Гедонистический» тип игровой культуры

Последнее десятилетие XX века показало, что в игровой культуре наметилась тенденция ее гедонизации, коллективный характер игры сменился индивидуальным; доминирующими мотивами игровой деятельности становятся узкоэгоистические установки личности, в их основе — гедонистическая подоплека, азарт, жажда развлечений. Утрачивается развивающий и созидающий характер детской игры. Стремительно растет число новых видов и игровых форм, а на смену традиционным игровым формам в виде коллективных, творческих, настольно-печатных игр приходят игры электронные, виртуальные.

Со времен Аристотеля в философско-педагогических учениях об игре уделялось достаточно внимания и природе удовольствия от нее. Я.А. Коменский отмечал, что школа для детей перестала быть привлекательным местом только потому, что в ней мало игр, доставляющих удовольствие.

В играх, равно как и в развлечениях, главный двигатель есть непосредственное удовольствие, возникающее от движений и соединенной с ними душевной деятельности; — подчеркивал П.Ф. Каптерев, — игры и развлечения только и существуют ради удовольствия, ими доставляемого. Обращая наше внимание на то, что двигателем игры, как и развлечения, является непосредственное удовольствие, возникшее от движений и соединенной с ними душевной деятельности, он уточнял, что игры существуют только ради удовольствия, доставляемого ими. Педагог считал игру тем процессом, который чем-либо оканчивается, следовательно, удовольствие в игре достигается не только от самого процесса, но и от того результата, который достигается игрой. С этой точки зрения самый простой вид игры есть такая игра, которая начинается исключительно вследствие доставляемого удовольствия и может быть окончена в любой момент, результат игры не представляет интереса, а важен лишь сам процесс.

На том, что игра должна быть удовольствием, настаивал М.М. Рубинштейн: нет этого удовольствия от игры — нет и самой игры; но радость ее зиждется главным образом на чувстве активности и сознании себя, хотя бы и смутно, как самостоятельной силы, являющейся причиной, созидающим фактором; но там, где контроль и руководство возводятся в систему, игра утрачивает этот свой основной характер, потому что она должна быть свободна как от внешней ответственности, так — и особенно — от принудительности.

Совершенно иное отношение к детской игре было у французского педагога-социалиста С. Френе (1896—1966). По его мнению, игра может подготовить детей к жизни, если она формирует какие-то способности или развивает определенные навыки, но по сути своей, она игра отвлекает детей от реальной жизни, заставляет принимать за жизнь то, что является ее копией, и поэтому искажает представление об основных вопросах бытия. Относясь к феномену игры лишь как к развлечению, С. Френе, предостерегал о ее пагубном влиянии на ребенка, считая, что чрезмерное увлечение играми в детстве приведет к необратимым последствиям в юношеские годы, когда человек будет избегать работы ради наслаждений.

Можно с полным основанием утверждать о явном кризисе современной игры и игровой культуры, ведущем к вырождению собственно игры и подмене ее суррогатом, чуждым традициям и ценностям отечественной культуры. Кроме того, современная культура демонстрирует заметный спад, снижение дидактической, познавательной, социокультурной функций игры, а гедонизация общественной жизни закономерно ведет за собой гедонизацию жизни детского сообщества, его игровой культуры.

Тенденции технократического преобразования общества привели к переориентации основной части педагогов и родителей на широкое использование в образовании электронной техники. При всем многообразии электронных образовательных технологий они не предполагают самого главного — живого человеческого общения, что, в конечном счете, при чрезмерном увлечении компьютерными обучающими программами и играми «уводит» ребенка в нереальный, виртуальный мир, воздействие которого на психику ребенка еще недостаточно изучено и, можно предположить, имеет пагубные последствия.

Изменяется характер игрового взаимодействия, в котором социальное, человеческое партнерство вытесняется виртуальным — технической игрушкой, компьютером — суррогатом субъектности. Тем самым игра постепенно превращается из средства социализации в фактор социальной изоляции и, в конечном счете, в фактор индивидуализации человеческого бытия.

Серьезным негативным аспектом этого явления оказывается размывание ценностных ориентаций, вкусов, критериев и норм оценки социальных явлений и процессов, мотивов поведения и отдельных поступков людей, отсутствие условий для сравнения эмоциональных реакций на воспринимаемые явления. Ярче всего это проявляется в заметном сокращении социально ценных эмоций, порождаемых игрой. Современный ребенок все больше ориентируется на личную выгоду, удовольствие в игре, перенося эту игровую норму в реальную жизнь, в реальные отношения с другими людьми.