Движения в России в XIX веке

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Московский государственный институт электроники и математики

(Технический университет)

 

Кафедра истории и политологии

 

ОБЩЕСТВЕННАЯ МЫСЛЬ И ОБЩЕСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В РОССИИ В XIX ВЕКЕ

 

Методические рекомендации к изучению курса

«Отечественная история»

 

Москва 2003

 

Составитель: профессор, к. и. н. Т. Г. Попова

 

Общественная мысль и общественные движения в России в XIX веке: Метод. рекомендации по курсу «Отечественная история»./ Моск. гос. инс-т электроники и математики; Сост. Профессор, к. и. н. Т. Г. Попова. М., 2003. С. 32.

 

Даются рекомендации по изучению XIX века в истории России, в частности, такой сложной проблемы как «Общественная мысль и общественные движения в России», в значительной степени определившие специфику дальнейшего развития нашего государства. Могут быть использованы студентами технических вузов, изучающими курс «Отечественная история» для подготовки к семинарским занятиям, зачетам и экзаменам.

ISBN 5-94506-025 -9

 

Общественная мысль и общественные

движения в России в XIX веке

 

XIX век развивается под знаком Великой Французской революции и промышленного переворота, положившим начало становлению индустриального общества и формирования двух его основных классов – буржуазии и пролетариата. Их выход на политическую арену неизбежно повлек кризис прежней феодальной идеологии. На смену ей возникают два идейных течения: либерализм и социализм, выражающие интересы соответственно буржуазии и пролетариата. Либеральной теории, согласно которой движущей силой истории являются свобода, интересы отдельных индивидуумов и конкуренция, социалисты противопоставили коллективистскую идеологию, основанную на идее равенства.

Движение общественной мысли в России XIX в. отличалось своеобразием. Специфика выражалась в том, что в России практически не было буржуазии, способной бороться за свои интересы. Широкие народные массы были темны и забиты. Они еще долго сохраняли монархические иллюзии и политическую инертность. Поэтому революционная идеология, понимание необходимости модернизации страны складывалась в начале XIX в. исключительно у передовой части дворянства, выступившей против интересов своего сословия.

Взлет общественного движения произошел после победоносной Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов 1813 – 1814 гг. Борьба с войсками французского императора Наполеона I вызвала национальный подъем в России. Изгнав французов, русские войска прошли по всей Европе, освобождая захваченные Наполеоном страны. Молодые офицеры имели возможность близко познакомиться с законами и обычаями европейских стран. Если Австрия, Пруссия и другие германские государства по уровню развития примерно соответствовали России, то Англия, Франция, Голландия в сфере промышленности и общественных отношений ушли далеко вперед. Очевидной и исторически необходимой для наиболее просвещенных умов российских представлялись отказ от самодержавной формы правления, введение конституции, отмена крепостного права.

«Они сделали поход 1812-1815 гг.; многие из них вернулись ранеными, - писал В. Ключевский. – Они прошли Европу от Москвы и почти до западной ее окраины, участвовали в шумных событиях, которые решали судьбу западноевропейских народов… Они увидели за границей иные порядки… При таком личном настроении… интерес к окружающей действительности у людей первой четверти XIX столетия должен был получить особое напряжение и вести к особым впечатлениям, каких не переживали их отцы… Легко понять, в каком виде должна была представиться окружающая действительность, как только эти люди стали вникать в нее. Она должна была представить им самую мрачную картину: рабство, неуважение к правам личности, презрение общественных интересов… Один из немногих военных участников движения 14 декабря – Кюхельбекер – на допросе верховной следственной комиссии откровенно признавался, что главной причиной, заставившей его принять участие в тайном обществе, была скорбь его об обнаружившейся в народе порче нравов как следствие угнетения… Эта важная перемена, совершившаяся в том поколении, которое сменило екатерининских вольнодумцев; веселая космополитическая сентиментальность отцов превратилась теперь в детях в патриотическую скорбь. Отцы были русскими, которым страстно хотелось стать французами; сыновья были по воспитанию французы, которым страстно хотелось стать русскими. Вот и вся разница между отцами и детьми. Настроением того поколения, которое сделало 14 декабря, и объясняется весь ход дела».

Недовольство политикой правительства среди боевых офицеров войны 1812 года привело к формированию впервые в России достаточно многочисленной политической оппозиции, созданию сети тайных обществ, целью которых было переустройство страны. Первым крупным из них был «Союз спасения» (1816-1818 гг), основанный П.И. Пестелем, С.П. Трубецким и др. С 1818 по 1820 гг. действовала более мощная организация «Союз благоденствия», где важную роль играли братья Муравьевы-Апостолы, Никита Муравьев, П. И. Пестель.

Эти первые общества стремились к широкой пропаганде своих взглядов, полагая ликвидацию самодержавия и крепостничества отвечающей интересам всей России.

Но политическая обстановка в мире изменилась. В первой половине

1820-х гг. во многих странах (Испании, Мексике, Италии, Греции) произошли революции. Они напугали Александра I, открытая деятельность тайных обществ стала невозможна.

Отказавшись от намерений повести за собой весь народ, будущие декабристы остановились на тактике военного заговора. Они предполагали убить императора, захватить Сенат (высший орган в России) и обратиться с манифестом к русскому народу, предлагая программу антифеодальных преобразований. Обширный «Союз благоденствия» был распущен и заменен строго законспирированными организациями: Северным и Южным обществами. Во главе Северного общества стояли Никита Муравьев, К. Ф. Рылеев, С. П. Трубецкой, во главе Южного – П. И. Пестель.

Так складывается удивительный и интересный феномен тогдашней России – движение декабристов. Стремление освободить Отечество от царского деспотизма привело молодых офицеров и чиновников к идее республиканского строя и конституционной монархии.

В республиканской России предполагалось разделение властей: законодательную власть представляло Народное вече, а исполнительную – Державная дума. Власть должна была стать выборной и сменяемой. Предполагалось создание и высшей контрольной власти - Верховного Собора. Н.М.Муравьев в своем проекте «Конституции» предусматривал, что Россия может быть федеративным государственным образованием по типу Северо-Американских Штатов. Утверждалось, что Россия должна быть конституционной монархией. Царь правил бы страной вместе с Законодательным собранием. Области имели бы широкую автономию, в них избирались свои, местные законодательные собрания. Царя предполагалось сделать «верховным чиновником российского правительства», так как он стал бы всего лишь главой исполнительной власти. В обеих проектах провозглашались гражданские права и равенство всех граждан перед законом. Люди могли заниматься любым делом, любым ремеслом, П.И.Пестель считал, что в России следует «упразднить» многонациональность и всех объявить русскими. Декабристы планировали немедленное уничтожение крепостного права. Провозглашалось право каждого иметь собственность. В сущности, декабристы вдохновлялись мечтами об ускоренном продвижении России к созданию государства западноевропейского типа. Вариант реформ Н.М.Муравьева был более умеренным, вариант П.И.Пестеля - более радикальным, более решительным. Он согласен был даже на цареубийство. Сами управлять страной декабристы не хотели (они боялись упреков в узурпации власти), а собирались передать управление страной наиболее популярным в обществе высшим сановникам империи, известным своими симпатиями к либеральным идеям (М.М.Сперанскому, члену Государственного Совета Н.С.Мордвинову).

О чем говорили на своих тайных собраниях декабристы? Один из них И. Д. Якушкин рассказывал позднее: «В беседах наших обыкновенно разговор был о положении России. Тут разбирались главные язвы нашего отечества: закостенелость народа, крепостное состояние, жестокое обращение с солдатами, которых служба в течение 25 лет почти была каторга; повсеместное лихоимство, грабительство и, наконец, явное неуважение к человеку вообще».

Декабристы отнюдь не избегали контактов с государством, это были люди, находившиеся на государственной службе, нередко занимавшие очень влиятельные посты. В сущности, это были «верхи», сами выступавшие против собственных привилегий и взявшие на себя обязанность третьего сословия. Такая ситуация была привычной в России – «революцией сверху».

Император Александр I безусловно знал о тайных обществах, ибо, как отмечал В. О. Ключевский, «при Александре тайные общества составлялись так же легко, как теперь акционерные компании». Правительство не препятствовало даже чиновникам состоять в членах тайного общества, не видело до определенного времени в этом состава преступления. Соответственно полиция хорошо знала состав этих «тайных» обществ.

Примером столь либерального отношения может служить судьба Н. И. Тургенева, который занимал довольно видные посты: помощника статс-секретаря Государственного совета, крупного чиновника министерства финансов и одновременно одного из учредителей Союза благоденствия, затем – руководителя Северного общества. В 1824 г. ему был передан «не приказ, а совет одного христианина другому», (этим христианином был Александр I), - бросить заблуждение, и Тургенев покинул Россию, уступив свое место вождя Северного общества К. Ф. Рылееву.

Знакомясь с программами этих обществ, император видел в их авторах таких же мечтателей, каким был он сам в первые годы своего правления, поэтому не считал возможным для себя карать их. («Я это дело начал, и не мне их судить»).

В 1825 году, за несколько месяцев до 14 декабря, Пестель, огорченный и утомленный раздорами между заговорщиками и медленным, мучительным ходом тайной работы, хотел явиться к Александру I в Таганрог и открыться, предложить ему свою лояльность и поддержку в обмен на коренные реформы – те самые, которые давно увлекали царя. Сотоварищи по тайному обществу отговорили Пестеля: он не имел права действовать без их согласия.

Мятеж реформаторов – так оценивается выступление декабристов в исторической литературе. Сказанное выше, подтверждает это.

История предоставила декабристам, казалось бы, благоприятный случай. Вследствие отречения от престола Константина Павловича, брата императора Александра I, на престол вступил его младший брат император Николай I. В момент междуцарствия декабристы и вышли на сенатскую площадь. Многие историки потом объясняли их поражение тем, что «декабристы составляли незначительное меньшинство, не имевшее опоры ни в более широких кругах верхнего слоя дворянства и чиновничества, ни в широких массах, веровавших в религиозное освещение самодержавной власти царя. И они были обречены на гибель».

Между тем, отнюдь не кучка заговорщиков, а около 3 тысяч солдат приняли в 1825 году участие в выступлении декабристов на Сенатской площади в Петербурге. 14 декабря они отказались присягать новому царю Николаю I, которому пришлось картечью прокладывать себе путь к трону. Поведение рядовых участников этих событий диктовалось не только приказами их командиров – членов Северного тайного общества, но и надеждами на отмену крепостного права и сокращение сроков военной службы. Кроме того, на Сенатской площади находилось в тот день несколько десятков тысяч петербуржцев, в основном «черни», явно сочувствовавшей мятежным войскам.

После разгрома восстания, ареста главы Южного общества П.И. Пестеля, С.И. Муравьев-Апостол и М.П. Бестужев-Рюмин подняли на юге восстание Черниговского полка – акт героизма и отчаяния, так как попытка была очевидно обречена на провал. В нескольких боях полк был разбит, его руководители взяты в плен.

По делу декабристов было арестовано несколько сот человек. 130 их них приговорены к пожизненной каторге, ссылке в Сибирь, разжалованию в солдаты без права выслуги. Пять человек были повешены (хотя смертная казнь в России была отменена еще в середине XVIII века): П.И. Пестель, К.Ф. Рылеев, С.И. Муравьев-Апостол, М.П. Бестужев-Рюмин и П.Г. Каховский.

Поэт П.А. Вяземский 17 июля 1826 года писал жене: «Для меня Россия теперь опоганена, окровавлена: мне в ней душно, нестерпимо… Я не могу, не хочу жить спокойно на лобном месте, на сцене казни! Сколько жертв и какая железная рука пала на них».

Несмотря на поражение восстания, движение декабристов имело большое историческое значение: впервые была разработана революционная программа и план будущего устройства страны, сделана практическая попытка изменить существующий строй.

Усиление реакции в стране не привели к спаду общественного движения. Наметилось более четкое размежевание, а затем и оформление основных идейных направлений: консервативного, либерального и революционного. «Жестоко ошибаются те, - справедливо заметил Н.К. Михайловский, - кто ликует при виде тиши и глади, господствующих в мрачные исторические периоды всеобщего обезличения и загона критической мысли. В этой тиши, под всеподавляющим гнетом дисциплины, копится материал, совершенно несоответствующий близоруким ожиданиям».

Консервативное течение. Формируется уже в начале XIX века, опирается на теории, доказывающие незыблемость самодержавия и крепостного права. Его теоретик Н.М. Карамзин (1766 – 1826) писал, что монархическая форма правления наиболее полно отвечает существующему уровню развития нравственности и просвещенности человечества. Монархия означала единоличную власть самодержца, что не равнозначно произволу. Монарх обязан был свято соблюдать законы. Разделение общества на сословия понималось Карамзиным как извечное и закономерное явление. Дворянство обязано было «возвышаться» над другими сословиями не только благородством происхождения, но и нравственным совершенством, образованностью, полезностью обществу. Н.М. Карамзин протестовал против заимствований из Европы. Программа действий российской монархии предполагала неустанный поиск способных и честных людей для занятия важнейших должностей - России нужны не реформы государственных органов, а пятьдесят честных губернаторов.

В годы правления Николая I консерваторы укрепили свои позиции, выступая за сохранение самодержавия и феодально-крепостнического строя. Их социальной опорой было окружение царя, бюрократия, помещики, высшие военные чины и духовенство. Власть стремилась подавлять всякое вольнодумство не только практически, но и идеологически.

Подлинным столпом новой официальной культурной политики стал С. С. Уваров. Он был умен и европейски образован, серьезно занимался изучением классических древностей, написал ряд работ по древнегреческой литературе и археологии. В молодости интересовался литературой и общался с Н. М. Карамзиным, В. А. Жуковским, Н. И. Гнедичем, братьями А. И. и Н. И. Тургеневыми. Поступив на службу, десять лет работал попечителем Петербургского учебного округа, а в 1818 году стал президентом Академии наук. В эпоху Александра I Уваров был идеологом либерализма. В1818 году в речи перед студентами Главного педагогического института он назвал политическую свободу «последним и прекрасным даром бога», выразил убеждение в том, что «освобождение души через просвещение должно предшествовать освобождению через законодательство». Однако после 14 декабря Уваров отказался от либеральных идей. В 1832 году он был назначен на пост товарища (заместителя) министра народного просвещения, а в 1833 году стал министром этого ведомства. Николай I ценил его начитанность, политический кругозор, умение обращать на пользу самодержавию достижения европейской общественной мысли.

Шеф жандармов Бенкендорф и Уваров были едины в понимании необходимости для России «умственных плотин». Но если Бенкендорф и III Отделение считали общественное безмолвие свидетельством полного контроля над «образом мыслей», то Уваров судил иначе. Он видел шаткость, ненадежность положения, при котором «у нас боятся думать вслух, но, очевидно, про себя думают много». В думании «про себя» Уваров усматривал проявление инакомыслия и вольнодумства. Он полагал всю идейную и культурную жизнь России «нечувствительно привести к той точке, где сольются твердые и глубокие знания с глубоким убеждением и теплою верою в истинно русские хранительные начала православия, самодержавия и народности, составляющие последний якорь нашего спасения и вернейший залог силы и величия нашего отечества». В этих словах и была сформулирована суть официальной идеологии николаевского времени.

Ее краеугольным камнем стала мысль о превосходстве России над гибнущим либеральным Западом. Русскими национальными началами Уваров провозгласил православие («Искренне и глубоко привязанный к церкви отцов своих, русский искони взирал на нее как на залог счастья общественного и семейного. Без любви к вере предков народ, как и частный человек, должен погибнуть»), самодержавие («Самодержавие составляет главное условие существования России. Русский колосс упирается на нем, как на краеугольном камне своего величия…Спасительное убеждение, что Россия живет и охраняется духом самодержавия сильного, человеколюбивого, просвещенного, должно проникать народное воспитание и с ним развиваться») и народность («Вопрос о народности не имеет того единства, как предыдущие…Относительно народности все затруднение заключалось в соглашении древних и новых понятий, но народность не заставляет идти назад или останавливаться; она не требует неподвижности в идеях…Довольно, если мы сохраним неприкосновенным святилище наших народных понятий; если примем их за основную мысль правительства, особенно в отношении к отечественному воспитанию»). Все эти три начала «надлежало включить в систему общественного образования, чтобы она соединяла все выгоды нашего времени с преданиями прошедшего и надеждами будущего: чтобы народное воспитание соответствовало нашему порядку вещей и было бы не чуждо ”европейского духа”. Цель официальной идеологии Уваров сформулировал четко: «Изгладить противоборство так называемого европейского образования с потребностями нашими; исцелить новейшее поколение от слепого, необдуманного пристрастия к иноземному, распространяя в оных душах радушное уважение к отечественному…Оценить с точностью все исторические данные, которые стекаются в обширный состав империи, обратить сии развивающиеся элементы и пробужденные силы, по мере возможности, к одному знаменателю; наконец, искать этого знаменателя в тройственном понятии православия, самодержавия и народности».

Как видим, из теории Уварова вовсе не вытекала необходимость политической и экономической изоляции России, хотя весьма желательной признавалась изоляция идейная.

В литературе доктрина Уварова получила неточное название «теория официальной народности». В действительности вовсе не идея народности, хотя бы и в консервативном ее варианте, одушевляла Уварова. «Народность» здесь была вынужденной уступкой «духу времени», данью, которую Уваров платил немецкой философии (принцип триады был характерен для Канта, Фихте, Гегеля), европейскому романтизму (с его интересом к истории отдельных народов в ее неповторимости, пиететом к исторически сложившемуся национальному характеру, идеализацией прошлого). Включение в триаду «народности» придавало уваровским построениям видимость целостности, оправдывало его претензии стать вровень с веком.

Но время сыграло свою разоблачительную роль. Народность, определение «начал» которого столь затрудняло Уварова, в писаниях его многочисленных последователей свелась к немногим элементарным понятиям - покорность, терпение, послушание властям.

В соответствии с новой картиной мира переписывалась и история. В известной статье «Петр Великий» (1841) Погодин так сформулировал задачу историков: «Период русской истории от Петра Великого до кончины Александра должно назвать периодом европейским… С императора Николая, которого министр в троесловной своей формуле России, после православия и самодержавия поставил народность…начинается новый период русской истории, период национальный, которому на высшей степени его развития будет принадлежать, может быть, слава сделаться периодом в общей истории Европы и человечества».

Воздействие на русскую общественность новой картины мира, стержнем которой было «превосходство» царской России над Европой, было довольно мощным. Возникло и глубоко укоренилось противопоставление русских и западноевропейских политических и социальных институтов, образы «особого» русского пути. Незаметно для рационального сознания мысль об особом характере русского исторического развития входила и в мировоззрение и тех «недовольных», кто не был склонен безоговорочно следовать уваровским восхвалениям православия, самодержавия и народности. Противопоставление России и Европы, отчетливо сформулированное и внедряемое в русское общество, было в целом принято либеральной общественностью. Но в противовес официальной формуле в либеральной среде формируется образ отсталости России. Вторичность этой картины мира очевидна. Но именно на ее основе со временем возникли основные разновидности раннего российского либерализма - западничество и славянофильство. Споры о «превосходстве» или «отсталости» России составляли главное содержание идейной жизни интеллигенции 1830-х годов.

Оказалось, что охранительные меры дали противоположный эффект и в сфере образования. На протяжении пятнадцати лет Уваров опекал российское просвещение, пытаясь подвести под него «истинно русское» основание. Однако развитие системы учебных заведений, укрепление ее квалифицированными преподавателями, расширение учебных программ и прочие позитивные действия давали прямо противоположный эффект. В результате в октябре 1849 года Уваров подал в отставку. Просвещение, образование не стало элементом охранительным, как к этому стремился идеолог теории.

Новое идейное оружие самодержавию попытался дать в 60-80-е гг. та­лантливый журналист М.Н.Катков, сторонник установления в стране режима «сильной руки». Подразумевалось пресечение любого инакомыслия, запрет на публикацию материалов либерального содержания, строгая цензура, контроль за земствами и городскими думами. Система образования строилась так, что ее пронизывали идеи верности престолу и церкви. Другой талантливый консерватор, Обер-прокурор Святейшего Синода К. П. Победоносцев решительно предостерегал россиян от введения конституционного строя, так как он, по его мнению, был чем-то более низким по сравнению с самодержавием. И это превосходство как бы заключалось в большей честности самодержавия. Как утверждал Победоносцев, идея представительства лжива по сути, так как не народ, а лишь его представители (и далеко не самые честные, а лишь ловкие и честолюбивые) участвуют в политической жизни. То же самое относится и к парламентаризму, так как в нем огромную роль играют борьба политических партий, амбиции депутатов и т.д.

Это действительно так. Но Победоносцев не хотел признавать, что у представительной системы есть и огромные преимущества: возможность отзыва не оправдавших доверие депутатов, возможность критики недостатков политической и экономической системы в государстве, право выбора. Позитивная программа консерваторов, как и встарь у Н.М.Карамзина, сводилась к требованиям назначать на министерские и губернаторские посты честных, а не вороватых чиновников, давать крестьянам лишь начальное, строго религиозное по содержанию, образование, беспощадно карать за инакомыслие студентов. Идеологи самодержавия избегали обсуждения таких вопросов, как малоземелье крестьян, произвол предпринимателей, низкий уровень жизни огромной части крестьян и рабочих. Наиболее сильными были почвеннические настроения с верой в самобытность и исключительность России. Достаточно четко эти взгляды были выражены в 1897 г. представителем правящей бюрократии, в то время государственным секретарем В.К.Плеве. Он заявил: «Россия имеет свою отдельную историю и специальный строй» и «имеется полное основание надеяться, что Россия будет избавлена от гнета капитала и буржуазии и борьбы сословий».

Либеральное направление. Термин «либерализм» происходит от латинского слова «либералис» (свободный). Суть либерализма состояла в защите личности, в наделении правами и свободами, обеспечивающими ее политическую, экономическую и гражданскую независимость. Права и свободы человека при этом должны быть основаны на уважении прав и свобод других людей. По своему идейно-политическому содержанию либерализм соответствовал буржуазным взглядам, ибо защищал интересы капиталистического развития.

Либеральная мысль в России обрела свою почву, в первую очередь в Москве и в Московском университете. В столице издавались журналы разных направлений: «Московский Вестник», «Московский телеграф», «Отечественные записки», «Современник». В кружках студенческой молодежи 1830-х – 1840-х гг. в яростных спорах по, казалось бы, чисто философским проблемам решались практические вопросы российской жизни, будущее страны. Заметное место в общественно-культурной жизни Москвы занимали литературно-философские кружки А.И. Герцена и Н.В.Станкевича. Человек большого личного обаяния разносторонних познаний, необычайно одаренный Станкевич привлек к кружку воспитанников Московского Университета, впоследствии видных общественных деятелей: В.Г.Белинского, М.А.Бакунина, К.С.Аксакова, В.П.Боткина. Задачей кружка ставилась пропаганда просветительских идей и гуманизма.

В 1836 году в журнале «Телескоп» было опубликовано первое философическое письмо П.Я.Чаадаева. Оно произвело ошеломляющее впечатление, поскольку его автор фактически отрицал культурно-историческое значение России, называя ее «недоразумением» и «пробелом в плане мироздания». В противовес официальному православию русских исторических начал и русской действительности Чаадаев так отзывается о нашей истории: «В самом начале, у нас дикое варварство, потом грубое суеверие, затем жестокое, унизительное владычество завоевателей, владычество, следы которого в нашем обществе не изгладились и доныне». По мнению Чаадаева, православие, принятое Киевской Русью, оказалось своеобразной ловушкой, поскольку эта тупиковая ветвь христианства отрезала Россию от Западной Европы. Догматизм православия, его закрытость для споров и сомнений наложили отпечаток на социальную и политическую жизнь страны, на характер народа. Интеллектуальная интеграция Европы обошла Россию стороной так же, как и новейшие экономические, социальные и политические процессы. В результате отставание огромной империи от идей и дел нового века все более усиливалось, замкнутость ее, способствовавшая некогда созданию своеобразного государства, завела Россию в тупик, выход из которого, считал Чаадаев, необычайно сложен, даже проблематичен. В Западной Европе, а именно в католицизме, он видел мощного и верного хранителя начал христианства и христианской цивилизации.

В резолюции царя статья была названа «смесью дерзостной бессмыслицы, достойной умалишенного». Чаадаев был объявлен сумасшедшим. Но и в среде оппозиционной правительству интеллигенции мало кто согласился с чаадаевской картиной мира. Даже известные либералы были не в состоянии усвоить ее непатриотические образы. Видимо, один из самых ранних и откровенных откликов на «Философическое письмо» принадлежит П. В. Киреевскому, который писал поэту Языкову: «Эта проклятая чаадаевщина, которая в своем бессмысленном самопоклонении ругается над могилами отцов и силится истребить все великое откровение воспоминаний, чтобы поставить на их месте свою одноминутную премудрость, которая только что доведена ad absurdum в сумасшедшей голове Ч., но отзывается, по несчастью, во многих, не чувствующих всей унизительности этой мысли, − так меня бесит, что мне часто кажется, что вся великая жизнь Петра родила больше злых, нежели добрых плодов»

«Философическое письмо» стало прологом борьбы вокруг будущей национальной картины мира, вокруг включенных в нее образов прошлого, настоящего и будущего России, ее места среди просвещенных европейских государств, образа русского народа и его роли в мировой истории. Спор, начатый в литературных салонах Москвы, долгое время не выходил за их пределы, и только к середине 1840-х годов словесные прения переросли в журнальную полемику. Большинство читающей публики сразу же назвало статью «антинациональной, невежественной и вздорной». Просвещенное меньшинство находило статью замечательной, но абсолютно неверной. «Безусловно сочувствующих и согласных со статьей не было никого. Все соединилось в одном общем вопле проклятия и презрения человеку, дерзнувшему оскорбить Россию…»

Чаадаевское эссе спровоцировало дискуссию, бушевавшую два десятилетия и расколовшую картину мира русской интеллигенции на два противоположных варианта − славянофильский и западнический. Славянофилов и западников многое разделяло, и прежде всего, взгляд на коренной вопрос об исторической судьбе России. Западники (Т. Н. Грановский, С. М. Соловьев, К. Д. Кавелин и др.) верили в единство человеческой цивилизации и утверждали, что Западная Европа указывает правильный путь всему человечеству, наиболее полно и успешно осуществляет принципы гуманности и свободы. Они считали, что Россия вступила на путь общечеловеческого культурного развития лишь со времен Петра I. До него не было никакого исторического прогресса, царили отсталость и азиатское невежество. Западники доказывали, что Россия хотя и «запоздала», но идет по тому же пути исторического развития, что и все западноевропейские страны. Своеобразие России они видели лишь в том, что Отечество наше отстало в своем экономическом и политическом развитии от стран Европы. Важнейшей задачей общества и власти западники считали восприятие страной передовых, уже готовых форм общественной и экономической жизни, характерных для стран Западной Европы. Это прежде всего подразумевало ликвидацию крепостничества, отмену правовых сословных различий, обеспечение свободы предпринимательства, демократизацию судебной системы и развитие местного самоуправления.

Славянофилы (А. С. Хомяков, братья К. С. и И. С. Аксаковы, Ю. Ф. Самарин и др.), в отличие от западников, утверждали, что единой общечеловеческой цивилизации и, следовательно, единого пути развития для всех народов не существует. Каждый народ, или группа близких народов, живет своей самостоятельной, «самобытной» жизнью, в основе которой лежит «народный дух», проникающий во все стороны жизни. В отличие от Запада, Русь жила началами общинности и веры. Община в представлении славянофилов – исконно русское учреждение, «союз людей, основанный на нравственном начале», из которого может развиться «целый гражданский мир». Православная вера и связанные с ней принципы внутренней правды и духовной свободы являются исконным идейным истоком для России, определившим характер русского народа. Западные народы, по мнению славянофилов, живут в атмосфере индивидуализма, частных интересов, регулируемых «правдой внешней», т.е. возможными нормами писаного права. И в этом их отличие от русского народа, обладающего особой духовностью, живущего, по выражению К.С. Аксакова, «по правде внутренней».

Для России характерны не экономическая, или тем более – политическая отсталость, а именно своеобразие, непохожесть на европейские нормы жизни. Славянофилы считали, что в допетровское время‚ существовало органическое единство между властью и народом, когда соблюдался принцип: сила власти – царю, а сила мнения – народу. Преобразования же Петра I нанесли удар российской самобытности. В российском обществе произошел глубочайший культурный раскол. Государство стало всемерно усиливать бюрократический надзор за народом. Славянофилы предлагали восстановить право народа на свободное открытое выражение своего мнения. Монархия должна была стать «истинно народной», заботясь о всех сословиях, проживающих в государстве, сохраняя самобытные устои: общинные порядки в деревне, земское самоуправление, православие.

В 1850 году, когда влияние славянофилов достигло наивысшей точки, они образовали вокруг журнала «Москвитянин» свою партию. А Погодин в 1842 году изложил перед его читателями программу, в основу которой было заложено «сознание национального достоинства, уверенность в великом предназначении русского народа не только в политическом смысле, но и в человеческом».

При всех идейных разногласиях у славянофилов и западников было много общего. Их объединяло критическое отношение к крепостному праву и существующей форме правления. Они выступали против засилья бюрократии, в защиту прав и свобод личности. И тех и других волновала судьба России. «Мы, как двуликий Янус, смотрели в разные стороны, но сердце у нас билось одно», – скажет позднее Герцен.

На рубеже 50-х – 60-х гг. происходит оформление идеологии, программы и тактики либерализма. В рукописной литературе, проектах, публицистике идеологи либерального направления Н. Д. Кавелин, Б. И. Чичерин, А.М. Унковский, Н.А. Мельгунов обосновали основные положения своей программы. Они требовали «усовершенствования» государственного строя — введения конституционных начал и демократических свобод, настаивалина расширении прав и функций местных органов самоуправления (земств), на созыве общероссийского выборного органа (Земского собора). Либералы выступали за мирное, посте­пенное, легальное превращение неограниченного самодержавия в правовое государство. Их идеалом была конституционная монархия английского типа. В экономической области они приветствовали развитие капитализма, были сторонниками свободного предприни­мательства, невмешательства государства в хозяйственную деятель­ность, мирного разрешения социальных конфликтов. Признание не­прикосновенности личности, ее права на свободное духовное раз­витие стало основой их морально-этических взглядов. Политическая цель либералов — не допустить социальных потрясений в России. Они считали, что разрешить социальные и политические проблемы необходимо путем реформ «сверху», мирным путем.

Социальный состав либерального движения в России был неод­нороден. Оно объединяло в своих рядах либеральных помещиков, представителей буржуазии, а также часть интеллигенции — писате­лей, журналистов, врачей, учителей, земских деятелей. Характерной особенностью было то, что идеи либерализма отстаивало образованное общество, а не политически инертная буржуазия. В этом причина слабости российского либерализма и одновременно его благородства.

В XIX в. либерализм в России не был организационно оформлен и проявлялся не в открытой политической деятельности, а в актив­ности земств, либеральной публицистике, научных исследованиях и дискуссиях, реформаторских усилиях наиболее прогрессивных са­новников. В пореформенный период деятельность либералов проис­ходила, главным образом, в рамках возникших земств. Это были единственные учреждения, в какой-то мере независимые от бюро­кратии. Слабые материальные и финансовые возможности органов местного самоуправления, равнодушие к их деятельности со сторо­ны правительственных чиновников вызывали у земцев стойкую неприязнь к действиям властей. Все чаще российские либералы приходили к выводу о необходимости глубоких политических ре­форм в империи. В 70-е — начале 80-х гг. тверские, харьковские, черниговские земцы наиболее активно ходатайствуют перед прави­тельством о необходимости реформ в духе развития представитель­ских учреждений, гласности и гражданских прав. Реакция со сторо­ны царя была отрицательной: в 80-е годы проводится политика, направленная на ограничение деятельности земств.

Опорой либерализма, наряду с земскими учреждениями, стала печать — журналы «Русская мысль», «Вестник Европы», а также газеты «Земство», «Русские ведомости» и др.

К началу 90-х годов XIX в. среди приверженцев либеральных взглядов не было единства. Для взглядов сторонников консервативной позиции в рос­сийском либерализме, представленных в основном поместным дворянством (во главе с Д. И. Шиповым)[1] было характерно соединение идеи свободы с неославянофильством, учитывающим особенности исторического развития России. По их мнению, единение народа и царя на самодержав­ной основе путем введения института земских соборов, не затрагивающих прерогатив самодержавия, тем самым соединяет монархическую традицию с необходимостью общественного развития. Однако их политика малых дел, земских прошений и адресов оказалась в кризисном положении, поскольку со стороны царя встречала крайне негативную реакцию, выражавшуюся в антиземских мероприятиях.

В результате часть российских либералов противопоставила правому славянофильскому направлению в poccийском либерализме другое, основой которого стало требование глубокой политической реформы, т.е. ограничения самодержавия конституцией. Это были земцы-конституционалисты, главным образом гласные губернских уездных земских управ и представители средних городских слоев. Одним из признанных лидеров конституционалистов стал И.И. Петрункевич. Земцы-конституционалисты уже не разделяли оптимизма по отношению к исторической власти, особенно в связи с политикой нового императора Николая II (1895-1917). Попытка традиционными методами воздействовать на него через подачу ему во время коронационных торжеств специального адреса, написанного Ф.И. Родичевым, не принесла желаемого результата. Первая публичная речь царя (17 января 1895 г.), в которой он назвал призы­вы либералов «бессмысленными мечтаниями», вызвала недовольство либеральных кругов общества. Это нашло отражение в появившемся 19 января
в Петербурге «Открытом письме» к Николаю II. «Вы первый начали борь­бу,— писалось в нем, — и борьба не заставит себя ждать».

На рубеже XIX-XX вв. появляется новое направление в российском ли­берализме — интеллигентский либерализм (новый либерализм). Остро ощу­щая несоответствие интересов развития страны с авторитарным режимом и лишившись надежды на то, что Россия сможет волею монарха вступить на путь мирного, западного парламентского развития, либеральная интеллигенция радикализируется в своих требованиях глубокой политической реформы, введения всеобщего избирательного права, демократических сво­бод, культурного самоопределения наций и народностей. Новыми по отно­шению к земскому либерализму были требования социального характера, предполагающие расширение демократических элементов в экономике, отказ от призна­ния реформаторской силы власти (это уже граничило с радикализмом) и обоснование необходимости капиталистической модернизации России.

К концу XIX к. начался процесс объединения либеральных сил. В 1899 г. создается кружок «Беседа», объединивший руководите­лей земского - либерального движения. С 1902 г. в Штутгарте стал издаваться журнал «Освобождение» под редакцией П. Струве, кото­рый пропагандировал введение в России конституции и политиче­ских свобод. В этот же период оформляются две организации либе­рального характера — «Союз освобождения» и «Союз земцев-конституционалистов». Либеральная интеллигенция сходилась в одном – необходимости замены самодержавия конституционно – парламентским строем, введения всеобщего избирательного права и демократических свобод. Выдвигались и социальные требования: передача помещичьей земли крестьянам за выкуп, создание рабочих профсоюзов и введение 8-часового рабочего дня. Началось организационное оформление либерального движения.

Говоря в целом о русском либерализме, следует отметить многоцветие его политического спектра. На различных этапах он объединил в себе направления и консервативного, и умеренного, и радикального толка. Общей для либерализма была ориентация на западный путь развития и предпочтение мирных средств достижения поставленных целей. При всей своей непоследовательности либеральное движение оказывало заметное давление на царизм и могло при благоприятных обстоятельствах повернуть Россию на путь конституционных преобразований. Однако слабостью российского либерализма стала его нацеленность только на политические преобразования – требование политических свобод и введения конституции без достаточного внимания к экономическим и социальным вопросам. В результате - слабая социальная поддержка в стране.

Революционно-демократическое движение. Основная цель движения – переустройство общества революционным путем. Либеральному идеалу реформ был противопоставлен демократический идеал революции. Основной социальной опорой движения стали разночинцы – студенческая молодежь, частично офицерство и чиновничество, а также учителя и врачи. В революционно-демократическом движении принимали участие представители и других слоев общества.

Революционный демократизм как идеология крестьянства, едва зародившись, слился в России с социализмом. Чем объясняется появление идеи социализма в общественном движении? Существуют разные точки зрения на этот счет. Одни видят его истоки в народных социально-религиозных верованиях, другие – в утопических сочинениях XVIII века. С 40-х годов в России стали известны теории утопического (Сен-Симона, Фурье) и мелкобуржуазного социализма (Луи Бланка, Прудона), а также коммунистические идеи К. Маркса и Ф. Энгельса.

Видными представителями русского утопического социализма стали А.И. Герцен и Н.Г. Чернышевский. В их трудах была разработана теория общинного (народного, «крестьянского») социализма. А.И. Герцен (1812-1870), блестяще образованный публицист и философ, подлинный «Вольтер XIX века» (как его называли в Европе), в 1847г. эмигрировал из России. В Европе он надеялся участвовать в борьбе за социалистические преобразования в наиболее передовых странах. Это было не случайно: поклонников социализма, горячих критиков «язв капитализма» в странах Европы было достаточно много. Революционные события 1848 г. рассеяли романтические грезы российского социалиста. Он увидел, что пролетариев, героически сражавшихся на баррикадах Парижа, большинство народа не поддержало. Более того, Герцена поразило стремление многих людей в Европе к материальному богатству и преуспеванию, их равнодушие к социальным проблемам. С горечью он писал об индивидуализме европейцев, их мещанстве. Европа, стал утверждать вскоре А.И. Герцен, уже не способна к социальному творчеству и не может обновляться на гуманистических принципах жизни.

Именно в России он увидел то, чего не нашел на Западе – предрасположенность народного быта к идеалам социализма. Он пишет в своих сочинениях на рубеже 40-50-х гг. XIX в., что общинные порядки российского крестьянства станут залогом того, что Россия может проложить путь к социалистическому строю. Российские крестьяне владели землей общинно, сообща, а надел крестьянская семья традиционно получала на основе уравнительных переделов. Для крестьян была характерна выручка и взаимопомощь, тяга к коллективному труду. Многие промыслы на Руси издавна осуществлялись артельно, вместе с широким использованием уравнительных принципов производства и распределения. На окраинах страны жило многочисленное казачество, также не мыслившее своей жизни без самоуправления, без традиционных форм совместной работы на общее благо.

В 50-е гг. вся мыслящая Россия зачитывалась выходившими в Лондоне печатными изданиями А.И. Герцена (альманах «Полярная звезда» и журнал «Колокол»). «В избе русского крестьянина мы обрели зародыш экономических и административных установлений, на аграрном и инстинктивном коммунизме», - писал А.И. Герцен.

В середине века в роли наиболее решительных оппонентов режима выступали литераторы и журналисты. Властителем душ демократической молодежи в 40-е гг. был В.Г.Белинский(1811-1848), литературный критик, ратовавший за идеалы гуманизма, социальной справедливости и равенства. В 50-е гг. идейным центром молодых демократических сил становится редакция журнала «Современник», руководящую роль в котором начали играть Н.А.Некрасов (1821-1877), Н.Г.Чернышевский (1828-1889), Н.А.Добролюбов (1836-1861). К журналу тяготела молодежь, стоявшая на позициях радикального обновления России, стремившаяся к полной ликвидации политического гнета и социального неравенства. Идейные лидеры журнала убеждали читателей в необходимости и возможности скорого перехода России к социализму. При этом Н.Г.Чернышевский вслед за А.И.Герценом доказывал, что крестьянская община может быть лучшей формой народной жизни. В случае освобождения русского народа от помещичьего и чиновничьего гнета, полагал Чернышевский, Россия может использовать такое своеобразное преимущество отсталости и даже миновать мучительные и долгие пути буржуазного развития.

Революционеры надеялись на всероссийское крестьянское восстание в 1861 и 1863 гг. Однако по мере уменьшения числа массовых выступлений наиболее зоркие из радикалов (Герцен, Чернышевский и их единомышленники) перестали говорить о близкой революции, предсказывая долгий период кропотливой подготовительной работы в народе и обществе. «Что делать?» Чернышевского – это вовсе не ликование по поводу близкой революции, а описание трудного пути к ней, предупреждение о том, что нынешнее поколение революционеров не увидит ее плодов. Его роман – своего рода оптимистическая трагедия.

Между тем в революционном движении продолжало набирать силу самое крайнее направление – направление тотального разрушения. Его представители считали, что их задача – развалить прежнюю государственную машину, а строить на ее месте что-то новое будут уже другие поколения борцов за свободу. Ярчайшим представителем этого течения стал в конце 60-х гг. С.Г.Нечаев и его кружок, называвшийся обществом «Народная расправа». В своей деятельности нечаевцы не брезговали подлогами, шантажом единомышленников, убийствами невинных людей и другими уголовными методами (которые являются таковыми вне зависимости от того, кто и во имя каких целей их использует). Нечаев внес в революционное движение строжайшее, безоговорочное подчинение членов организации приказам руководителя и полное самоотречение революционеров, закрепленное в уставе (декларирование беззаветной преданности организации, отказ от родственных, семейных, дружеских связей ради будущей победы всеобщего равенства). Программное сочинение Нечаева «Катехизис революционера» поразило современников своей безнравственностью, отрицанием общечеловеческих ценностей.

Деятельность нечаевцев дала Ф.М.Достоевскому материал для написания романа «Бесы». В романе речь идет не столько о Нечаеве и нечаевцах, сколько о праве человека распоряжаться судьбами других людей, о его ответственности перед ними, о нравственном пределе человеческих желаний, за которыми человек, возомнивший себя богом, устроителем людского счастья, превращается в исчадие ада.

В 60-е и 80-е гг. ведущим направлением становится революционное народничество. Его идеология развивалась в тот период, когда капитализм не утвердился в стране, когда в деревне еще не проявился процесс расслоения крестьянства. Идейной основой народнического направления стала теория общинного социализма. Идеализируя общинные порядки, народники полагали, что капитализм не имеет почвы для развития в России, а искусственно насаждается властью сверху. Революционные народники выступали за безвозмездную передачу всей земли крестьянам, требовали покончить с произволом полиции и чиновников, мечтали о свободе и равенстве для всего народа. Их силы были направлены на пропаганду революционных идей в массах, на подготовку народа к восстанию. Они надеялись, что им удастся поднять крестьянство на революцию, которая затем и осуществит необходимые социалистические преобразования в стране.

Народники не придавали особого значения борьбе за конституцию и гражданские свободы. Считалось, что социальное освобождение сразу решит все проблемы. Если же народники участвовали борьбе за гражданские свободы, только потому, что надеялись с их помощью расширить свою пропаганду, чтобы взять власть и ввести социализм.

В революционном народничестве существовало три основных направления: бунтарское, пропагандистское и заговорщическое.

Идеологом бунтарского направления был М.А.Бакунин. Основная задача революционеров, указывал он, - разрушение государства и всякой государственности, что должно привести к социализму и всеобщему равенству. Главная сила революции – это крестьянство и городские полупролетарские слои (люмпен-пролетариат). Тактика строилась на широком использовании бунтарских методов. Отдельные вспышки крестьянских восстаний следовало слить в общую крестьянскую революцию, которая уничтожит государство. На его развалинах возникнет анархия в форме федерации самоуправляющихся крестьянских общин и рабочих артелей.

Пропагандистское направление было связано с именем П.Л.Лаврова. Он был профессором математики Артиллерийской академии. Свою общественную деятельность начинал как сторонник постепенных реформ. Но, разочаровавшись в переменчивой политике Александра II, пришел к мысли о революции. Вскоре и сам стал жертвой полицейской расправы. В 1867 г. его выслали в Вологодскую губернию.

В ссылке Лавров написал свои знаменитые «Исторические письма». Именно он высказал мысль о «неоплатном долге» перед народом – мысль, которая до него, как говорится, витала в воздухе. Лавров разделял веру в социалистическую утопию и ряд других народнических иллюзий (самобытность исторического развития России, община как основа ее будущего строя, второстепенность политических вопросов перед социальными). Утвердившись в мысли о необходимости социальной революции, он до конца своих дней стоял на этой точке зрения. Но вместе с тем он сурово критиковал революционный авантюризм, убеждал, что нельзя «торопить» историю. Поспешность в деле подготовки революции не даст ничего, кроме крови и напрасных жертв. Революция, считал Лавров, должна готовиться теоретическими работами интеллигенции и ее неустанной пропагандой среди народа. Насилие в революции, писал он, должно быть сведено к минимуму: «Мы не хотим новой насильственной власти на смену старой».

Теоретиком заговорщического направления был П.Н.Ткачев. Он так же, как и Лавров не считал крестьянство готовым к революции. Полагая, что самодержавие в России не имеет под собой социальной опоры, «висит в воздухе», его ничего не стоит уничтожить силами одной организации. Революционная интеллигенция должна путем заговора захватить государственную власть и установить новый общественный порядок.

В 1870 году начинается «исход в народ». Тысячи юношей и девушек, воспитанных на Писареве и Чернышевском, на Бокле и Бюхнере, часть которых побывала в коммунах и по основам мировоззрения мало чем отличалось от нигилистов, превратились в бескорыстных подвижников и мучеников. Весной 1874 года студенты и курсистки, переодетые крестьянами или под видом мастеровых, разъехались по деревням, чтобы открыть глаза народу на его бедственное положение. Мужики сначала слушали их с недоумением, а потом стали доносить на них властям, и в конце концов вся рать борцов за народное благо, мальчики и девочки, очутились в полицейских участках и острогах. Главной причиной неудачи была беспочвенность веры народников в исконные «коммунистические инстинкты» крестьянина.

Можно предположить, что это была попытка заполнить нишу, которая образовалась в картине мира на том месте, где ранее находилась православная религия. Как определил Г. П. Федотов, это был «взрыв долго копившейся, сжатой под сильным давлением религиозной энергии, почти незаметной для глаза в латентном состоянии… Перед нами стихийное безумие религиозного голода, не утоленного целые века». Атеисты-народники всегда отзывались о Христе с величайшим уважением. Они были проникнуты сознанием, что социализм обосновывается в христианской этике. Это бесспорно был «подвиг отречения от всех земных радостей, терпения бесконечного, любви всепрощающей – к народу, предающему их, - нельзя не воскликнуть: да, святые, только безумец может отрицать это. Никто из врагов не мог найти ни пятнышка на их мученических ризах».

В массовой революционной среде религиозное сознание, вроде бы вытесненное из рациональной сферы, на самом деле образовывало ту почву, на которой произрастали фанатизм, догматизм, сектантство, горячечные намерения осчастливить человечество казарменным раем.

Программы «семидесятников» явно проигрывают в сравнении с теориями Герцена и Чернышевского. В них нет глубины, остроты анализа, слишком откровенны надежды на разночинную интеллигенцию, а то и вовсе на «критически мыслящую личность». Однако дело здесь не только в более низком теоретическом уровне идеологов народничества 70-х гг., но и в сложности, новизне задач, вставших перед ними в связи с бурным развитием капитализма в России, началом расслоения крестьянства, спадом крестьянского движения.

Впоследствии народники попытались объединить усилия сторонников различных направлений. В 1876 г. возникает централизованная конспиративная организация “Земля и воля”. Своей задачей она считала подготовку крестьян к революции. В ее состав вошли молодые революционеры – А. Михайлов, Г. Плеханов, М. Натансон, В. Фигнер, С. Кравчинский и др. 6 декабря 1876 г. при участии “Земли и воли” в Петербурге на площади перед Казанским собором была проведена первая в России политическая демонстрация. Молодой студент-технолог Георгий Плеханов произнес страстную речь с призывом к борьбе с деспотизмом. Десятки участников демонстрации были арестованы, преданы суду и отправлены на каторгу и в ссылку. Плеханову удалось скрыться.

Программа “Земли и воли” предусматривала осуществление социалистической революции путем свержения самодержавия, передачу всей земли крестьянам с правом общинного использования, введения мирского самоуправления, свободу слова, собраний, вероисповедания, создания производственных земледельческих и промышленных ассоциаций. Главное место в деятельности землевольцев занимала революционная пропаганда. Для этой цели были основаны постоянные поселения народников в целом ряде губерний. Кроме пропаганды народники признавали и террор как способ революционной борьбы. В связи с тем, что пропагандистская работа среди крестьянства не достигала цели, они все чаще стали прибегать к террористической деятельности, осуществили целый ряд покушений против ненавистных деятелей царской администрации.

В 1879 г. в результате внутренних разногласий по программным и тактическим вопросам организация распалась на сторонников пропаганды (“деревенщиков”), объединившихся во главе с Г. Плехановым в группу “Черный передел”, и сторонников политической борьбы (“политиков”), образовавших “Народную волю”, активными членами которой были А. И. Желябов, А. Д. Михайлов, С. Т. Перовская. “Народной воле” суждено было сыграть значительную роль в русском революционном движении. Она провозгласила себя революционной партией, программа которой сочетала как демократические, так и социалистические требования. Ближайшими целями организации являлись: революционный захват власти, созыв Учредительного собрания и утверждение политических свобод, а в перспективе – построение общинного социализма. Главным средством борьбы с властью стал индивидуальный террор. На первый план выдвинулась идея цареубийства, которая, по убеждению народовольцев, “дезорганизует” правительство и послужит сигналом к народному восстанию. Было предпринято несколько попыток убийства Александра II. Покушение на царя 1 марта 1881 года закончилось его гибелью. Последовали массовые аресты и казни участников заговора. Народническое движение вступило в полосу кризиса.

Однако как идейное направление русской общественной мысли, народничество не сошло с исторической арены. В 80-90-х годах значительное распространение получили идеи либерального народничества. Его представители – А. Абрамов, В. Воронцов, Н. Михайловский и др. – выступали за социально-политические реформы, проповедовали теорию “малых дел”, считая, что крестьянство нуждается не в революции и социалистических преобразованиях, а в реальной помощи образованных людей. Остро критикуя террор, они переносили практическую деятельность в культурническую работу среди крестьян: устройство больниц, развитие сети школ, защита юридических прав крестьян, агрономическая помощь.

Рабочее движение и распространение марксизма в России. Начало формирования политических партий. В пореформенный период, в условиях интенсивного развития промышленности, влиятельным фактором общественно-политической жизни становится рабочее движение. В 70-е годы предпринимаются первые попытки создать рабочие организации. В 1875 г. в Одессе возник “Южнорусский союз русских рабочих”, а в 1878 г. в Петербурге – “Северный союз русских рабочих”. Их участники выступали за свержение самодержавия, политические свободы, социальное переустройство.

В результате кризиса народничества и роста рабочего движения часть интеллигенции обращается к марксизму. Первая русская марксистская организация была создана в 1883 г. в Женеве во главе с Г. В. Плехановым. Его работы “Социализм и политическая борьба” (1883), “Наши разногласия” (1885), с одной стороны, способствовали преодолению в революционном движении народнических идей, а с другой – открыли дорогу широкому распространению марксизма. Плеханов обосновал вывод о том, что Россия не может прийти к социализму, минуя капитализм. Главной революционной силой, по его мнению, являлся пролетариат, а не крестьянство. Все усилия революционеров, полагал он, должны быть направлены на политическое воспитание рабочего класса и создание политической партии, призванной стать во главе массового пролетарского движения. Плеханов доказывал, что социалистической революции в России должна предшествовать буржуазно-демократическая.

В 80-х – 90-х годах XIX века в России возникают первые марксистские кружки – Д. Благоева, П. Точинского, М. Бруснева, Н. Федосеева. В этот же период начинается деятельность В. И. Ульянова (Ленина). В 1895 г. в Петербурге разрозненные марксистские кружки были объединены в единую социал-демократическую организацию – “Союз борьбы за освобождение рабочего класса”. Он был основан на принципах централизма, строгой дисциплины и тесной связи с рабочими массами. “Союз” вел активную работу на предприятиях Петербурга.

Острота социальных проблем в стране привела к первоначальному оформлению социалистических партий. Раньше всего они возникают в национальных окраинах – в Финляндии, Польше, Армении и т. д. Попытка создать Российскую социал-демократическую партию была предпринята в 1898 г. на I съезде РСДРП в Минске. Однако оформление партии произошло только на ее II съезде в 1903 г. Большую роль в созыве и проведении съезда сыграла марксистская газета «Искра», в редакцию которой входили Г. В. Плеханов, В. И. Ульянов, Ю. О. Мартов и др. На страницах газеты была опубликована Программа российской социал-демократии. Она состояла из двух частей: программы-максимум, где была сформулирована конечная цель – установление диктатуры пролетариата и построение социалистического общества, и программы-минимум, в которой говорилось о ближайших задачах: свержение самодержавия и установление демократической республики, введение 8–часового рабочего дня, отмена для крестьян выкупных платежей, право наций на самоопределение и т. д. На II съезде были приняты программа и устав партии, но выявились острые разногласия по организационным вопросам – о принципах построения партии. С 1903 г. в РСДРП определились два течения – большевистское и меньшевистское.

Российские марксисты лишь на первый взгляд являлись верными последователями западного радикального учения, сложившегося в условиях тогдашнего раннеиндустриального общества, где еще господствовало острое социальное неравенство. Но европейский марксизм в конце ХIХ в. уже утрачивает свой разрушительный антигосударственный настрой. Европейские марксисты все более возлагают надежды на то, что с помощью демократических конституций, которые были приняты в их странах, они смогут добиться социальной справедливости в обществе. Так они постепенно становились частью политической системы.

Иное дело российский марксизм. В нем жил боевой радикальный дух предыдущего поколения социалистов-народников, которые были готовы на любые жертвы и страдания в борьбе с самодержавием. Они видели себя орудиями истории, выразителями подлинной народной воли. Европейская идея социализма соединялась с комплексом чисто русских идейных настроений, которым присущ максимализм целей и значительная оторванность от реальной действительности.

В 1902 г. было провозглашено создание партии социалистов-революционеров. Она объединяла различные неонароднические кружки левого направления и приняла девиз «В борьбе обретешь ты право свое». Главным идеологом и лидером партии стал В. М. Чернов. В целом эсеровская программа имела революционно-демократический характер. Она была рассчитана на свержение самодержавия и глубокие социально-экономические преобразования. Ее основным положением было требование социализации земли. Это означало уничтожение частной собственности на землю, обращение ее в общенародное достояние и переход земли в распоряжение общин. Главным лозунгом эсеров стал уравнительно-трудовой принцип распределения земли. Свой путь решения аграрного вопроса они обосновывали ссылками на традиции русского крестьянства. Объективно выражая интересы, в первую очередь, крестьянства, партия эсеров стала наиболее влиятельной и самой многочисленной партией в России.

Тактика эсеров опиралась на признание индивидуального террора как основного метода политической борьбы. В нем они видели сильнейшее агитационное средство, возбуждающее революционные настроения масс. Он рассматривался также и как способ дезорганизации правительства. Для проведения террористических актов эсеры создали специальную Боевую организацию. На первых порах убийства министров внутренних дел Д. Сипягина и В. Плеве, московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича принесли партии большую известность. Среди молодежи в то время были наиболее популярны имена И. Каляева, Е. Сазонова – героев антиправительственного террора. Однако политического результата подобная тактика не имела.

Таким образом, в ХIХ веке в развитии общественной мысли и общественного движения России можно выделить три основных направления: консервативное, либеральное и революционное. Консерваторы стремились сохранить основы существующего строя, либералы оказали давление на правительство с целью заставить его пойти на проведение реформ, а революционеры старались добиться глубоких перемен путем насильственного изменения политического строя страны.

Каковы же причины того обстоятельства, что в России возобладали революционные, радикальные тенденции общественного развития?

Выделим некоторые из них.

Во-первых, реформы Александра II, проведенные в короткий срок, резко изменили психологический климат в стране. В «Воспоминаниях» Шелгунова читаем: «Внизу освобождались крестьяне от крепостного права, вверху освобождалась интеллигенция от служилого государства и от старых московских понятий. И более великого момента, как этот переход от идеи крепостного и служилого государства к идее государства свободного, в нашей истории не было, да, пожалуй и не будет… И каждый освобождался где и как он мог и от чего ему было нужно». «Правительство сознавало, - развивает свою мысль автор, - что при новых усложненных требованиях более развитой жизни продолжать старую систему казенного управления у него не достанет сил, и оно стало продавать или закрывать казенные фабрики и заводы, оно поощряло и поддерживало акционерные предприятия, оно открыло возможность для частных банков, оно передало постройки железных дорог частным предпринимателям. Одним словом, реакция против прежнего всепоглощающего государственного вмешательства и казенного руководительства была не только всеобщей, но и легла в основу общественно-экономических реформ и всей системы государственного хозяйства прошедшего царствования».

Со второй половины XIX века в России резко активизировался процесс модернизации общественных институтов и общественного сознания – процесс весьма болезненный и к тому же чрезвычайно сжатый в историческом времени. Новые знания, новые ценности (научные истины, демократические принципы, социалистические теории) жадно впитывались образованной молодежью. Но они не могли сразу закрепиться в картине мира – глубинные религиозные основы сознания оставались непреодолимыми. Отсюда охлаждение к официальной религии, но сохранившаяся сильнейшая потребность в вере. Только теперь традиционные символы веры заменялись новыми: прогресс, наука, община, социализм, народ. Отсюда все основные элементы религиозного мышления и поведения – жертвенность, проповедничество, покаяние, аскетизм, стремление к личному нравственному очищению и спасению. Как верно заметил Г. Федотов, «свобода в общественно-политическом смысле