Мене, мене, текел, упарсин 14 страница

Даже если сам Иисус был осторожен, его растущая популярность могла заставить тех, кто следовал за ним, слишком неосторожно провозгласить его Мессией, и, очевидно, этого он и хотел избежать. Поэтому описывается, что он предпочтитал, чтобы его чудесные исцеления также широко не разглашались. Так, после исцеления прокаженного:

Мф., 8: 4. И говорит ему Иисус: смотри, никому не сказывай, но пойди, покажи себя священнику и принеси дар, какой повелел Моисей, во свидетельство им.

Другими словами, исцеленный прокаженный должен был сам объявить, что он очистился согласно Моисеевой системе, и он не должен был говорить, как это произошло на самом деле. То же благоразумие Иисус проявил и в отношении к себе. Так, когда книжник хотел стать его учеником, Иисус указывает на связанные с этим трудности:

Мф., 8: 20. И говорит ему Иисус: лисицы имеют норы и птицы небесные - гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову.

Выражение "Сын Человеческий" - это обычный способ сказать просто "человек". Он часто используется в Книге пророка Иезекииля, когда Бог обращается к пророку:

Иез., 2: 1. …и Он [Бог] сказал мне: "сын человеческий! стань на ноги твои, и Я буду говорить с тобою".

По-видимому, это выражение подчеркивает низкое положение человека по сравнению с Богом; бесконечно более низкое положение первого по отношению ко второму. Как если бы Бог обратился к человеку: "Смертный!"

Кроме Книги Иезекииля, это выражение есть еще только в последней книге Ветхого Завета - Книге пророка Даниила. Там оно используется в одном случае, точно в такой же ситуации, как и в Книге пророка Иезекииля, когда архангел Гавриил говорит с Даниилом:

Дан., 8: 17. …и сказал он [Гавриил] мне: "знай, сын человеческий…"

И еще в одном месте Даниил описывает апокалиптическое видение:

Дан., 7: 13. Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сын человеческий…

Дан., 7: 14. И ему дана власть, слава и царство… владычество вечное… и царство Его… не разрушится.

Даниил ранее символизировал множество языческих народов, угнетающих Израиль, в виде диких зверей; теперь он символизировал идеальное царство мессианского Израиля в виде человека, показывая его великую ценность. "Как бы Сын Человеческий" может перефразироваться как "образ в виде человека".

Однако из-за этого отрывка выражение "Сын Человеческий" стало использоваться как метафорический способ говорить о Мессии. Возможно, иногда это было полезно, когда было опасно слишком открыто проявлять мессианские надежды. Говоря о "Сыне Человеческом", можно было подразумевать Мессию для тех, кто симпатизировал, но перед судьей можно было утверждать, что это выражение означало просто "человек".

Об Иисусе пишется, что он в ряде случаев называл себя таким способом. Действительно, так он именует себя чаще всего. Мы могли бы обрисовать "исторического Иисуса" как довольного своими успехами и начинающего думать, что его миссия действительно могла бы быть великой. Осторожно он мог начать относить к себе как к "Сыну Человеческому" мессианский титул, который всегда можно было защитить как форму смирения, используемую в манере Иезекииля.

Гергесинская страна

Успехи Иисуса в Капернауме, очевидно, воодушевили его на то, чтобы попытаться расширить свою миссию за пределами Галилеи:

Мф., 8: 18. Увидев же Иисус вокруг Себя множество народа, велел [ученикам] отплыть на другую сторону.

Под "другой стороной" подразумевается, конечно, восточный берег Галилейского моря. Этот восточный берег был за пределами тетрархии Галилеи и был, скорее, частью Десятиградия.

Мф., 8: 28. И когда Он прибыл на другой берег в страну Гергесинскую, Его встретили два бесноватые, вышедшие из гробов, весьма свирепые, так что никто не смел проходить тем путем.

"Гергесинская страна", или "Гергесеи", - это, очевидно, ошибка переписчика, так как это вариант названия города "Гадары", которое упоминается в других местах Евангелий. Наилучшим вариантом было бы "Герасы", так как это, по-видимому, относится к греческому городу Гераса, место, которое отождествилось с нынешним местечком с названием Керса на восточном берегу Геннисаретского озера, в пяти милях по воде от Капернаума.

Описывается, как Иисус изгоняет бесов, которые по своей собственной просьбе переселены в свиней, бросившихся в Галилейское море и утонувших.

Греческие жители этого места недооценивали вторжение пророка из Галилеи и те беспокойства, которые, по-видимому, несли с собой его будоражащие проповеди.

Мф., 8: 34. И вот, весь город вышел навстречу Иисусу; и, увидев Его, просили, чтобы Он отошел от пределов их.

Двенадцать апостолов

Возрастающее количество тех, кто стекался к Иисусу, по-видимому, убедило его в том, что нужно передать больше ответственности тем из своих учеников, кого он считал наиболее достойными и способными. (Возможно, он приписывал неудачу своей миссии в Герасе тому факту, что работа, которую он пытался провести, была для него слишком масштабной, что мешало ему достичь полностью удовлетворительных результатов.) Поэтому он назначил своих представителей:

Мф., 10: 1–3. И призвав двенадцать учеников Своих, Он дал им власть над нечистыми духами, чтобы изгонять их и врачевать всякую болезнь и всякую немощь. Двенадцати же Апостолов имена суть сии: первый Симон, называемый "Петром", и Андрей, брат его, Иаков Зеведеев и Иоанн, брат его, Филипп и Варфоломей, Фома и Матфей мытарь, Иаков Алфеев и Леввей, прозванный "Фаддеем"…

Из этих десяти особо упоминается призвание пяти апостолов: Петра, Андрея, Иакова, Иоанна и Матфея. Другие упоминаются здесь впервые.

Слово "апостол" происходит от греческого слова "apostolos", означающего "посланник". В Новом Завете оно конкретно означает того, кого послали проповедовать, как теперь Иисус посылает проповедовать своих учеников. Ему в точности синонимично слово "миссионер" (тот, кого посылают с миссией).

Это слово чаще всего применяется к этим двенадцати ученикам, назначенным Иисусом, но оно может использоваться и для любого миссионера. Однако самым знаменитым апостолом является не один из этих двенадцати, а Павел, который не принимал свою миссию до смерти Иисуса и который никогда не видел Иисуса при его жизни.

Симон Кананит

Одиннадцатое имя, которое включено в эти двенадцать, несколько удивляет:

Мф., 10: 4. Симон Кананит…

Слово "Кананит" не имеет никакого отношения к Ханаану, но происходит от арамейского слова "kannai", означающего "ревностный".

В Евангелии от Луки это становится еще яснее, поскольку в его списке апостолов называются:

Лк., 6: 15. Матфея и Фому, Иакова Алфеева и Симона, прозываемого "Зилотом"…

Зилоты, упоминаемые в Библии только в этом случае, сформировали серьезную группу среди иудеев римских времен. Они были тем ответвлением фарисеев, которое требовало военных действий против римлян. Фарисеи обычно склонны были терпеливо сносить иностранное владычество до тех пор, пока их религиозные взгляды уважались, зилоты же были не таковы.

Постепенно они приобрели власть в Иудее и Галилее и в конечном счете привели к иудейскому восстанию в 66 г. до н. э.

Зилоты держались со сверхчеловеческим упорством, из-за чего война затянулась на три года, и зилоты были уничтожены фактически до последнего человека.

Иуда Искариот

Точно так же, как Симон Петр неизменно возглавляет все списки апостолов, Иуда Искариот всегда помещается в списке последним, так как именно он в конце концов предает Иисуса:

Мф., 10: 4. …Иуда Искариот, который и предал Его.

Обычно считается, что слово "Искариот" означает "человек из Кариота". Кариот, город в самой Иудее, перечисляется в Книге Иисуса Навина среди городов на территории, предназначенной Иуде:

Нав., 15: 25. Гацор-Хадафа, Кириаф, Хецрон, иначе Гацор…

Кроме того, часто утверждается, что Иуда был единственным иудеем среди собравшихся галилеян. В таком случае может возникнуть вопрос: а не ощущение ли себя "чужаком" сыграло роль в конечном предательстве?

Хотя в действительности в Евангелии нет никаких признаков того, что Иуда был иудеем, а не галилеянином, за исключением весьма сомнительного толкования слова "Искариот". На самом деле более современным и намного более интересным толкованием является то, что слово "Искариот" происходит из перестановки переписчиком двух букв и что более точно оно должно быть "Сикариот". Если это так, то Иуда был галилеянином, подобно всем остальным апостолам, избранным Иисусом из местных граждан Капернаума и его окрестностей.

Но в таком случае, что такое "Сикариот"? Это может быть кто-нибудь из членов группы "сикариев". Они назывались так на основе греческого слова, означающего "убийцы", потому что это относится к людям, носящим с собой под одеждой небольшие ножи, "sicae". Это было название, данное самым радикально настроенным зилотам, которые считали, что открытое убийство римлян и их сторонников является самым прямым и эффективным средством борьбы с иностранным господством.

Иуду Искариота можно было бы назвать "Иудой Террористом", и если мы примем эту версию значения его имени, то это поможет дать полезное толкование событиям в жизненном пути "исторического Иисуса".

Самаритяне

Иисус посылает апостолов только к израильтянам:

Мф., 10: 5. "…На путь к язычникам не ходите, и в город Самарянский не входите…"

Самаритяне, которые утвердились как отдельная секта во время возвращения иудеев из плена, отказались отдать свою долю на строительство Второго Храма. Они существуют до сих пор. (Действительно, небольшое количество самаритян дожили до сего дня.)

Некоторое время после возвращения из плена иудеи и самаритяне развивались аналогичным образом. При персах оба сообщества жили в мире и были защищены друг от друга. Для соответствия иудейскому храму в Иерусалиме самаритяне в 332 г. до н. э. построили храм на своей священной горе Гаризим. Оба сообщества подвергались преследованию со стороны Антиоха IV, и как иудейский, так и самаритянский храмы были осквернены.

Однако после маккавейского восстания положение изменилось. Теперь иудеи стали доминирующими. Маккавеи завоевали Самарию, и в 129 г. до н. э. Иоанн Гиркан I разрушил самаритянский храм.

Самаритяне пережили разрушение своего храма и упрямо цеплялись за свои верования (так же, как ранее иудеи). Когда римляне установили управление над Иудеей, самаритяне были освобождены и им было позволено свободное исповедование своей религии. Это была разумная политика для римлян, которые ослабляли иудеев, укрепив врага в их среде, и таким образом облегчили себе управление обоими народами.

Во времена Нового Завета ненависть между иудеями и самаритянами была особенно сильной, поскольку ненависть часто была между народами с подобными, но не тождественными взглядами, с хранящимися в памяти историями о том, какое зло они причинили друг другу. Эта ненависть играет важную роль во множестве евангельских отрывков, как, например, в вышеуказанном отрывке, где самаритяне перечисляются наряду с язычниками.

Ученики Иоанна

Но успехи Иисуса привлекали внимание не только простых людей, которые пришли, чтобы послушать его или последовать за ним, но также и многих религиозных деятелей.

С одной стороны, он привлек внимание Иоанна Крестителя. Иоанн был, конечно, в темнице, но его ученики оставались на свободе и проявляли активность. Возможно даже, что его ученики смотрели с неодобрением на этого нового лидера, который, как это могло им показаться, просто пытался воспользоваться отсутствием сидящего в тюрьме Иоанна.

Они склонны были искать в Иисусе и его учении ошибки и недостатки и придирались ко всему. Особенно их раздражал его отказ твердо придерживаться буквы Закона и традиции, не говоря уже о выходе за его пределы.

Мф., 9: 14. Тогда приходят к Нему ученики Иоанновы и говорят: почему мы и фарисеи постимся много, а Твои ученики не постятся?

Иисус ответил, указав на то, что, пока Он был с учениками, у них была причина для радости и поэтому они не постились (пост - это проявление траура).

Возможно, это объяснение было передано Иоанну Крестителю, который размышлял о возможном мессианском смысле такого ответа. Иоанн объявил себя непосредственным предшественником Мессии, и, когда он был заключен в тюрьму, он, должно быть, теперь был уверен, что тотчас же должен появиться Мессия. Можно представить, как он энергично отвечает на любые новости, которые могли бы интерпретироваться как мессианские, и предположение Иисуса, что само Его присутствие было причиной для радости, могло оказаться важным знаком. А не мог ли Он быть Мессией?

Мф., 11: 2–3. Иоанн… послал двоих из учеников своих сказать Ему: "Ты ли Тот, Который должен прийти, или ожидать нам другого?"

Иисус попросил, чтобы Иоанну передали рассказы о его успехах, но сам он прямо и конкретно не утверждал, что он Мессия.

Фарисеи

Но Иоанн был в темнице, и, даже если он и его ученики отказались принять Иисуса или были активно недовольны им, они не могли причинить ему особого вреда. Гораздо более опасными были фарисеи, особенно те из них, кто был полностью предан вере в то, что спасение основывается на дотошном соблюдении всех заповедей Закона, понимаемых самым строгим образом. (Также книжники, будучи знатоками Закона, как правило, были довольно жестко преданы ритуалу. По этой причине книжники и фарисеи часто соединяются в Евангелии как группы, которые обособляются от Иисуса и противостоят ему.)

В притче, упоминаемой в Евангелии от Луки, сам Иисус описывает такого фарисея как молящегося следующим образом:

Лк., 18: 11. …Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди…

Конечно, иногда бывает так, что люди, которые ведут себя с огромной претензией на святость, не всегда соответствуют тем идеалам, которые они исповедуют. И бывает также так, что те, кто страдает от пренебрежительного отношения со стороны уверенных в своей превосходящей святости, радуются любым недостаткам, которые они обнаруживают в этой святости. Поэтому есть причины считать некоторых книжников и фарисеев лицемерами. Действительно, в нашем собственном языке слово "фарисейский" применяется к самоуверенному и лицемерному ханжеству.

Хотя для некоторых фарисеев все это было несомненно верно, но верно и то, что были и другие фарисеи, чье учение близко Новому Завету. Но именно более дотошные фарисеи, особенно выступавшие против Иисуса, идентифицировались евангелистами со всеми фарисеями (без всяких указаний на то, что существуют и другие).

По мере того как известность Иисуса росла, внимание книжников и фарисеев, которые осуждали его, усиливалось. Вполне возможно, это было связано с социальными предубеждениями. В конце концов, Иисус был просто необразованным плотником из некоего небольшого города.

Однако это не могло широко использоваться как открытый аргумент против него, но предрасполагало к настраиванию против него книжников и фарисеев (гордившихся своей ученостью). Тем более они были готовы придираться к его нарушениям в соблюдении ритуала. Так, в рассмотрении с больным человеком, Иисус сказал:

Мф., 9: 2–3. …дерзай, чадо! прощаются тебе грехи твои.

При сем некоторые из книжников сказали сами в себе: Он богохульствует.

В конце концов, только Бог мог прощать грехи, поэтому Иисус казалось, приписывал себе мессианские, если даже не божественные, силы.

Иисус также не различал никого по социальному статусу, включая даже мытарей. Фактически он принял мытаря в качестве ученика:

Мф., 9: 9. …Иисус увидел человека, сидящего у сбора пошлин, по имени Матфея, и говорит ему: следуй за Мною. И он встал и последовал за Ним.

Фарисеи, осознавая свою собственную строгую правоту, неодобрительно подвергали это сомнению.

Мф., 9: 11. Увидев то, фарисеи сказали ученикам Его: для чего Учитель ваш ест и пьет с мытарями и грешниками?

Иисус указал в своем ответе на то, что не буква Закона требуется Богом и не правильный ритуал. А нравственное поведение.

Мф., 9: 12–13. Иисус же, услышав это, сказал им… пойдите, научитесь, что значит: "милости хочу, а не жертвы"?

Эта цитата - из Книги пророка Осии, в которой Бог утверждает то же:

Ос., 6: 6. Ибо Я милости хочу, а не жертвы, и Боговедения более, нежели всесожжений.

Фарисеи никак не могли отрицать эту цитату или отрицать Осию, но едва ли могло улучшиться их отношение к "проповеднику из захолустья", читающему им уроки из Священного Писания. Вражда продолжила расти.

День субботний (Шаббат)

По-видимому, окончательный разрыв с фарисеями возник из-за отношения Иисуса ко дню субботнему:

Мф., 12: 1–2. В то время проходил Иисус в субботу засеянными полями; ученики же Его взалкали и начали срывать колосья и есть. Фарисеи, увидев это, сказали Ему: вот, ученики Твои делают, чего не должно делать в субботу.

Происхождение празднования дня субботнего, седьмого дня недели, который посвящен Богу, согласно иудейской легенде, относится к эпохе сотворения. Бог создавал небо и землю шесть дней:

Быт., 2: 2–3. И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седъмый от всех дел Своих, которые делал. И благословил Бог седьмой день, и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал.

Название "Шаббат" происходит от еврейского слова, означающего "прерывать" или "воздерживаться". Мирская цель дня субботнего состояла в том, чтобы воздерживаться от работы один день в неделю, отдыхать, как Бог отдыхал от Своего труда.

Соблюдение дня субботнего стало одной из десяти заповедей, полученных Моисеем на горе Синай:

Исх., 20: 8-10. Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай и делай [в них] всякие дела твои, а день седьмой - суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни [вол твой, ни осел твой, ни всякий] скот твой, ни пришлец, который в жилищах твоих…

Но Пятикнижие, первые пять книг Библии, получило свою окончательную письменную форму только во время вавилонского плена, и возможно, тогда еще день субботний не имел своего нынешнего значения. В конце концов, в исторических книгах, связанных с периодом до плена, существуют, хотя немногие и незначительные, упоминания о дне субботнем. Он не упоминается в Псалтире, в Притчах или в Книге Иова. Он не упоминается во Второзаконии, за исключением его внесения в список десяти заповедей.

Существует предположение, что Шаббат происходит от праздника полнолуния вавилонян. Вавилоняне называли пятнадцатый день месяца "саппату", а через лунный месяц, который начинается с новолуния, в пятнадцатый день наступает полнолуние.

Возможность того, что Шаббат был праздником полнолуния, дополняющим известный праздник новолуния, можно было бы доказать на основе различных библейских стихов, датированных временем до плена, стихов, в которых новолуние и Шаббат упоминаются вместе как взаимодополняющие праздники.

Так, когда женщина хотела пойти к пророку-чудотворцу Елисею после того, как ее сын умер от солнечного удара, ее муж сказал ей:

2 Цар., 4: 23. …Он сказал: зачем тебе ехать к нему? сегодня не новомесячие и не суббота.

Пророк Осия цитирует Бога как угрожающего Израилю:

Ос., 2: 11. И прекращу у нее всякое веселье, праздники ее и новомесячия ее, и субботы ее…

Также Амос, характеризуя алчность торговцев, стремящихся добиться нечестным путем прибыли с помощью испорченных весов, изображает их саркастически, с характерным для еврейской поэзии параллелизмом:

Ам., 8: 5. …когда-то пройдет новолуние, чтобы нам продавать хлеб, и суббота, чтобы открыть житницы…

Может быть и то, что Шаббат стал чем-то большим, чем просто еще один лунный праздник во время плена, когда священники и книжники искали способы сохранить иудаизм как живую традицию. Они хотели предотвратить ассимиляцию, которая уже привела к тому, что народ северного царства Израиля исчез во время ассирийского плена.

Возможно, значительный вклад в создание традиции соблюдения дня субботнего как части фундаментального соглашения между Богом и Израилем внес Иезекииль ("отец иудаизма"), поскольку Иезекииль цитирует Бога как говорящего:

Иез., 20: 12. …дал им также субботы Мои, чтобы они были знамением между Мною и ими…

Ко времени возвращения из плена день субботний определенно получил то дополнительное значение, которое он всегда имел у иудеев. Неемия, посетив восстановленный Иерусалим, ужаснулся, увидев работу, производившуюся в день субботний:

Неем., 13: 15–17. В те дни я увидел в Иудее, что в субботу топчут точила, возят снопы и навьючивают ослов вином, виноградом, смоквами и всяким грузом, и отвозят в субботний день в Иерусалим. И я строго выговорил им в тот же день, когда они продавали съестное. И Тиряне жили в Иудее и привозили рыбу и всякий товар и продавали в субботу жителям Иудеи и в Иерусалиме. И я сделал выговор знатнейшим из Иудеев и сказал им: зачем вы делаете такое зло и оскверняете день субботний?

Соблюдение дня субботнего и увеличивающееся количество ограничений, воздвигавшихся вокруг него до периода преследования со стороны Селевкидов, стало среди консервативной фракции тем самым пробным камнем, который отделял ортодоксальных евреев от эллинизаторов. Действительно, асидеи не нарушали день субботний даже ценой своей жизни. Маккавеям пришлось настроить общественное мнение так, чтобы в день субботний позволялась по крайней мере самооборона. Однако более ритуалистические фракции иудеев, куда входили, в частности, некоторые группы фарисеев, были особенно непреклонными в отношении поведения в день субботний.

Ученики Иисуса, срывая колосья пшеницы, счищая шелуху и поедая зерна, были вовлечены в нечто вроде сбора урожая, а это явно запрещалось в день субботний:

Исх., 34: 21. Шесть дней работай, а в седьмой день покойся; покойся и во время посева и жатвы.

Формальные положения, которые возвеличивали день субботний из гуманистических соображений, были для Иисуса неприемлемы. Его точка зрения лаконично была выражена в Евангелии от Марка:

Мк., 2: 27. И сказал им: "Суббота для человека, а не человек для субботы…"

Мать и братья Иисуса

Фарисеям, должно быть, казалось, что Иисус стремился разрушить самую сердцевину иудаизма, ритуал, сохранявший его от несметных враждебных сил внешнего мира. Иисуса следовало остановить.

Мф., 12: 14. Фарисеи же, выйдя, имели совещание против Него, как бы погубить Его. Но Иисус, узнав, удалился оттуда.

Возможно, фарисеи хотели только уничтожить его влияние; положение дел еще не достигло той стадии, когда казалось необходимым уничтожить его самого. Очевидно, стратегия, выбранная фарисеями, состояла в том, чтобы обвинить его в черной магии:

Мф., 12: 24…Фарисеи же… сказали: Он изгоняет бесов не иначе, как силою Веельзевула, князя бесовского.

Иисус возразил на это, спросив у них, как один бес мог быть изгнан другим, такая гражданская война в чинах бесовского царства уничтожит их всех:

Мф., 12: 25. …всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит.

Однако, вполне вероятно, некоторые последователи отступались от него. Многие, возможно, считали, что если ученые фарисеи определили какого-то человека как поклоняющегося бесам, то это должно быть так.

Можно даже доказать, что члены его семьи также были обеспокоены этим. Несомненно, слава об успехах проповедей Иисуса, должно быть, дошла обратно до Назарета, и его родственники были этому естественным образом рады. Однако, как только до них стали доходить дурные слухи, они вполне оправданно могли испугаться за его безопасность и отправились на его поиски.

По крайней мере примерно в этот момент Матфей упоминает об их приходе:

Мф., 12: 46. Когда же Он еще говорил к народу, Матерь и братья Его стояли вне дома, желая говорить с Ним.

Они пришли, чтобы убедить его вернуться домой с ними? Они надеялись убедить его отказаться от миссии прежде, чем с ним случится неизмеримая беда?

Матфей не говорит, но в версии Марка этому же эпизоду предшествует (незадолго до этого) то, что можно рассматривать как самый важный отрывок:

Мк., 3: 21. И, услышав, ближние Его пошли взять Его, ибо говорили, что Он вышел из себя.

Слово, которое здесь переведено как "ближние", могло означать "родственники", и действительно, в Иерусалимской Библии говорится "Его родственники", а не "ближние Его".

Этот стих в Евангелии от Марка нисколько не смущает самого евангелиста. Он никак не упоминает о непорочном зачатии Иисуса или о сопровождающих его чудесах, поэтому у него нет никаких оснований предполагать, что мать и братья Иисуса должны с большей готовностью поверить в Него, чем кто-либо другой.

Однако описание непорочного зачатия и сопровождающих его необычных событий у Матфея (поклонение царей, поиск младенца Иродом, предупреждающий сон) представляет ситуацию, в которой мать Иисуса и, возможно, остальные также родственники не могли не помогать ему, но по крайней мере имели сильное подозрение в отношении мессианской миссии Иисуса. Поэтому Матфей не мог с уверенностью, не допустив при этом противоречия, включить стих насчет родственников Иисуса, думавших, что тот сошел с ума, так что он просто опускает его.

Однако, если мы исследуем жизнь "исторического Иисуса", мы испытываем сильный соблазн считать, что родные Иисуса боялись за него и пришли, чтобы забрать его домой, где они могли бы держать его в безопасности. Можно утверждать, что описание Матфеем реакции Иисуса на приход его родных делает эту точку зрения правдоподобной. Если бы его мать и братья пришли для обычного дружественного посещения, то, конечно, Иисус с удовольствием повидался и поговорил бы с ними. Однако если бы Иисус заподозрил, что они пришли, чтобы отговорить его от его миссии, и если он ставил свою миссию выше даже семейных уз, то естественно, он отреагировал бы именно так, как это описывает Матфей:

Мф., 12: 49. И, указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои…

Очевидно, он отказывается повидаться со своими родными, и фактически члены его семьи больше не появляются в остальной части Евангелия от Матфея. (Они упоминаются в более поздней главе при описании неудачи Иисуса произвести впечатление на жителей Назарета, но сами они не появляются.)

Притчи

В Евангелиях Иисус часто описывается как поясняющий свои взгляды посредством притч. Это короткие рассказы, которые можно воспринимать в буквальном смысле или можно по пунктам сравнивать с аналогичной идеей об отношениях Бога и человека.

И именно сразу после описания визита матери и братьев Иисуса Матфей решает представить собрание таких притч:

Мф., 13: 3. И поучал их много притчами…

Можно, конечно, не уловить смысл притчи, и ученики Иисуса изображаются озадаченными, когда их Учитель, казалось, намеренно говорил иносказательно и воздерживался от простой речи:

Мф., 13: 10. И, приступив, ученики сказали Ему: для чего притчами говоришь им?

В объяснение дается то, что сама туманность притч действует так, чтобы тщательно исследовать души людей. Те, кто честно хочет войти в Царство, будут делать усилия, чтобы понять, в то время как те, кто стремится недостаточно, не будут стараться.

Однако это можно интерпретировать как рациональный ответ на растущую силу врагов Иисуса. Так как Иисус, говоря прямо о своих неортодоксальных религиозных взглядах, мог еще более разозлить фарисеев и, возможно, даже навлечь на свою голову политические опасности. Если же говорить притчами, то не сочувствующие ему могли обмануться буквальным повествованием (как правдивой историей о человеке, сажающем пшеницу), в то время как сочувствующие Иисусу, уловив смысл притчи, не будут иметь никаких проблем.

Дочь Иродиады

И у Иисуса имелись серьезные основания говорить осторожно и притчами, так как на него свалились опасности помимо фарисеев. Убит Иоанн Креститель!

Ирод Антипа колебался насчет казни Иоанна, боясь политических осложнений, которые могли последовать в результате негодования его последователей. Однако мстительная Иродиада, на ком висело осуждение со стороны Иоанна, с ловкостью добилась от Ирода поспешной клятвы.

Мф., 14: 6-10. Во время же празднования дня рождения Ирода дочь Иродиады плясала перед собранием и угодила Ироду, посему он с клятвою обещал ей дать, чего она ни попросит. Она же, по наущению матери своей, сказала: "Дай мне здесь на блюде голову Иоанна Крестителя ". И опечалился царь, но, ради клятвы и возлежащих с ним, повелел дать ей, и послал отсечь Иоанну голову в темнице.