Смысл жизни человека и модели времени

Издавна человеку свойственно жить не бездумно, «как трава в поле», он стремится понять смысл своего бытия. Уже первобытный человек обнаружил свое отличие от мира животных, у него появилось осознание своей ценности, своего места в мире и своей бренности: откуда я пришел и зачем я в этом мире, куда я ухожу в момент смерти?) Размышления о жизни и смерти были присущи неандертальцу, о чем свидетельствуют данные археологических исследований — неандертальская община хоронила своих умерших в соответствии определенным ритуалом. И с тех пор вопросы происхождения мира, человека, тайны рождения и смерти человека и др. находятся в центре внимания мифологии, религии, философии, искусства и других сфер культуры. Это вполне объяснимо, ибо постижение смысла жизни необходимо, человеку для руководства своей жизнедеятельностью, для ориентации в сложном мире человеческих взаимоотношений; выяснение же смысла жизни предполагает определенное решение проблем жизни и смерти. В свое время знаменитый французский мыслитель и ученый» XVII в. Б. Паскаль заметил: «Горе людям, не знающим смысла жизни». Великий немецкий поэт Генрих Гейне писал о проблеме смысла жизни:

«Уж много мудрило над ней голов —

Голов в колпаках с иероглифами,

Голов в чалмах и в черных беретах,

Голов в париках и тысячи тысяч других

Голов человеческих, потеющих, жалких».

Знаменитый французский художник П. Гоген незадолго до своей смерти на о. Таити написал картину-завещание «Откуда пришли? Кто мы? Куда идем?». Это произведение представляет собой художественную метафору глубочайших философских проблем смысла жизни, бренности человеческого существования, счастья и смерти. Гениальный немецкий мыслитель И. Кант так сформулировал проблему смысла жизни: «Что я могу знать? Что я должен делать? На что я могу надеяться?». Замечательный русский поэт Ап. Майков эту проблему выразил следующим образом:

«Смерть есть тайна, жизнь — загадка;

Где ж решенье? цель? конец?

Впереди — исчезновенье —

Иль бессмертия венец?»

На протяжении тысячелетий мыслящие люди стремились разрешить эту кардинальную проблему, однако следует учитывать тот немаловажный момент, что представление о смысле жизни складывались стихийно и зависели не только от эпохи, но и от культуры. Проблема смысла жизни, смерти и бессмертия, одна из «вечных» гуманистических проблем, к которым мы неизбежно обращаемся, независимо от того, рассматривается ли она на уровне обыденного сознания, на уровне научного видения мира, на уровне религиозного, истолкования действительности или на уровне философской интерпретации мира, во всяком случае, это мировоззренческая проблема. История человечества полна различными ответами при решении данной проблемы, причем следует отметить, что с древних времен существует две полярные точки зрения на смерть. 1. Жизнь — это однократное бытие человека, она подобна вспыхнувшей искре, после смерти человек со своим осознанием исчезает абсолютно, т. е. происходит его полное исчезновение. 2. После смерти тела душа (разум или «Я») отделяется от тела и переходит в иную форму существования либо вселяется в новое тело, во всяком случае ее бытие вечно. Именно последняя точка зрения лежит в основе различного рода мифологических и религиозных систем, что и обусловило их влияние на человека в его поисках смысла жизни и формирование его жизненных ориентаций.

Само понятие «смысл жизни» человека, осознание им факта своей бренности, осознание процесса умирания появились в истории человечества тогда, когда из первобытного племени (где индивид отождествляется с предками и потомками) начали вычленяться индивидуальности. Иными словами, фундаментальная проблема смысла человеческого бытия появляется на довольно-таки высокой ступени развития человеческого общества. Именно на той ступени, когда происходит распад родовых связей, когда появляется классовая_дифференциация общества. Так, согласно данным археологии, желание избежать старости и смерти появляется у китайцев в XIII—V вв. до н. э. (прежде, в обстановке прочных родовых связей, китайцы молились об относительно долгой жизни для себя и своего потомства). Знаменательно и то, что в VII—VI вв. до н. э. в древнегреческом обществе появилась тенденция придавать большую ценность жизни индивида, чем общественным интересам — старый стихийный коллективизм разлагается, а индивид уже не чувствует себя скованным законами родового общества. Человек начинает больше интересоваться собственной жизнью, чем подвигами легендарных предков. Данная психологическая революция нашла свое выражение в том, что героический эпос уступает место лирической поэзии, отражающей непосредственно внутренний мир человека (…).

Традиция нравственно-философских размышлений о смысле жизни, смерти и бессмертии неразрывно связана с уникальным по размаху духовным брожением, охватившим евроазиатские цивилизации в I тыс до__н._э. Рождение конфуцианства и даосизма в Китае, буддизма и джайнизма в Индии, зороастризма в Иране, этического монотеизма в Палестине, философских школ в Греции ознаменовалось провозглашением двух принципов: всечеловеческого единства и нравственного самостояния личности. Эпоха VIII—III вв. до н. э. от Тихого океана до Атлантики — это эпоха между жестким традиционализмом и осознанием возможностей выбора и ответственности, это исключительно важная эпох;. сыгравшая существенную роль в развитии древних цивилизаций. (44] Для этой эпохи характерны крупные сдвиги в социальной сфере, образование великих религий, рождение мировых религий, оформление собственно философских систем, укрепление научного знания. Существенно именно то, что за поиски истины индивид часто расплачивался свое жизнью, примером чего являются ветхозаветные пророки — Исайю кажется, распилили деревянной пилой, а Иеремию побили камнями. Этот мотив просматривается и в легендах о древнегреческих философах; Зенон из Элей, когда его допрашивали в присутствии тирана Неарха, откусил себе язык и выплюнул его в лицо тирану; Анаксарх, растираемый железными пестами в ступе, крикнул палачу: «Толки, толки, Анаксархову шкуру — Анаксарха тебе не истолочь!». Знаменитая фигура греческого мира — Сократ с невозмутимым видом осушает чашу с цикутой. Задача, поставленная древностью,— поиск истины, которая делает человека свободным. Знание же истины возможно, согласно древнеегипетским верованиям, буддизму, даосизму, и другим древневосточным религиозно-мистическим учениям, а также древнегреческим идеалистическим философским системам, если индивид до предела ограничит связь своей души с телом, в идеале — когда станет «бестелесным существом». Таким образом, поиск истины, дающий индивиду желанную свободу, неразрывно связан с постулатом «бессмертия души», с тягой преодолеть страх перед смертью, с постижением смысла человеческого бытия. Каждая из известных нам цивилизаций, каждая эпоха, каждый класс и социальный слой наполняли своим содержанием, по-своему в зависимости от выработанных традиции и историко-культурных форм освоения мира ставили проблему смысла человеческого бытия, по-своему решали ее.

Научная философия указывает на относительность и изменчивость целей и представлений о смысле жизни, ставит их в зависимость от социальных условий от характера исторических задач на каждом этапе общественного развития. И хотя не следует преувеличивать относительность представлений о смысле жизни, они, несомненно, имели в классовом обществе классовое содержание, несли отпечаток особенностей культуры Проблема смысла жизни (и соответственно нравственно-философская интерпретация проблемы смерти и бессмертия) включает в себя как общечеловеческие аспекты, так и аспекты, специфичные для данной цивилизации, данной эпохи, данного класса или социального слоя. «Тайна» бытия человеческого отнюдь не является неизменной, заранее записанной в сценарии жизни человеческого общества, который индивиду следует только исполнить, так как сама жизнь не стоит на месте. Именно в динамике социально-исторического контекста своего бытия человек, реализуя собственные потребности, стремления и желания, достигая определенных целей, обнаруживает смысл жизни. |Этот аспект многослойного феномена «смысл жизни» в значительной степени определяется характером общественных отношений, т. е. реализация им «смысла жизни», достижение счастья зависит от отношений, господствующих в обществе.

Для нашего рассмотрения существенный интерес представляет общечеловеческий инвариант смысла жизни, ибо именно он является сердце-иной религиозных, мистических и идеалистических систем и учений, причем именно этот инвариант и получает на основе достижений науки конца XX в. философско-научное истолкование, давая человеку надеждy, по крайней мере, на приближение к практическому бессмертию. Не следует забывать, что прежде всего «тайна» человеческого бытия тесно связана с эмоцией страха смерти, с эмоциональным переживанием необратимости реального времени. Ведь «время есть чистое единство бытия и небытия...» (Гегель).

В настоящее время общепринято положение о том, что, хотя жизнь человека (подобно и другим живым существам) конечна во времени, только он в отличие от других животных осознает свою бренность благодаря абстракциям, выработанным в рамках культуры. Необходимо подчеркнуть абстрактный характер понятия бренности, смертности, которое присуще лишь человеку, тогда как, вопреки широко распространенному убеждению, и представление (не путать с абстрактным понятием смерти — продуктом эволюции культуры) о смерти, и похороны присущи животным.

Весь узел проблем, связанных с бессмертием, смертью и смыслом жизни, требует учета роли самосознания в жизнедеятельности человека. Ведь в отличие от животных, обладающих сознанием, человек имеет еще и самосознание. Благодаря ему человек может совершать выбор и примерять в мыслях вечность, несоизмеримую с длительностью его жизни, размышлять о соотношении времени и вeчнocти,_дyмaть о преодолении «течения» времени. Именно поэтому понятие времени в силу подвижности его содержания всегда служило предметом олицетворяющей и драматизирующей фантазии. И какое здесь разнообразие! Каким властным, непобедимо могущественным и в каких разнообразных отношениях к жизни выступает в общечеловеческом сознании олицетворенное воображением время. Оно - и общий прародитель людей, богов и миров, и безжалостный - Кронос, пожирающий собственных детей. Оно - колыбель и могила, оно является суровым потоком, увлекающим в могилу, и чудодейственным врачом, исцеляющим любые недуги. Оно -друг истины, прогоняющий мрак заблуждений, но и пособник лжи; вкореняющий ее силой предрассудка и привычки. Оно выступает в качестве мстителя, пробного камня любви, дружбы и привязанности; оно-всемогущая сила, перед которой все склоняется в мире.

Вообще, сколько эпох и культур, столько и образцов, которыми воображение одевало идею времени; и каждая эпoxa. каждая культура имела свой образ времени, соответствующий ее характеру. (…)

Выработанные в различных цивилизациях, исторических эпохах и социальных слоях концепции - идеи вечного возвращения, вера в метемпсихоз или идея реинкарнации (переселение души), представление об индивидуальном бессмертии и пр.— были направлены на избавление от власти всепроникающего времени. В связи с этим заслуживает внимания вопрос о том, как в истории человеческого общества ставились и решались проблемы смысла человеческого бытия, отношения человека к смерти и роли времени в этом. Рассмотрим ряд примеров, начнем с Древнего Египта — одной из старейших цивилизаций.

Все стороны жизни древнего египтянина— социальная, политическая, экономическая — были пронизаны религией, которая выступала в качестве психологического средства преодоления угрозы смерти. Древние египтяне предохраняли тело умершего от физического разложения путем бальзамирования и помещения его в «дом вечности» (пирамиду). Все это сопровождалось магическим ритуалом, обеспечивающим сохранение всех способностей человека и последующее оживление. В знаменитой «Книге мертвых» (от 1400 г. до н. э.) говорится о том, что Озирис, (умирающий и воскрешающий бог) восклицает: «Я есть Вчера, Сегодня и Завтра». Древние египтяне искали спасение от неумолимого хода времени в ритуале отождествления себя с Озирисом, включая тем самым собственное бытие в само время, в три его модуса Прошлое, Настоящее и Будущее.

В религиозном мировоззрении древних египтян будущее рассматривалось как продолжение настоящего, которое ничем не отличалось от прошлого. Время здесь статуарно, что вполне соответствует специфике этой цивилизации и объясняет обожествление фараона, захоронение кошек и собак, бальзамирование умерших и строительство пирамид. Государственный строй Древнего Египта - образец строгой централизованной бюрократический машины, видное место в ней занимали жрецы, стремившиеся сохранить свой социальный статус. Это находило выражение и в мировоззрении, согласно которому загробная жизнь (будущее) является репликой земной жизни (настоящее), существовала вера в вечное возвращение всего существующего. В атмосфере религиозности, когда земная жизнь рассматривалась как подготовка к загробной и в этом усматривался ее смысл, древние египтяне выработали замечательные принципы нравственного поведения индивида, зафиксированные в их литературе. Эта гуманистическая литература, очевидно, не знающая драматических конфликтов греческой трагедии, открыла внутренний мир человека и показала нам его секреты. Она воспевала чувство любви, требовала весьма далеко идущих проявлений уважения к родителям, прославляла милосердие и справедливость. Для нее земная жизнь представляет весьма высокую ценность, чтобы на нее жаловаться или пренебрегать ею. Вся сфера духовной жизни древнеегипетской цивилизации была ориентирована на идею бессмертия, и поэтому гуманистическая литература с ее высоконравственными принципами и гедонистической направленностью была неразрывно связана с необычайной религиозностью. (…)

Иное понимание смысла человеческого существования и времен господствовало в другой великой цивилизации Древнего Востока, а именно в цивилизации Двуречья (Тигра и Ефрата). Время здесь было конкретным, оно рассматривалось в неразрывной связи с участниками событий. И вечность для сознания представителей месопотамской культуры (шумеров, аккадцев, вавилонян и др.) носила конкретный, «домашний» характер, поэтому проблема соотношения вечного и временного не занимала так вавилонян, как греков и иранцев. В отличие от древнеегипетской концепции циклического времени вавилонское представление о времени характеризуется линейностью, причем важнейшей категорией сознания была судьба», а не время. Это связано и с тем, что дух месопотамской культуры отражает сокрушающую силу Природы, когда человек чувствует свое бессилие и осознает трагические последствия игры чудовищных природных стихий, и с мифологемой человека — из глубины сотворен, на крови бога замешан.

Для нас существенно то, что в условиях цивилизации Двуречья или месопотамской цивилизации реалистический подход к природе человека исключал какую-либо надежду на счастливую загробную жизнь. (…)

Социальный, культурный и нравственный опыт древневосточных обществ Египта и Месопотамии был ассимилирован и творчески переработан греками согласно логике античной социально-культурной системы. Античные греки отождествляли Время, Справедливость и Мир, выраженные в виде трех судеб (Клото, Лахесия и Антропос) как дочерей Фемиды и Зевса (105)/Оказывается, что задолго до философского размышления о мире понятия справедливости и морального порядка были внутренне связаны с понятием регулярного чередования периодов времени (сезоны года и этапы человеческой жизни). Время - не просто природный феномен, но и аспект морального порядка мира, т. е. темпоральный и моральный порядки вечно живого космоса неразрывно переплетены. Любое нарушение темпоральной регуляции человеческой жизни влекло за собой катастрофические последствия для большинства греков, как и для древних египтян и вавилонян, время выступало в виде многочисленных качественных и конкретных интервалов, оно не было центральной и абстрактной сущностью (что стало характерным для более поздней европейской культуры).

Античным символом времени является такая форма погребения, как сожжение мертвых, что свидетельствовало о привязанности античного рока к здешнему, земному существованию. Древние греки были лишены чувства динамичного времени, чувства бесконечного, поэтомy у них было мало развито чувство заднего плана, потустороннего, им был присущ стихийный материализм. Были созданы материалистические концепции, отрицающие веру в загробный мир. Знаменитый материалист и атеист античной Греции Эпикур (311—270 гг. до н. э.) не признавал страха перед смертью: «Самое страшное из всех зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения, так как, когда мы существуем, смерть еще не присутствует, а когда смерть присутствует, тогда мы не существуем» (91, 209—210). Смыслом жизни, конечной целью человеческого бытия Эпикур считал удовольствие, которое лежит в природе человека. Он развил принципы так называемой этики гедонизма — этики наслаждения, основанной Аристиппом из Киреи (435—360 гг. до н. э.). Если последний считал удовольствие высшим благом жизни, то Эпикур говорит о разумных наслаждениях. Ценность эпикурейской этики заключается в том, что здесь речь идет о земном счастье, о реальном человеке, ибо Эпикур отрицал религиозные смыслы человеческого бытия (он признавал существование богов в виде эфирных образований, однако они не оказывали влияния на человеческую жизнь).

Необходимо отметить, что в античности не существовало единого представления времени, было несколько типов временных перспектив —циклическая, линейная и др. В античном познании появляются идеи о прогрессе человеческого общества, о направленности времени, о чем свидетельствуют миф о Прометее, произведения Эсхила, Софокла, Лукреция, Цицерона, Сенеки и других мыслителей и писателей. (…)

Многообразие концепций и представлений о смысле человеческого бытия, выработанных античным мышлением, рельефно подчеркивает тот момент, что цель и смысл человеческой жизни являются прежде всего (наряду с общечеловеческим содержанием) социальными категориями, историческая природа которых проявляется как в их содержании, вкладываемом представителями различных классов и слоев, так и в условиях, предлагаемых общественным строем для реального осмысления жизни и реализации поставленных людьми целей.

Рассмотренные выше концепции и представления смысла человеческого бытия были разработаны в рамках восточно-средиземноморской духовной традиции, оказавшей существенное влияние на развитие европейской культуры и определившей такие черты структуры мышления, как наличие противопоставления между богом и человеком, разумом и эмоцией, общим и единичным, материальным и идеальным и пр. Однако существует и индо-буддистско-дальневосточная традиция с ее нечеткостью и нерасчлененностью указанных только что противопоставлений (108). В рамках этой традиции мы встречаемся с другими толкованиями смысла человеческого бытия, с другими представлениями о времени. В древнеиндийской цивилизации, как и в других восточных цивилизациях, была выработана и эффективно использовалась правящей элитой циклическая модель времени, согласно которой Вселенная проходит бесчисленное число циклов. В системе верований индуизма важное место принадлежит богу Шиве и его жене Кали. Как время Шива символизирует силы уничтожения, как «царь Танца» он выражает плодородные силы жизни. Эта двойственная природа Шивы свидетельствует о том, что добро и зло имеют общий Источник, поэтому мудрый человек стремится выйти за рамки добра и зла. Шива как Время несет смерть, но как великий Йога воплощает принцип преодоления смерти. Избежать власти Шивы в ее разрушительном аспекте, согласно учению индийского мыслителя Шанкары, можно только тогда, когда человек реализует свое единство с духовным Абсолютом. Еще страшнее вид богини Кали — на ней ожерелье из черепов, ее юбка сделана из оторванных рук, она пьет кровь и грозно владычествует над гибелью и смертью. Однако как женщина она является также источником жизни и движущей силой творческой власти Шивы, что символизирует фигура лежащего у ее ног Шивы. Когда наступает конец истории мира, то остается только сила времени, (сама Кали), ожидающая очередного цикла развития мира.

Концепция пульсирующего бытия лежит и в основе буддизма, согласно которому человеческое существование есть цепь циклов индивидуального рождения, смерти и возрождения, обрывающаюся при достижении состояния Нирваны (это состояние безмременья).

К такому выводу пришел принц Гаутама, размышляя над причинами старости, болезни и смерти. Стремясь их избежать, он, согласно легенде, сумел еще при жизни достичь состояния Нирваны — отсутствие суетного бытия, состояние вечности. В данной концепции все различия времени носят иллюзорный характер, для буддизма характерно «ощущение небытийного времени» (105, 75), когда время сводится к «теперь», к внешности.

В отличие от индийской цивилизации с ее религиозностью для китайской цивилизации характерно внимание к проблемам социальной этики и административной практики, индивидуалистические поиски спасения ее мало волновали. Генеральной нормой бытия в Китае считалось Дао и возвращается в него бесконечное число раз. Конфуцианцы стремились познать Дао для достижения золотого века и мудрости, даосы же — для слияния с ним. В китайском мышлении господствовал принцип вечного забвения бесконечного океана Дао, в котором «в мгновенье ока все вместе одной массой появляется и исчезает» (Го Сян). Этот принцип проявляется и в понимании соотношения жизни и смерти. Так, даосский мыслитель Чжуан-цзы (IV—III вв. до н. э.) считал, что человеческая форма проходит через тьму бесконечных перемен, что жизнь и смерть равны между собой.

В китайской культурной традиции понимание человека как конечной части вечного круговорота космической материи представляет собой попытки нравственного преодоления страха перед смертью. Не удивительно, что именно в рамках китайской культуры знаменитым мыслителем Лао-цзы четко был сформулирован принцип недеяния, согласно которому для сохранения жизни в течение долгого времени не следует делать что-то, что ограничивает или непотребно развивает природу человека. С этим принципом органически связана даосская концепция так называемого синусоидального времени — время имеет волновую, синусоидальную форму. Это означает, что время в форме полукруглой волны то возвышается над линией поверхности жизни, то находится под ней, причем полуволна над поверхностью представляет собой интервал жизни человека, времени наяву, полуволна же под поверхностью — интервал времени смерти или сна. Даосы считали, что любые запреты и ограничения, обусловленные контактами индивида с другими людьми, навязывание в связи с этим господствующих в обществе обычаев и привычек, а также отношения властителя к подданному подавляют естественные склонности и желания человека и в некоем смысле сокращают время его жизни. Вот почему принцип недеяния, нацеленный на то, чтобы человек прожил отпущенный ему отрезок времени, имеет нравственный смысл в сохранении жизни. Смерть ради нравственного долга определяет смысл жизни и в традиционной японской цивилизации с ее дзэн-буддийским отношением к миру.

Изложенное выше свидетельствует о том, что вопросы о тайне человеческого бытия, о смысле человеческой жизни, об отношении человека ко времени в различных цивилизациях древности ставились в основном с точки зрения нравственности. Можно сделать вывод, что в древнеегипетских верованиях, в мифологии, в буддизме, даосизме и других восточных воззрениях и в древнегреческих идеалистических и материалистических системах постулаты «загробной жизни» и «бессмертия души» или их отрицание исходят из понимания бесконечного космического круговорота материи, а человека — как конечной части его, представляют собой нравственную попытку преодолеть страх смерти (138). Проблема смысла жизни — это проблема генеральной линии жизни, ориентации человека на определенную систему ценностей, регулирующую его жизнедеятельность.

Вопрос о смысле жизни — это вопрос о том имеет ли жизнь ценное, если имеет, то какую для конкретного человеками человечества. Ведь элементарное содержание человеческой жизни, сотканной из противоречий, входит и смерть. Она имеет непосредственное отношение к смыслу жизни, который сам является, как мы уже видели выше, продуктом длительного исторического развития общества. По мере развития общества человек начинает осознавать свою бренность, пытается проникнуть в тайны жизни и смерти, задумывается над смыслом своего бытия. С этого момента в сознании человека прочно укореняется следующая мысль: «Смерть есть неизбежный результат необратимого течения времени. Если бы могли остановить время, тогда мы смогли избежать смерти» (Г. Рейхенбах). Загадка жизни, времени и смерти неумолимо влекут к себе пытливую мысль человека теперь уже независимо от того, в рамках какой цивилизации и в какую историческую эпоху он живет, т. е. на первый план начинает выдвигаться общечеловеческий аспект такого сложного феномена, как «жизнь после смерти», с его кругом вопросов.

Ю.Г.Волков, В.С.Поликарпов. Интегральная природа человека: естественнонаучный и гуманитарный аспекты. Ростов-на-Дону. Издательство Ростовского университета. 1993 г. С.283. (стр.185-210)

Вопросы задания.