтобы ты не говорил мне ничего, кроме истины во имя господа. И сказал он: я вижу всех израильтян, рассеянных по горам, как овец, у которых нет пастыря. И сказал господь: нет у них начальника, пусть возвращаются с миром каждый в свой дом. И сказал царь израильский Иосафату: не говорил ли я тебе, что он не пророчествует о мне доброго, а только худое?» (стихи 16-18).

Оставалось выяснить, почему остальные пророки давали благоприятные предсказания и кто в конце концов сильней и правей? Кому верить? Как быть? Михей снова заговорил, и здесь его повествование становится особенно замечательным.

«Выслушай слово господне: я видел господа, сидящего на престоле своем, и все воинство небесное стояло при нем, по правую и по левую руку его; и сказал господь: кто склонил бы Ахава, чтобы он пошел и пал в Рамофе галаадском? И один говорил так, другой говорил иначе; и выступил один дух, стал пред лицем господа и сказал: я склоню его. И сказал ему господь: чем? Он сказал: я выйду и сделаюсь духом лживым в устах всех пророков его. Господь сказал: ты склонишь его и выполнишь это; пойди и сделай так.

И вот, теперь попустил господь духа лживого в уста всех сих пророков твоих; но господь изрек о тебе недоброе» (третья книга царств глава 22, стихи 19-23).

Как вы находите этот священный анекдот? И как вы находите всемогущего, всезнающего бога, советующегося с ангелами и измышляющего, как бы обмануть людей и истребить их? Лорд Болингброк, комментируя это место Библии, говорит, что этот анекдот является дурным подражанием одному эпизоду из Илиады, где Юпитер, стараясь поднять славу Ахилла в ущерб Агамемнону, обманывает этого последнего сновидением.

«Возможно, — пишет английский философ, — что священник, составлявший древнееврейские легенды, подражал легендам Гомера, ибо еврейские книги были написаны гораздо позже. Во всей Библии бог евреев гораздо ниже греческого бога: он почти всегда терпит поражения. Он мечтает только о жертвоприношениях, а его народ постоянно умирает с голоду.

Сколько бы он ни появлялся лично, сколько бы он ни говорил своими собственными устами, он не пользуется особенным влиянием на свой народ, и тот ничего не выполняет из его требований. Ему выстраивают храм, но появляется какой-то неведомый Сусаким, царь египетский, который не оставляет от храма камня на камне.

Он дает Соломону дар мудрости, но Соломон смеется над ним, изменяет ему и поклоняется другим богам. Он дает землю обетованную своему народу, и этот народ живет там в рабстве со времени смерти Иисуса до воцарения Саула. Действительно, нет ни более несчастного бога, ни более несчастного народа.

Пусть составители древнееврейских сказок толкуют, что евреи терпели несчастья за свое неблагочестие и неверность богу. Наши англиканские священники могли бы то же самое сказать и об ирландцах и о наших шотландских горцах, очень несчастных, хотя и очень религиозных и богобоязненных.

Нет ничего легче, как сказать: если ты был разбит и поражен, то это потому, что ты недостаточно религиозен; если бы ты давал больше денег церкви, ты преуспевал бы и победил. Этот гнусный предрассудок берет свое начало в глубокой древности: он обошел весь мир, он был лозунгом всех попов, всех религий и у всех народов служил им средством обогащения за счет человеческой глупости».

Однако пророки, опровергнутые Михеем, обиделись, один из них закатил Михею оплеуху (стих 24); кроме того, этот последний был посажен под арест (стих 27). А затем Ахав выступил на войну, чтобы отвоевать себе Рамоф от сирийцев, и царь иудейский присоединился к нему (стих 29). Значит, благочестивый Иосафат больше поверил своим четыремстам пророкам, чем чудаковатому Михею.

Царь израильский, по-видимому, не был особенно спокоен. «И сказал царь израильский Иосафату: я переоденусь и вступлю в сражение, а ты надень твои царские одежды. И переоделся царь израильский и выступил в сражение» (стих 30). Цель Ахава не трудно понять, но остается только изумляться, как был наивен Иосафат.

«Сирийский царь повелел начальникам колесниц, которых у него было тридцать два, сказав: не сражайтесь ни с малым, ни с великим, а только с одним царем израильским. Начальники колесниц, увидевши Иосафата, подумали: «верно это царь израильский», и поворотили на него, чтобы сразиться с ним. И закричал Иосафат. Начальники колесниц, видя, что это не израильский царь, поворотили от него.

А один человек случайно натянул лук и ранил царя израильского сквозь швы лат. И сказал он своему вознице: повороти назад и вывези меня из войска, ибо я ранен... И вечером умер, и кровь из раны лилась в колесницу» (стихи 31-35).

Так погиб супруг Иезавели! «Священный» автор хвастливо сообщает, что Ахав «построил дом из слоновой кости» (стих 39), и этим фантастическим замечанием ограничивается.

Ахаву наследовал его старший сын — Охозия, краткая история которого рассказана в 1-й главе Четвертой книги царств. Он начал свое царствование с несчастного случая. «Охозия же упал чрез решетку с горницы своей, что в Самарии, и занемог» (стих 2). Ввиду полного отсутствия объяснений этого случая мы вынуждены заключить, что Охозия жил в верхнем этаже своего дворца. Вероятно, в роковой вечер он был слишком навеселе и вывалился из окна, думая, что это шкаф с вином. Бог не позволил Охозии убиться на месте. Однако царь волновался и хотел знать, выздоровеет ли он. Для этого он обратился к Веельзевулу, божеству аккаронскому.

Пророк Илия был этим шокирован в высшей степени. «Ангел господень сказал Илии фесвитянину: встань, пойди навстречу посланным от царя самарийского и скажи им: разве нет бога в Израиле, что вы идете вопрошать Веельзевула, божество аккаронское? За это так говорит господь: с постели, на которую ты лег, не сойдешь с нее, но умрешь. И пошел Илия» (четвертая книга царств глава 1, стихи 3-4).

Слуги повторили Охозии речи Илии, хотя и не могли дать царю точных сведений относительно личности этого вестника зла. Охозия «сказал им: каков видом тот человек, который вышел навстречу вам и говорил вам слова сии? Они сказали ему: человек тот весь в волосах и кожаным поясом подпоясан по чреслам своим. И сказал он: это Илия фесвитянин. И послал к нему пятидесятника с его пятидесятком. И он взошел к нему, когда Илия сидел на верху горы, и сказал ему: человек божий! царь говорит: сойди! И отвечал Илия, и сказал пятидесятнику: если я человек божий, то пусть сойдет огонь с неба и попалит тебя и твой пятидесяток. И сошел огонь с неба и попалил его и пятидесяток его» (стихи 7-10).

Тогда был послан еще один офицер с пятьюдесятью солдатами: и они испытали ту же судьбу (стихи 11-12). Царь послал третью делегацию. «И пал (пятидесятник. — Л. Таксиль) на колена свои пред Илиею, и умолял его, и говорил ему: человек божий! да не будет презрена душа моя и душа рабов твоих — сих пятидесяти — пред очами твоими; вот, сошел огонь с неба, и попалил двух пятидесятников прежних с их пятидесятками; но теперь да не будет презрена душа моя пред очами твоими!

И сказал ангел господень Илии: пойди с ним, не бойся его. И он встал, и пошел с ним к царю. И сказал ему: так говорит господь: за то, что ты посылал послов вопрошать Веельзевула, божество аккаронское, как будто в Израиле нет бога, чтобы вопрошать о слове его, — с постели, на которую ты лёг, не сойдёшь с неё, но умрёшь.

И умер он по слову господню, которое изрек Илия. И воцарился Иорам (брат Охозии) вместо него, во второй год Иорама, сына Иосафатова, царя иудейского, так как сына у того не было» (четвертая книга царств глава 1, стихи 13-17).

Лорд Болингброк так комментирует этот эпизод: «Илия, дважды успевающий призвать небесные молнии на головы двух военачальников и солдат, посланных царем, является вымышленной личностью, ибо если бы он мог так вот сыпать молнии, то безусловно завоевал бы весь земной шар, просто прогуливаясь со своим слугой.

Именно это всегда и говорили волшебникам и колдунам разумные люди: если вы уверены, что дьявол, с которым у вас союз, сделает всё, что вы ему прикажете, почему не требуете вы от него, чтобы он отдал вам все царства земные, все богатства и всех женщин, например? То же можно было бы сказать и Илии:

— Ты убил двух военачальников и две роты солдат ударами молнии, и ты же удираешь, как трус, как только царица Иезавель грозит тебе арестом. Разве ты не мог испепелить молнией Иезавель, как ты испепелил этих несчастных воинов? Какое возмутительное противоречие делает тебя похожим и на бога, и на труса? Какой разумный человек может перенести эти отвратительные сказки, возбуждающие улыбку сожаления и вздох ужаса?!»

Нужно прибавить, что причина этого истребления молнией ни в чем не повинных подневольных слуг царя совершенно непонятна. Нигде в библейском тексте не сказано, чтобы Охозия замышлял что-нибудь худое против Илии; даже когда этот вестник приходит к царю и излагает ему все дурные предзнаменования, никто не делает ему ни малейшего зла, и он уходит цел и невредим.

Кроме того, если бы Охозия действительно собирался заставить Илию разделить судьбу Михея, не было бы надобности уничтожать силой небесного огня сто два совершенно неповинных воина, выполнявших поручения начальства. Было бы совершенно достаточно привести их, например, в состояние беспомощности внезапным параличом. Это было бы не менее чудесно и в конце концов не так гнусно и жестоко.

По поводу Охозии, Иосафата и обоих Иорамов божественная книга впадает в противоречие столь вопиющее, что его полезно подчеркнуть. В главе 22 Третьей книги царств сказано: «Иосафат, сын Асы, воцарился над Иудеею, в четвертый год Ахава, царя израильского. Тридцати пяти лет был Иосафат, когда воцарился, и двадцать пять лет царствовал в Иерусалиме» (стихи 41-42).

А несколько далее, в той же главе, читаем: «И почил Иосафат с отцами своими... и воцарился Иорам, сын его, вместо него» (стих 50). Этот Иорам, царь иудейский, есть не кто иной, как супруг Гофолии, дочери Ахава. «Охозия, сын Ахава, воцарился над Израилем в Самарии, в семнадцатый год Иосафата, царя иудейского, и царствовал над Израилем два года» (стих 51).

Говоря далее, что у Охозии не было сыновей и что ему наследовал его брат Иорам, Библия сообщает, что этот Иорам, царь израильский, взошел на престол в девятнадцатый год царствования Иосафата, когда Иосафату оставалось еще шесть лет жизни, иначе говоря, за шесть лет до восшествия на престол Иорама, царя иудейского, сына Иосафата и мужа Гофолии. В таком случае трудно примирить главу 20 Третьей книги царств с 1-й главой Четвертой книги, ибо здесь, в стихе 17, говорится: Иорам (брат и наследник Охозии. — Л. Таксиль) воцарился вместо него во второй год Иорама, сына Иосафатова, царя иудейского.

Но если Иорам иудейский наследовал своему отцу Иосафату восемь лет спустя после смерти Ахава (глава 22, стихи 42, 51 и 52), как же мог он процарствовать уже два года к моменту, когда его шурин Иорам израильский стал наследником Охозии, также шурину его, два года царствовавшему после Ахава?

Вот уже достаточно изумительное противоречие. Но подождите! Немного далее глава 3 той же Четвертой книги царств начинается так: «Иорам, сын Ахава, воцарился над Израилем в Самарии в восемнадцатый год Иосафата, царя иудейского, и царствовал двенадцать лет» (стих 1).

На сей раз получается тройное противоречие. Этот стих сводит царствование Охозии к одному году, хотя стих 52 главы 22 Третьей книги царств говорит о двух годах; а первое противоречие (четвертая книга царств глава 1, стих 17) продлило, наоборот, до восьми лет царствование этого монарха, замечательного в истории еврейского народа единственно тем, что он... вывалился из окна.

Пусть нас не упрекают в том, что мы тратим время на подчеркивание этих грубых неловкостей «священного» автора. Они показывают неряшливость и пренебрежение к своей задаче со стороны тех служителей религии, которые сфабриковали эту глупую и ужасную книгу и даже не дали себе труда как следует отредактировать ее.

Тем временем великое чудо уже реяло в воздухе.

«В то время, как господь восхотел вознести Илию в вихре на небо, шел Илия с Елисеем из Галгала... И вышли сыны пророков, которые в Вефиле, к Елисею, и сказали ему: знаешь ли, что сегодня господь вознесет господина твоего над главою твоею? Он сказал: я также знаю, молчите. И сказал ему Илия: Елисей, останься здесь, ибо господь посылает меня в Иерихон. И сказал он: жив господь и жива душа твоя! не оставлю тебя. И пришли в Иерихон. И подошли сыны пророков, которые в Иерихоне, к Елисею и сказали ему: знаешь ли, что сегодня господь берет господина твоего и вознесет над главою твоею? Он сказал: я также знаю, молчите.

И сказал ему Илия: останься здесь, ибо господь посылает меня к Иордану. И сказал он: жив господь и жива душа твоя! не оставлю тебя. И пошли оба. Пятьдесят человек из сынов пророческих пошли и стали вдали напротив их, а они оба стояли у Иордана. И взял Илия милость свою, и свернул, и ударил ею по воде, и расступилась она туда и сюда, и перешли оба посуху. Когда они перешли, Илия сказал Елисею: проси, что сделать тебе, прежде нежели я буду взят от тебя. И сказал Елисей: дух, который в тебе, пусть будет на мне вдвойне. И сказал он: трудного ты просишь. Если увидишь, как я буду взят от тебя, то будет тебе так; а если не увидишь, не будет.

Когда они шли и дорогою разговаривали, вдруг явилась колесница огненная и кони огненные, и разлучили их обоих, и понесся Илия в вихре на небо.

Елисей же смотрел и воскликнул: отец мой, отец мой, колесница Израиля и конница его! И не видел его более. И схватил он одежды свои и разодрал их на две части.

И поднял милость Илии, упавшую с него... И ударил по воде, и она расступилась туда и сюда, и перешел Елисей» (четвертая книга царств глава 2, стихи 1, 3-14).

Напрашивается несколько естественных замечаний. Если бог решил забрать Илию на небо живым, в кости и во плоти, как сделал однажды с Енохом, зачем он заставил его совершать эту лишенную всякого содержания прогулку из Галгала в Вефиль, из Вефиля в Иерихон и из Иерихона к Иордану?

Зачем было заставлять его переходить Иордан? Разве огненная колесница, в которой поднялся Илия, не могла так же легко быть подана к левому берегу, как к правому? А что это за двойная порция духа Илии, которую испрашивает Елисей? И получил ли он в конце концов то, о чем просил? Библия говорит лишь, что Елисей, глядя на отъезд Илии, после своих странных криков больше не видел его.

Богословы уверяют, что «царство небесное» состоит из чистых духов. Не противоречит ли этому двойной случай вознесения на небо — Илии и Еноха?

Для чего могли служить телесные оболочки этому патриарху и этому пророку в царстве сверхъестественного и бесплотного? Насколько больше слава Еноха и Илии славы других избранников божьих, обитающих в небесных чертогах без телесной оболочки? И вот, например, когда Илия и Моисей разговаривают в небесах, то что это за беседа между душой без тела, выражающейся одной только мыслью, без звуков, и одушевленным телом, говорящим при помощи рта и издающим звуки?

Наконец, эта огненная колесница, эти огненные кони, этот вихрь и самое имя «Илия» (Эли, Элиос — солнце) позволили Болингброку и Буланже увидеть в приключении Илии подражание приключению древнегреческого мифического героя Фаэтона, который также усаживается в огненную колесницу.

Но легенда о Фаэтоне египетского происхождения, и это вполне нравоучительная сказка, показывающая опасность гордыни. А какой смысл имеет отлет Илии на небо?