Связь активной жестокости и насилия со сладострастием 14 страница

С глубоким раскаянием и с тупым видом он сознается, что полгода назад в толпе при взгляде на молодую красивую девушку он испытал сильное половое возбуждение, должен был прижаться к ней и освободился от своего влечения, украв у нее носовой платок, что доставило ему полное удовлетворение.

Впоследствии как только ему встречалась симпатичная женщина, его охватывало сильное половое возбуждение, появлялось сердцебиение, эрекция, желание совокупления, стремление прижаться к этой особе и за неимением лучшего украсть у нее платок. Несмотря на то что он ни на минуту не терял сознания преступности совершаемого деяния, он все-таки не мог противостоять своему стремлению. При этом он испытывал страх, который, с одной стороны, обусловливался сильным половым влечением, с другой — боязнью быть настигнутым на месте преступления.

Было сделано заключение, что у него врожденное слабоумие, развившееся на почве усиленного онанизма и приведшее к чрезмерному сладострастию на почве извращенного полового влечения, причем имелась интересная и физиологически понятная связь между обонянием и половым чувством. Была признана непреодолимость болезненного влечения, и он не был наказан. (Zippe. — Wiener medizinische Wochenschrift, 1879, № 23.)

Благодаря любезности профессора Фрича (в Вене) я могу сообщить еще об одном фетишисте платка, который в августе 1890 г. был снова захвачен как раз в то время, когда он вытаскивал из кармана дамы платок. При обыске у него нашли 445 дамских носовых платков. Кроме того, он два тюка таких улик сжег. Затем выяснилось, что X. еще в 1883 г. был приговорен к аресту на 24 дня за кражу 27 платков, а в 1886 г. — на 3 недели за подобное же преступление.

Относительно его родных выяснилось, что отец его страдал приливами крови к голове и что дочь его брата слабоумная и от природы невропатка.

X. в 1879 г. женился и начал самостоятельное дело. В 1881 г. дело не выдержало конкуренции. Вскоре после этого он развелся со своей женой, которая не переносила его и по отношению к которой он не выполнял своих супружеских обязанностей (X. отрицает это). Впоследствии он жил в качестве помощника в булочной своего брата.

Он очень скорбит по поводу своего несчастного влечения к дамским носовым платкам, но когда он находится в известном состоянии, то не может владеть собой. Он испытывает при этом огромное наслаждение, и ему кажется, будто кто-то его принуждает к этому. Иногда он может владеть собой, но если дама ему симпатична, он подчиняется первому влечению. При этом он становится мокрым от пота — отчасти из боязни быть открытым, отчасти вследствие стремления к выполнению деяния. Уже в годы возмужалости он испытывал возбуждение при виде дамских носовых платков.

О том, при каких условиях развилась эта фетишистская ассоциация, он не может вспомнить. Половое возбуждение при виде женщины, у которой из кармана высунут платок, все более и более усиливалось. Часто дело при этом доходило до эрекции, никогда до эякуляции.

С 21 года он временами имел наклонность к нормальному половому общению и совершал половой акт без сопутствующего представления о носовом платке. Но приобретение платков доставляло ему неизмеримо большее удовлетворение, чем акт совокупления. Получение платка симпатичной дамы давало ему такое же удовлетворение, как будто он имел с нею половое общение. Он испытывал при этом настоящий оргазм.

Если ему не удавалось приобрести желательный носовой платок, то он испытывал мучительное раздражение, у него появлялся озноб, пот по всему телу.

Носовые платки особо симпатичных ему женщин он держал отдельно, наслаждался при виде их и испытывал при этом сильное чувство сладострастия. Даже запах их вызывал у него сладострастное ощущение, хотя он и утверждает, что его возбуждал, в сущности, своеобразный запах белья, а не особые духи. По его словам, он мастурбировал очень редко.

За исключением временных головных болей и головокружений X. ни на что не жалуется. Он сильно скорбит о своем несчастье, о болезненном влечении, о злом демоне, который побуждает его к таким наказуемым деяниям. Его единственное желание, чтобы ему кто-нибудь помог. Объективно отмечаются незначительные явления неврастении, аномалии в распределении крови, неодинаковые зрачки. Было доказано, что X. совершал свои проступки под влиянием болезненного непреодолимого влечения, и он был освобожден.

Наблюдение 114. Ц. начал мастурбировать на 12-м году и с тех пор не мог видеть женского носового платка без того, чтобы у него не появлялись оргазм и эрекция. Он испытывал стремление овладеть платком. В то время он был певчим в церкви и пользовался похищенными платками для мастурбации на ближайшей колокольне. Такое сильное влияние оказывали на него только платки с черной и белой каймой, фиолетовые или полосатые. С 15 лет половое общение, затем брак. В большинстве случаев он был только тогда потентен, когда обвертывал свои половые органы в такой платок. Он предпочитал нормальному акту акт между бедер женщины, где был помещен платок. Он никогда не был уверен в своей способности к половому акту. Всегда носил он несколько таких платков в кармане и один — для обвертывания половых органов (Rayneau. — Annales medico-psychologiques, 1895).

Подобные случаи фетишизма носового платка, доводящего ненормального субъекта до кражи, весьма многочисленны. Они отмечаются также у лиц с половым извращением, как показывает случай, описываемый Моллем в его не раз цитированном произведении '.

Наблюдение 115. Случай фетишизма носового платка у субъекта с половым извращением. К., 28 лет, ремесленник, крепкого сложения мужчина, жалуется на многочисленные припадки, слабость в ногах, боли в пояснице, головные боли, нежелание работать и т. д. Жалобы неврастенического характера с наклонностью к ипохондрии. Только спустя несколько месяцев, которые он провел под наблюдением Молля, выяснилось, что он ненормален в половом отношении.

К. никогда не испытывал никакого влечения к женщине, напротив, красивые мужчины оказывали на него особое, раздражающее влияние. Больной с юности до того времени, когда он пришел к Моллю, много занимался онанизмом. К взаимному онанизму или педерастии К. никогда не чувствовал влечения. Он не верит, что мог бы найти в этом удовлетворение, так как, несмотря на его предпочтительную любовь к мужчинам, их белый носовой платок оказывал на К. сильное возбуждение, причем известную роль играла красота обладателя платка; половое возбуждение в особенности вызывали у него носовые платки красивых мужчин. Наибольшее сладострастное чувство испытывает он тогда, когда мастурбирует в носовой платок мужчин. На этом основании он часто брал у своих друзей носовые платки. Для того чтобы охранить себя от всяких подозрений, он возвращал им свои платки взамен взятых. К. желал этим путем избежать подозрения в воровстве и придать этому характер обмена. Другие части мужского белья также возбуждали его, но не в такой мере, как носовые платки.

Половой акт с женщинами К. имел несколько раз, причем он получал и эрекцию, и эякуляцию, но без чувства сладострастия. Совместное пребывание в постели не вызывает в нем возбуждения. Эрекция и эякуляция наступают только тогда, когда больной во время акта думает о мужском носовом платке; они появляются быстрее, если больной берет с собой носовой платок своего друга и держит его в это время в руке.

Соответственно этому половому извращению появлялись и ночные поллюции при сладострастных представлениях, в которых мужское белье играло главную роль.

Гораздо чаще, чем фетишисты белья, встречаются люди, обожающие женскую обувь. Этих случаев бесчисленное множество, и значительное количество их уже подверглось научному исследованию, в то время как о некоторых подобных случаях фетишизма перчаток я узнал только из третьих рук, за исключением приводимого ниже наблюдения 127, где фетишизм перчатки, однако, развился вторично. О причине сравнительной редкости фетишизма перчаток см. выше с. 236, 239.

При фетишизме обуви совершенно отсутствует тесная связь предмета с телом женщины, позволяющая объяснить фетишизм белья. На этом основании, а также на основании того, что хорошо прослежены случаи, когда фетишистское стремление к обуви женщины сознательно или бессознательно происходит из мазохистских стремлений, надо предположить с известной вероятностью, что в этом виде фетишизма надо постоянно предполагать наличие хотя бы скрытых зачатков мазохизма, если другой способ его возникновения не может быть установлен.

На этом основании большая часть имеющихся наблюдений проявления фетишизма обуви, соответственно ноги, была приведена выше в разделе о мазохизме. Там же был достаточно подробно разобран мазохистский характер этого полового фетишизма.

Предположение о мазохистском характере отпадает только в тех случаях, когда имеется явная случайная связь между половым возбуждением и представлением о женской ноге, поскольку без нее данное состояние маловероятно.

Такая связь обнаруживается в следующих двух наблюдениях.

Наблюдение 116. Фетишизм обуви. П. из хорошей семьи, 32 лет, женатый, обратился ко мне в 1890 г. по поводу «ненормальности» в его половой жизни. Он уверяет, что происходит из вполне здоровой семьи, однако уже с детства был нервен, 11 лет страдал слабой хореей. Последние 10 лет наблюдается бессонница и разнообразные проявления неврастении. Только на 15-м году он узнал о разнице полов и испытал половое возбуждение. На 17-м году его соблазнила гувернантка-француженка, однако половой акт не имел места, было только взаимное сильное возбуждение чувственности (взаимная мастурбация). В это время его взгляд упал на элегантные сапоги женщины. Они произвели на него сильное впечатление. Его общение с этой особой продолжалось 4 месяца. В это время сапоги стали фетишем для несчастного. Он начал вообще интересоваться дамской обувью и повсюду ходил, чтобы видеть дам в красивой обуви. Этот фетиш получил в его сознании огромную силу. Прикосновение женского французского сапожка к пенису неизменно давало ему сильное половое возбуждение, сопровождающееся семяизвержением¹. После ухода соблазнительницы он отправлялся к проституткам, где проделывал те же манипуляции. Обычно этого было достаточно для удовлетворения. Только редко и то в качестве вспомогательного средства он прибегал к половому акту. Все больше исчезало стремление к нему. Его половая жизнь протекала в сновидениях с поллюциями, причем исключительно женская обувь играла при этом роль, и в удовлетворении себя прикосновением женского башмачка к половому члену², но это должна была проделывать женщина. В общении с другим полом психически возбуждала его только обувь, и обувь элегантная, французского фасона, блестящая, черная, как у первоисточника. Дополнительные требования развились с течением времени: обувь проститутки, очень элегантная, шикарная, кружевная юбка и черные чулки.

В остальном женщина его совершенно не интересовала. К обнаженной ноге он совершенно равнодушен. И духовно женщина нисколько не возбуждала его. Мазохистских желаний быть попираемым ногами никогда у него не было. С течением времени фетишизм приобрел такую силу, что, если он на улице встречал даму определенной внешности и в определенной обуви, то чувствовал до того сильное возбуждение, что принужден был мастурбировать. Малейшего давления на пенис было достаточно у этого неврастеника для эякуляции. Даже обувь в лавках, даже просто объявления о продаже обуви влияли на него возбуждающим образом. При сильной похотливости он прибегал к мастурбации, если не мог манипулировать с обувью. Больной понял тяжесть и опасность своего положения, и если он физически чувствовал себя удовлетворительно, за исключением некоторых явлений неврастении, то морально был страшно подавлен.

Он искал помощи у многих врачей; лечение водой, внушение были безрезультатны. Авторитетные врачи посоветовали ему жениться и уверяли его, что если он искренне полюбит девушку, то он освободится от своего фетиша. У больного не было никакой веры в свое будущее, но он последовал совету врачей и был жестоко обманут в своих надеждах, вызванных доверием к авторитету врачей, хотя и женился на прелестной женщине. Брачная ночь была ужасная: он чувствовал себя преступником и оставил жену нетронутой. На следующий день он встретился с проституткой, соответствующей его фетишу. Он не устоял и имел с ней сношение. Тогда он купил пару элегантных дамских ботинок, спрятал их в кровать, во время супружеских объятий трогал их и через несколько дней мог выполнить свои супружеские обязанности. Эякуляция наступила поздно, так как он должен был принуждать себя к половому акту, и уже через несколько недель его фантазия истощилась и искусственное возбуждение на него не действовало. П. чувствовал себя бесконечно несчастным и начал думать о самоубийстве. Он не мог больше удовлетворять свою жену, у которой благодаря имевшим место сношениям пробудилась чувственность, и видел, как она страдала и физически, и нравственно. Окрыть свою тайну жене он не мог и не хотел. Он почувствовал отвращение к супружескому общению, боялся по вечерам оставаться наедине со своей женой. У него совершенно не было эрекции.

Он обратился опять к проституткам и удовлетворялся тем, что ощупывал их сапоги. Затем проститутка должна была касаться башмаком его полового члена; у него появлялась эякуляция, или, если это не удавалось, он прибегал к акту совокупления с продажными женщинами, но без успеха, так как у него немедленно появлялась эякуляция. Больной пришел к врачу в полном отчаянии. Он глубоко сожалеет о том, что, вопреки своему внутреннему убеждению, последовал неудачному совету врачей, сделал несчастной прекрасную женщину, нанес ей физический и нравственный вред. Он не в состоянии продолжать подобную супружескую жизнь. Даже если бы он открылся своей жене и она все бы сделала для него, то это бы ему не помогло, так как в этом имел место известный оттенок «полусвета».

За исключением душевных страданий, у больного не отмечается ничего ненормального. Гениталии нормальны. Простата слегка увеличена. Он жалуется, что он настолько под влиянием своего представления об обуви, что краснеет, как только возникает разговор о ней. Все его фантазии вертятся вокруг этого. Когда он живет в своем имении, то часто чувствует себя вынужденным отправляться за 10 миль в отдаленный город, чтобы насладиться своим фетишем в лавках или у проституток. На лечение несчастный не мог решиться, так как потерял веру во врачей. Попытка добиться гипнозом устранения фетишистской ассоциации не имела успеха из-за душевного возбуждения больного, которым овладела одна только мысль о том, что он сделал свою жену несчастной.

Наблюдение 117. Фетишизм обуви с половым извращением.

X. пишет: «На 16-м году у меня возникла эрекция при виде изящной дамской обуви, особенно на высоком французском каблуке. Во время пребывания на курорте одна дама заметила, что меня возбуждает ее элегантная обувь. Она пригласила меня к себе, угостила печеньем и вином. Затем она сказала мне, что из меня выйдет прелестный паж, и начала меня одевать, дала мне длинные шелковые чулки, атласные башмачки с высоким каблуком, зашнуровала меня и поверх надела рубашку с кружевами. У меня, конечно, появилось сильное сладострастное чувство, и я до сих пор не могу забыть впервые испытанного мною ощущения от того, что я стою на высоких каблуках. Затем она в утомленной позе прилегла на диван, привлекла меня на себя и мастурбировала со мной. Мое несчастье на совести этой женщины. Эти сцены повторялись, она сделала мне костюм из трико, и в третий раз имел место половой акт, который я совершил с невероятным наслаждением. Так как я там был вне надзора, то часто проводил полночи в объятиях этой Мессалины. Мне достаточно было коснуться высоких каблуков, чтобы тотчас появлялась эрекция; равным образом она приходила в возбуждение от моего одеяния. Для своего удовлетворения я стал прибегать к онанизму, причем я представлял себе костюмы и красивую обувь или даже, рисуя довольно хорошо, изображал все эти «сцены с пажем» в сумасшедших картинах. Поступив в университет, я сделал себе прекрасный гардероб, причем имел 100 пар различной обуви самого фантастического характера. Оставаясь один, я надевал определенные костюмы и онанировал перед зеркалом. Однако это меня не удовлетворяло. Я стал посещать «веселые дома» и наибольшее сладострастие испытывал тогда, когда я в своем костюме был с двумя девушками, одна из которых, сидя поверх меня, вводила мой пенис во влагалище, другая же исследовала пальцем мой задний проход¹. До этого я был вполне гетеросексуален; ухаживал на улицах только за женщинами, причем я всегда носил особые сапоги с высоким подъемом. От мужчин, которые часто смотрели на мои ноги, я их скрывал. Когда мне было 24 года, однажды проститутка сказала мне: «Если тебя увидит один господин, который придет в понедельник, он с ума сойдет». Господин этот, 40 лет от роду, был страстный любитель обуви, и его высшим стремлением было полюбить красивого молодого человека с нежными членами, в определенном костюме. Проститутка должна была одеться как конюх, изображать у себя мужской член и т. д. Это сообщение меня очень взволновало, так как моей главной страстью было кокетство. Я с гордостью подумал, что своей фигурой, своими ногами я могу побеждать и мужчин, и позволил дать этому господину мою фотографию. Последний был в восхищении и обещал мне через девушку огромную сумму денег, если я ему понравлюсь. Я знал о педерастах из эротических книг, до сих пор никакого сладострастного чувства к ним не испытывал; все это изменилось в одну ночь. Я отказался, конечно, от всяких денег, потребовал только у него новый костюм и обувь; он мне все это предоставил в роскошнейшем виде. В этом костюме, состоявшем только из шелковой кружевной кофточки, надетой на голое тело, из красивого парика, шелкового шарфа, который прикрывал гениталии, но оставлял открытыми ягодицы; с обнаженными ногами, в коротких шелковых чулках и в роскошных ботинках ожидал я его у этой проститутки. Он пришел и был в восхищении. Раздевшись, он крепко обнял меня и пытался ввести пенис в мое анальное отверстие. Я охотно подчинился ему, и у меня явилось неудержимое желание испытать введение пениса, оставаясь в пассивной роли; однако у него наступила преждевременная эякуляция, он упал на меня и лепетал любовные слова; между тем женщина удовлетворяла меня, вводя мой пенис в рот. С этой ночи, когда я убедился, какое впечатление я могу производить на мужчину, я стал как бы раздваиваться. Моим членом завладевала женщина, совокупление с которой доставляло большое наслаждение, анальное же отверстие я предоставлял в распоряжение мужчины¹. Моей мечтой стало беспомощно лежать в объятиях сильного мужчины, который восхищен моим костюмом, моей обувью, моими красивыми формами. Самое восхитительное для меня — я сам в сумасшедшем костюме совершаю совокупление с женщиной, в то время как в моем анальном отверстии находится мужской член². Я стал кокетничать и с мужчинами. Я носил узкий шелковый сюртучок, тонкую с довольно сильным вырезом рубашку, штаны, которые суживали и тесно облегали ягодицы и бедра, и изящные ботинки на высоком каблуке. На улице при ходьбе высокий подъем ботинок не был заметен, но когда я нахожусь в ресторане, театре, в вагоне и вижу мужчину, который, по-видимому, мною интересуется, то начинаю с ним кокетничать и постепенно показываю ему мои прелестные ботинки. И вы не поверите, сколь многие едва могут отвести от них свои полные восхищения взгляды».

Наблюдение 118. X., 24 лет, из наследственно отягощенной семьи (брат матери и отец — душевнобольные, одна сестра страдает эпилепсией, другая — мигренями, родители — люди раздражительные), в период прорезывания- зубов были судороги, на 7-м году начал под влиянием служанки заниматься онанизмом. Впервые испытал наслаждение при этой манипуляции, когда девушка нечаянно коснулась ногой, обутой в башмак, его пениса³. Вследствие этого у мальчика создалась соответствующая ассоциация, и для него достаточно было только увидеть женский ботинок или даже в конце концов вызвать его в фантазии, чтобы прийти в половое возбуждение и получить эрекцию. Таким образом, он онанировал, или глядя на женскую обувь, или представляя себе ее. В школе вызывали у него сильное возбуждение башмаки учительницы, в особенности такие, которые отчасти были скрыты длинной юбкой. Однажды он не мог удержаться, чтобы не прикоснуться к башмакам учительницы, что вызвало у него сильное половое возбуждение. Несмотря на наказания, он продолжал это делать. Наконец выяснилось, что причина носила болезненный характер, и его передали учителю. Тогда он стал восстанавливать в памяти сцены с обувью учительницы и получал при этом эрекцию, оргазм, а с 14 лет и эякуляцию. При этом он мастурбировал, думая о женской обуви. Однажды у него появилась мысль увеличить свое наслаждение и воспользоваться подобной обувью для мастурбации. Он начал тайно похищать башмаки и пользоваться ими для данной цели. При этом ничто в женщине не вызывало у него полового возбуждения; мысль о половом акте наполняла его ужасом. Мужчины также его совершенно не интересовали.

На 18-м году он открыл лавку, где между прочим торговал обувью. Он испытывал половое возбуждение, когда примерял покупательницам башмаки или мог манипулировать с уже ношенной дамской обувью. Однажды в это время с ним случился эпилептический припадок, вскоре повторившийся, когда он обычным способом онанировал. Тогда он понял, какой вред он приносит этим своему здоровью. Он стал бороться со своей привычкой, перестал продавать обувь и старался освободиться от болезненной ассоциации между женской обувью и половыми функциями. У него появились частые поллюции и эротические сны, касавшиеся женской обуви; не прекращались и эпилептические припадки. Хотя он не испытывал никакой половой склонности к женскому полу, он все же решил жениться, так как женитьба казалась ему единственным средством спасения.

Он женился на красивой молодой женщине. Несмотря на сильную эрекцию при мысли о башмаках своей жены, все попытки совершить половой акт были неудачны: отвращение к нему, вообще к интимному общению оказалось сильнее влияния представления об обуви, возбуждавшего его половую сферу. По поводу своей импотенции он и обратился к доктору Хэммонду, который прописал ему бром против эпилепсии и посоветовал ему повесить над брачным ложем башмак, смотреть на него во время совокупления и вообразить свою жену башмаком. Больной освободился от эпилептических припадков, сделался потентным, так что почти каждые 8 дней мог иметь половой акт. Его чувственное возбуждение, появлявшееся при виде женской обуви, также стало уменьшаться (Hammond. Sexuelle Impotenz Jbers. von Salinger, 1889. S. 23).

Оба эти случаи фетишизма обуви, которые, как и вообще проявления фетишизма, имеют в основе явные субъективные случайные ассоциации, не представляют в смысле объективных явлений ничего особенного, так как в первом случае речь идет о частичном влиянии общего впечатления, производимого женщиной, во втором — о частичном влиянии, которое оказывает определенная возбуждающая манипуляция.

Однако приходится наблюдать и другого рода случаи — до сих пор таких случаев было известно два, когда ассоциация, давшая толчок, не имела никакого отношения ни к особенностям объекта, ни к предметам, нормально вызывающим раздражение.

Наблюдение 119. Фетишизм обуви. Случай касается человека, которого Курелла в своей «Естественной истории преступника» («Die Naturgeschichte des Verbrechers». S. 213) характеризует как обманщика, из корыстных соображений симулирующего нервное заболевание. Автор приходит к иному выводу.

О. родился в 1865 г., бывший кандидат богословия, подвергался судебному преследованию за мошенничество и нищенство, из наследственно отягощенной семьи, одержим фетишизмом обуви: с 21 года им время от времени овладевает непреоборимое, не отступающее перед опасностью утраты всего самого ценного и видов на будущее влечение убежать и предаться пьянству и мечтаниям. Отбывая воинскую повинность, он также провинился, убежав со службы, и проявлял признаки поведения дегенератов, чем повергал в крайнее недоумение свое начальство, привыкшее ценить его образцовое поведение в другое время. О. наконец был освидетельствован военным врачом, который дал заключение, что пациент подвержен «периодическому помешательству» на почве наследственности, вследствие чего «прирожденный преступник» за негодностью был уволен с военной службы.

Впоследствии он падал все ниже и ниже, сделался бродягой, мошенничал и повторно побывал в доме умалишенных.

Автор констатировал весьма сильную асимметрию черепа, удлинение правой ноги по сравнению с левой и т. д.

Начало своего фетишизма обуви О. относит к 8-му году жизни. В школе он тогда часто ронял на пол предметы с целью приблизиться к ногам учительницы. Весьма вероятно его заявление, что к побегам его вынуждал случайно возникавший образ женского башмака, неотвязно и крайне мучительно его преследовавший.

Эта несчастная страсть и привела его к погибели; за свои проступки О. считает ответственным себя самого.

Посредством остроумного опыта я убедился, что этот фетишизм действительно имеет место. Курелла же, не вдаваясь в подробности, счел заявление о фетишизме обманом, предполагая, по примеру некоторых новых критиков трудов по вопросам об извращениях половой жизни, что больной просто почерпнул эти сведения из чтения моей книги.

Однако О. упомянутой книги не читал. Относительно дальнейшего разбора причин, приведших Куреллу к постановке неверного диагноза, читатель может справиться в оригинале.

В соответствии с уровнем, достигнутым наукой, мое мнение базируется на наследственной отягощенности, деформации черепа и других признаках вырождения, половом извращении в связи с периодически возникавшим психическим состоянием, во время которого овладевающее больным извращенное влечение выражается в насильственных идеях и поступках. Но и в промежуточные периоды О. нельзя считать ответственным за поступки, так как он обнаруживает и другие нервные расстройства и аномалии психики в виде моральных отклонений, что представляется проявлением его общей наследственно-психопатической организации.

О. страдает прирожденным дегенеративным психозом и должен быть рассматриваем как угрожающий общественной безопасности больной (Alzheimer. — Archiv fur Psychiatrie, XXVIII. 2).

Наблюдение 120. Л., 37 лет, приказчик, из наследственно отягощенной семьи, в 5 лет испытал первую эрекцию, наблюдая, как спавший с ним в одной комнате старший родственник надевал ночной колпак. То же произошло, когда он впоследствии видел, как старая прислужница надевала ночной чепец. Впоследствии для получения эрекции достаточно было представления о голове старой, некрасивой женщины в ночном чепце. При виде чепца или обнаженной женской фигуры Л. оставался совершенно равнодушным, но прикосновение к чепцу вызывало эрекцию, иногда даже эякуляцию.

Л. не мастурбировал и до 32 лет, когда он женился на красивой, любимой девушке, не жил половой жизнью.

В брачную ночь он не испытывал никакого возбуждения, пока не прибег к помощи образа старой, некрасивой женщины в чепце. Половой акт тотчас же удался. Впоследствии он всегда был вынужден прибегать к этому образу. С детства у Л. временами были приступы тяжелого настроения с мыслью о самоубийстве, иногда ночью — тяжелые галлюцинации. Л. не мог смотреть из окна без чувства страха и головокружения. Он был неловкий, странный, застенчивый, умственно малоодаренный человек (Charcot et Magnan. — Archives de neurologie, 1882, № 12).

В этом странном случае, по-видимому, влечение возникло под влиянием случайного совпадения во времени первого полового чувства с восприятием гетерогенного предмета. Не менее странный пример случайного, ассоциативного фетишизма приводится у Хэммонда (указ. соч., с. 50). У женатого, в основном здорового и психически нормального человека половая способность исчезла с переездом в новый дом и вернулась, когда было восстановлено прежнее устройство спальни.

в) Любовь к старым женщинам (геронтофилия)

Вагнер описывает своеобразный вид фетишизма, при котором желание возбуждается не определенной личностью, а возрастом женщины. Это — любовь к старым женщинам с проявлениями садизма. Данный случай послужил предметом обсуждения на факультете и приводится нами в извлечении.

Наблюдение 121. Любовь к старым женщинам, садизм, сомнительное убийство из-за сладострастия. Извлечение из документов.

1 мая 1900 г. в деревне Ф., в Австрии, 64-летняя крестьянка Ш. была найдена на полу своей комнаты убитой. Обстоятельства не оставляли сомнения в насильственной смерти. На шее убитой грубый крестьянский платок был завязан простым узлом на уровне гортани, и платок был так сильно стянут, что на шее образовалась странгуляционная борозда в 2 см шириной. Вскрытие показало, что смерть последовала от удушения. Кроме того, на трупе были знаки, указывавшие на предшествовавшую удушению борьбу.

К. был выслежен как предполагаемый виновник и 25 июня 1900 г. арестован в Австрии. О мотивах преступления свидетельствовали некоторые обстоятельства, ставшие известными при самом аресте. Оказалось, что окружной П-ский суд преследует К. за два изнасилования, совершенные им 16 июля и 8 августа 1899 г.

Оба случая произошли следующим образом: 16 июля днем К. довольно много выпил и вечером был слегка пьян. При этом он испытывал некоторое половое возбуждение, поскольку он уже по дороге через местечко П. приставал к двум женщинам, которые, однако, его энергично прогнали.

Дойдя до приюта для бедных, К. вошел туда, подсел к находившейся в сенях призреваемой А. Н., начал ее трогать и сделал ей гнусное предложение. Так как она сопротивлялась и хотела удалиться, К. опрокинул ее на пол, навалился на нее, завернул ей юбки и хотел изнасиловать. Он оставил ее только тогда, когда на крики явилась на помощь другая женщина. На первом допросе К. оправдывался тем, что был пьян и ничего не помнит о происшедшем. Для оценки вменяемости К. важно, что он спрашивал двух парней, встретившихся ему на улице тотчас же после описанной сцены, не слыхали ли они крики.