Глава 31. Совсем немного домашнего хозяйства

Ну что? Это сработало? - хотела я спросить, как только смогла вырваться из моих утренних снов. Но моё нёбо было настолько сухим, что у меня вырвалось только сухое бурчание. С закрытыми глазами я повернулась вправо, чтобы взять бутылку с водой. Мой лоб сильно ударился о стену. Стену? Почему здесь была стена? Ладно, бутылка с водой всё равно стояла на верхней полке, об этом я вспомнила в то же время, как набила себе шишку. Но почему я спала возле стены? Мы ведь сдвинули кровати вместе. Застонав, я с трудом поднялась.

- Бррр, - пробормотала я со слипшимся ртом. Мой желудок болел, следствие слишком крепкого эспрессо, а от голода мне было почти плохо. Но так как никто не отреагировал на мои полумёртвые жалобные стоны, мне ничего другого не оставалось, как открыть глаза.

Тильман действительно снова раздвинул кровати. Сидя на своём ложе, он облокотился на стену, колени подтянуты вверх, и смотрел мимо меня. Он казался каким-то изменившимся... Что с ним такое было? Вся его поза была для него нетипична. Он выглядел крайне нервным. Его нога раскачивалась вверх-вниз, а челюсть непрерывно двигалась туда-сюда.

Я, застонав, подтянулась с помощью полочек вверх и выловила бутылку с верхней полки, чтобы сделать большой глоток. Кровь на моей спине высохла, но царапины на коже горели огнём. Кроме того, у меня болели уши.

Было уже слишком поздно. Солнце стояло высоко, а из кухни доносился звон посуды. Значит, Пауль уже проснулся. Он никогда не выползал из кровати раньше одиннадцати, разве что он был должен сделать это. Но сегодня была суббота. У него был выходной. Я проспала необычно долго.

- Ты не мог бы оказать мне честь и поговорить со мной? Это сработало?

Тильман сжал, скрепя зубами, челюсти.

- Не сработало, - прорычал он. - Я тоже заснул. Вскоре после тебя.

- Вот дерьмо, - выругалась я. - Что нам нужно сделать, чтобы оставаться бодрыми? Этого не может быть! Ты действительно не смог ничего записать?

- Нет! Чёрт, я же сказал, что заснул! - Тон голоса Тильмана был настолько агрессивным, что я отодвинулась насколько можно к стене. Растерянно я стала искать его взгляда. Что только случилось с его глазами? Они казались больше чёрными, чем коричневыми, а его веки сильно покраснели. От него исходил болезненный, притуплённый свет. С беспокойным звуком он поднял нос вверх.

- Что ты на меня так уставилась? А? - спросил он грубо.

- Ничего, я... - Стук моего сердца участился в два раза, а мой желудок нашёл себе новое слишком высокое положение. С Тильманом было что-то не так. Имело это какое-то отношение к Мару? Заметил ли он камеру и атаковал его? Снова Тильман поднял нос вверх, а его зубы заскрипели. - Ты болен? Простудился? - Что за дурацкий вопрос. Нос у него не был заложен. И всё же здоровым он тоже не был.

- Нет, не простудился! - Тильман застучал кулаком по кровати. Пружины заскрипели. - Ты не можешь позаботиться о своём собственном дерьме? А меня оставить, наконец, в покое? Иди в ванную и наведи немного марафета, ты действуешь мне на нервы! - Теперь он орал.

- Да, ты мне тоже, - прошипела я и вылетела, обидевшись, из комнаты. Хорошо, наша затея провалилась, но что, теперь я была виновником этого, потому что первая заснула? У него ведь тоже не получилось оставаться бодрым. Но больше всего меня злило то, что он снова раздвинул кровати. Я не могла вспомнить, как или вообще заползла ли в свою, после того, как рухнула возле окна, но мы решили оставаться рядом друг с другом, когда приходил Мар. Настолько близко, насколько возможно, не касаясь друг друга. Но, очевидно, для моего господина и хозяина это было слишком близко.

- Закомплексованный идиот, - ворчала я, залезла под душ и поставила температуру на сорок градусов, потому что мои руки и ноги были ледяными. Я завизжала, когда горячая воде попала на шрамы на спине. Потом мной овладело разочарование из-за нашего провала, и моё напряжение вылилось в горячее рыдание. Ещё вчера вечером я так красиво себе всё представляла: мы заснимем атаку, проявим плёнку, встретим Джианну к ужину, покажем Паулю доказательства и разъясним ему, что ему надо уезжать отсюда - и да, может быть, семья Джианны обладала каким-нибудь милым коттеджем на юге, в котором мы для начала могли бы устроиться. А потом мы купались бы в море, а Пауль влюбился бы в Джианну, а Францёза забыл. Я могла бы рассказать ему обо всём в спокойной обстановке. Он бы понял, что я не сумасшедшая. Мы вместе начали бы искать папу.

А теперь? Теперь был только ужин с Джианной, а наша халупа выглядела как свинарник. У меня не было ничего, что я могла показать Паулю и Джианне, как доказательство о существовании Маров. Если Пауль не верил ни своему отцу, ни сестре, насколько вероятно было то, что Джианна поверит совершенно незнакомому человеку?

Так что я могла только надеяться, что Паулю Джианна понравится, и я, по крайней мере, смогу освободить его от Францёза. Я знала, что политически корректной эта мысль не была. И вела себя как архиконсервативный отец, который не хотел верить в то, что его сын был геем. Но и Тильман говорил, что не думает, что Пауль гей, а Францёз всё равно был не подходящим, с этим мы оба были согласны. Так что я должна спасти то, что можно ещё было спасти. Может быть, по крайней мере, это получится.

Во всяком случае, квартира должна была быть презентабельной, когда появиться Джианна. На помощь Тильмана я вряд ли могла надеяться. Я всё равно не стремилась с ним встретиться, прежде чем он снова не успокоиться. Но стук двери показал мне, что мне вовсе и не нужно принимать это во внимание. Он смылся.

- Сегодня случайно не день Ольги? - спросила я у Пауля, когда села с ним на кухне. Ольга была уборщицей Пауля. Она приехала из Белоруссии, у неё был зад как у пивоваренной клячи, и у неё получалось с выпрямленными коленями и поднятой вверх задницей полировать доски. За это я сильно уважала её, хотя она никогда не улыбалась и всегда только бурчала перед собой, что это было позором, то, как жил Пауль.

- Такой красивый мужчина, а в доме нет женщины. Нужна женщина. Красивый мужчина. Нужна сюда женщина. Тогда был бы не таким усталым. Ни другой мужчина, как этот Франц. Франц плохой. Заставляет меня нервничать. - С её глубоким отвращением к Францёзу - она один раз случайно застигла его врасплох, когда тот купался, что закончилась визгом с обеих сторон - Ольга своим ворчанием запала мне в сердце.

Но, к сожалению, Пауль, извиняясь, покачал головой. Сегодня не был день Ольги. Я боялась, что так и будет. И мне придётся самой устранять хаос.

Во второй половине дня с меня было достаточно. Мой желудок всё ещё болел, а так же все мускулы на теле из-за нашей бессмысленной пляски. Я зажала нерв в плече при мытье окна, убила примерно сто пятьдесят чешуйниц. Я подозревала, что завтра они, скорее всего, снова воскреснут. Обнаружила, что между тем в моём денежном резерве не хватает почти триста евро. Я не знала, что мне надеть и прежде всего, что мне приготовить. Времени для того, чтобы закупать продукты, больше не было.

В холодильнике Пауля я, однако, нашла относительно свежие шампиньоны, две упаковки деликатесных трюфельных тортеллини, сливки, пармезан и сливочное масло. Так что тортеллини в сливочно-грибном соусе. Хотя я ещё никогда не готовила сливочно-грибной соус, но таким уж сложным это не должно было быть.

Оставшийся час до прибытия Джианны пролетел незаметно. Без десяти шесть я стояла вся в поту в коридоре, не в состоянии решить, что мне делать дальше, накрывать на стол, мыть посуду или лучше привести себя в порядок и приказать Паулю, чтобы тот лучше надел что-то приличное, к нам сейчас придёт дама. На нём ещё был надет синий рабочий комбинезон и рваная рубашка в клеточку, потому что он до недавнего времени работал над новой рамкой. Хотя Пауль и выглядел мило в синем комбинезоне, но не должен встречать Джианну в этом облачении. Я сама кое-как уложила свои волосы, нанесла порцию дезодоранта под мышками и влезла в чистые джинсы. Теперь у меня осталось только пять минут, чтобы доказать, что где-то глубоко во мне всё-таки прячется миссис Даутфайр.

Когда Джианна позвонила в дверь, - пунктуально, как масоны, точно в шесть вечера - я находилась в самой глубокой яме отчаявшейся домохозяйки. Мой украшенный стол был катастрофой, кухня - место военных действий, а соус пах странно. Сливки были в порядке, грибы тоже, но, тем не менее, от соуса исходил отвратительно сладкий запах, и если на вкус он будет таким же, как и его запах, ну тогда, приятного аппетита.

Но теперь уже во второй раз раздался звонок. Если я тут же не открою, то Джианна снова уйдёт. Я слила воду с тортеллини, задувая себе воздуха рукой, бросилась быстрым шагом к двери. Не было никакой причины бояться. Кто охотился на Маров, не потерпит неудачу с каким-то банальным ужином.

 

Глава 32. Идеальный ужин

- Всё в порядке? - спросила Джианна после того, как я, тяжело дыша, открыла ей дверь. - Что-то случилось?

Ещё нет, подумала я, стараясь при этом мило и приветливо улыбаться. В тот же момент по лестнице вверх примчался Тильман - нагруженный своей спортивной сумкой (что он на этот раз купил за мой счёт? Камера, во всяком случае, стояла ещё в комнате) - и протиснулся мимо Джианны в открытую дверь.

- Опля, - сказала Джианна холодно. Её взгляд оставался прикованным к светлым волосам Тильмана. Так же и Тильман смотрел на неё с нескрываемым любопытством. Джианна выглядела лучше, чем во время нашей встречи в Кунстхалле - более живой и цветущей. Она почти не была накрашенной, но и без макияжа она была слишком красивой, чтобы оставить её на произвол грубого очарования уличного мальчишки.

- Это Тильман. Он не важен, - объяснила я, толкая его небрежно в полутьме коридора. Он только ухмыльнулся и исчез в нашей комнате. По крайней мере, он казался снова более или менее нормальным. Неужели я только вообразила себе его состояние? Запоздалое последствие от шока из-за кофеина?

- Чем здесь так странно пахнет? - Изящные ноздри Джианны вздрогнули.

- Ничем. Заходи! - воскликнула я и отступила в сторону. Джианна вылезла из своей куртки и сняла шарф с шеи, в то время как разглядывала картины на стене.

- Ага, - заметила она, сморщив нос. К моему ужасу, это "ага" прозвучало ни с восхищением, ни с энтузиазмом, а убийственно. Что опять было не так? Картины были моим козырем.

- На кухню! Лучше давай пройдём на кухню. - Я перегнала её и окрылённая прошла вперёд, в надежде, что её глаза критика оторвутся от стены и она последует за мной, что, к счастью, и произошло, хотя странный запах на кухне естественно был самым навязчивым. Быстро я поставила готовые тортеллини и соус в духовку и открыла окно. Потом, затаив дыхание, повернулась к Джианне. Она смотрела на меня полная ожиданий, упёршись руками в бока. Что мне ей сказать? Мне был срочно нужен мой брат.

- Пауль! - позвала я властно. Смыв туалета зажурчал. Ещё и это. Он снова проводил одно из своих заседаний. Если он сейчас завопит на всю квартиру, что срёт, как он это любил делать... Но нет. Пауль пришёл к нам быстрее, чем я думала, и солнце взошло как на моём лице, так и на лице Джианны.

На нём был надет чёрный пуловер и одни из его тёмно-синих дорогих джинсов, что благосклонно скрывало животик, а вместо этого подчёркивало широкие плечи. Волосы закручивались, как у папы в его лучшие времена, а его стального цвета глаза блестели. Плюс кольца на руках и изысканные часы - я не пообещала слишком многого.

Улыбнись, Пауль, упрашивала я в мыслях. И он это сделал. Солнце достигло своего зенита. Блаженно я улыбнулась вместе с ними, когда уголки губ Джианны поднялись вверх, а маленькие скептические складки возле носа исчезли. Внезапно она стала выглядеть на пять лет моложе.

- Я Пауль. - Он протянул ей свою руку.

Посмотри, Джианна, у него красивые руки. Руки хирурга. Энергичные и чуткие. Чего ещё можно желать? Джианна взяла её, а он удерживал её тонкие пальцы на одну долю секунды дольше, чем было нужно.

- Всё сейчас будет готово! - щебетала я. Потом прыгнула мимо двух воркующих голубков в коридор.

- Да! - возликовала я приглушённо, подняв кулак вверх. - Гол забит! - Я протанцевала от счастья один раз вокруг своей оси, пока не заметила, что Тильман выглядывает из нашей комнаты и наблюдает за мной. Я показала ему язык. Пусть себе забавляется.

- Ты не можешь, пожалуйста, присоединиться к нам? Сейчас я подам еду. И предупреждаю тебя, ты не будешь с ней флиртовать.

- Мне нравятся голубые глаза, а не коричневые.

- Ах? Действительно? - Я смущённо замолчала, когда заметила требовательный тон в моём вопросе. У меня были голубые глаза. По крайней мере, большая часть в них была голубой. Серо-голубой. И немного зелёной. Тильман только усмехнулся.

- Твои не голубые. Но они мне всё равно нравятся. Настоящие глаза эльфа.

- Глаза эльфа? - завизжала я в ужасе. - Неужели ты хочешь оскорбить меня?

- Вот блин, - пробормотал Тильман. - Я сделал комплимент и снова не так. - Он провёл себе по руке и вздрогнул.

- Что ты снова натворил? - Я взяла руку Тильмана и повернула её. Внутреннюю сторону локтя украшала уродливая, сочащаяся рана. Так же и ладонь была покрыта маленькими ранками. Выглядело так, будто он обжёгся.

- Несчастный случай с одним из лаков Пауля. - Он отобрал свою руку и закрыл её пуловером, так что большую рану больше не было видно.

- С каких это пор лак разъедает кожу? - Спросила я с подозрением. Тильман пробормотал что-то про "аллергию" и "голод" и оставил меня одну, сбежав на кухню. Какое дело мне было до его разъеденной кожи? Джианна была не в его вкусе, но, возможно, Пауль был во вкусе Джианны. А так как путь к сердцу лежит через желудок, то я должна быстренько накрыть на стол.

Тортеллини во время вынужденного пребывания в духовке стали воскового цвета и выглядели так, будто были жёсткими, как камень. Грибной соус выглядел не лучше. Он был покрыт толстой плёнкой, которая при перемешивании превратилась в неаппетитные лохмотья. Не важно. Я переложила и то, и другое в миски и поставила их на стол.

На один момент воцарилось неловкое молчание. Уголки губ Пауля дрогнули, потом он вернул себе своё самообладание.

- Кто хочет попробовать первым? Гость, не так ли? - Я вырвала у Джианны её тарелку, которую она крепко держала в руках, и обильно наложила в неё лапши и соуса. Никто всё ещё не сказал ни слова. Тильман хотел наложить себе сам, а Пауль уже после первого половника закричал:

- Стоп!

- Приятного аппетита! - прервала я молчание и посмотрела на всех, приглашая начать есть.

Пауль и Джианна с тихим вздохом взяли в руку свои вилки, проткнули одну тортоллини и окунули её в соус. Почему они не ели? Демонстративно я засунула себе одну лапшу в рот и с удовольствием выплюнула бы её в ту же секунду. Моё блюдо было без сомнений самое отвратительное, что я когда-либо пробовала. Тильман даже не притронулся к своей тарелке, а смотрел на нас выжидательно.

Но Джианна и Пауль уже последовали моему примеру и замерли одновременно. Джианна судорожно сглотнула, потом быстро запила большим глотком вина. Я же сама всё ещё воевала с лапшой во рту и не могла заставить себя проглотить её. С надутыми щеками я смотрела на других. Пауль спрятался за раскрытой салфеткой, но я поняла по его глазам и трясущимся плечам, что он смеётся.

Лицо Джианны позеленело.

- Ладно, я признаю, что это не деликатес, - пробормотала я. Ужасный вкус соуса усилился при разговоре. Мне внезапно стало так противно, что я открыла рот и выплюнула наполовину прожёванную лапшу на тарелку.

- Не деликатес? - Джианна фыркнула. - Мадонна, китайская пытка с верёвкой против этого просто прогулка! - Пауль больше не мог подавить свой смех и громко расхохотался - и как всегда это было настолько заразительно, что мы все присоединились к нему.

- Что ты туда положила? - ахнул Пауль, когда снова смог говорить. Я встала и выбросила остатки еды в мусорное ведро.

- Грибы, сливки, соль, перец и чуточку мартини.

- Мартини?! - воскликнули Джианна, Пауль и Тильман хором.

- Да, вообще-то я хотела добавить белого вина, но в холодильники его не было, поэтому я взяла мартини. Чего вы так на меня смотрите? Это же ведь почти одно и то же.

- О Боже, Эли, тебе срочно нужна помощь в бухле, - качая головой, застонал Тильман.

- Мартини слишком сладкий. Не удивительно, что твоё блюдо на вкус такое ужасное.

- Вы, собственно, пара? - неожиданно спросила Джианна и указала на меня и Тильмана.

- Нет, только друзья, - сказал Тильман, прежде чем ответить смогла я.

- Точно, только друзья, - согласилась я с ним кисло. - И больше ничего. - Я захлопнула крышку мусорного ведра и пнула его назад в угол.

- Ах, между вами нет романа? - заговорил удивлённо Пауль. С любопытством Джианна и он смотрели на меня.

- Нет, - ответил Тильман спокойно. - Никакого романа.

- Ему нравятся блондинки с огромными сиськами, - сказала я злобно.

Я не имела представления, нравились ли Тильману огромные сиськи, но мне хотелось поддать ему хорошенько. Как всегда ему на это было наплевать. Джианна тоже посчитала это смешным. Пауль погладил свой громко бурчащий живот.

- Хорошо, тогда сейчас в действие вступает аварийный план, - решил он и встал. - Острая особая лапша Пауля. И попробуй подойти ко мне ближе, сестрёнка.

- Не беспокойся, я не навязываюсь. - Со скрещенными руками я плюхнулась на стул рядом с Тильманом.

- Тебе действительно нужно решить твою проблему с Колином, - прошептал он мне. Я сделала вид, что его не существует, а вместо этого наблюдала за Джианной и Паулем, которые в доверительном единении трудились возле плиты, а нас больше не воспринимали. Привычным движением Пауль включил маленькую стереофоническую установку, стоящую в кухне, и снова зазвучал тот шлягер, который я услышала в самое первое утро в этой квартире. Я уже хотела подскочить к полочке и выбрать другую песню, прежде чем она разрушит то, что я с таким трудом организовала, но у Дианнаы к моему огромному удивлению вырвался обрадованный вопль ликования.

- О, Пауль, сделай погромче... пожалуйста! Эта была любимая песня моей бабушки! Она слушала её каждый день. А я танцевала под неё, когда была ребёнком!

Пауль подчинился, и сразу же кухня наполнилась бренчанием мандолин и этим тоскующе мягким и в то же время противно оптимистичным женским голосом. Джианна раскачивала бёдрами и начала подпевать. Открыв рот, я уставилась на неё. Она пела чертовски хорошо и при этом стала совершенно другим человеком.

- Что это, собственно, такое? - запищала я, стараясь говорить язвительным тоном. Да, меня это устраивало, что Пауль и Джианна, напевая и кроша чеснок, были на седьмом небе, но на моём лбу образовались два острых рога, которыми я хотела разрушить всё и вся.

- Вики Леандрос, - прервала Джианна своё пение, чтобы потом сразу же начать снова. - Нет, не беспокойся обо мне - ты же знаешь, я люблю жизнь...

- А я пойду сейчас блевать, - прорычал Тильман. Я готова была его за это расцеловать. - Вики Леандрос. Блин, это просто нездоровое дерьмо.

Нет, нездоровым был Пауль, а музыка казалось для него лекарством. А Джианне она напоминала её детство, которое, по-видимому, было очень хорошим.

Но у неё ведь никто не украл воспоминания. Я знала, что в моём детстве тоже были солнечные моменты, и один из этих моментов я могла бы даже подробно описать. Но не хватало основания для этого чувства. Я могла бы точно так же пересказать чужую историю, которая ничего общего не имела с моей жизнью. Джианну, однако, не ограбили. У неё всё было на месте. Я почти ненавидела её из-за чистой завести и ревности.

Что за потрясающий вечер. Я сидела рядом с Тильманом, который скорее позволил бы отрезать себе яйца, чем коснуться меня, и завидовала хрупкому счастью Пауля с Джианной.

Мне всё сложнее становилось глотать. Я невольно прижала руки к животу, в котором увеличивалась пустота, причиняя мне боль и вызывая голод, но в то же время казалось, в мой желудок бьют кулаки, как будто хотят меня удержать от того, чтобы продолжать жить дальше и когда-нибудь снова испытать счастье. Эта была полная пустота и перенасыщение одновременно, как обессиленная тусклая ярость, которая не могла вырваться. Я хотела преодолеть свою скованность и убраться подальше отсюда, хотела без всякого прощания или даже взгляда повернуться к другим спиной и смыться. На Тришин? К морю?

- Может, мне понравится быть снова свободной, - пела Джианна. - Может быть, я полюблю заново...

Мои глаза наполнились слезами, и я незаметно вышла в коридор, продолжая прижимать руки к этой горящей дыре в животе. Этого всё равно никто не заметил, была ли я там или нет. Прислонившись спиной к холодной стене, я остановилась, пока песня, наконец, не закончилась и Пауль не уменьшил громкость музыки.

- Ты не могла бы зайти на балкон и взять новую бутылку вина? - Услышала я, как он попросил Джианну. Да, почему бы мне просто не сбежать? Тильман всё равно делал то, что ему хотелось, была ли я рядом или нет. Для Пауля я была маленькой сумасшедшей сестрёнкой, и, если я не ошибалась, скоро Францёз будет в прошлом. А что же с Маром? Против него мы всё равно были бессильны. Во всём этом не было никакого смысла. Я была здесь совершенно лишней.

Панический визг с балкона резко вырвал меня из своей жалости к себе, и в тот же момент в двери повернулся ключ. Что же, упомянешь чёрта... С Францёзом это высказывание всегда подтверждалось. Стоило только подумать о нём, и он появлялся. Но почему Джианна кричала так истерично? И не собиралась заканчивать.

В тот момент, когда я повернулась к остальным, в коридор выскочила маленькая тёмная тень и направилась прямо на меня. Потом последовала знакомая белая тень слева - Розини - и промчался, лая, мимо крысы на кухню. Да, это снова была крыса, и у неё на уме было только одно: я. Уже её маленькие красные глаза твёрдо устремились в мою сторону. Я оставалась неподвижно стоять. Что эти твари хотели от меня?

Она замедлила свою скорость, залезла на мой башмак и начала своими острыми когтями впиваться в мою штанину и систематически подтягиваться на ней вверх. И уже достигла моего пояса. Пряжка загремела, когда её задние лапки оттолкнулись от неё. Затхлый запах канализации ударил мне в нос. Крыса находилась теперь так близко от моего лица, что я слышала её дыхание. Быстрый, поверхностный храп.

Визг Джианны прекратился. Розини тоже перестал лаять. Все были здесь рядом со мной в коридоре. Я чувствовала, что они уставились на меня, Пауль, Джианна и Тильман, но моё внимание было сосредоточено только на крысе. Чего она хотела? Неужели действительно задушить? Тогда пусть только попробует.

Давай, думала я сердито. Покажи мне, чего ты хочешь. Чего ты от меня хочешь? Она агрессивно пискнула, когда вцепилась мне в горло, а свою заднюю часть тела подтягивала вверх. Я сглотнула, чтобы не начать рыгать, потому что её зловоние стало невыносимым. Вес её гибкого тела давил, как целая тонна, на мою трахею.

Но потом взгляд Францёза пробился сквозь приглушённый и всё-таки сконцентрированный туман, в котором я находилась. Я посмотрела на него. Что это было за выражение в его мутных глазах? Ненависть? Отвращение? Недоверие? Внезапно я поняла, что мне нельзя вести себя так, как я сейчас делала. Я была девушкой, и должна была бояться и кричать, как Джианна ранее.

Францёз смотрел на меня с таким странным ожиданием, потому что я холодно наблюдала, вместо того чтобы паниковать. Это его не устраивало. И по какой-то причине я знала, что должна была удовлетворить его желание. Холодный хвост крысы обернулся угрожающе вокруг моего уха, как будто этим она хотела подтвердить мои мысли. Я сдавленно вздохнула и начала вопить, отбиваться, рыдать, потому что у меня было такое чувство, что только благодаря этому, могу спасти свою жизнь - и это сразу же вывело всех из оцепенения.

Пауль оттянул дрыгающую ногами крысу от моего горла, Тильман ударил её сковородкой, так что та окочурилась, Джианна схватила скулящего Розини. Только Францёз ещё не произнёс ни звука.

- Что это за собака? - спросила Джианна, всхлипывая, после того как Пауль выбросил крысу в канал и закрыл балконную дверь. - Любая другая собака бросилась бы на крысу, но эта - эта вместо этого сжирает отвратительные тортеллини из мусорного ведра!

Розини выглядел снова очень тощим. Наверное, он просто был голоден. И всё же вопрос Джианны был обоснован. Борзая должна уметь охотится за крысами. Эта же шавка была дегенератом. Таким же, как и её владелец.

- Ты ранена, Эли? Она тебя укусила? - спросил Пауль и посмотрел на меня с беспокойством. Я, молча, покачала головой. У Джианны вырвался ещё один стон отвращения.

- Теперь снова всё в порядке, - сказал Пауль успокаивающе и обнял Джианну. Она прижалась к нему. Ласково он погладил её по шелковистым волосам. Её небольшая головка почти исчезла в его большой руке. Оба выглядели очень красиво вместе.

- Что здесь происходит? - заблеял Францёз. - Меня что, никто больше не замечает?

О нет, я заметила его. Да к тому же слишком отчётливо. От исходящего от него запаха духов у меня перехватило дыхание. При том, что я и так была занята тем, чтобы регулярно втягивать в себя воздух, после моих невольных объятий с крысой. Пауль отпустил Джианну. Его глаза святились, а её щёки горели. Только теперь она посмотрела на Францёза сознательно - настороженно и сверля. Францёз даже не взглянул на неё и зашагал в привычно-суетливой манере туда-сюда по кухне.

- Весь день я пытался с тобой связаться, но нет, Пауль не берёт трубку, нет, он этого не делает, хотя у меня для него есть важные новости, очень важные. Пауль, почему ты не отвечаешь на телефонные звонки, когда я тебе звоню? Почему? Весь день я пытаюсь дозвониться...

Что же, Пауль не мог услышать звонки, потому что его мобильный, поставленный не беззвучный режим, находился в моём кармане брюк. Как раз именно эту ситуацию я хотела избежать. Я отступила задом к полочке в коридоре и бесшумно положила на неё мобильный. Когда я снова посмотрела вверх, передо мной стояла Джианна.

- Объясни мне это, пожалуйста, - сказала она сдавлено и указала на кухню, где сетовал Францёз. Тильман с замкнутым выражением лица прокрался мимо нас и, не сказав ни слова, удалился в нашу комнату. Глаза Джианны сузились.

- Я... Э, это Францёз...

- Я знаю, кто это. Францёз Лейтер. Мудак, которому нет равных. Со мной ещё никогда на назначенных встречах так паршиво не обращались, как это сделал он. Кроме того, он эксплуатирует аборигенов своей продажей картин. Поэтому объясни мне это. У него есть ключ от этой квартиры, твой брат, очевидно, слушает его... А для чего тогда я? Хм?

- Пауль не гей, - ответила я тихо.

- Боже мой, я это тоже знаю, я же не дура. Но видимо он считает себя геем. И я должна его от этого спасти, не так ли? Скажи мне, кем ты собственно себя считаешь, Елизавета? Богом?

- Речь идёт не только об этом. Речь идёт о много большем. Тише! - прервала я саму себя и прислушалась.

Словесный понос Францёза достиг своего апогея, и, если я правильно его истолковала, то в восемь часов вечера отплывает круизное судно, на которое он хотел заманить Пауля. Тильман снова вышел к нам и тоже подслушивал.

- Круизное судно? - Наши взгляды встретились, и мы оба подумали об одном и том же. Это обеспечит нам время. Пауль будет несколько дней, может быть, даже пару недель освобождён от своего Мара. Даже если Мар последует за ним, Пауль и Францёз будут спать вместе в одной кабине. Там у него будет лучшая защита, чем здесь у нас.

Джианна перестала говорить. Она тоже пыталась понять бред Францёза. Он как раз расписывал, как хорош корабль. Как обычно: сауна, спа, бассейн, XL-люксы с раскошенными ванными комнатами, они могли бы выставлять много картин и продавать их богатым тёткам. Сопротивление Пауля оставалось слабым.

- Ты мне нужен, Пауль, - растягивал слова Францёз уже наверное в сто пятидесятый раз. - В восемь судно отплывает. И ты будешь там. Я рассчитываю на тебя! Так, мне нужно ещё отвести собаку. Радуйся, что я такую сногсшибательную вещь смог организовать в последнюю секунду!

Потом он вместе с Розини промчался мимо нас и захлопнул за собой дверь. Пауль высунул голову в коридор и, извиняясь, улыбнулся Джианне. Она сопротивлялась тому, чтобы улыбнуться в ответ... и потерпела неудачу.

- Тогда мне нужно теперь, вероятно, паковать вещи, не так ли? - спросил Пауль. Его голос звучал так, будто он сожалеет об этом. Джианна выпрямилась в свой полный рост и посмотрела ему прямо в глаза, готовая возразить.

- Да, - ответили Тильман и я одновременно, прежде чем Джианна смогла открыть рот. – Кажется, это важно, - добавила я. - Мы справимся без тебя.

Мы молчаливо ждали, пока Пауль не запаковал свои вещи. Он сделал это быстро. Всего десять минут спустя он стоял со своим серым чемоданом перед нами. Первым он обнял Тильмана - с подчёркнуто приятельским ударом по плечу - потом меня, а в последнюю очередь - более нежно и значительно - Джианну. Тильман и я вежливо отвернулись, но нам обоим было ясно, что мы не отпустим Джианну, только из-за того, что Пауль отправляется в путешествие. Нам нужно было познакомится с ней ещё получше. До сих пор у нас едва для этого было время. Кроме того, она благотворно влияла на Пауля, и я хотела это использовать - я должна была это использовать.

- Могу я быстро освежиться? - спросила Джианна спокойно, когда шаги Пауля затихли, а на улице, заревев, завёлся Porsche. - Мне сейчас нужно идти на назначенную встречу. - Она и в самом деле выглядела немного растрёпанной, но это шло ей.

Я показала ей ванную комнату. Как только она закрылась, Тильман схватил меня за руку и грубо затащил в нашу комнату. Сбитая с толку я остановилась. Я смотрела на метровый экран, который был натянут перед затемнённым окном. Проектор был уже включен и отбрасывал на него голубоватый четырёхугольник.

- А теперь, - объявил Тильман, и его голос прозвучал своеобразно глухо. - Теперь представление может начинаться.

 

Глава 33. Фильм-нуар

- Я правильно это понимаю? - заикалась я. Мои пальцы дрожали, когда я показала на экран. – Ты... Есть что-то, что можно посмотреть? Но...

- Закрой дверь на замок.

- Я? - Ведь у нашей комнаты не было никакого замка. К сожалению.

- Не эту. Входную дверь! У неё не должна появиться возможность сбежать. - Так как я не отреагировала, Тильман нетерпеливо прошёл мимо меня в коридор, повернул ключ во входной двери два раза и засунул его себе в карман брюк.

- Ты что-то заснял и хочешь показать ей это? Не сказав сначала для чего?

- Да. Она должна будет увидеть нашу непосредственную реакцию. Я сам ещё не видел запись. Я только знаю, что там что-то есть. - Тильман разговаривал со мной как с непонятливым учеником с отклонениями. Но, к сожалению, его подход не был совсем уж безосновательным. Если Джианна не хотела, то, значит, не хотела. Уговаривать её было бесполезно. В крайнем случае, нужно будет её заставить. Всё же я чувствовала себя при этом не особо комфортно. Из-за того, что мы из-за меры предосторожности заперли её.

- Это неправомерное лишение свободы, - напомнила я Тильману о том, что мы действовали незаконно, даже если охотились при этом за Марами. И особенно с кем-то вроде Джианны. Я верила в то, что та была в состоянии пересказать Конституцию наизусть.

В то же время я сама своё возражение воспринимала не слишком серьёзно, тем более что другие вещи были намного важнее.

- Ты думаешь, она поверит нам, если увидит наши реакции?

- По крайней мере, так шансы будут выше, - сказал Тильман прагматично. - И она же не глупая.

- Но разве это будет умно, если мы посвятим её уже сейчас? Не подождать ли нам лучше, пока она уйдёт, и посмотреть фильм самим? - возразила я сухо. - Мы ведь ещё плохо с ней знакомы!

- Бинго. Блин, Эли, подумай сама. Мы ещё очень мало знаем о Джианне. Сказала ли она тебе правду по поводу твоего отца? Она утверждает, что не помнит его. Я ей не верю. Твоего отца невозможно так быстро забыть. Может быть, она знает больше, чем мы подозреваем, а это будет лучший способ, чтобы выведать всё у неё. Более оптимальный эффект неожиданности нам никогда не удастся заполучить.

Мой разум понимал, что Тильман говорил правду, и я считала, что это может быть верным. Тем не менее, его поведение оставалось последовательно нелогичным. Потому что Тильман что-то умалчивал. Какой эффект неожиданности мог быть, если мы оба проспали прибытие Мара?

- Но почему... Я всё ещё не понимаю, почему там что-то записано. Мы ведь заснули. Не так ли?

- Это ты заснула. Не я.

- Значит, ты солгал мне.

- Ничего себе, как ты сегодня быстро соображаешь, Эли, - издевался Тильман. - Я хотел сначала убедиться, что все эти неприятности чего-то стоят и на плёнке что-то можно увидеть, прежде чем сказать об этом тебе.

- Какие неприятности? И почему ты не разбудил меня? Блин, Тильман, так мы не договаривались! Ты не можешь в одиночку всё делать сам!

- Тебе бы не понравились мои методы.

- Но у нас одни и те же методы! - возмутилась я. - Мы танцевали, морили себя голодом, мёрзли...

- Не совсем. Я в какой-то момент заметил, что тоже становлюсь уставшим. И услышал движения пловца, когда выключил музыку. Он был уже очень близко. Поэтому я прибегнул к плану Б.

- К плану Б? - спросила я с подозрением. До сих пор я ничего не знала о плане Б. Тильман посмотрел на меня бесстрастно, когда ответил.

- Кокаин.

- Кокаин? Ты совсем сошёл с ума? - заорала я на него и переплела пальцы друг с другом, чтобы не поддать ему.

- Видишь. Я знал, что тебе это не понравиться. При том, что ты сама подкинула мне эту идею. - Это было верно. Я сказала, что кокаин точно подействует. Но это было ещё далеко не приглашением, чтобы начать принимать тяжёлые наркотики. Я возмущённо фыркнула.

- Посмотри, Эли. Кокаин делает крайне бодрым. Поэтому я втянул порцию. Блин, не смотри на меня теперь так! Я рисковал своей жизнью, чтобы заснять атаку! У меня была полная передозировка... - Тильман коротко коснулся своего лба. - В конце концов, я хотел быть уверенным, что это того стоило. У меня шла кровь из носа, а ритм моего пульса восстановился более или менее только сегодня в обед. Весело это точно не было. Это дерьмовые наркотики.

- Тогда сегодня утром... - Он действительно изменился. И ещё как.

- Да. Извини. - Тильман виновато пожал плечами. - Я просто хотел снова спокойно прийти в себя. Твои надоедливые расспросы не очень в этом помогали.

- А кокаин ты оплатил моими деньгами? Или, может, кредитной карточкой Пауля?

Тильман презрительно рассмеялся.

- Ну, конечно. Я иду на Репербан, заказываю порцию кокса и плачу кредиткой. - Он покачал головой. - Иногда я спрашиваю себя, в каких сферах ты витаешь, Эли.

- Во всяком случае, не в наркотической субкультуре. И что мы будем делать, если ты теперь стал зависимым? - Тильман отмахнулся.

- Не после первого раза. Я же говорю, эта штука - дрянь. Она убивает твои сны и уничтожает всю твою духовную силу. В дурмане у меня было только два желания: секс и насилие.

Я невольно сделала шаг назад.

- Может, теперь ты поймёшь, почему я раздвинул кровати. - Тильман поднял руку вверх. Все суставы на пальцах были сбиты и отливали синим. Он, должно быть, снова и снова бил кулаком по стене.

- Э-э. Да. Конечно. - Я смущённо прочистила горло. - Ты действительно не знаешь, что на плёнке? - быстро сменила я тему. Секс и насилие. Ай-ай-ай. Теперь я даже была быть благодарна ему, что он разделил кровати.

Тильман покачал головой.

- Нет. Без понятия. Я был слишком занят тем, пытаясь не умереть, чтобы смотреть через камеру. Я переживал один момент смерти за другим.

- Момент смерти? - прохрипела я. - Что это такое?

- Ты не хочешь этого знать. - Нет, может быть, я действительно не хотела знать этого. В моих ночных снах у меня было достаточно своих собственных моментов смерти.

- Между прочим. - Тильман поднял свой рукав вверх. – Это, конечно, был не лак. У меня при проявлении плёнки выскользнула из рук серная кислота. Францёзу придётся в скором времени инвестировать в новый ковёр для галереи.

Дверь ванной закрылась, и нерешительные шаги Джианны приблизились.

- Елизавета? Тильман? - позвала она неуверенно.

- Заходи сюда! - Я очень старалась, чтобы мой голос звучал нормально. Но он был ломким и выдавал моё напряжение.

Джианна, словно укоренившись, остановилась на пороге, когда увидела устарелый экран и проектор, но Тильман решительно затянул её в комнату и закрыл дверь. После секундного колебания она резко повернулась ко мне, а её руки сжались в кулаки. Да, комната выглядела отнюдь не по-домашнему. Это была палата ужасов. Теперь Джианна увидела и камеру, которая всё ещё стояла на полочке. Она отодвинула её в сторону и, проверяя, посмотрела в дыру. В тоже время я вспомнила, что мы не приклеили назад глаз змеи. Как нам повезло, что Пауль ничего не заметил. Джианна опешила, когда заметила лягушку, которая уставилась на неё из своей спиртовой ванны, и от отвращения отпрянула.

- Вы снимаете кровать твоего брата? - Тильман встал как охранник возле двери. Взгляд Джианны переходил от меня к Тильману и к камере туда-сюда. Мы ничего не говорили.

- Фу, вы действительно извращенцы! Вы засняли его и хотите теперь показать мне это, не так ли? Пауля и Францёза в постели?

- Нет, не его и Францёза, а..., - начала я успокаивать её, но не знала, как осмысленно закончить моё предложение. Джианна отвернулась и направилась в сторону двери. Прежде чем Тильман мог прибегнуть к насилию, я схватила её за рукав куртки, чтобы остановить.

Её левая рука взлетела вверх, потом что-то зашипело, и в ту же секунду наступила боль - яркая и резкая и такая интенсивная, что я вскрикнула и прижала пальцы к глазам. Было такое чувство, будто в мои зрачки впивается тысяча острых осколков. Слёзы полились ручьями по моим щекам, а мои контактные линзы, казалось, въелись в роговицы.

- Ты что, совсем свихнулась? - взвыла я злобно. - У меня, между прочим, контактные линзы! Это так больно! Я думаю, я ослепла! - Я действительно ничего не видела, что главным образом было из-за того, что я больше не решалась открыть глаза. Я опустилась на пол, потому что у меня закружилась голова.

- Вы больны! Абсолютно больны! Психи! Выпустите меня! - вопила Джианна. - Ой! Убери руки, ты, паршивый, маленький ублюдок!

Паршивый, маленький ублюдок не сказал ни слова, но по тяжёлому ожесточённому дыханию Джианны я слышала, что оба всё ещё боролись друг с другом. Потом Тильман глухо застонал и упал рядом со мной на пол. Каблуки Джианны застучали по половицам. Она сбежала в коридор, чтобы начать трясти ручку входной двери.

- Помогите! - кричала она пронзительно. - Эй, меня что, никто не слышит? Помогите!

- О Боже, мои яйца... - Тильман страдальчески выдохнул.

- Воды! - заглушила я наполненный болью дуэт из криков Джианны и стонов Тильмана. - Я больше ничего не вижу! Я не могу открыть глаза! Пожалуйста!

Надо мной захрустела пластиковая полиэтиленовая бутылка. Потом прохладная вода попала на мои веки, и я осмелилась заморгать, в то время как Джианна третировала входную дверь обоими кулаками. Тильман промывал мне глаза, пока жжение и покалывание стали более сносными. С трудом я поднялась. Сопли бежали из моего носа, и я дрожала всем телом.

- Мне нужно вытащить линзы, - всхлипнула я, наклонилась вперёд и удалила их привычным движением. Стало лучше. Я положила их в их контейнер и, плача, покопалась и нашла в рюкзаке очки, которые у меня были на всякий случай.

- Очень сексуально, - прокомментировал Тильман, после того как я подвинула их себе на нос. Я видела его размыто. Он поднял большой палец вверх. - Добро пожаловать в дом привидений. - Между тем Джианна пыталась открыть замок, используя одну из своих шпилек.

- Если вы сейчас же не выпустите меня отсюда, то я позвоню в полицию! Я натравлю на вас фараонов, клянусь вам! Это неправомерное лишение свободы! - Что же, это возражение я ожидала. Джианна выловила мобильный из своей сумки и махала им угрожающе.

- Джианна, успокойся, - умоляюще попросила я её, как только смогла снова говорить, не захлёбываясь при этом слезами. Так же моё зрение возвращалось назад. – И, пожалуйста, никакого газового баллончика. Мы хотим тебе только кое-что показать. И это точно не сексуальные сцены с моим братом и Францёзом. – Надеюсь, что нет, подумала я.

Но Джианна едва понимала. Без разбора она нажимала на кнопки мобильного. Я, шатаясь, подошла к ней и хотела выхватить его у неё из рук, но так как я всё ещё не видела должным образом, я два раза промахнулась (один из этих раз очень глупо схватила её за и без того миниатюрную грудь), прежде чем наконец заполучила его. Она не пыталась вырвать его у меня, а смотрела на меня, как загипнотизированный кролик.

- Я знала, что ты чокнутая, Елизавета. Ещё в Кунстхалле. Я это знала! Почему я только пришла сюда? - Она прижала руки к вискам, как будто у неё была мигрень.

- Эй, притормози чуть-чуть, - вставил Тильман, который оправился от своего интимного ушиба, но был всё ещё бледный. - Мы хотим только показать тебе короткий фильм. Три минуты. Мы сами не знаем, что на нём записано. Честно.

- Вы сами этого не знаете? И для чего тогда всё это? Это как в одном из тех фильмов ужаса? Я должна посмотреть что-то ужасное, и потом вы меня убьёте? Здесь что, есть ещё и другие камеры? - Она подняла свои распахнутые от ужаса глаза к потолку, разглядывая его. - Дерьмо. Я хочу вернуться в мою старую жизнь, к моим скучным встречам с животными и стариками!

- Но это ведь почти одно и то же! - Мой голос звучал как у озабоченной матери, которая хочет одному из своих воспитанников растолковать, что шпинат почти так же приятен на вкус, как и мармеладные мишки. Тильман удивлённо вскинул свои брови вверх.

- Ну, - защищалась я. - Старые они уж это точно и в большинстве случаев имеют с собой в багаже животных. - Джианна перестала ругаться и рыдать.

- Кто это "они"? - спросила она испуганно. Тильман показал, приглашая, на дверь нашей комнаты.

- Узнай это сама.

- Пауль бы это сделал, - поощряла я её мягко, и хотя это было наглой ложью, словечко "Пауль" имело большой успех. Джианна ещё раз шмыгнула носом, потом она убрала руки от лица и подняла с пола газовый баллончик.

- Я это посмотрю. Но если один из вас приблизится ко мне, то я разрушу ваши слизистые оболочки. Везде.

С вытянутой рукой, указательный палец прижат к распылительной головке, она шагнула назад в комнату. Я глубоко вздохнула и последовала за ней. Когда Тильман вставлял плёнку и включал проектор, сверлящий голод в животе превратился в тошноту. Независимо от того, что Тильман и я сейчас увидим, это изменит наши жизни. А мы оба ещё не оклемались после Тессы. Я сама не оправилась даже ещё после Колина. Но это изменит так же и жизнь Джианны. Жизнь Пауля это, в любом случае, изменило уже давно, и если мы ничего не предпримем, это может быть даже будет значить его конец. Пути назад не было. Нам нужно было посмотреть это.

- Фильм включен, - объявил Тильман. Я закусила костяшки пальцев. Джианна, которая стояла рядом со мной, задержала дыхание, когда на экране, мерцая, появился Пауль, одеяло отброшено назад, верхняя часть тела открыта.

Супер-8 был немым фильмом в чёрно-белом формате. Я предполагала, что отсутствие звука сделает запись более терпимой. Но было всё совсем наоборот. Тишина казалась неестественной и гнетущей, и постоянный треск и щёлканье плёнки, казалось, усиливает этот эффект. Нам пришлось отказаться от гениального широкого обзора современной камеры. Не было видно ни окна, ни потолка. Может, он уже был там? Тильман сказал, он слышал движения пловца, прежде чем принял кокаин.

- Боже..., - прошептала Джианна. - Что там происходит?

На подушку Пауля высыпались крысы, сновали по его волосам и одеялу, залезали под мышки и ползали по его рту. Внезапно его лицо заслонила тень. Верхняя его часть тела судорожно выгнулась.

- Это опускается сверху, - прошептал Тильман.

"Да, конечно, откуда же ещё", — подумала я, но не могла больше говорить. Джианна схватила меня за руку и сдавила её так сильно, что мои суставы затрещали. Её пальцы были ледяными. Наши глаза были устремлены на экран, словно он решал нашу жизнь. Теперь полы длинного пальто опустились на Пауля, а по его мокрой, капающей материи спускалось вниз ещё больше крыс. Снова Пауль выгнулся, как при эпилепсии. Его рот был широко открыт, в попытке сделать вдох.

Мы втроём отпрянули, когда с жуткой медленностью в объектив камеры продвинулось лицо - вверх ногами, потому что Мар цеплялся ногами за потолок, но он был отчётливо виден в бледном свете луны. Слишком отчётливо. Обесцвеченные кончики его волос свисали вяло вниз, опухшие щёки и его тяжёлые мешки под глазами надвигались друг на друга наростами, как одутловатая ткань трупа, пролежавшего в воде. Его мутные и невыразимо жадные глаза посмотрели в объектив, прежде чем не по-человечески согнувшись, он упал на голую грудь Пауля, чтобы вцепиться в него своими, похожими на паучьи руками и ногами и начать высасывать посреди своего выводка крыс.

Проектор, стуча, возвестил, что фильм закончился, и изображение отключилось. Джианна жалобно застонала.

- Я не верю этому, - прошептала я. - Этого не может быть. Я просто в это не верю... - И хотя это казалось так нелогично и абсурдно и вызывало бесконечно много вопросов, вдруг во мне всё сложилось в одну картину. Я, кого объявили сумасшедшей и враждебной к геям, догадывалась обо всём с самого начала. Мой инстинкт не обманул меня. Я наконец-то снова почувствовала почву под ногами.

- Что это было? - Джианна схватила меня за плечи и потрясла. - Что это было, Елизавета? - Фрагмент за фрагментом мои мысли соединились в одно целое, и мои выводы вызвали во мне чистый ужас. Нам нужно было действовать. Я вырвалась из рук Джианны и повернулась к Тильману, который всё ещё остолбенело смотрел на экран.

Он должен остановить его. Я никогда в жизни не смогу найти пирс самостоятельно, к которому пристал корабль. А вдвоём поехать мы тоже не могли. Нам нельзя позволить Джианне сбежать от нас сейчас. Не с тем знанием, которое у неё теперь было.

- Останови его! Верни его назад! Тильман, тебе нужно забрать Пауля с корабля, там он в его полной власти! - Тильман отреагировал немедленно. В мгновение ока он натянул свою куртку и схватил ключ от Volvo с полки.

- Возьми с собой мобильный! И поспеши! - завопила я ему вслед, но он уже выбежал из квартиры.

Я посмотрела на часы и тихо вскрикнула. Было без двадцати восемь. Если Тильман не успеет на корабль, то Пауль отплывёт в море. Вместе со своим Маром и любовником. Францёзом.

 

Глава 34. Девичник

- Но этого не может быть, - бормотала я снова и снова и массировала свой лоб.

Перепутать было невозможно. Маром был Францёз. Мне не нужно было смотреть фильм во второй раз, чтобы проверить. Я и так знала. И всё же - было так много вещей, которые не подходили. Целая гора несогласованностей. Самая важная из них была та, что он с самого начала показал себя Паулю. Что же, что значит «показал», они были парой.

Я сидела, поджав ноги, на своей кровати, Джианна – напротив, скрестив ноги на койке Тильмана. Её янтарные глаза были устремлены на меня. Ни одно из моих наполовину произнесённых размышлений не ускользнули от неё, и, тем не менее, её лицо выглядело как один большой вопросительный знак. Я игнорировала её. Мне нужно было подумать. Почему Тильман не звонил? Мобильный и стационарный телефоны лежали возле меня на матраце, но они упорно молчали.

Кем был Францёз? Может, полукровкой? Это, по крайней мере, было возможно. Полукровка, который решил вести менее почётное существование, чем мой отец. Который бессовестно утолял свой голод. Но он казался мне намного более ненормальным и опасным, чем когда-либо был папа. Да, прошлым летом было несколько моментов, когда мой собственный отец напугал меня. Но ужас записанного фильма чуть ли не составлял конкуренцию Тессе.

И всё же, Францёз был во всём, что делал, слишком похожим на людей. Так как мы не знали ничего точно, мы должны были пока исходить из худшего. А худшее означало...

- Вот дерьмо, - прошептала я, схватила мой телефон и набрала номер Тильмана. Ответил автоответчик. - Послушай меня внимательно, Тильман: не заводи с Паулем разговор об этом. Ни в коем случае! Попытайся только выманить его с корабля. Скажи ему, что у меня был приступ или что-то типа того.

Я чувствовала, что глаза Джианны впились в меня. Мне было почти жаль её, но я продолжила настойчиво говорить. Я не могла сейчас заботиться о ней. Пока ещё нет.

- Нам нужно избегать всего, что может вызвать подозрение Францёза. Лучше всего - вообще не думай о нём. Ты же знаешь их телепатические способности. В конце концов, мы этим ещё больше подвергнем Пауля опасности. И, пожалуйста, позвони мне! Я жду уже всё это время. Прошу тебя. – Вздохнув, я положила трубку и отбросила мобильный в ноги кровати.

- Я не больна, - сказала я слегка раздражённо, потому что взгляд Джианны начал меня нервировать. Господи, с чего мне только начать? После всего я задолжала ей некоторые объяснения. Лучше всего начать с Пауля. - Хотя Пауль и думает, что у меня расстройство личности. Но на самом деле это он, тот, кто болен. Даже очень болен. Это серьёзно.

Джианна прижала руки к лицу и начала так горько рыдать, что я встала возле неё на колени на койку Тильмана и погладила её неловко по спине.

- Я такая дура. Совершенно тупая. Десять минут, и весь мой мир изменился. И что теперь? - Она громко высморкалась, но не перестала рыдать. - Снова никакого нормального мужчины. Когда я, наконец, встречу нормального мужчину?

- Мои отношения тоже немного... сложные, - сказала я в утешение.

- Они всегда такие! - Джианна драматично задрала нос вверх. - Всегда! Мне уже двадцать восемь, и я...

- Двадцать восемь?

- Да. А ты что думала? Во всяком случае, я несусь к тридцати, и лучшие годы своей жизни я потратила впустую на двух полных идиотов. Один пытался постоянно компенсировать свой маленький сморчок, другой превратился в преследователя, когда я захотела его бросить, и теперь, когда мне, наконец, удалось и я стала независимой, встречаю твое брата... и... снова сложности! Я знакома с ним всего лишь один час! И уже всё сложно! - Джианна откинулась назад, так что её голова грубо ударилась о стену. Это ей не помешало.

- Что же. Могло бы быть ещё хуже. По крайней мере, Пауль человек. Мой парень - один из них. - Я указала на экран. Джианна посмотрела на меня с ужасом.

- Это ваше семейное хобби, или что? Отношения с...? - Она беспомощно нарисовала вопросительный знак в воздухе.

- Что-то вроде этого. Моя мама замужем за полукровкой. Но не волнуйся, это не перешло на меня. Папу атаковали после того, как я была зачата. Я совершенно нормальная.

Джианна пронзительно рассмеялась.

- Ты спишь с таким вот? - Теперь и она указала на экран, и я посмотрела на него автоматически, хотя он был теперь только безобидным белым прямоугольником.

- Ещё нет, - ответила я сдержанно, но мои щёки покраснели. Точно. Ещё нет. По крайней мере, это ещё не выходило за пределы моих ночных снов. - И он гораздо более привлекательный, чем Францёз. Настоящее лакомство. - Я втянула голову в плечи, потому что Колин залепил бы мне пощёчину, если бы я это сказала в его присутствии.

- Значит, своего рода Эдвард Каллен? - спросила Джианна и ударила себя в тот же момент по лбу. - Что я, собственно, такое говорю? Своего рода Эдвард. О Боже, Эдвард... Это же фигура из романа, но то, что происходит здесь, это...

- Это реальность. Правильно. Иногда я тоже почти не могу в это поверить. Во всяком случае, Колин не милый. Нет, он не Эдвард. Он может быть настоящей вонючкой. Не в буквальном смысле! От него пахнет восхитительно. И он не сосёт кровь. Неужели ты думала, что Францёз вампир? - Только теперь мне стала полностью ясна важность нашего съёмочного эксперимента. Джинна, наверное, находилась на совершенно неверном пути. И с этим она была не единственной сегодня вечером. Когда, наконец, даст о себе знать Тильман?

- Вампиров не существует, Джианна. - Я не могла не улыбнуться, хотя чувствовала себя совершенно отчаявшийся. - Францёз - это демон Мара, правда, с ним что-то не так, я ещё не могу его классифицировать.

- Демон Мара. - Джианна быстро соображала. - Поэтому в Кунстхалле ты спросила меня о картине Фюссли. - Я опустила глаза.

- Да, я... Это у меня просто вырвалось. Я ведь не имела представления, что ты об этом знаешь и вообще, знаешь ли хоть что-то...

- Я действительно знаю кое-что об этом, Элиза. Два семестра фольклора. Но до сих пор я думала, - как, между прочим, и большинство других людей - что это притянутое за уши суеверие...

-... которое изрядно может навредить твоему слуху, да. Это не суеверие. А Тильман и я, скорее всего, первые люди, которые когда-либо записали атаку. Момент. Почему ты назвала меня Элизой? - Так обычно называл меня только мой отец. Может, она его всё-таки знала?

- Homo Фабер. Макса Фриша. Никогда не читала? Там Елизавету отец называет Забет, а мать - Элизой. Забет тоже красиво. Но ты Элиза. И достаточно разборчивая, чтобы случайно не попасть к собственному отцу в постель. И всё-таки я знаю, что ты думаешь. И я признаю, когда я увидела Пауля, э-э, то снова вспомнила твоего отца. - Она врала, но её объяснение было настолько хорошим, что оно меня поразило.

Я сжала губы, чтобы не заплакать.

- Они очень похожи, не так ли? - Джианна задумчиво покачала головой.

- И да, и нет. У твоего отца тоже была очаровательная улыбка. Тем не менее, Пауль другой. Более игривый. Его глаза - они смотрят на тебя более мягко. И всё-таки так... хм. Со стороны он выглядит как индеец, ты это заметила? Восхитительный профиль.

Нет, этого я не заметила. Но теперь я понимала, что Джианна имела в виду с изменившимся миром. Пауль буквально за несколько минут вскружил ей голову, и это несмотря на то, что был атакован. Комплимент!

- Как это было, когда ты встретила моего отца? Что именно он тебе рассказал? Ты всё это время помнила его, не так ли? А не вспомнила совсем недавно?

Джианна, пойманная, усмехнулась.

- Да, ладно. Я признаю это. Ты казалась мне настолько подозрительной в Кунстхалле, что я подумала, будет лучше притвориться ничего не знающей. Сложно забыть такого, как твой папа. Но на самом деле не было ничего сенсационного. Он ответил мне на несколько вопросов по конгрессу, совершенно нормально, только при этом он так на меня смотрел, как будто...

- Что, как будто? - настаивала я.

- Не то, что бы он был мной увлечён или что-то такое. - Джианна подняла оборонительно руки. - Нет, это было не так. Никаких домогательств, я клянусь. Скорее у меня было чувство, что он меня проверяет. Мой разум и моё... сердце. - Джианна откашлялась. - Боже мой, это звучит так безвкусно.

- Нет, это не так, - прошептала я. - Я знаю, что ты имеешь в виду. - Так папа иногда тоже смотрел на меня. - И больше ничего не было?

- Нет. Совсем ничего. Он попросил меня дать ему мою визитную карточку, чтобы он мог послать копию своего доклада, что он потом и сделал, кратко, объективно, и вежливо, и ничего более. Честно. - В этот момент мне ничего другого не оставалось, как поверить ей. Моя интуиция это и так уже сделала. Джианна дотронулась, проверяя, до своих подмышек и скривилась.

- Элиза, мне очень плохо и у меня под мышками пятна от пота, и я вот-вот свалюсь, и у меня шок. Мне нужно что-нибудь приготовить. Могу я это сделать?

Не дожидаясь ответа, она встала и вышла из комнаты. Прежде чем присоединиться к ней на кухне, я сделала вылазку в ванную и подставила лицо под ледяную воду, потому что оно пылало, будто у меня была температура. Я была перевозбуждена и взволнованна, а моя голова разрывалась от неразрешимых вопросов.

При взгляде в зеркало, стало ясно, почему Тильман так по-королевски развлекался над моим внешним видом. Мои глаза были налиты кровью, волосы, спутанные и разлохмаченные, вились во все возможные направления, и, к моему глубокому стыду, к правой ноздре прилипла козюля, величиной с горошину (и примерно так она и выглядела). Я, покраснев, вытерла её и решила сделать вид, будто её никогда там не было. Всё-таки такую оплошность можно было простить мне. На меня ведь только что обрушился заряд газового баллончика.

Учитывая это, я выглядела ещё более или менее социально приемлемо. После того как я снова всё поправила на себе и избавилась от очков, я села за кухонный стол и наблюдала за Джианной, как она в рекордное время освоилась на кухне и с поднятыми вверх волосами резала, мешала, кромсала, жарила и тушила, будто хотела выиграть в поединке по приготовлению пищи, который бывает только раз в сто лет. Почему-то при этом она напоминала мне мою мать в саду, а это в свою очередь сделало для меня проще цель всё ей рассказать о том, что ей нужно было знать. О Пауле, моём отце, Колине, Тильмане и Тессе - и то, какой вред могли причинить демоны Мара человеку.

Что Пауль был не совсем собой. Что он почти больше не знал себя и на самом деле хотел изучать медицину, вместо того, чтобы мастерить рамочки для картин. Вопрос о Тришине, однако, я пропустила. Я не хотела и всё ещё не могла свободно об этом говорить. Кроме того, для Джианны он был не важен. Здесь речь шла о Пауле, а не о Колине и мне. Джианна, молча, слушала и только иногда клала на стол нож или ложку, чтобы схватиться за грудь и монотонно протараторить Аве Мария.

Как только возле плиты для неё больше было нечего делать, потому что соус и лапша теперь сами потихоньку кипели, она сняла несколько картин со стены, а остальные перевешала, пока они не достигли совершенно другого эффекта. Намного более спокойного, но так же более значимого.

- Их нельзя вешать на стене массой, рядом друг с другом, - объяснила она в промежутке. - Это картины-грёзы. У них есть спиритуальное значение. Их должны запретить продавать. Аборигены верят в эти картины. Они живые. Понимаешь? - Я безмолвно кивнула, прежде чем рассказывать дальше, а Джианна покинула преображённую галерею в коридоре с удовлетворённым взглядом эксперта, чтобы снова позаботиться о еде.

Когда я, наконец, закончила, она всё приготовила. Её спагетти были такие вкусные, - с запахом овощей, сладкие и острые одновременно - что я обо всём вокруг забыла, и мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что у меня там такое в кармане вибрировало. Я бросила вилку в середину пропитанного соусом гнезда из лапши на тарелке, нащупала мой мобильный в джинсах и приняла звонок.

- Тильман? Ты смог остановить его? Пробрался на корабль? - Джианна перестала есть и не сводила своего падкого на сенсации взгляда с мобильного, в то время как вытерла несколько брызг томатного соуса с моей щеки.

- Привет, Эли, - прозвучал глубокий голос Тильмана мне в ухо. Слава Богу, это был он. - Да, я пробрался на корабль, но...

- Что «но»? - Я встала.

- Но не смог снова убраться с него. - Голос Тильмана прозвучал совершенно окончательно.

- Пожалуйста, что?

- Он отплыл, прежде чем я нашёл Пауля, а я не хотел поднимать переполох, в конце концов, я был кем-то вроде безбилетного пассажира. Я, хм, прокрался на корабль через складские помещения. Но Пауль всё уладил. Пожалуйста, Эли, не сходи с ума. Мы уже вышли из гавани на море. И я думаю, что самое лучшее будет сначала ничего не говорить Паулю.

Джианна возбуждённо размахивала руками.

- Подожди, Тильман. Что такое?

- Ни в коем случае не говорите что-то Паулю! - прошипела она. - Это опасно. Он не поверит, даже если вы покажите ему запись.

Я спрашивала себя, откуда Джианна могла это знать. Она познакомилась с Паулем всего час назад и только двадцать минут знала о существовании демонов Мара. Но Тильман опередил все дальнейшие обсуждения.

- У меня с собой нет зарядного устройства, а батарейка мобильного наполовину пуста. Я позвоню позже, когда всё будет чисто, хорошо? - И он положил трубку. Я бесцеремонно снова опустила свою задницу на стул. Джианна наклонилась в бок, пока не дотянулась кончиками пальцев до бутылки Рамазотти, которая стояла посередине изысканного выбора интернациональных алкогольных напитков на кухонном столе. Не успела я оглянуться, она придвинула мне и себе до краёв наполненные рюмки.

- За бывших! - приказала она. Я была слишком встревожена, чтобы запротестовать. Мы чокнулись и залили эту штуку с размаха себе в глотки. - Маленький гавнюк, значит, на корабле?

Джианна похлопала меня по-матерински по спине, потому что я из-за чистого кашля чуть не задохнулась. Я, тяжело дыша, кивнула ей.

- Что же, тогда твой брат, по крайней мере, не один. Давай, ещё по одной. - Джианна подлила ещё. Я послушно сделала один большой глоток, и теперь пойло было на вкус немного лучше. Кроме того, оно меня согрело. Моё лицо всё ещё было как в лихорадке, но в моих внутренностях лед начал таять.

- Почему, собственно ты думаешь, что запись не откроет моему брату глаза? - Мой язык стал уже тяжёлым. Язык же Джианны был свободным как никогда. Она беззаботно бросилась тараторить.

- Во-первых, всё это может быть уловкой. Честно, Эли, если бы я не увидела ваши реакции, я бы тоже подумала, что это подделка. Такое можно смастерить с помощью компьютера, снять на супер-8, и это будет выглядеть, как документальный подледник. Это может быть любое видео с YouTube. Там тоже есть десятки тысяч доказательств существования инопланетян. Это чудо, что мы ночью вообще ещё видим луну между всеми теми космическими кораблями, которые там, наверху, якобы летают. Возьми рожу Францёза, обработай её с помощью фотошопа, переверни её, прибавь несколько крыс и готово. Тост за цифровую эпоху. - Джианна подняла свою рюмку. - Ах, что значит цифровую, - трещала она дальше. - Знаем ли мы, были ли американцы действительно на луне? Нет, не знаем. Это могло быть всё только подделкой. Простая съёмка в студии. Но люди в это верят, потому что хотят верить. В существование же Маров верить никто не хочет. Кроме того, Пауль и Францёз любовники, не так ли?

- Да. К сожалению. - Я была права. Джианна не была дурой. В этот момент она казалось мне даже слишком умной. Её гипотезы были ошеломляющими.

- Таким образом, мы дошли до второго пункта. Пауль не захочет это признать. Я тоже была слепой, когда была ещё вместе с моим бывшим. А он относился ко мне как к дерьму. Меня все предупреждали. Я не хотела слушать. У Пауля всё ещё усугубляется тем, что его отношения гомосексуальные. А у большинства людей в связи с этим имеется социофобия. Он будет думать, что мы хотим его изменить и поэтому наговариваем на Францёза. - Джианна покачала головой.

- Это только заставит его держаться за эти отношения ещё крепче. - Теперь мне нужен был остаток Рамазотти. Всё впустую? Тильман чуть не размозжил себе мозги кокаином, и это не принесло никакой пользы?

- Это значит, ты ничего не можешь сделать для нас?

Джианна в изумлении подняла голову.

- Что мне, по-твоему, для вас сделать? - она подлила себе и сделала большой глоток.

- Ну, в первую очередь я заговорила с тобой из-за того, что надеялась, что ты сможешь написать статью о демонах Мара в прессу.

Джианна озадаченно рассмеялась.

- Если я хочу потерять свою работу, то могу попробовать. Они ведь только того и ждут, что я напишу какое-нибудь дерьмо. Эли, забудь об этом. Я никто. Этим я только дисквалифицирую себя навсегда. Единственное, что я могу тебе предложить, - это неприятный, уничижительный отчёт о двух перевозбуждённых подростках, которые твёрдо верят в то, что существуют демоны Мара. Для светской хроники на 3 странице. Но я предположу, что ты думала не о таком, не так ли?

- Спасибо, не нужно. - Выражение лица Джианны потемнело, и на лбу появилась крутая складка, прежде чем она опустошила остаток рюмки. Она стала немного косоглазить.

- Что касается моего бывшего... Оглядываясь назад, это тоже был урод. Настоящий психопат. А я... ну. Я позволяла ему манипулировать собой, пока больше уже не знала, кто я такая. - Она посмотрела на меня вопросительно. - Может быть