О взаимодействии полушарий головного мозга в процессах письма 2 страница

Менее изучены, как уже говорилось выше, два других блока: их латеральные различия чаще всего вообще не принимаются во внимание (если не считать работ, посвященных афазическим проблемам).

Первый блок мозга (блок регуляции тонуса и бодрствования) долгое время рассматривался как единый аппарат, обеспечивающий общий активационный режим работы мозга. Выделялись лишь различные уровни этого блока (А.Р.Лурия, 1968, 1973). Эти представления в целом соответствовали нейрофизиологическим работам конца 60-х годов. Дальнейшее изучение структуры и функций первого блока шло в основном в двух направлениях. Во-первых, шло накопление нейро-анатомических и нейрофизиологических данных, свидетельствующих о более дифференцированном строении и более многообразном, чем это считалось ранее, «спектре» функций, присущих неспецифической системе. В неспецифической системе выявлено не менее пяти достаточно автономных уровней (начиная от нижних отделов ствола и кончая медиобазальными отделами коры лобных и височных долей мозга), каждый из которых вносит свой вклад в регуляцию процессов активации. Уточнены характеристики двух автономных подсистем внутри неспецифических структур мозга: активационной и тормозной, имеющих и восходящие (кортикопетальные), и нисходящие (кор-тикофугальные) отделы. Обнаружено, что два основных типа активации (медленные сдвиги активности, лежащие в основе изменений функционального состояния мозга, и быстрые процессы активации, входящие в механизмы ориентировочного рефлекса) связаны с работой разных уровней неспецифической системы и по-разному участвуют в обеспечении психической деятельности (ЕЯ. Соколов, 1974;Е.Д.Хомская, 1972, 1978; О.С.Адрианов, 1979; Н.Н.Данилова, 1985, 1992 и др.). На различных экспериментальных моделях доказано, что лимбические структуры этого блока наряду со многими другими функциями имеют самое непосредственное отношение к регуляции эмоциональных реакций и состояний (Н.Л.Бехтерева, 1980; П.В.Симонов, 1981, 1987 и др.; Е.Д.Хомская, Н.Я.Батова, 1992 и мн. др.). У человека на лимбическом уровне обнаружены различные «эмоциональные центры», раздражение которых приводит к появлению ощущений страха, гнева, удовольствия (В.М.Смирнов, 1976; Н.П.Бехтерева, 1980 и др.). Нейроанатомические и нейрофизиологические данные позволили О.С.Адрианову предложить новую концепцию структурно-системной организации мозга, согласно которой мозг представляет собой сложную единую метасистему, состоящую из различных макросистем (проекционных, ассоциативных, ин-тегративно-пусковых и лимбико-ретикулярных), состоящих в свою очередь из различных микросистем или микроансамблей. Лимбико-ретикулярная система обеспечивает энергетические, мотивационные и эмоционально-вегетативные влияния (О.С.Адрианов, 1983).

Эти и другие Нейроанатомические и нейрофизиологические данные существенно обогатили первоначальные представления о неспецифических срединных структурах первого блока как аппарате, связанном только с регуляцией тонуса и бодрствования. Во-вторых, помимо данных, уточняющих уровневую дифференциацию неспецифических структур и функциональное значение различных уровней, за последние годы получены сведения относительно латеральных особенностей активационных систем. После работ П.К.Анохина (1968 и др.), показавших, что существует не единая, а несколько активационных систем, каждая из которых ответственна за обеспечение различных поведенческих актов (пищевых, оборонительных и др.), началось интенсивное изучение «специфичности» неспецифических форм активации. Была установлена гетерогенность неспецифических влияний и различная химическая природа разных форм активации. Выделены две основные активирующие системы, одна из которых связана преимущественно с ретикулярной формацией ствола и представлена в основном в левом полушарии головного мозга, другая характеризует работу лим-бической системы, включая септо-гиппокампальные структуры, и в большей степени представлена в правом полушарии (у правшей) (В.Д.Небылицын, 1971; В.М.Русалов, 1979; В.М.Каменская и др., 1976; А.М.Вейн и др., 1983 и др.).

Неоднородность функций левополушарного и правополушарного первого блока подтверждается и клиническими наблюдениями. Они относятся, с одной стороны, к общему уровню активности больного, а также к такой особенности его поведения, как спонтанность — аспонтанность, с другой — к особенностям нарушений эмоционально-личностной сферы.

Многочисленные клинические наблюдения за больными с локальными поражениями симметричных областей левого и правого полушарий (прежде всего их передних отделов) свидетельствуют, что активность больного (моторная, речевая, интеллектуальная и др.) при поражении левого полушария, как правило, ниже, чем при поражении правого. Особенно демонстративны симптомы адинамии при поражении префронтально-премоторных отделов левого полушария. Нередко адинамия распространяется и на поведение больного в целом. Тогда возникает общая аспонтанность больного, проявляющаяся не только в адинамии отдельных систем (моторных, гностических и др.), но и в потере инициативы, побуждений что-либо делать и т.п. (А.Р.Лурия, 1962, 1966, 1973, 1982; Е.Д.Хомская, 1966, 1972, 1982; Б.И.Белый, 1987 и др.).

Специальные экспериментальные исследования, посвященные изучению связи динамических характеристик психических процессов с левыми или правыми блоками мозга, также обнаружили наличие межполушарной асимметрии по данным показателям. У здоровых испытуемых с различным профилем латеральной организации мозга на модели серийных интеллектуальных операций была показана доминирующая роль левого полушария в обеспечении скоростных динамических аспектов интеллектуальной деятельности: «чистые правши», т.е. испытуемые с левосторонним доминированием моторных, слухо-речевых и зрительных функций, обнаруживают в различных экспериментальных условиях достоверно более высокие скоростные характеристики интеллектуальных операций, чем испытуемые со смешанными профилями латеральной организации мозга (праворукие, амбидекстры) или с признаками доминирования правого полушария (леворукие, левши) (Е.Д.Хомская и др., 1985; Е.В.Ениколопова, 1988, 1992 и др.). У больных с поражениями левого полушария (особенно передних его отделов) без признаков афазии и первичных нарушений счетных операций наблюдались более низкие скоростные показатели интеллектуальной деятельности, чем у больных с правосторонними поражениями. У левосторонних больных замедленность протекания интеллектуальных операций (серийный счет, речевые ассоциации) усиливалась при повышении темпа задания (Е.В.Ешколопова, 1988, 1992).

Таким образом, как клинические наблюдения, так и экспериментальные нейропсихологические исследования свидетельствуют, что собственно акти-вационное энергетическое обеспечение психической деятельности (моторной, гностической, интеллектуальной) и поведения в целом осуществляется преимущественно структурами левого первого блока мозга. Эти данные хорошо согласуются с современными нейрофизиологическими представлениями о преимущественной представленности лобно-ретику-лярных активационных путей проведения возбуждения в левом полушарии мозга.

Лимбические структуры первого блока мозга, как это хорошо известно из нейрофизиологических исследований и клинических наблюдений, непосредственно участвуют в мозговом обеспечении эмоционально-личностной сферы. За последние годы мозговые основы эмоций также стали изучаться в контексте проблемы межполушарной асимметрии и межполушарного взаимодействия. Работа велась в следующих направлениях.

Первое: на здоровых испытуемых проводилось изучение связи между признаками межполушарной асимметрии и особенностями эмоционально-личностной сферы. Установлена высокая корреляция между показателями моторной асимметрии (полученными с помощью опросников, а также моторных тестов, включая тесты А.Р.Лурия) и такими показателями эмоционально-личностной сферы, как «общая эмоциональность», «тревожность», «боязливость» и др. Обнаружено, что у леворуких мужчин (в большей степени, чем у леворуких женщин) наблюдаются более высокие значения указанных показателей, чем у праворуких. Менее изучена связь с эмоционально-личностной сферой других показателей межполушарной асимметрии: ведущего уха, ведущего глаза (В.Л.Бианки, 1989 и др.).

Второе: изучение данной проблемы проводилось на клиническом материале, прежде всего на материале локальных поражений головного мозга. Многочисленные клинические наблюдения свидетельствуют об особом отношении правого полушария головного мозга к «общей эмоциональности» или к «общему эмоциональному фону», так как при поражении правого полушария эмоциональные нарушения выражены, как правило, значительно грубее, чем при поражении левого (С.В.Бабенкова, 1971; Т.А.Доброхотова, 1974; Б.И.Белый, 1987; Bauer et al., 1985; F.W.Campbell, 1982 и др.).

Специальное нейропсихологическое изучение эмоциональных нарушений при односторонних поражениях правого и левого полушарии, выполненное с помощью различных тестов (на оценку эмоционально-выразительных лиц, на выбор нужного названия эмоций из списка, на запоминание «эмоциональных» и нейтральных слов, т. е. на выполнение различных когнитивных задач с эмоциональными стимулами), показало, что больные с поражением правого полушария, особенно правой лобной доли, обнаруживают достоверно более грубые эмоциональные нарушения, чем левосторонние больные. Они совершают большее количество ошибок при выполнении различных когнитивных операций с эмоциональными стимулами, чем другие больные, часто не могут вообще определить знак и модальность эмоций, даже ярко выраженных, хуже, чем другие больные, узнают предъявленные им для запоминания эмоциональные эталоны и т.д. При анализе суммарных (поведенческих и экспериментальных) оценок степени выраженности эмоциональных нарушений группу больных с наиболее грубо выраженными эмоциональными дефектами составили по преимуществу правополушарные больные (22 из 33 больных, тип межполушарной асимметрии точно не учитывался) (Е.Д.Хомская, Н.Я.Батова, 1992).

Наконец, существуют и различные экспериментально-психологические доказательства преимущественного участия правого полушария мозга в переработке эмоциональной информации. По данным В.П.Морозова (1985, 1988), показатели «эмоционального слуха» (т.е. способности распознавать качество и степень выраженности базальных эмоций по голосу) выше, если сигналы подаются в левое ухо (т.е. преимущественно поступают в правое полушарие). Неправильные оценки эмоциональных стимулов и в более грубой форме чаще наблюдаются при подаче стимулов в правое ухо (т.е. при поступлении информации в левое полушарие). Правое полушарие более успешно, чем левое, «перерабатывает» и зрительную эмоциональную информацию (мимические сигналы, «эмоциональные картинки») (G.F.Rossi, G.Rosandy, 1967; F.W.Campbell et al., 1982 и др.). Экспериментально доказана также ведущая роль правого полушария и в эмоциональной экспрессии (Schwartz et al., 1975 и др.).

Эти и ряд других работ на ту же тему дали основание П.В.Симонову (1987) говорить об «эмоциональной асимметрии полушарий». Этому положению не противоречат теперь уже многочисленные факты о преимущественной связи левого полушария с восприятием и переработкой положительной эмоциональной информации, а правого — с отрицательной. Мозг человека — парный орган, однако каждое полушарие является достаточно автономным образованием («левый мозг», «правый мозг»), обладающим всеми функциями (или возможностями к их формированию), в том числе и двумя системами эмоционального реагирования — положительного и отрицательного. Речь идет лишь о функциональной специфичности полушарий, т.е. о преимущественной роли левого или правого полушария в реализации той или иной функции. Это положение справедливо, разумеется, не только по отношению к эмоциональным процессам.

Итак, левый и правый варианты первого блока мозга обладают различной функциональной специфичностью: левый первый блок преимущественно обеспечивает различные активационные режимы работы мозга (т.е. является собственно блоком регулирования тонуса и бодрствования), правый первый блок в большей степени, чем левый, участвует в мозговом обеспечении эмоционального реагирования (т.е. является в основном блоком регулирования эмоционально-личностной сферы).

Третий блок мозга — блок программирования и контроля за психической деятельностью — также имеет латеральные особенности. В классических трудах по нейропсихологии А.Р.Лурия неоднократно писал о том, что лобные доли являются неоднородными по своим структурно-функциональным признакам. Неоднородность лобных долей мозга проявляется в неоднородности нейропсихологических синдромов, возникающих при поражении их различных областей. Согласно нейропсихологическим данным, кора лобных долей мозга (вместе с подкорковыми образованиями) подразделяется на конвекситальные, медиальные и базальные (орбитальные) отделы. Конвекситальная лобная кора состоит из префронтальной и премотор-ной. Премоторная в свою очередь подразделяется на верхний и нижний отделы. Поражение этих отделов коры и прилегающих подкорковых областей мозга характеризуется, как известно, различными нейропси-хологическими синдромами. В одной из своих последних работ А.Р.Лурия (1982) выделял следующие варианты «лобного синдрома»: а) премоторные синдромы, различные при поражении разных отделов заднелобной области мозга (коры и глубоких структур); б) префрон-тальные синдромы (грубые, средней выраженности, бессимптомные поражения префронтальных отделов коры); в) синдромы поражения базальных (орбитальных) отделов лобных долей мозга; г) синдромы поражения медиальных отделов лобных долей. При описании этих синдромов латеральные особенности были отмечены прежде всего для премоторных поражений (моторные или динамические речевые нарушения при поражении левого полушария и др.). Отмечены некоторые латеральные различия и у префронтальных синдромов в виде более выраженных при поражении левого полушария симптомов аспонтанности поведения, бедности речи, трудностей в осуществлении интеллектуальных операций и др. Однако при описании префронтальных синдромов А.Р.Лурия в большей степени подчеркивались симптомы, характерные для них безотносительно к стороне поражения: трудности программирования и регуляции различных психических процессов (моторных, гностических, мнестических и др.) и поведения в целом. Базальные и медиальные лобные синдромы описаны без латеральных различий (А.Р.Лурия, 1982). К сожалению, эта статья осталась незаконченной. Автор собирался описать еще три варианта «лобного синдрома»: синдромы поражения лоб-но-височной области, синдромы поражения правой лобной доли, псевдолобные синдромы. А.Р.Лурия (1962, 1963, 1966, 1970, 1973, 1982) неоднократно писал о том, что проблема функций лобных долей мозга относится к одной из самых сложных проблем нейропсихологии. Одним из недостаточно разработанных вопросов этой проблемы является вопрос о специфике латерального вклада в каждый из указанных синдромов и прежде всего о специфике вклада левого и правого полушарий в основную функцию третьего блока — функцию программирования и контроля за психической деятельностью.

За последние годы появились новые работы, уточняющие роль левого и правого третьего блока в осуществлении функций программирования и контроля.

Первый цикл работ — это работы, выполненные на здоровых испытуемых, имеющих различный профиль латеральной организации мозга. Изучалась связь между профилем межполушарной асимметрии и способностью испытуемых к произвольной регуляции интеллектуальных и моторных операций. Было установлено, что испытуемые с преобладанием признаков правосторонней асимметрии моторных, слухо-ре-чевых и зрительных функций (т.е. с доминированием левого полушария мозга) демонстрируют более высокие показатели произвольного ускорения интеллектуальной деятельности (серийные счетные операции), чем испытуемые с признаками доминирования правого полушария. Самые высокие показатели произвольной регуляции обнаружили сильные «чистые правши», т.е. испытуемые с сильно выраженными и проявляющимися во всех трех анализаторных системах признаками доминирования левого полушария мозга (ЕД.Хомская и др., 1985, 1988 и др.; Е.В.Ениколопова, 1991, 1992 и др.). Сходные результаты получены и при анализе произвольной регуляции речевых операций (Е.В.Ениколопова, 1988, 1991, 1992).

Произвольная регуляция моторных функций изучалась на модели саккадических движений глаз, выполняемых в различном темпе: оптимальном и максимально быстром. Установлено, что у испытуемых с правосторонними признаками асимметрии по мануальным, слухо-речевым и зрительным тестам (т.е. «чистых правшей») средняя частота саккадических движений глаз, совершаемых как в оптимальном, так и в максимально быстром темпе, была большей, чем у испытуемых с другими профилями латеральной организации мозга (праворуких, амби-декстров, леворуких и левшей). Эффект увеличения скорости саккадических движений глаз при переходе от оптимального к максимально быстрому перемещению взора («индекс истинного ускорения») самым высоким был также у «чистых правшей», т.е. у лиц с наиболее четкими признаками доминирования левого полушария (И.В.Ефимова, Е.Д.Хомская, 1988 и др.).

Сходные данные были получены и при анализе произвольной регуляции серийных мануальных двигательных реакций у лиц с разными типами межполушарной асимметрии мозга. Средняя частота теппинг-теста на обеих руках у правшей достоверно выше, чем у леворуких испытуемых и левшей (Н.В.Костычева, 1988).

Таким образом, как интеллектуальные, так и моторные операции в ситуации напряжения произвольного контроля (при выполнении заданий в максимально быстром темпе) достоверно быстрее осуществляются у лиц с левым доминантным полушариям (с левой доминантной лобной долей) по сравнению с испытуемыми, обладающими смешанным типом латеральной организации мозга («чистые левши» из-за их малочисленности подробно не исследовались). Следует отметить, что эти данные были получены на моделях относительно простых автоматизированных операций.

Ведущая роль левого полушарил и прежде всего левого третьего блока в произвольной регуляции психических функций была продемонстрирована и целым рядом нейропсихологических исследований последних лет, показавших преимущественное отношение левого полушария к произвольной регуляции мнестических процессов (Э. Г. Симерницкая, 1982; Н.К.Корсакова, Ю.В.Микадзе, 1982; Н.К.Корсакова, 1985; О.А.Кроткова, 1987 и др.), интеллектуальной деятельности (М.Шуаре, 1986; Е.В.Ениколопова, 1992), зрительного восприятия (Т.В.Тимофеева, А.Д.Владимиров, 1982, 1985 и др.). Так, в исследовании Е.В.Ениколоповой (1992) показано, что у больных с поражением левой лобной доли наблюдается более выраженное снижение регуляторных показателей интеллектуальной деятельности, чем у больных

с поражением правой лобной доли (и поражением других отделов мозга). Однако при выполнении семантически более сложных интеллектуальных операций и при усложнении самих программ регуляторные и скоростные характеристики интеллектуальной деятельности имеют менее выраженные латеральные различия, что, видимо, связано с иной психологической структурой этих заданий.

За последние годы появились также нейрофизиологические исследования, свидетельствующие о преимущественной роли лобных отделов левого полушария в произвольной регуляции различных видов психической деятельности. Методом анализа усредненных потенциалов мозга, связанных с произвольным движением (СДПМ), предшествующих произвольному двигательному акту, было показано, что СДПМ, регистрируемый в премоторных отделах мозга перед движением нажима и перед написанием букв, преобладает в левом полушарии по сравнению с правым при движениях как правой, так и левой рукой (Б.А.Маршинин, 1986 и др). Сходные биоэлектрические данные о преимущественной роли левого полушария по сравнению с правым при различных произвольных двигательных актах получены рядом авторов и на спортсменах (Е.Б.Сологуб, Ю.А.Петров, 1974; Ю.В.Урываев, 1973 и др.). У больных с поражениями левой лобной доли подготовка к произвольному движению сопровождается более грубо измененными по различным параметрам СДПМ (и в левой, и в правой премоторной области мозга), чем у больных с поражением правой лобной доли при движениях как правой, так и левой рукой (Б.А.Маршинин, 1986 и др.).

Анализ ЭЭГ-коррелятов интеллектуальной деятельности (произвольное запоминание, устный счет, заданные вербальные ассоциации) в виде показателей пространственной синхронизации значений асимметрии волн ЭЭГ и среднего периода колебаний этого показателя показал, что во время интеллектуального напряжения, требующего концентрации произвольного внимания, наблюдается повышение функционального состояния передних отделов мозга, особенно левой лобной доли (А.Ардила, Е.Д.Хамская, 1977; В.В.Лазарев и др., 1977; Б.В.Лазарев, 1991 и др.). Эти и ряд других нейрофизиологических исследований указывают на преимущественное отношение левой лоб- ной доли к мозговому обеспечению регуляторного аспекта интеллектуальной деятельности (у правшей). Регуляторные аспекты эмоционального реагирования также по преимуществу обеспечиваются структурами лобных отделов левого полушария. По данным С.В.Квасовца (1986 и др.), полученным методом

ОЦеНКИ ПрОСТраНСТВеннО-Бременных показателей ЭЭГ, синхронизация ЭЭГ-показателей лобных отведений с ЭЭГ-показателями левого височного отведения коррелирует с моментом произвольной регуляции эмоциональной реакции (подавление отрицательной эмоции). Те же испытуемые имеют высокие значения по фактору эмоционального самоконтроля, полученные с помощью личностного опросника Кэтелла (С.В.Квасовец, 1986).

Итак, приведенный далеко не полный перечень работ, выполненных за последние годы в клинической и экспериментальной нейропсихологии и нейрофизиологии (в рамках проблемы межполушарной асимметрии мозга), содержит убедительные доказательства существования латеральных различий не только второго, но и первого и третьего блоков мозга.

Не все вопросы, связанные с латеральной спецификой блоков, решены. По-прежнему меньше сведений о латеральной специфике правых блоков, особенно правого третьего блока. Сейчас уже можно утверждать, что правая лобная доля в меньшей степени, чем левая, принимает участие в произвольной регуляции психических функций и поведения в целом. Однако это различие в функциях левой и правой лобной доли, по-видимому, не столько количественное, сколько качественное. Можно думать, что левый третий блок мозга реализует преимущественно осознанные речевые формы произвольной регуляции, а правая лобная доля участвует в процессах регуляции на других ролях, опосредуя их в наглядно-образных формах. Важна также и семантическая сложность регулируемой психической деятельности: при возрастании семантической сложности задания роль правого полушария в его реализации (в том числе и в процессах регуляции) должна возрастать. Все эти предположения, вытекающие из некоторых нейропсихологических работ, нуждаются, конечно, в прямом экспериментальном доказательстве.

Недостаточно разработанным остается и вопрос о сущности вклада правого (и левого) третьего блока в эмоционально-личностные процессы и состояния. Как хорошо известно из нейропсихологических работ, эмоционально-личностная патология часто сопровождает поражение передних отделов мозга. Однако, согласно концепции о трех блоках А.Р.Лу-рия, третий блок мозга (безотносительно к стороне) является «аппаратом программирования и контроля» за психической деятельностью. Это кажущееся противоречие снимается, если учитывать, как это следует из нейроанатомических и нейрофизиологических данных, что медиобазальные отделы лобных долей мозга являются корковым уровнем неспецифической системы и, следовательно, входят в структуры первого, а не третьего блока мозга. Поражение лобных долей мозга может распространяться и на медиобазальные отделы, в таких случаях в «лобном синдроме» на первый план выступает активацион-но-эмоциональная составляющая синдрома. Во всех работах А.Р.Лурия, посвященных проблеме функций лобных долей мозга, имеется разграничение лобных долей мозга по нейропсихологической симптоматике на конвекситальные и медиобазальные отделы (А.Р.Лурия, 1962, 1963, 1973, 1982), однако прямых указаний на то, что медиобазальные отделы лобных долей входят в первый блок мозга, в работах А.Р.Лурия еще нет. В настоящее время мы имеем все основания сделать это дополнение.

Следует, однако, отметить, что эмоционально-личностные нарушения при локальных поражениях мозга весьма различны. Сложные эмоционально-личностные нарушения возникают, как известно, и при поражении конвекситальных префронтально-премо-торных отделов мозга. Разработка проблемы «мозг и эмоции» с позиции теории системной динамической локализации психических функций предполагает выделение различных параметров эмоциональных явлений и их соотнесение с различными мозговыми структурами. Подобный системный нейропсихоло-гический подход к изучению мозговых основ эмоций исходит также из представлений об уровневой организации эмоционально-личностных процессов и их мозговых механизмов. Разработка проблемы «мозг и эмоции» с позиций нейропсихологии только начинается, однако можно думать, что лимбичес-кий уровень первого блока и конвекситальные пре-фронтально-премоторные отделы третьего блока (преимущественно правого полушария) принимают участие в обеспечении различных аспектов эмоционально-личностной сферы на разных ролях: структуры первого блока «отвечают» за реализацию ба-зальных эмоций на аффективно-чувственном уровне, префронтально-премоторные отделы третьего блока в большей степени «ответственны» за собственно-личностный уровень эмоционального реагирования, тесно взаимодействующий с другими социально обусловленными личностными образованиями. Подобное допущение относительно различной роли первого и третьего блоков (преимущественно правого полушария) в мозговом обеспечении эмоций, согласующееся с многими клиническими наблюдениями (Т.А.Доброхотова, 1974; Б.И.Белый, 1987; Е.Д.Хомская, Н.Я.Батова, 1992 и др.), также требует точных экспериментально обоснованных доказательств.

Существует, разумеется, и много других нерешенных вопросов относительно латеральной специфики правых блоков. Левые блоки исследовались в большей степени, поскольку основные нейропси-хологические идеи сформированы при изучении преимущественно последствий локальных поражений левого полушария. Сама концепция о трех мозговых блоках была создана на опыте нейропсихологичес-ких исследований преимущественно левополушар-ных локальных поражений мозга. Это не означает, конечно, что латеральная специфика левых блоков не нуждается в дальнейшем исследовании. О большей или меньшей осведомленности в этой области можно говорить лишь сравнивая современные знания относительно функциональной специфичности левых и правых блоков мозга.

Проблема латеральной асимметрии блоков мозга входит в контекст более общей проблемы полушар-ных различий. Суть этой проблемы такова: существуют ли общие принципы работы полушария как целого, не связанные с какой-либо определенной зоной мозга (или блоком)? Иными словами, существуют ли принципы работы, присущие всем трем блокам, различные для левого и правого полушарий! В нейропсихологической литературе данная идея достаточно популярна, тем не менее окончательное выделение этих принципов и точное экспериментальное доказательство их полушарной «всеобщности» еще дело будущего.

При изучении проблемы латеральной асимметрии блоков мозга не следует, видимо, забывать о двух основных положениях нейропсихологической теории системной динамической локализации высших психических функций.

Первое: мозг как субстрат психических процессов всегда работает как единое целое. Левое и правое полушария — две части единого (хотя и парного) органа. Поэтому закономерности межполушарной асимметрии блоков должны рассматриваться в единстве с закономерностями межполушарного взаимодействия. Функции каждого блока должны, по-видимому, оцениваться не только в абсолютных величинах, но и в сравнении с аналогичными функциями другого блока. Асимметрия функций лишь одно из проявлений межполушарного взаимодействия блоков. Возможны и другие формы взаимодействия. К сожалению, изучение закономерностей межполушарного взаимодействия как системных закономерностей, отражающих работу мозга как единого целого, явно отстает от изучения закономерностей межполушарной асимметрии (частной формы взаимодействия). Общая целостная картина работы мозга может быть получена лишь при тщательном изучении всех (включая асимметрию) закономерностей межполушарного взаимодействия.

Второе: функциональная специфика мозговых структур, отвечающих за реализацию той или иной психической функции, в значительной степени формируется прижизненно. В этом, как и в возможностях перестройки мозговой организации функций, проявляется динамический аспект их локализации. Латеральная асимметрия блоков также подчиняется динамическим закономерностям, т.е. в определенной степени формируется прижизненно и может, по-видимому, перестраиваться под влиянием обучения. Весьма важно учитывать эти закономерности. В настоящее время пока нет достаточно четких критериев, позволяющих разграничивать врожденные, генотипически обусловленные и динамические, формируемые прижизненно особенности асимметрии блоков. Этот вопрос актуален и по отношению к третьему блоку, так как известно, что лобные доли мозга — наиболее пластичные структуры, формирование которых завершается позже других, в постнатальное время, и, следовательно, они больше других структур подвержены социальным влияниям. Актуальность проблемы генетических и динамических характеристик асимметрии блоков особенно возросла в связи с расширением фронта работ, посвященных нейропсихологическим основам индивидуальных различий. Как известно, важнейшей задачей этого направления является сопоставление типов («профилей») межполушарной асимметрии мозга с особенностями протекания психических процессов. Выявление «удельного веса» врожденных и динамических составляющих в профилях асимметрии пока является задачей будущего.