Мой друг, она прошла…но с первыми друзьями 7 страница

„Капитанская дочка“, воссоздающая достоверную картину прошлого, является хитроумнейшей маскировкой запретной темы и антиправительственной ее трактовкой. Маскировка начинается уже с заглавия. Под названием „Капитанская дочка“ Пушкин представил социально-исторический и историко-бытовой роман, в центре которого народное восстание и его вождь Пугачев. События романа начинаются с зимы 1772/73 года и заканчиваются в январе 1775 года. Ради маскировки его идейного смысла роман ведется от имени дворянина Петра Гринева, преданного самодержавию, императрице Екатерине, превозносящего Александра I и непримиримо, ненавистно относящегося к движению, возглавленному Пугачевым. По убеждению Петра Гринева, Пугачев — „изверг“, а его соратники — „шайка разбойников“.

Посвятив воспоминания Петра Гринева крестьянскому восстанию, Пушкин дал понятие о причинах его возникновения, о сложности обстоятельств, в которых оно происходило, и о социальных силах, ему содействовавших или препятствовавших. Это сделано им главным образом в раскрытии поведения героев романа. В нем нет случайных, бездейственных фигур. За каждым персонажем стоит общественная сила, так или иначе прикосновенная к изображаемым историческим событиям. Так, помещик Андрей Гринев наделен многими достоинствами (патриархальнаяпростота в быту, прямота, честность, чувство собственного достоинства, принципиальность, понимание службы как долга, а не средства карьеры). „Береги, — напутствует он сына, — честь смолоду“. Но в нем слишком сильна помещичья самовластность; он чрезмерно суров, груб в семье и с крестьянами; им особенно явно владеют кастовые предрассудки; наконец, он невежествен. Этим образом писатель как бы говорит: если такие, лучшие, как Гринев, несправедливы, деспотичны, то каково же приходится крепостным у худших помещиков, которых большинство?

Не имея возможности, по цензурным условиям, изобразить в романе последовательно-деспотического помещика троекуровского типа, Пушкин нарисовал в дополнение к старику Гриневу образ Швабрина. Совершенно естественно, что в романе, ведущемся от лица Петра Гринева, образ Швабрина, офицера, перебежавшего к Пугачеву, дается отрицательно. С точки зрения Гринева, любой офицер, нарушивший дворянский долг, присягу, — преступник и гнусный злодей. Пушкин подчеркивает в Швабрине последовательную аморальность. Это типичный представитель блестящего гвардейского офицерства из богатого дворянства, светски вылощенного, но поверхностно образованного, избалованного, привыкшего к исполнению всех своих желаний. Швабрин — завистливо-злословный, мстительно-трусливый и одновременно наглый эгоист, беспринципный карьерист, бесчестный и коварный клеветник, обманщик. Он переходит на сторону Пугачева не по идейным, а по корыстным соображениям. Нравственное безобразие Швабрина отсвечивает и в его „отменно некрасивом“ лице. Но он все же не лишен ума, наблюдательности, остроты словесного выражения.

В образах Гриневых и Швабрина Пушкин утверждает излюбленную им концепцию: старинное, „коренное“ дворянство, так много сделавшее в создании русского государства, вставшее в оппозицию к дворцовым переворотам, оттесненное от власти, разорившееся, сохраняет в себе лучшие сословные свойства; „новая знать“, приобретшая экономическую и политическую власть, лишена благородства, совести и чести, любви к родине. К старинному роду принадлежат Гриневы. Швабрин представляет новую знать.

Отмечая сложность социальных взаимоотношений и противоречий, Пушкин рисует образы Савельича и Миронова. В условиях крестьянского восстания оба они идут не по той улице, которая предуказана им их происхождением. Удивительно хорош Савельич, старый слуга Гриневых. Пушкин внятно обозначил в нем черты народного характера: лукавство ума, правдивость, добродушие, мужество, человеческое достоинство. Отражая житейскую мудрость трудового народа, он часто обращается к пословицам и поговоркам. Вместе с тем Савельич лишен даже самых малейших проблесков классового сознания. Он самоотверженно, не за страх, а за совесть, служит своим господам, подчинив им все личные желания, чувства и помыслы. Для Савельича, как и многих ему подобных, смотревших на социально-политические события глазами своих хозяев — помещиков, Пугачев — „злодей“, «пьяница», «бестия», «мошенник». «Савельич чудо!» — писал В. Ф. Одоевский Пушкину. Великолепно очерчен и образ капитана Миронова, выходца из солдатских детей. Его демократическое происхождение сказывается в поведении в быту, обращении с солдатами, простодушии. Тому же служит и его речь, обильная простонародными словами и выражениями («солдатушек учил», «небось»,«насунуться»), отличающаяся крайней непосредственностью построения и часто начинающаяся зачинами: «А слышь ты». Миронов ревностно исполняет свой долг. А долг этот, как его убедили смолоду, — служить императрице и карать ее врагов.

Создатель «Капитанской дочки» и Петр Андреевич Гринев, от лица которого ведется повествование романа, существенно расходятся в своих взглядах. Но где границы их разномыслия? Как их установить? Молодой Гринев выступает с декларативными социально-политическими суждениями, в которых он, как уже отмечено, в основном дает последовательно-отрицательную оценку Пугачеву и возглавляемому им движению. Необычайная доброта, проявленная к нему Пугачевым, объясняется им как случайная. В его сознании Пугачев — «злодей для всех, кроме меня одного».

Но наряду с этими декларациями Гринев сообщает и непосредственные впечатления, конкретные наблюдения, в которых облик вождя крестьянской революции и его соратников рисуется совершенно иным. Молодой дворянин, склонный к либерализму, ставится Пушкиным в такие обстоятельства, при которых он, облагодетельствованный Пугачевым, сохраняя объективность, высказывает о нем прогрессивные взгляды Пушкина. Следовательно, убеждения Гринева выражаются по преимуществу в его социально-политических заявлениях и сентенциях, а взгляды Пушкина проявляются главным образом в непосредственных впечатлениях и конкретных наблюдениях мемуариста, вызванных личным его общением с Пугачевым.

Пользуясь своим мастерским приемом, Пушкин рисует Пугачева в смелой полемике с официальной историографией. По мнению В. Б. Броневского, Пугачев принадлежал к «редким явлениям, к извергам, вне законов природы рожденным». Крестьянский вождь явно облагорожен, идеализирован и в сравнении с «Историей Пугачева», созданной Пушкиным. Он предстает в романе в традициях народного богатырства, духовно могучим и внешне мужественным, даже обаятельным. Это человек отважный, проницательно-умный, справедливый, великодушный, обязательный, обладающий орлиным полетом мысли и выдающимся даром организатора народных масс. Будучи по своей природе гуманным, Пугачев берет под защиту Гринева, ценя его честность, душевность, прямоту, и наказывает Швабрина, обижающего «сироту» Машу Миронову.

Пушкин изображает Пугачева в соответствии с народно-поэтическим идеалом доброго, справедливого царя. Мужицкий царь, словно в сказке, входит к Марье Ивановне, заключенной в светлице, худой, бледной, в оборванном платье, питающейся лишь хлебом и водой, и ласково говорит ей:«Выходи, красная девица, дарую тебе волю. Я государь». Пугачева отличает доверие к людям, широта натуры. Покоренный искренностью молодого Гринева, когда-то приветливо обошедшегося с ним, он произносит: «Казнить так казнить, миловать так миловать. Ступай себе на все четыре стороны и делай, что хочешь». Глубокая вера Пугачева в людей противопоставляется мелкой и жестокой подозрительности его противников. Незаурядность личности Пугачева проступает и в том «диком вдохновении», с каким он рассказывает Гриневу сказку об орле и вороне. Знаменательно, что Петр Гринев, классовый враг Пугачева, расставаясь с ним, не может не признать его обаяния: «Зачем не сказать истины? В эту минуту сильное сочувствие влекло меня к нему».

Замечательные способности Пугачева как предводителя восстания, смелого и решительного, противопоставлены бездарности царских генералов. Рисуя два военных совета — Белогорский под руководством Пугачева и Оренбургский под председательством генерала, Пушкин явно отдает предпочтение первому. Возвышая Пугачева, писатель открыл десятую главу романа героическим эпиграфом из «Россиады» М. М. Хераскова. Поэтизации этого образа служат эпиграфы и других глав: второй, шестой, одиннадцатой.

Гринев неоднократно упоминает о «кровожадных привычках» Пугачева. Но Пушкин, по меткому выражению М. Горького, «с проницательностью историка» показал, что классовая беспощадность Пугачева, поглощенного идеей народоправства, не превратилась в бесчеловечное злодейство. Пугачев казнит своих врагов при взятии Белогорской крепости, отвечая на варварские правительственные репрессии (изуродованный башкирец) и на грубые поношения своего достоинства как народного вождя. В образе Пугачева и его действиях Пушкин-антикрепостник отчетливо обрисовал противоречия, разделяющие помещиков и крестьян, и разоблачил иллюзию гармонии их интересов. Душевные достоинства Пугачева отражаются и в его внешности. Гринев, призванный в Белогорской крепости к Пугачеву, должен был признать, что «черты лица его правильные и довольно приятные, не изъявляли ничего свирепого». В дальнейшем говорится об «огненных глазах», грозно «сверкнувших» при упоминании о заячьем тулупчике, подаренном ему Гриневым на постоялом дворе. Не случайно упоминание о широких плечах и «широком кулаке» Пугачева — приметах трудового происхождения. Вождь крестьянского восстания, тесно связанный с народом, говорит его речью — меткой, мудрой, живописной и, когда нужно, иносказательной.

Пугачев изображается в развитии свойственных ему характера и политических воззрений. При первом появлении он запоминается лишь природным даром наблюдательности, хитрости и ума ловкого бродяги-авантюриста. А впоследствии это умудренный опытом борьбы и обольщенный засиявшими надеждами власти и славы человек, одержимый идеей народоправства, неразрывной со справедливостью («Кто из моих людей смеет обижать сироту?»), увлекаемый широкими государственными замыслами («Улица моя тесна»), но удручаемый своим ложным положением и ненадежностью ближайших сподвижников («при первой неудаче они свою шею выкупят моею головою»). Сохраняя объективность, Пушкин отметил наряду с положительными и отрицательные черты Пугачева: самолюбие, наивное тщеславие и хвастливость, авантюризм и невежество. Уже в цитированном письме к Пушкину В. Ф. Одоевский писал: «Пугачев чудесен, он нарисован мастерски».

Некоторые исследователи утверждают, что Пушкин, идеализируя Пугачева, противопоставлял его крестьянскому движению. Но в романе неоднократно отмечаются добрые свойства и других активных участников восстания: Хлопуши, урядника Максимыча. Кроме того, в романе не скрывается, что Пугачева поддерживали широкие массы населения, которые не могли состоять сплошь из злодеев.

Пушкин сумел вопреки отрицательному отношению Гринева к пугачевцам как шайке разбойников показать и их военное искусство, дисциплину, порядок. Вот как описываются пугачевцы на другой день после их прихода в Белогорскую крепость: «Казаки стояли верхами, солдаты под ружьем. Знамена развевались».

В сочувственном изображении Пугачева и его соратников отчетливо проявилось признание Пушкиным тяжкой обездоленности народа, его безусловной законности в активной защите своих социально-экономических и юридических прав. Пушкин оправдывает, считает исторически неизбежной революционную борьбу крестьянства против помещиков. Он понимает, что крестьяне бунтуют по вынужденной необходимости, не выдерживая крайнего угнетения поработителями. Восстание крестьян — закономерный ответ на вопиющую несправедливость дикого барства.

Для Гринева движение, возглавленное Пугачевым, связано главным образом с утерявшими связь с честным трудом, которым и своя шейка — копейка и чужая голова — полушка. Вот почему он связывает крестьянское восстание с грабежами, насилиями, злодейством. Пушкин же гениально увидел три силы, составившие движение, возглавленное Пугачевым: крестьяне, заводские рабочие и угнетенные малые нации. Именно их представителей и показал он в изъятой по цензурным соображениям главе.

Стремление Пушкина к объективности, в присущих ему границах мировоззрения, проявилось и в обрисовке младшего Гринева. Верный своему классу и государыне дворянин, он привлекает добротой, смелостью, мужественностью, самостоятельностью суждений и поступков, честностью, развитым чувством человеческого достоинства, благородством, склонностью к поэзии, преданностью родине. Его душевная чистота и отзывчивость на все хорошее видны на каждом шагу: в отношениях к Маше, Савельичу, крестьянам, жертвам правительственных репрессий. Младшего Гринева нередко характеризуют весьма недалеким. А между тем при всем его простодушии он по природе человек весьма умный, что и позволило ему так быстро разбираться в людях и обстоятельствах. Гринев духовно растет на глазах читателей, превращаясь из шестнадцатилетнего недоросля, мечтающего об удовольствиях столичного гвардейца, наивно-простодушного юноши (первая встреча с Зуриным) в быстро сформировавшегося молодого человека, офицера, с большим тактом выходящего из труднейших положений (встречи с Пугачевым), и впоследствии в мемуариста, умудренного жизненным опытом и просвещением. В идейном и моральном формировании Гринева, в обогащении его гуманными, либеральными тенденциями несомненна роль встреч с Пугачевым.

Речь младшего Гринева, от имени которого ведется повествование, отражает лексические и синтаксические нормы образованного дворянства пушкинской поры. В отличие от Карамзина эта речь «хорошего общества» сильно демократизирована. В нее включены разговорно-просторечные слова и выражения, более свойственные другим социальным кругам. Гринев нередко употребляет простонародные слова, недопустимые в речи героев Карамзина: «брюхата», «любил хлебнуть лишнее», «хоть глаз выколи», «хрыч», «вытараща». Синтаксически его фраза отличается сжатостью, собранностью, ясностью. В ней преобладают глаголы и имена существительные, а прилагательные, причастия и наречия сведены до минимума. Избегая сложных конструкций, устраняя придаточные, повествователь пользуется по преимуществу лишь простыми предложениями, сложноподчиненными в виде бессоюзных, сложносочиненными в форме двух равноправных простых и т. д. Его речь течет как прозрачная струя:«Рано утром разбудил меня барабан. Я пошел на сборное место».

Рядом с молодым Гриневым изображается Марья Ивановна, дочь капитана Миронова. Не представляя ничего необычного по внешности («круглолицая, румяная, с светло-русыми волосами»), она привлекает скромностью, женственностью, неизъяснимой добротою, чуткостью, приветливостью, цельностью, естественностью, искренностью своего внутреннего облика. Марья Ивановна восхищает и глубиной своих чувств, высоким сознанием долга, смелостью и самостоятельностью ума, верностью слову, тактом, способностью во имя дружбы, любви и на подвиг, на подлинный героизм. Она нравится всем, кто ее встречает: Гриневу и Швабрину, Савельичу и Пугачеву, попадье и царице. «Ангел божий» — так называет ее Савельич.

Пушкин не случайно наряду с гуманностью Пугачева крупно оттеняет душевные свойства молодого Гринева и Маши Мироновой. Писатель, как уже сказано, исторически и морально оправдывает восстание крестьянства под водительством Пугачева. Но, признавая неизбежность крестьянских восстаний при крепостном строе, предвидя возможность в будущем народной революции, он в то же время не считал ее приемлемой и желаемой, идеальной для решения социальных противоречий. Тому были две основные причины: неверие в конечный успех, в торжество крестьянского восстания и боязнь его последствий. Вот почему он, проявляя сословную ограниченность, разделяет слова Гринева:«Не приведи бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!»

Пушкин никогда не был защитником и тем более идеологом крестьянской революции. Даже в пору наивысшего своего радикализма им высказывалась надежда на политическую свободу, «неразлучную с освобождением крестьян», без «страшного потрясения». Будучи безусловным противником крепостничества, но, не веря в победу народной революции, он в 30-е годы видел практически возможное и нужное решение социальных противоречий лишь в мирном прогрессе, в просвещении, в реформах, дарованных правительством.

Явно перекрывая идейно-политический горизонт во многом либерально мыслящего молодого Гринева, писатель целиком разделяет его убеждение, что «Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от одного улучшения нравов, без насильственных потрясений». Эта формула перенесена из незавершенной им публицистической статьи «Путешествие из Москвы в Петербург».

Вопреки своему резко отрицательному отношению к Екатерине II, Пушкин изобразил ее в восприятии преданных царской особе людей: Марьи Ивановны Мироновой и Гринева. Но при этом писатель все же дал понять, что императрица творит милость ради преданного ей капитана Миронова и после того, как она убедилась в полной невиновности молодого Гринева. Нельзя не отметить и того, что образ императрицы, данный в официальной версии, прикрывает симпатии Пушкина к восставшему народу, к Пугачеву, оберегая роман от цензуры.

Для социально-политически острой проблематики «Капитанской дочки» Пушкин нашел и замечательные художественные средства, выражающиеся в концентрированно-лаконичной обрисовке действующих лиц, в благородной простоте языка, в динамической композиции. Принцип «нагойпростоты», так свойственный всей пушкинской прозе, воплотился в этом произведении наиболее последовательно. Все персонажи романа отличаются социальными и индивидуальными особенностями. Рассуждения, самоанализы, внутренние монологи здесь отсутствуют. Душевные свойства героев раскрываются лишь через внешние жесты и поступки. Так, передавая горестное настроение стариков Гриневых, переживающих арест своего сына, рассказчик пишет, что отец «…насвистывал старинный марш. Матушка молча вязала шерстяную фуфайку, и слезы изредка капали на ее работу».

Если внутренний облик персонажей рисуется действиями, поступками, то внешность, кроме Пугачева, как мы уже убедились, воссоздается скупыми, крупными мазками, в которых в той или иной мере проступают и внутренние их свойства. Художественная собранность обрисовки внешности персонажей приводит в ряде случаев к тому, что мемуарист обходится лишь одной-двумя деталями. Василиса Егоровна Миронова впервые представляется как «старушка в телогрейке и с платком на голове», а поручик Иван Игнатьевич всего лишь «кривым старичком». О внешности Савельича нет ни одного слова, хотя вся совокупность сказанного о нем обрисовывает нам его фигуру и лицо.

Предельная краткость, отличающая обрисовку героев, свойственна и описаниям обстановки, интерьера, природы. О постоялом дворе, куда приехал молодой Гринев, сказано лишь то, что его хозяин ввел постояльца «в горницу тесную, но довольно чистую». И в то же время здесь не забыта такая деталь, как висящая на стене винтовка, многозначительно намекающая на казацкие настроения. Интерьер квартиры Мироновых, воссозданный всего в одной фразе, использован для характеристики непритязательности, простоты и демократичности хозяев.

Пушкин максимально экономно использует любую деталь. Так, в третьей главе, въезжая в Белогорскую крепость, Гринев видит старую чугунную пушку. В шестой главе комендант крепости, готовясь к защите, чистит эту пушку от сора. В седьмой главе из нее стреляют. В девятой главе она оказалась среди других пушек на вооружении войск Пугачева.

В романе изумительны по своей точности и лапидарности зарисовки природы. Все они, органически включенные в ткань повествования, изображают обстоятельства, в которых находятся персонажи. Их краткость предельна. Самое подробное описание природы в романе — картина бурана. Но, живописуя обстановку действия главных персонажей, она выполняет и другое назначение. Буран, в котором впервые перед читателями возникает мятежный Пугачев, создает ему своеобразный ореол. Пугачев — стихия, мощная и грозная. Именно буран, в котором растерялся даже привычный ко всему ямщик, дает Пугачеву проявить свои недюжинные способности: хладнокровие, властность, сметливость и тонкость чутья.

Лаконизму описаний действующих лиц, обстановки, природы полностью соответствует, как это уже показано в характеристике Петра Гринева, и язык романа. Принцип речевой характеристики действующих лиц, достаточно отчетливо наметившийся уже в предшествующих произведениях Пушкина, особенно рельефно проявляется именно в «Капитанской дочке». В ней явно слышится речевое многоголосие. Исторический колорит романа создается небольшим количеством архаизмов, вроде «паче всякого чаяния», «по препоручению», «пиитическим» (младший Гринев), «вфортеции» (Иван Игнатьевич), «дождемся сикурса», «чаятельно» (капитан Миронов), «дадите сатисфакцию» (Швабрин). Любой персонаж говорит здесь только ему присущей речью. Но Пушкин, как это явно обозначилось в обрисовке Пугачева и младшего Гринева, стремится при этом выделить по преимуществу ведущие признаки социально-типических особенностей речи персонажей. Если жена капитана Миронова обильно применяет в своей речи простонародные выражения и оплакивает своего супруга словами народного причитания («Свет ты мой» и т. д.), то Швабрину свойствен гусарский жаргон с явно выраженной опорой на французский язык. Действующие лица «Капитанской дочки» скорее не договорят, чем переговорят.

«Капитанская дочка» тесно связана с устной народной поэзией. Влияние устного народного творчества сильно сказывается в речи Пугачева, в любви вождя крестьянского восстания и его соратников к народной песне («Не шуми, мати зеленая дубровушка»). Песенка «Мысль любовну истребляя», якобы сочиненная Гриневым, взята, как указал А. С. Орлов, из песенника Н. И. Новикова. Опора на фольклор проявилась и в выборе«издателем» эпиграфов к главам романа. Из семнадцати эпиграфов, целью которых является обозначение смысла, содержания глав, семь«песенных» и три «пословичных».

Строя свой роман, компонуя его персонажей, группируя их, Пушкин в какой-то мере опирался на опыт Вальтера Скотта. В исторических романах этого английского чародея сюжетообразующим героем избирается вымышленное, чаще всего заурядное лицо, случайно вовлекаемое в крупные исторические события и вступающее в связь с их деятелями. Пушкин сделал таким лицом Гринева, вспоминающего историю, случившуюся с ним в молодости. Это позволило писателю, во-первых, показать Пугачева как бы изнутри, «домашним образом», во-вторых, органически объединить историческое и личное, что было в то время новаторским приемом складывавшегося критического реализма, и, в-третьих, в какой-то степени обезопасить себя от цензуры.

Пушкин использовал композиционные средства исторической романистики Вальтера Скотта не как подражатель, а как творец, создавший глубоко оригинальные произведения.

Уже со второй главы в действии романа становится отчетливо ощутимой сюжетно-событийная линия Пугачева, являющаяся социально-политической завязкой романа. Шестая глава, названная «Пугачевщина», и все последующие восемь глав воссоздают народное движение, прямо или косвенно касаясь Пугачева. Судьба же Гринева и Мироновой оказалась тесно сплетенной с Пугачевым. Так самой композицией романа крестьянское восстание и образ Пугачева выдвигаются на первый план, а начальные пять глав предстают лишь широким введением к воссозданию народного движения.

Мемуарная форма обусловила развитие событий в строгой хронологической последовательности, а искусство Пушкина придало архитектонике романа предельную ясность, гармоническую стройность и увлекательную занимательность.

Занимательность романа обусловливается постепенным расширением событий и их эмоционального спектра, введением интриги, наконец, так подкупающей добродушной иронией мемуариста. Действие романа все время драматически повышается. В нем налицо резкая смена происшествий и поворотов в судьбе героев: проводы Гринева на службу, его проигрыш Зурину, приключение в буран, встреча с оренбургским губернатором, приезд в Белогорскую крепость, любовь, поединок, слух о мятежниках, участие в защите крепости, в плену у Пугачева, неожиданное избавление от казни, арест и суд (кульминация романа), помилование (развязка романа), казнь Пугачева (эпилог романа). Освобождая роман от запутанной интриги, Пушкин, однако, непрерывно интригует читателя, заканчивая главы то резким изменением судьбы героя и событий («я упал и лишился чувств», гл. 4), то обещанием неожиданных новостей (гл. 5), то тайной: «Вдруг мысль мелькнула в голове моей: в чем оная состояла, читатель увидит из следующей главы…» (гл. 10). Однако смена внезапных происшествий никогда не нарушает жизненной правды романа.

Петр Андреевич Гринев, вспоминая на склоне лет свою молодость, при любой возможности озаряет свое повествование светлым юмором. Юмор слышится уже в самых первых фразах романа о зачислении Гринева в Семеновский полк, когда он находился еще во чреве своей матушки, и о прохождении первоначального обучения под руководством стремянного Савельича, что позволило ему на двенадцатом году «очень здраво судить о свойствах борзого кобеля». Юмор искрится в романе и при изображении самых серьезных, нередко драматических событий. В высшей степени остроумно обыгран в романе заячий тулупчик, пожалованный Гриневым Пугачеву, когда тот еще скитался в безвестности. Упомянутый Савельичем в реестре имущества, отобранного людьми Пугачева, злосчастный тулупчик едва не стал причиной гибели старого слуги. Комизм сопутствует и изображению Пугачева: его напускной важности («Господа енаралы»), наивных представлений о царственном величии (оклейкастен избы золотой бумагой) и хвастливости («Как ты думаешь: прусский король мог ли бы со мной потягаться?»).

Стремление к динамичности действия заставляет Пушкина старательно избегать всяких подробностей, уклонений в сторону, затемняющих изложение. «Не стану описывать оренбургскую осаду, — заявляет повествователь, — которая принадлежит истории, а не семейственным запискам».

Лаконизм — особенность, резко обозначившая самые первые прозаические опыты Пушкина. Но в романе «Капитанская дочка» эта особенность достигла своего апогея. В нем гармоническое проявление всех сторон действующих лиц, сжатость, простота описания, композиционная соразмерность достигла идеальной меры и явилась высшим выражением и неувядаемым образцом реалистического художественного искусства. Здесь поистине словам тесно, а мыслям просторно. Роман по праву назван Белинским «Онегиным в прозе», и многие его картины «по верности, истине содержания и мастерству изложения — чудо совершенства». Гоголь в статье «В чем же, наконец, существо русской поэзии и в чем ее особенность» заявил, что «сравнительно с „Капитанской дочкой“, все наши романы и повести кажутся приторной размазней».

Цыганы».

«Цыганы» (1824) обычно включаются в круг южных поэм. А между тем это произведение уже явно порывает с их последовательным романтизмом. Начатое в Одессе, оно завершалось в Михайловском. Ведущая проблема поэмы «Цыганы» — неудовлетворенность окружающей действительностью и вытекающие отсюда поиски счастья, социальной гармонии. Основой ее сюжета послужили личные наблюдения поэта над бытом цыган. По свидетельству брата поэта, Пушкин в 1822 году, будучи в Кишиневе, «исчез и пропадал несколько дней. Дни эти он прокочевал с цыганским табором, и это породило впоследствии поэму „Цыганы“.

Поэма „Цыганы“ романтична преимущественно по предмету изображения. Здесь романтичен главный герой — Алеко. Но при наличии этого героя и используемых для его обрисовки некоторых романтических средств определяющий метод художественного воплощения поэмы реалистический. Основной идейный смысл и пафос поэмы „Цыганы“ уже не в утверждении, не в превознесении, а в разоблачении романтическо-байронического героя, так распространенного и модного в тогдашней западноевропейской и русской литературе. По справедливому мнению Белинского, эта поэма — „неумолимо-трагический и вместе с тем горько-иронический“ суд над Алеко и над подобными ему людьми. Алеко показывается в присущей ему противоречивости и социальной обусловленности, Пушкин, сострадая Алеко, отмечает его положительные свойства. В городских условиях Алеко — носитель прогрессивной идейности, протестант, преследуемый законом, враг утеснительного, праздного высшего света, добровольный из него изгнанник. Причины стремлений Пленника(„Кавказский пленник“) остаются загадочными, а у Алеко приобретают полную ясность. С ненавистью рассказывает он Земфире о неволе „душных городов“. Говоря словами Белинского, „Алеко в дикой цыганской воле ищет того, чего не могло дать ему образованное общество, окованное предрассудками и приличиями, добровольно закабалившее себя на унизительное служение идолу золота“.

„Душным городам“, высшему свету в поэме противопоставляются нравы, этические нормы, быт простого народа, цыганской общины, а образу Алеко — Старый цыган. Нравы цыган, добрые, мирные и истинно вольные, определяются не внешними законами, а внутренним самосознанием. Но Алеко не мог сродниться с обычаями людей „бродящей бедности и воли“. В нем слишком еще сильны индивидуалистические предрассудки общества, которое он возненавидел и покинул. Алеко не способен возвыситься до понимания той душевной щедрости и широты, которые олицетворяет Старый цыган — представитель народного сознания.

Старый цыган, признавая право на новую любовь, прощает Мариуле уход от него. Алеко же, этот, по определению Белинского, „турок в душе“,«чудовищный эгоист», признает только свое право индивидуалиста на обладание разлюбившей его женщиной или на месть ей и ее любимому. Он осуждает Старика, простившего Мариулу.

Алеко требовал прав и свободы лишь для себя. Но в его пору в цивилизованной среде бесстрашно выступали борцы за свободу для других. Он был иного склада, нежели эти благородные рыцари правды. Его протест не выразился в освободительной борьбе, отражающей интересы народа. Разорвав с высшим светом, находясь в разладе со своим классом, он не стал героическим защитником поруганной воли народа. Попытки Алеко сблизиться с цыганами, стать вровень с простыми людьми окончились полным крахом.