Vol.9 Руины серого одиночества

- Ну что, Олегатор, поехали кататься?

Давненько Антоша не врывался ко мне с подобным предложением. Я даже забыл о том, что запланировал на сегодня установку нового мирового рекорда по абсолютному безделью.

- Ну, поехали… Подожди, а поесть?

- В городе поедим. Собирайся, одевайся, жду тебя в машине пятнадцать минут, а потом начинаю долго и громко сигналить. Всё. Время пошло.

Антон использовал страшные угрозы редко и ещё реже не воплощал их в жизнь, поэтому, как только он вышел за дверь, я стал метаться по комнате, собираясь в путь. Однако торопился я зря. Зима в этом году выдалась такая снежная, что в некоторых областях это признали стихийным бедствием. Наша «семёрка» превратилась в большой пышный сугроб, так что добраться до гудка и воплотить свою угрозу Антоше так просто не удалось.

- Где машина? – поинтересовался я, подходя поближе. Антон широким жестом указал на сугроб, а затем на две лопаты, накрест воткнутые в снег рядом.

- Закатывай рукава, Олежа. Альтернативной физкультурой займёмся.

- Может, лучше на автобусе?

- Вот ещё! Давай-давай! В бой!

Мы скинули куртки и принялись за дело. Очистить машину от снега было ещё полбеды. Когда мотор прогрелся, мне пришлось выталкивать её из рыхлого сугроба, в котором она основательно завязла. Антон попытался вызвать кого-нибудь на помощь при помощи гудка, но наш особняк безмолвствовал и даже не приоткрыл ни одной шторы своих окон. Пришлось справляться самим.

- Когда всё это растает, будет потоп, наверное. – Сказал я, развалившись в кресле, когда мы наконец выехали на дорогу. – Весь мир погрузится под воду.

- Не боись, у нас лодка надувная есть. – Подмигнул мне Антон. – Будем главной плавучей силой мира Сигма. Чувствуешь, какая мощь?

- Да уж. Дед Мазай бы обзавидовался...

- Кто?

- Да не важно. Чем займёмся-то? Опять в мире объявился какой-нибудь супергерой или суперзлодей?

- Не-а. У нас с тобой сегодня будет день спонтанного добра.

- Чего? Какого ещё добра-бобра? Я машину откопал! Хватит с меня на сегодня добра!

- Вот видишь, ты уже на собственной шкуре испытал, как это плохо, когда с утра не можешь никуда уехать, потому что машину занесло. А ведь люди могут опаздывать на работу! Мы просто обязаны им помочь.

- Антоша, ты бредишь? Что бы ты не принимал, прекращай. Это плохо на тебя действует. Давай лучше тварь какую-нибудь жуткую замочим? Или организованную преступную группировку ликвидируем? Людям от этого больше пользы будет.

- Глобально мыслишь, и мне это нравится. Но сегодня поработаем по мелочи. Это тоже важно.

Взглянув на Антона, я понял, что его не разубедить, поэтому сменил тему:

- Нам бы внедорожник для таких целей приобрести…

- Идея хорошая. Полностью с тобой согласен. Пиши шефу заявление. А лучше сразу штук пять, потому что первое он выбросит, даже до конца не дочитав, а на остальные, может быть, ответит. Устно. Матом. Опаньки. Гляди-ка, наш первый клиент.

Мы притормозили у обочины, на которой какой-то дядька тщетно пытался вытолкнуть на дорогу свою низкобрюхую иномарку.

- День спонтанного добра начался! – объявил Антон и вышел из машины. Нехотя, ворча и ругаясь, я вылез следом.

Минут через десять я стоял по щиколотку в бурой грязно-снежной массе, отплёвываясь от снега, которым меня с ног до головы окатил автолюбитель, когда наконец вырвался из снежного плена. Сейчас он, проезжая мимо и снова окатывая меня дорожной слякотью, улыбался и махал рукой. Антоша, тоже грязный до неприличия, махал ему в ответ.

- Ну, чувствуешь прилив сил и вдохновения от сознания собственного благородства? – спросил Антон.

- Я чувствую прилив снега в ботинки, а про вдохновение вообще сейчас лучше не спрашивай. – Пробурчал я и поплёлся в машину. Как и следовало ожидать, она тоже завязла, так что пришлось опять, уже третий раз за день помогать мотору исполнять его двигательные функции.

- Антон, я сейчас говорю совершенно серьёзно: я устал, замёрз и дьявольски хочу есть. В последний раз подобное состояние наблюдалось у моряков одного судна. Это закончилось тем, что всех офицеров на том судне перевешали. Не пренебрегай уроками истории, Антоша, не надо.

Антон засмеялся и похлопал меня по плечу.

- Ладно, моряк, поехали в какую-нибудь тошниловку. Накормимся и погреемся.

Когда возле небольшого кафе проклятый доброхот заставил меня поучаствовать в извлечении из снега ещё пары автомобилей, я пожалел, что уставом Истока запрещено использовать табельное оружие по отношению к коллеге. Моя потихоньку закипающая злость утихла только за столиком в процессе поглощения пищи. Антон купался в своих приливах сил и вдохновения. Иногда мне было чертовски сложно его понять. Вот сейчас, с самого утра занимаясь какой-то ерундой и даже от денег отказываясь, он развалился на стуле и весело разговаривал с кем-то по телефону.

- Чего? Это где? Омикрон? Интересно… так там же разруха после войны. Да? Что-то знакомое… Слушай, а я мог бы заняться. Нет, серьёзно. Мне кажется, что я каким-то боком виноват во всей этой истории. Нет, пока не знаю, может, ошибаюсь. Просто чувство… Чего? Окей. До встречи.

Антон положил трубку и хитро взглянул на меня.

- Похоже, мы оказались втянутыми в историю поинтереснее.

- Что, где-то танк в снегу завяз?

- Ещё интереснее. Доедай, пойдём на Омикрон. Помнишь Омикрон?

- Почему я его должен помнить?

- Как почему?! Так ведь это там мы с Димоном тебя подобрали, приютили и обогрели! Ты был слаб, напуган и беспомощен…

- Чего-о? Не был я слаб, напуган и беспомощен! У меня был чёткий, хорошо продуманный план действий, который я собирался воплотить смело и решительно!

Антон засмеялся и махнул на меня рукой.

- Ладно, план так план. Суть в том, что сейчас на Омикроне появился ангел. И мне кажется, что мы с тобой его хорошо знаем.

- О чём ты? Я лично ни с одним ангелом не знаком. Только беса одного знаю. Танька зовут.

- Пошли. Всё узнаешь со временем. Или, в принципе, можешь остаться и продолжить день спонтанного добра…

- Нет. Хватит. Пошли хоть на Омегу.

- Вот и здорово. Если я прав, то всё очень красиво получится.

 

Поскольку ни я, да и, пожалуй, вообще никто во всех мирах не знал, откуда я родом, мир Омикрон можно условно назвать моей родиной. Правда, никакой ностальгии, я, находясь здесь, не испытывал. Местечко, честно говоря, было весьма гадостное. Антон что-то рассказывал мне о глобальной мировой войне, которая перевернула здесь всё вверх дном и создала вокруг несчастного Омикрона несколько десятков тут же уничтоженных измерений, куда выплеснулись «излишки» ужасов войны. Несмотря на это, мир выглядел ужасно. Улицы города, по которому мы шли, были превращены в каменное месиво, изрытое снарядами и утрамбованное тяжёлыми танками. Кое-где встречались изломанные остовы этих железных чудовищ.

В мире Омикрон жили люди. Вернее, выживали. Великими ценностями здесь считалась пища и горючие материалы. Культура, политика, спорт, искусство – здесь ничего этого не осталось. Из десятка миллиардов человек увидеть конец войны, в которой, по сути, никто не победил, смогло лишь несколько миллионов жителей и эти несчастные могли заботиться только лишь о том, чтобы влачить своё существование, ставшее практически бессмысленным.

И вот, среди всего этого беспросветного унылого мрака ни с того ни с сего, невесть откуда появился ангел… Или кто-то, кто себя таковым считал. Откуда он пришёл, никто не знал, кто он и зачем делает то, что делает, тоже. Да никого и не интересовали такие подробности. Никого кроме нас двоих.

Среди развалин некогда огромного и, наверное, красивого города нам повстречалось нечто столь же необычное и неестественное, как пальма посреди чумов на Северном полюсе – маленький аккуратный одноэтажный домик. Он был ограждён невысоким белым забором, за которым виднелись какие-то зелёные посадки. А ещё среди грядок я заметил… павлина. Конечно, мы заинтересовались, подошли к домику и застали во дворе мужчину и женщину в изрядно поношенной, но чистой и аккуратной одежде. Они пололи грядки. Мы поздоровались и прямо рассказали, кто мы, откуда и зачем пришли. Люди не задавали вопросов, только улыбались и кивали. Их безмятежность показалась мне даже подозрительной.

- Ангел сказал, что исполнит любое наше желание. Мы поверили и пожелали счастья.

- Счастья? И всё?

- А что ещё нужно? Как видите, мы счастливы. Оказалось, что для этого нужно совсем немного.

- Ясно. Где нам найти ангела?

- Мы повстречали его в заброшенной больнице. Но… навряд ли он всё ещё там. Он странствует, ищет других несчастных, чтобы исполнить их желания.

- А почему вы решили, что это ангел?

Мужчина и женщина переглянулась и заулыбались.

- А кто же ещё это может быть?

Поспорить с ними было сложно. Мы уточнили путь к больнице, попрощались и двинулись дальше.

- Мне снова непонятно. – Сказал я. – Мы ищем человека (ну, или нечеловека), который раздаёт благодеяния направо и налево. Интуитивно догадываюсь, что его деятельность мы будем как-то пресекать.

Антон молча кивнул.

- Но как это поможет людям-то? Наоборот, мы, может быть, последней надежды жить хотя бы прилично их лишим! Ой. А что за… вонь?

Мы остановились и огляделись. Сильный запах то ли лака, то ли ещё чего-то подобного буквально обволакивал нас бурой пеленой. Антоша принюхался и поморщился.

- Коньячный спирт. Давай повыше заберёмся.

Мы вскарабкались на какие-то руины и осмотрелись. Прямо под нами, круто петляя, извиваясь и сверкая в лучах бледного полуденного солнца, нёсся поток бурой жидкости, которая, по-видимому, источала тот самый гадостный запах.

- Это что… коньяк?

- Коньячные реки. Интересно, из чего там берега. Пошли, пощупаем. Вдруг из кильки?

Мы спустились к самой реке. От жуткой вони у меня начинала кружиться голова.

- Щупай уже скорее и пошли отсюда!

Антоша потыкал пальцем землю и покачал головой.

- Нет, берега обычные. Земляные. А ты знаешь, что это такое?

- Вонючая речка. Пошли уже!

- Это не просто вонючая речка. Это идиотское желание. А во-он там я, похоже, вижу идиотского пожелателя.

Недалеко от нас, там, где река делала крутой поворот, образовалась небольшая «заводь», в которой, лицом вниз плавал какой-то человек. Мы подошли и выудили бедолагу. Он был мёртв.

- Вот тебе и последняя надежда жить прилично. – Заметил Антон, отряхивая руки. – Не всякий способен хотя бы пожелать что-то разумное. А ты представляешь, сколько в этом мире таких вот идиотов? А в других мирах?

- А что насчёт тех, в домике?

Антон мотнул головой.

- Что-то мне подсказывает, что и там дело плохо кончится. Пойдём, а то мне уже поплохело. Как бы завтра похмелья не было.

Мы продолжили наш путь. Я размышлял о том, что нам предстоит сделать, а так же о том, что судьба снова ведёт меня в то самое здание, откуда началась моя новая жизнь. А здание больницы, которое, казалось, выглядело ещё хуже, чем в прошлый раз, уже виднелось невдалеке. Каким-то образом мне удалось безошибочно его узнать среди других руин. Видимо, сильно я к этой больнице прикипел.

- Здание, конечно, обшарим для проформы, но что-то я сильно сомневаюсь, что наш ангел ещё там. Ушёл уже, наверное… - Вслух размышлял Антон, когда мы подошли к «парадному входу». – Или улетел. Ну, где предлагаешь посмотреть сначала?

Антон взглянул на меня так, будто эти руины были моей личной собственностью.

- Ну… Давай ты проверишь второй этаж, а я первый. Потом коллективно осмотрим остатки третьего. А ещё подвал есть. Там кладовые и морг.

- Согласен, только ты и в подвале посмотри, пожалуйста. Я мертвяков дюже боюсь.

- А того, который в коньяке плавал, ты не испугался.

- Так я ж не знал, что он мертвяк! Как только узнал, сразу стал его опасаться. У тебя фонарик есть?

- Есть. А у тебя?

- У меня подсветка от телефона. Да там, на втором, не так уж темно. Стены-то дырявые все. Кстати, ты не припоминаешь, где тут лестница на второй этаж?

- По холлу прямо, потом направо повернёшь. На лифте лучше не езжай.

- Ой. Шутканул что ли? Молодец. Ладно, удачи.

Антон ушёл. Я остался в разрушенном холле один. Кажется, ностальгия начинала потихоньку подползать, хотя это, конечно, была совсем не та больница, в которой я провёл «лучшие» годы своей жизни. Но Антон в чём-то прав. Пусть это и совсем не та больница, но всё равно это — мои личные руины… руины серого одиночества, за которые я даже несу некоторую ответственность. Я прислушался. Ветер играл на разрушенном здании, словно на флейте, вдувая воздух в многочисленные дыры своими исполинскими лёгкими. Если хорошенько прислушаться, можно было различить, как хрустят песок и мелкие камешки под шагами Антона. Кроме этих звуков – ничего. Абсолютно мёртвое бетонное чудовище.

Обрушившийся в подвале потолок пришёлся очень кстати и избавил меня от необходимости его осматривать. Я прошёлся по первому этажу, заглядывая в неотличимые друг от друга комнаты, в которых не осталось ничего кроме того, что было намертво привинчено к полу или стенам и сделано из железа. Несмотря на это, я легко узнал регистратуру, гардеробную и аптечный киоск. И нигде, ясное дело, ни души. Я заглянул даже в тёмное нутро шахты лифта и, задрав голову, увидел Антона, который смотрел на меня со второго этажа.

- Вовремя ты! – крикнул он. – А я только-только плюнуть хотел! Ну, чего у тебя?

- Ничего.

- И у меня аналогично. Пойдём дальше?

- Пойдём…

Мы поднялись на третий этаж и огляделись.

- Нет, наверное, нет его уже здесь. След простыл. – Сказал Антон.

Всё же мы прогулялись по безлюдному коридору, перешагивая крупные куски бетона с торчащей из них арматурой. В этом крыле располагались больничные палаты. Дверей давно уже не было, пустые комнаты были беззащитны перед нашим взором. Перед одной из палат мы остановились. Там, на чудом уцелевшем пружинном каркасе от кровати спал, свернувшись калачиком, наш ангел. Антон был прав, мы оба были хорошо с ним знакомы, ведь именно мы доставили его в мир Фита из замороженного мегаполиса на Лямбде. Только, похоже, наш план сработал совсем не так, как мы предполагали.

- Вот видишь, Олежа, как всё красиво получается. – Улыбнулся Антон.

- Да вы вообще красавцы! – раздался голос позади нас.

В палате напротив той, перед которой мы остановились, стояла Стилет, направив на нас два пистолетных дула.

- Здорово, красотка. – Спокойно отозвался Антон. – Какими судьбами?

- Похоже, второй раз проваливаю одно и то же задание. – Пожала плечами девушка. – Не могу я его убить, хоть ты тресни. А у вас что?

- Ну, наши планы гораздо оптимистичнее.

- Да что ты говоришь? Хотелось бы узнать, какие это планы. – Прищурилась Стилет. – Может быть, ваши светлые головы помогут мне восстановить мою похеренную репутацию в Кондоре? Если вдуматься, в этом есть и ваша вина.

- А вот мне, - усмехнулся Антоша, - хотелось бы сейчас пройтись по весенней Одессе.

Сказав это, Антон моментально исчез. Испарился. Перестал существовать. Я многое видел на своей безумной работе, но здесь обомлел, раскрыв рот.

- Это что такое было? – спросил я у Стилет. Сам не знаю, на какой ответ я рассчитывал. Та безразлично пожала плечами.

- Провалился в тартарары. Зато экономия патронов.

Стилет спрятала один пистолет за пояс, второй всё ещё смотрел на меня. Я обернулся и заглянул в палату. Бледный худенький мальчик с густой чёрной чёлкой, упавшей на глаза проснулся и сидел на кровати, по-турецки сложив босые ноги. Мне показалось, что он здорово подрос. Или, может быть, такое впечатление складывалось из-за его худобы и бледности.

- Здравствуйте. – Сказал он и улыбнулся. От этой улыбки мне стало не по себе. Она должна была принадлежать взрослому или даже пожилому человеку, тому, кто знает ей цену, но никак не этому десятилетнему ребёнку.

- Привет. – Рассеяно ответил я. – Ты меня не помнишь?

Мальчик мотнул головой.

- Я вас не знаю. А что вы хотели?

- В смысле… А, нет, ничего. Я не за этим.

Тут до меня стало доходить, что произошло с Антоном. Одновременно с моим озарением в кармане завибрировал телефон.

- Алё, Олежа, я болван! – объявил Антон, как только я взял трубку. – Ты не поверишь, я в Одессе! Но, если мобильный сигнал прошёл, всё ещё на Омикроне. А здесь, однако, весна!

- И как пейзажик?

- Да жуть! Лучше бы не видел эти руины. В общем, вот что, Олежа. Заканчивай там сам, потому что я даже не представляю, как мне отсюда выбираться. Пойду странствовать по мирам. Один справишься?

- Я не один. Тут вот Стилет с пистолетом… привет передаёт.

- Ага, передай ей в то же место. В общем, гудбай. Удачи.

- Стой! Подожди, а наш гениальный план? Может, поделишься?

- Да нет никакого плана. Узнай, как произошло так, что наш чудо-мальчик попал с Фиты на Омикрон и почему снова развернул свою деятельность. Дальше уж придумайте там что-нибудь со Стилет. Ты её не бойся, она, в принципе, девчонка положительная. Всё, пока!

- Пока…

Я сунул телефон в карман и огляделся. Мальчонка смотрел на меня своими огромными глазами, а Стилет уставилась дулом пистолета.

- Эту штуку можешь убрать. – Сказал я. – Плана у нас, оказывается, нет.

Стилет усмехнулась и покачала головой.

- И на что же вы рассчитывали, когда пёрлись сюда? На чудо? Одно уже произошло с твоим Антоном. Что дальше?

- Импровизация, как обычно…

Я повернулся к мальчонке.

- Меня Олег зовут. Её – Стилет. А тебя?

- Гавриил.

- Можно просто Гаврик? – поинтересовалась Стилет. Малыш только улыбнулся.

- Как ты сюда попал? Ты же не из этого мира.

- Откуда вы знаете? – спросил мальчик, не выказав, впрочем, никаких признаков удивления.

- Мы с тобой знакомы, только ты меня не помнишь.

Гавриил покачал головой, словно для него все кусочки головоломки только что сошлись в единую картинку.

- Я многое не помню. Но раньше не помнил ещё больше. Мой земной родитель, святой отец, которого мне послал Бог, много мне рассказал. И я вспомнил. Оказывается, я ангел.

- Ангел? Нет, ты не ангел. Ты, скорее, джинн из сказки. Ты должен прекратить то, что ты делаешь. Пойдём со мной, я отведу тебя назад в твой мир. Там тебе будет лучше, поверь мне.

Гавриил улыбался, словно это я, а не он, был неразумным ребёнком и сморозил какую-то милую чушь.

- Прекратить помогать людям? Прекратить делать счастливыми несчастных? Прекратить делать добро, исполнять своё предназначение? Но зачем? Разве это не благо?

- Нет, - резко возразила Стилет из-за моей спины. – Никакое это не благо. Многие люди уже умерли, и всё по твоей вине. Никто не стал счастливее от встречи с тобой. Уж прости, малец, но ты приносишь человечеству одни неприятности.

Гавриил встал и, рассеянно глядя в окно, заговорил:

- Люди умирают лишь тогда, когда сдаются. А я помогаю им не сдаться, я дарю им надежду, которая удерживает их на плаву. Мне жаль, что некоторые люди погибли, но зато остальные узнали обо мне, и в них вселилась надежда. Вы смотрите на частные детали, а я – на всю картину в общем. Но сейчас нет времени говорить об этом. Сюда идут плохие люди. Давайте встретимся в домике у одних милых людей. Это недалеко отсюда, если идти по разрушенной дороге. Приходите, я покажу вам, что вы заблуждаетесь.

Мальчик исчез так же неожиданно, как Антон. Мы остались одни.

- Что это он имел в виду? – спросила Стилет, подходя к окну. Я с облегчением отметил, что пистолет она спрятала.

- Не знаю, может…

- Вниз!

Стилет резко отскочила от окна и прислонилась к стене, я, ещё толком не осознав, что происходит, прижался к противоположной. Стилет осторожно выглянула в окно и снова скрылась за укрытием.

- Мы попали, дружок. Это Баланс.

 

 

Я был знаком со Стилет не так уж долго, однако представить её напуганной всё равно никак не мог. Сейчас я увидел это воочию, и мне самому стало не по себе, хотя я до сих пор не знал, что происходит. Осторожно подойдя к окну, я выглянул на улицу. К больнице подступала коробка человек из двадцати с командиром, шагавшим сбоку от строя. Все бойцы были одеты в белые одежды наподобие парадных армейских кителей с тёмно-синими полосами на рукавах, воротнике и такими же полосками на стрелках брюк. За спинами бойцов я смог разглядеть ружейные стволы, но что это было за оружие, оставалось загадкой. Строй быстрым шагом направлялся к главному входу в больницу.

- Лифт… - пробормотал я, судорожно пытаясь придумать план спасения. То, что бойцы в бело-синих одеждах нам не друзья, было совершенно очевидно — про организацию «Баланс» я наслушался такого, что волосы шевелились на голове и не только. О том, что они сделают с нами, когда обнаружат здесь, можно было, в принципе, тоже легко догадаться.

- Что лифт?

- В лифт, быстро!

Я первым выбежал из комнаты и помчался по коридору, ухитряясь каким-то образом перескакивать препятствия и не ломать о них ноги. С улицы уже слышались первые приказы командира отряда. Шахта лифта зияла чёрной пропастью. Казалось, что здесь был десяток этажей, а не три. Кабина бесследно исчезла. С небольшим разбегом я прыгнул в шахту и зацепился за небольшую служебную лестницу. Слава богу, держалась она крепко. Стилет замерла перед пропастью, поколебалась, прошептала какое-то ругательство, но прыгнула вслед за мной. С максимально допустимой скоростью движения по узкой лестнице в темноте, мы спустились на самое дно шахты. В кромешной тьме я нащупал небольшую приоткрытую заслонку и, сильно порезав пальцы, распахнул её. Внутреннее помещение оказалось ровно настолько просторным, чтобы нам двоим поместиться там нос к носу, прижав колени к груди. Изловчившись, я прикрыл дверцу.

Наверху послышалась мелкая дробь шагов: первый отряд бойцов ворвался внутрь. Работали молча. Был слышен только топот ног и шорох одежды. Сквозь щель неплотно прикрытой двери я увидел в шахте свет: кто-то освещал её фонариком. Несколько тягостных секунд мы следили за этим светом, затем он исчез. У меня вырвался вздох облегчения. Судя по удаляющемуся звуку, основная часть штурмовой команды отправилась на следующий этаж. Несколько минут было тихо, затем снова послышались шаги, на этот раз тяжёлые и неторопливые.

- Докладывайте, сержант. – Послышался громкий металлический голос.

- Товарищ командующий операцией! На первом, втором, третьем этажах посторонних не обнаружено. Подвал заблокирован обвалом, присутствие живых существ исключается.

- Вольно. Сворачивай осмотр, сержант. Построй мне личный состав перед зданием в походную колонну. Уходим.

- Есть!

Судя по звуку шагов, сержант убежал. Шаги командира медленно приближались к шахте.

- Целый год придётся потратить на осмотр этой дыры… А он свалит в другую дыру! Мы занимаемся ерундой…

Мы внимательно прислушивались к словам командира, который, как ему казалось, разговаривал сам с собой, но он больше ничего не сказал. Только песок скрипнул у него под каблуками, когда он развернулся и зашагал прочь. Чуть позже к нему присоединилась разведгруппа, после чего всё стихло. Я вылетел на разведку и увидел удаляющийся строй. Я подлетел поближе, чтобы разглядеть их оружие, но моё внимание отвлекла фигура в маскхалате, почти не различимая на фоне окружающей местности. Если бы она не шевельнулась, когда я пролетал мимо, я мог бы её вообще не заметить. Это был снайпер, следящий через оптику винтовки за зданием больницы. Чуть поодаль я заметил ещё одного, тоже практически невидимого. Когда основной строй отошёл метров на двести, снайперы синхронно подняли своё оружие и скрытыми перебежками двинулись вслед основным силам. Я вернулся к Стилет.

- Пошли, всё чисто.

- Ты что, экстрасенс?

- При чём здесь экстрасенс? Я наблюдатель.

- Вот оно как! У Истока даже наблюдатель штатный есть! Шикарно живёте.

- Так иди к нам. Тоже заживёшь.

Стилет промолчала.

- Ладно, пойдём, раз всё чисто.

Мы кое-как вылезли из нашего убежища. Я помог Стилет взобраться на первый этаж и сам, кряхтя, выбрался следом.

- Что это за Баланс и чем они занимаются? Почему их все так боятся? – спросил я у Стилет, которая с недовольным видом осматривала свой перепачканный пылью бежевый костюм.

- Баланс по численности своих бойцов – это как семь или восемь Кондоров. А уж в Истоках и считать замучаешься. Сколько вас там человек-то?

Я подозрительно взглянул на Стилет.

- Военная тайна.

- Ой! – махнула рукой Стилет, - тоже мне тайна. Не хочешь, не говори.

- А чем занимается Баланс?

- Военная тайна. – Фыркнула девушка, направляясь к выходу.

- Да подожди, не обижайся! Я же не обиделся, когда ты в меня своим стволом тыкала!

- Могла бы и пристрелить, кстати. Так что мы в расчёте. Куда нам идти, ты понял? Про какой домик он говорил?

- Мне кажется, я знаю. Мы с Антоном там уже были. Там ещё коньячная река рядом.

- Чего-о? А берега из чего?

- Земляные. На лимонные берега тому мужику фантазии, видно, не хватило. Так чем, говоришь, занимается Баланс?

- Мог бы и догадаться. Балансом он занимается. Всемирным и интермировым равновесием. Их деятельность чем-то похожа на нашу или вашу, только они к своей работе подходят очень фанатично.

- В смысле?

- Среди них не найдётся ни одного слабака, который не сможет застрелить ребёнка или отправит его в мир, где он всё забудет, вместо того чтобы его убить. Бойцы Баланса делают всё быстро, чётко и без колебаний. Они не постесняются убрать с пути любого, кто им мешает или того, кто, по их мнению, нарушает мировой баланс. Вот такая группировочка. И сейчас она вплотную взялась за нашего и вашего клиента. Тебе полегчало?

- А из ваших кто-нибудь здесь есть?

- Официально, это моё задание, но я больше чем уверена, что они послали кого-нибудь, чтобы меня «подстраховать». Мне, знаешь ли, после того дела на Лямбде не слишком доверяют.

- Кстати. Мне помнится, ты собиралась уйти из Кондора? Новую жизнь начать, всё такое… Передумала?

- Передумала. – Криво усмехнулась Стилет. – Из-за тебя, можно сказать. Не хочу быть секретуткой.

- Ну и правильно. А ты мне так и не сказала, как тебя зовут.

- Совершенно верно.

- И не скажешь?

- Нет.

- А если я угадаю?

Стилет безразлично пожала плечами.

- Маша?

- Нет.

- Света?

- Нет.

- Коля?

- Чего-о?

- Да это я так… Во, чувствуешь, коньячным спиртом запахло? Это наша речка. А это что? Смотри.

Над руинами за поворотом поднимался столп чёрного дыма. Для мира, в котором каждая щепка на вес золота дым среди бела дня на открытом месте был необычен.

- Подожди здесь, я посмотрю.

Не забыв предварительно принять устойчивое сидячее положение, я пролетел сквозь руины и увидел источник дыма.

- Пойдём. Опасности нет. – Мрачно сказал я, вернувшись к Стилет. Ничего не спросив, она последовала за мной. Вскоре нашему взору открылся островок человеческого счастья, который мы с Антоном застали таким цветущим и умиротворяющим. Теперь картина выглядела совершенно иначе. Белый забор бесследно исчез, грядки были потоптаны и разграблены, разрушенный домик источал тот самый густой чёрный дым. У порога, с неестественно вывернутыми конечностями, лежал труп мужчины, а перед ним на коленях, склонив голову, стоял худенький бледный ангел.

- Что ты делаешь? – тихо спросил я, подходя к нему.

- Я пытаюсь поговорить с Отцом. – Спокойно ответил Гавриил. – Хочу спросить, почему всё это происходит. Какой в этом смысл.

- Это не Баланс. – Шепнула мне Стилет, указывая на труп. – Слишком грязная работа. И ни одного огнестрельного ранения. Это местные. Зверьё…

- Ты не сможешь осчастливить всех. – Сказал я Гавриилу. – Это выше твоих сил. Ты не ангел.

- Но я хочу этого! – воскликнул мальчик. – Мой земной отец научил меня слушать и собственные желания тоже! Раньше я исполнял только то, чего хотели другие, а теперь…

Ангел встал, расправил плечи, словно их и вправду оттягивали невидимые крылья, и повернулся к нам. В его огромных глазах плясали молнии.

- Теперь я могу всё! Я могу сделать людей счастливыми, я могу, и я сделаю!

- Ты не сможешь, глупый. – Мягко сказала Стилет. – За тобой охотятся. Пойдём с нами. Мы тебе поможем.

- Ты хотела меня убить. – Напомнил ей ангел и перевёл взгляд на меня. – А вы заставили меня забыть, кто я такой на самом деле. Я больше не хочу забывать. И ваша помощь мне не нужна.

Я почувствовал, что за нами кто-то пристально наблюдает. Я огляделся, но, ясное дело, никого не увидел. Однако странное неприятное ощущение меня не покидало. Может быть, во мне заговорило какое-то особое шестое чувство, присущее наблюдателям.

- Подожди-ка… Возле больницы были снайперы. Я видел. Почему они не стреляли, когда мы маячили в окне?

- Какая разница? – отмахнулась Стилет. – Патроны берегли, живыми взять хотели.

- Нет-нет, что-то здесь не то… Ведь у Баланса наверняка есть в штате наблюдатель! Они ведь нас и сейчас…

Сильный толчок в грудь сбил меня с ног. Я со стоном грохнулся на спину и прижал руку к груди, которую словно пробило копьём. Дыхание спёрло, я задохнулся и захрипел, ёрзая пятками по земле. Взглянув на ладонь, я увидел кровь и застонал ещё сильнее. В ушах зазвенело, глаза застлала тьма. Словно сквозь толстый слой ваты я слышал, как Стилет кричала что-то о снайпере и Балансе. Про себя я трижды проклял и то и другое. Сознание начинало угасать. Я чувствовал смертельную усталость, и мне совсем не хотелось ей сопротивлялся.

- Не смей отрубаться! – закричала мне в ухо Стилет. – Слышишь? Не смей!

На моей щеке запечатлелась звонкая пощёчина, от которой тупо заныла грудь.

- Сосредоточься! Ипсилон! Сосредоточься и иди за мной! Ну же, давай! Одна я всех не вытяну!

Я не понимал ни слова, в голове красными пылающими буквами крутилось странное слово Ипсилон, значения которого я не понимал. Слово сжималось и сжималось, пока наконец не превратилось в жирную алую пульсирующую точку, которая стала потихоньку удаляться в черноту. Я собрал все силы, чтобы не дать ей исчезнуть. Болезненными толчками я словно проталкивался через плотный полиэтилен, прорывая один слой за другим. Наконец точка замерла и тихонько расплылась в густой черноте. Не осталось больше ничего.

 

Первое, что я увидел, открыв глаза, был небольшой эмалированный тазик, полный окровавленных полотенец, битов и ваты. Там же лежал большой кухонный нож, тоже со следами крови. За глазными яблоками заворочалась тупая ноющая боль, протянувшая свои щупальца ко лбу и дальше, под черепную коробку. На грудь словно кто-то положил двадцатикилограммовую гирю. Дышать было тяжело и больно, воздух входил и выходил из лёгких с натужным присвистом. Я попытался припомнить, что произошло, и сердце неприятно кольнуло. Положение было чертовски поганым. Я еле слышно, одними губами выругался, и мне немного полегчало. Скосив глаза, я увидел Стилет. Она сидела в кресле, задумчиво смотрела в окно и что-то перебирала между пальцами. Я хотел окликнуть её, но мне не хватило сил, только сбил дыхание и чуть не задохнулся. Стилет заметила мой взгляд и встала.

- Живой что ли? Ну надо же…

Я не смог ответить. С трудом подняв голову, я взглянул на свою грудь. С левой стороны красовалась вмятина размером с блюдце, в которой скопилась тёмная, почти чёрная густая кровь. Мне стало дурно. Я откинулся на подушку, сосредоточив все внутренние силы, чтобы не проблеваться.

- Господи… что ж… это… такое… - Прохрипел я.

- Вот. – Стилет поднесла к моим глазам то, что вертела между пальцами. Это была пуля с затупившимся кончиком длинной чуть меньше спичечного коробка. – Смотри, что я из тебя достала. Вернее, из твоей бронежилетки.

- Чудо… жилетка… - Снова прохрипел я и закашлялся. От боли из глаз потекли слёзы, а во рту появился металлический привкус.

- Ну-ну! – строго сказала Стилет, - разболтался! Лежи, молчи.

Я закрыл глаза и тихонько застонал.

- Что же мне с тобой делать… - Задумчиво произнесла Стилет.

- Спа… сибо. – Выдавил я и снова впал в небытие.

Когда я снова очнулся, мир вокруг не слишком изменился. Только в тазу, кажется, стало на одно окровавленное полотенце больше, а кухонный нож пропал. Взглянув на кресло, я увидел, что Стилет с его помощью поедает яблоко, так же задумчиво глядя в окно. Как ни странно, я чувствовал себя гораздо лучше. Хотя гиря с груди не исчезла и дышать было по-прежнему тяжело, у меня совершенно ничего не болело. Я набрал в грудь воздуха, сколько мог и с натугой произнёс:

- Я ещё жив?

Стилет перевела свой загадочный взгляд на меня.

- Жив, как видно. Как себя чувствуешь?

- Лучше. Намного.

- Ещё бы. – Девушка ухмыльнулась, встала и подошла ко мне. – Я в тебя всё своё обезболивающее вбухала. Эффект, правда, скоро кончится. Можешь встать?

- А нужно? – жалобно спросил я.

- «Время че» для этого мира – шесть часов. У нас осталось полтора с копейками. К тому же, у нас Баланс на хвосте. Могут быть здесь в любую минуту.

- А мальчик?

- В храме, - сказала Стилет, отводя взгляд в сторону, - ушёл, я не смогла остановить. Но мне кажется, он никуда оттуда не денется.

- Почему?

- Он не хочет. А если не хочет, то и не уйдёт никуда. К тому же, он думает, что тебя убили, а я сделала всё что могла, чтобы он думал, что это из-за него. Никуда не денется.

- Слабая уверенность. Оставим здесь?

Дыхания на длинные фразы не хватало, приходилось довольствоваться урывками. Мысли потихоньку собирались в кучу, но общая картина нашего положения, которая прояснялась для меня с каждой секундой, повергала в отчаяние.

- Оставим, а что делать? Авось, он опять всё забудет, хотя я в этом сильно сомневаюсь. Ладно, а теперь соберись и вставай. Нужно тебя перебинтовать. Обопрись на меня.

Стилет зашла сбоку, я обхватил её рукой за плечи и, часто, с присвистом, вдыхая, медленно поднялся. Несмотря на сильное обезболивающее, левую половину груди словно стиснуло в тисках. Я заскрипел зубами и шумно выдохнул.

- Молодец. Посиди так, я сейчас.

Я опустил голову. Куртка, рубашка и жилетка были расстёгнуты, а майка неровно разрезана. Вмятина в груди выглядела чуть получше, по крайней мере, крови в ней уже не было, зато она успела приобрести тёмный сливовый оттенок. Как бы то ни было, приступа дурноты это зрелище уже не вызвало, хотя голова здорово кружилась.

- Ох, чёрт, что ж с тобой делать… В больницу бы… - пробормотала Стилет, возвратившись с пачкой бинтов. – А в больницу нельзя. Так что терпи. Я в школе на «зарнице» санинструктором была.

Я хотел засмеяться, но решил, что, пожалуй, не стоит так рисковать и ограничился улыбкой. С огромным трудом мне удалось поднять руки по требованию Стилет. Она, придерживая бинт за край, несколько раз туго обмотала мне грудную клетку и завязала узел. Поверх этой повязки она навернула несколько слоёв эластичного бинта. Дышать после этого мне стало ещё сложнее, о чём я тут же и сообщил.

- Ничего-ничего, зато рёбра не рассыплются по дороге. А что говорить сложно, так это даже хорошо. Ты мне больше нравишься, когда немногословный.

- В Исток надо. – Выдохнул я.

- Нельзя. Баланс уже твою курточку с нашивочками посчитал, так что на месте вашей штаб-квартиры теперь точно засада. Лучше туда не соваться.

- Кондор?

- А что с них толку? – усмехнулась Стилет. – Наёмники… Нет, дружок, мы с тобой завязли в этом дерьме вдвоём.

- Можешь уйти.

- Вот щас! Я всё ещё надеюсь подняться на этом задании. Хотя, конечно, не ожидала я таких сложностей…

- В агентство Истока. Любое.

- Зачем тебе?

- Связаться с людьми. Помогут.

- Ладно, сначала выберемся с Ипсилона, а там посмотрим. Иди за мной.

Я жалобно взглянул на Стилет, но её очертания уже потихоньку расплывались. Я был вынужден последовать за красной пульсирующей точкой, которой она стала в кисельной тьме.

Переход был сложным, но очень коротким. Видимо, мы переместились в какой-то из соседних близлежащих миров. Я очнулся, сидя на тротуаре прямо под светофором. Если бы Стилет не поддержала меня за плечи, я бы грохнулся прямо под колёса машин, с грубым «вжж» носившихся по проезжей части. Под удивлёнными взглядами нескольких десятков пар глаз, я с трудом, опираясь на плечо Стилет и опору светофора, поднялся и огляделся.

- Вот чёрт, - прошипела девушка, оглядывая любопытных зевак, - теперь нам здесь не скрыться. Парочка мы яркая и запоминающаяся. Ты идти можешь?

Я кивнул и, глядя под ноги, неверным шагом пошёл туда, куда вела меня Стилет.

- Как найти твою контору? У нас полчаса, а потом пойдём дальше.

- Справочник. Будка. Телефонная.

- Отлично, вон там… Вперёд.

Мы доковыляли до непривычно чистой телефонной будки. Толстый справочник лежал на полочке под таксофоном. Повезло, реклама услуг туристического агентства «East OK» была напечатана прямо на обложке. Я набрал номер (автомат даже не попросил монеты) и услышал приятный женский голос.

- Турагентство Исток, слушаю вас.

- Девушка, моя фамилия Васильев. Личный номер один-четыре-один-ноль-четыре-ноль-девять. Мне бы в Мадагаскар. – Собравшись с силами, произнёс я.

- Боюсь, мы предлагаем туры только по восточной части мира. Могу предложить прекрасные туры по Китаю, экскурсии в Токио и Сеуле.

- Как насчёт Банкока?

- Горящие путёвки действуют до конца месяца.

- Как до вас добраться?

- Пишите адрес.

Я знаком спросил у Стилет ручку. Та похлопала по карманам и отрицательно мотнула головой. Я достал мобильник и записал адрес.

- Где это? – спросил я, показывая ей экран.

- А я экскурсовод что ли? Сейчас спросим. Дай сюда.

Стилет забрала у меня телефон, вышла из кабинки и тормознула какого-то прохожего. Тот в ответ на её вопрос огляделся, поразмыслил и указал пальцем путь вверх по улице с несколькими поворотами. Стилет кивнула и вернулась ко мне. Я разглядывал свою повязку, сквозь которую проступило пятнышко крови.

- Плохи твои дела, дружок. – Покачала головой Стилет. – Как бы совсем не издох.

- Далеко идти?

- Не очень. Но нашим-то черепашьим шагом… Давай, двинули. И куртку застегни, не пугай народ.

- А обезболивающее ещё есть?

- Сдохнешь от передоза. Терпи.

Мы поплелись по улице. Я старался двигаться как можно быстрее, но дыхание сбивалось, я начинал задыхаться и, в конце концов, приходилось останавливаться вовсе. Наконец мне всё же удалось найти нужный темп, и мы с горем пополам добрались до стеклянной витрины с вывеской «East OK».

- Здрасьте. – Тяжело дыша, поздоровался я с миловидной блондинкой за столиком у входа.

- Здравствуйте… - Растерянно ответила та и встала, глядя на меня испуганными круглыми глазами. – С вами всё хорошо?

- В порядке. – Ответил я, осторожно погружаясь в кресло. – У меня три вопроса.

- Олег Васильев? – уточнила барышня.

- Да. Мне нужно связаться с… - я глубоко вдохнул, - Сигмой, штаб организации «Исток». Дальше. Гамма-два, мальчик по имени… Егор Рудаков. Мне нужно с ним увидеться… не знаю, где живёт… он стоит у нас на учёте…

Я отдышался и, облизнув губы сухим языком, продолжил:

- Примерно полгода назад… мы отправили в мир Фита… мальчика… он исполнял желания… тоже стоит на учёте… нужно найти его отца… он священник… нужно только фото.

Все возможные силы я исчерпал. Моветон, конечно, но я выключился прямо в кресле.

 

Когда ко мне вернулось сознание, выяснилось, что кресло я каким-то образом покинул и перенёсся на жёсткую кушетку в какой-то комнатушке. Кажется, действие обезболивающего закончилось и, стоило мне шевельнуться, левая сторона груди косыми стрелами боли брызнула по всему корпусу. Я зажмурился и часто задышал. Идею оглядеться по сторонам пришлось отложить. Я лежал, смотрел в потолок и пытался вспомнить, что происходило накануне моего выключения. Кажется, команды я раздать успел, только вот поняли меня или нет…

Я хрипло позвал Стилет, но никто не отозвался. Я с трудом повернул голову набок и убедился, что комнатушка, в которой едва ли можно совершить прогулку длинной в пять шагов, пуста. Рядом с собой я обнаружил длинную железную вешалку, уцепившись за которую, смог потихоньку, с частыми передышками, подняться на ноги. Голова тут же закружилась, левая рука болталась как плеть. Я поднял её правой рукой и прижал к рёбрам. На крохотном столике, затянутом клетчатой клеёнкой, я обнаружил маленький шприц с прозрачной жидкостью. Названия на нём не было, только какие-то цифры, но я всё же решил рискнуть и наугад воткнул иглу в ногу прямо через штанину. Выдавив содержимое шприца, я почти сразу почувствовал, как тупеет боль. Похоже, я угадал: Стилет оставила мне обезболивающее. Навалившись на дверь, ведущую из комнатки, я попал в главный зал турагентства. Посетителей, слава богу, не было. Блондинка сидела за стойкой и, как в прошлый раз, встала с кресла, испуганно глядя на меня.

- Всё нормально. – Опередил я её вопрос и проковылял к стойке. – Где моя спутница?

- Она ушла полчаса назад. Сказала, что в храм. Мы вас перенесли…

- Ясно. Что по запросам?

- Мы достали фото, которое вы просили. Вот оно.

Девушка вытащила из ящика небольшую чёрно-белую ксерокопию, на которой был изображён немолодой мужчина в одежде католического священника с тонкими чертами лица, волевым подбородком и горящими глазами.

- Спасибо. Что с Егором?

- Мы его разыскали и доставили в агентство на «Гамма-два», но у нас нет сейчас людей, чтобы доставить его сюда.

- Пока не нужно. Что Исток?

- Штаб-квартира на Сигме не отвечает.

- Мне нужно позвонить в главный штаб.

Блондинка округлила глаза.

- Боюсь, это невозможно… не положено!

- Девушка, мне очень нужно. Вопрос жизни и смерти.

- Отсюда сигнал не пройдёт… - Неуверенно сказала блондинка.

- Мне не нужен сам штаб. Только Альберт Борисович. У меня есть его телефон. Не говорите мне, где находится штаб, назовите хотя бы один из соседних миров, откуда может пройти сигнал сотовой связи.

Блондинка всё ещё колебалась, бессмысленно перебирая какие-то бумажки на столе.

- Девушка, я вас очень прошу.

Я, как мог, глубоко вздохнул. В груди что-то кольнуло, будто осколок кости врезался в ткань. Я зажмурился и стал часто дышать носом.

- Мир Тета.

- Что?

- Тета. Оттуда сигнал пройдёт. Но не задерживайтесь там больше полутора часов. Вон тот плакат на стекле вам поможет.

- Спасибо, девушка. Если бы только я мог перелезть через эту стойку, то непременно бы вас поцеловал.

Блондинка заулыбалась, но я уже ковылял к плакату, на котором была изображена широкая, сияющая неоном и электричеством улица. Зажмурившись, я на несколько минут погрузился во тьму и вынырнул в том самом месте с плаката. Правда, огней сейчас не было, улица была залита скупым серым солнечным светом. Шагая вперёд, чтобы не вызывать лишних подозрений, я достал телефон и набрал номер директора.

- Кто? – раздался в трубке сильный раздражённый голос.

- Альберт Борисович, это Васильев…

- Васильев?! Ты уцелел? Как тебе... впрочем, не важно. Где Кротов? Он с тобой?

- Нет, нам пришлось расстаться на Омикроне… что значит «уцелел»? Альберт Борисович, я не могу связаться со штаб-квартирой, мне нужна помощь!

- Штаб квартиры больше нет. – Металлическим голосом ответила трубка. – Вполне возможно, что из всего личного состава выжили только вы с Кротовым.

- А остальные…

- Двухсотые. Слушай меня внимательно, Васильев, найди ближайшее отделение Истока и жди подкрепления. На месте бывшей штаб-квартиры ни в коем случае не появляйся. Ты всё понял?

Я стоял посреди улицы, тупо уставившись в асфальт и прижав раздающую какие-то приказания трубку к уху. Всё это казалось нереальным, бессмысленным и неподходящим к этому месту и этому времени. Двухсотые... груз двести... В армейской терминологии... Убитые?!.

- Я понял… - рассеянно ответил я. – Я сейчас в мире Тета. Приказ понял. Разрешите выполнять.

- Выполняй. И не лезь… сам знаешь куда. Всё. До связи.

- До связи… - пробормотал я и опустил трубку. Перед глазами всё плыло. Какие-то люди, спешащие по своим делам, толкали меня плечами. Я неуклюже отошёл в сторону, привалился к кирпичной стене и закрыл ладонью глаза. Куртка… нашивки «Истока»… Баланс… значит, это из-за меня они пришли к нашей базе... в наш дом и всех… В это не верилось. Нелепая надежда, что директор ошибся, что уничтожен какой-то другой штаб в каком-то другом мире, что убиты дубли, а не мои друзья… Господи, но это не так!

Я опустил руку, открыл глаза и почувствовал, как ледяная волна сползает вниз по лбу и покрывает бледностью лицо. Прямо через дорогу, издевательски глядя на меня, прищурив шторами квадратные тёмные окна, возвышалась больница номер триста двадцать семь… Мои личные руины серого одиночества.

Я не мог поверить. Это было слишком фантастично. Откуда взялось это чудовище? Почему именно сейчас оно явилось, чтобы сказать мне, что я снова один, что мне никуда не деться, не сбежать, не спрятаться ни в одном из миров. Что мой срок в этой темнице ещё не истёк и не истечёт никогда. Я сполз по стене и уселся прямо на асфальт. Больница приближалась. Медленно, с тихим шёпотом, с омерзительным медицинским запахом из оскаленной пасти, она переползала дорогу, нависала надо мной. Пасть распахнулась, обнажив переплетения унылых коридоров. Руины серого одиночества поглотили меня без остатка, а прохожие спешили мимо, не обращая никакого внимания на подобные мелочи…

Vol.10 Бритва Оккама

… закрытое повреждение грудной клетки с небольшим проникающим ранением в центре…

Какие-то голоса бесхозно и неприкаянно болтались во мраке. Меня немало возмутил тот факт, что отпрыски чьих-то глоток гуляют вот так запросто, без привязи и надлежащего присмотра.

… возможно повреждение плевры и внутренних органов, перелом двух или трёх рёбер, кровоизлияние…

Голоса говорили странные вещи. Кто будет отвечать за то, что они говорят? И о ком вообще они говорят?

… везите пока в процедурный, дайте анальгетик. Парацетамол… или нет, давайте сразу два миллилитра промедола, двухпроцентный раствор. На случай интоксикации держите наготове налоксон. Готовьте рентген и межрёберную проводниковую анестезию.

Мысли стали собираться во что-то единое и осмысленное. Я почувствовал лёгкую тряску и движение. Меня куда-то везли, а голоса преследовали по пятам. Сейчас они, кажется, разлетелись. И этот запах… Чёрт, я же в больнице!

Я осторожно приоткрыл один глаз и увидел проплывающий надо мной белый потолок с квадратными лампами, источавшими мертвенно-белый холодный стерильный свет. Свет расползался по коридору миллиардами крошечных острых извивающихся серебристых иголок с противным монотонным жужжанием. От этой картины мне стало дурно. Я закрыл глаз и попытался сосредоточиться на том, что происходит.

Сердце больно кольнуло, словно в него вонзилась одна из иголочек белого света: Истока больше нет! Всех убили солдаты Баланса! Все мои друзья… Миша… Шурик… Андрей… Танька… Димон… Антон… Господи! Стоп. Нет. Антон уцелел. Директор не знает, где он. И я не знаю, но самое главное, что он жив! О, нет… Нет-нет-нет! Он же ничего не знает! Он пойдёт прямо в штаб, прямо домой! А там… Нет, я должен этому помешать. Должен! А где Стилет? И ангел… Стоп, это не важно. Всё потом. Главное сейчас – спасти Антона!

В левую руку чуть ниже локтя вонзилась игла. Укола я почти не почувствовал, только тёплые волны потекли по венам, словно долгожданная армия союзника ворвалась в моё захваченное болью тело. Как там называлось это лекарство? Промедол? Очень хорошая штука. Я позволил себе на несколько минут расслабиться.

- Посмотрите в карманах, может, найдёте паспорт или какой-нибудь другой документ. Нужно установить его личность.

Я точно знал, что паспорта в моих карманах они не найдут. Зато найдут пистолет. Времени на размышления не оставалось. Моя правая рука пока что сохранила достаточно сил и подвижности, чтобы запустить её за пояс и вытащить оружие. Не поднимая головы, я открыл глаза и наблюдал за двумя перепуганными молоденькими медсёстрами, застывшими, глядя на пистолет в моей руке.

- Здравствуйте, девочки. – Прохрипел я и, откашлявшись, продолжил более внятно. – Если будете делать всё правильно и не будете кричать, я не сделаю ничего плохого. Понятненько?

Девушки невнятно кивнули.

- Как называется эта штука, которую мне вкололи?

- Промедол… - пискнула та, что стояла ближе ко мне.

- Давай его сюда. И побольше.

Поскольку медсестра колебалась в нерешительности, мне пришлось щёлкнуть предохранителем и взвести курок. Девчонки торопливо отыскали в шкафу коробку с ампулами, одна из них дрожащей рукой положила коробку на каталку у моих ног.

- Шприцы.

Через несколько секунд пачка шприцов присоединилась к ампулам с обезболивающим.

- Побочные эффекты есть?

- Тошнота, рвота, головокружение, при передозировке наступает интоксикация. – Как на экзамене выдала одна из медицинских сотрудниц.

- Что такое интоксикация?

- Передозировка. Промедол – наркотическое средство.

- И что делать?

- Есть такое средство… налоксон. Оно выступает антагонистом при интоксикации.

- Давай и его тоже. На всякий случай. А ты подойди и помоги подняться. Только без шоу в стиле «Крепкого орешка».

Медсестра подошла к моей каталке и помогла сесть, подставив плечо. Я сгрёб лекарства и рассовал по карманам.

- Какой это этаж?

- Первый.

- Очень хорошо. Спасибо, девочки, до свидания. Извините, что нервы потрепал.

Я поставил пистолет на предохранитель, сунул обратно за пояс и прямо из кабинета отправился на Сигму. Абсолютной уверенности, что я дотяну до выбранного пункта назначения, у меня не было, но лекарство, которое действовало всё сильнее, заряжало меня глупой пьяной самоуверенностью.

Однако до Сигмы я всё же дотянул. Пошатываясь и оглядываясь вокруг, я стоял в процедурном кабинете, где всё ещё пахло краской и не было ни намёка на медицинскую вонь. Ремонт закончился только недавно, и здание больницы ещё не было введено в эксплуатацию. Внутри не оказалось ни души, это было мне очень на руку. Правда, чтобы выбраться из здания, мне пришлось разбить одно из окон.

Чёткий план действий у меня ещё не сформировался, а соображалось очень слабо. Изучив план города на карте возле автобусной остановки, я определился с направлением и забрался в автобус, следовавший по нужному маршруту. Присесть я не решился, так как обезболивающее, похоже, имело побочный эффект, о котором медсёстры мне не сообщили – сонливость. Если б знал, то захватил ещё и что-нибудь с кофеином. Но возвращаться за этой целью в больницу было нелепо, так что оставалось только бодриться и бороться со сном, облокотившись о засаленный десятками тысяч прикосновений поручень. Я смотрел на несущиеся за окном городские пейзажи и думал о том, что на этот раз действительно сбежал из больницы так, как мечтал когда-то давно, зачитываясь приключенческими романами дни напролёт в своей аскетичной чердачной комнатушке. В голове было легко, прохладно и пусто. Несмотря на то что меня словно вырвали клещами из моей нормальной жизни, лишили людей, которые, фактически, были моей семьёй, я рассеянно улыбался и чувствовал необыкновенную лёгкость. В душе мне было глубоко омерзительно моё состояние, но я ровным счётом ничего не мог с этим поделать. Главное, ничего не болело. Я мог действовать.

Какой-то парнишка лет десяти с любопытством рассматривал мои нашивки на рукавах моей куртки. Поймав мой взгляд, он спросил:

- Дяденька, а вы в каких войсках служите?

Я улыбнулся, одновременно обдумывая только что осенившую меня мысль.

- В спасательных. Но нас уже расформировали. Так что… - Неумело пришитые шевроны организации Исток легко оторвались, стоило поддеть их пальцем. – Держи. Теперь ты тоже спасатель.

Мальчонка принял нашивки, улыбнулся мне, примерил их на свой рукав и показал сидевшей рядом женщине – маме, наверное. Я отошёл поближе к выходу и углубился в изучение схемы движения автобуса. Выйти я решил на следующей остановке. Топать до дома в таком случае пришлось бы прилично, однако перестраховаться не помешало бы. Стоя у дверей, я осмотрел свой внешний вид. От нашивок на куртке остались следы. Не долго думая, я порвал кожу на рукавах и грудных карманах. Видок у меня теперь был явно не презентабельный, зато вряд ли бойцы Баланса опознают меня так легко.

Я сошёл на остановке перед громадным зданием палеонтологического музея, за две остановки до нашего штаба. Под величавым мраморным крыльцом с блестящими бронзовыми статуями грифонов по обе стороны от главного входа, сидел печальный нищий с протянутой над широкополой шляпой ладонью. Взглянув на его лохмотья и на то, во что превратилась моя форма, я нашёл не слишком много отличий. Это натолкнуло меня на одну мысль. Я подошёл к нищему, собрал в горсть все деньги, которые у меня были и протянул ему. Бродяга сначала с удивлением взглянул на деньги, а затем на меня.

- Брат, продай шляпу? – попросил я.

- Для брата не жаль и последней рубашки! – с достоинством произнёс нищий. – Бери просто так.

- Спасибо.

Я запихнул деньги в один из карманов потрёпанной куртки нищего, забрал шляпу, предварительно высыпав в тот же карман мелочь, которая там лежала, и пошёл дальше.

До этого момента я никогда не ходил здесь пешком. Может быть, проезжал с Антоном на нашей «семёрке» или шёл вместе с Танькой по полю, которое находилось на этом же месте где-нибудь в другом мире навстречу какому-нибудь гигантскому чудовищу… Но чтобы просто так… Нет. Я никогда не выходил на улицу без веских причин. Возможно, потому что всегда стремился быть поближе к своим коллегам, хотя нередко сторонился их и пытался уединиться. Но в глубине души я всегда ждал, когда Танька скажет мне что-нибудь вроде «хрен ли разлёгся, стажёр? Айда работать!» или «поможешь мне в одном дельце, если я очень-очень попрошу?» от Мишани… Господи, как же мне будет их не хватать…

Когда наш особняк, вернее, его сильно обгоревший силуэт показался в ста шагах от меня, я присел на корточки возле какого-то пятиэтажного обшарпанного дома и положил перед собой шляпу. Тряхнув головой, я скрыл под спутанными волосами лицо и вылетел из себя, устремившись вперёд по улице.

Мрачное здание, похожее на особняк с привидениями, которое мы семеро, живущие в нём, привыкли именовать домом, обгорело не слишком сильно. Видимо, пожарные команды прибыли вовремя. Внутрь заглянуть я не решился. Это было выше моих сил, ведь я знал, что найду там если не тела моих друзей, то хотя бы напоминания об их присутствии… и смерти. Теперь-то этот особняк точно станет домом с привидениями… Но почему ни один из них не сбежал в другой мир?! Неужели они сражались до последнего и умерли, защищая честь Истока? Или же их просто застали врасплох… Выяснять это сейчас не было времени.

На обочине возле особняка я заметил фургон МЧС. Привлекли меня его зеркальные тонированные стёкла, так что я заглянул внутрь. В кузове фургона сидел щуплый паренёк в наушниках со встроенным микрофоном. Лицо этого агента бледным светом освещали мониторы двух раскрытых перед ним ноутбуков. Преодолев незначительную преграду между салоном фургона и кабиной, я увидел водителя, который на моих глазах вскрыл банку пива объёмом, кажется, в целый литр, и припал к ней губами. Я вернулся в салон и увидел, как паренёк в наушниках колотится в окошко, отделявшее его от водителя. Окошко открылось, паренёк тотчас почти пролез в него головой, крича что-то выразительное в адрес водителя. Тот, не оборачиваясь и не отрываясь от пива, продемонстрировал парню в салоне фигуру из среднего пальца, после чего установил свою банку между рычагом переключения скоростей и ручным тормозом, захлопнул тонированное окошко и, откинувшись в кресле, закурил сигарету. Я вернулся назад к своей нищенской фигуре и обнаружил в шляпе несколько монет. Не глядя высыпав их в карман, я нахлобучил шляпу на глаза и поплёлся на другую сторону улицы. Несколько машин с визгом затормозили прямо передо мной, но я не обратил внимания ни на них, ни на протяжные гудки, ни на брань водителей. Обогнув наш дом по периметру, я вскарабкался на изгородь и спрыгнул в наш запущенный сад. Спрятаться здесь не составляло никаких проблем. Я облетел всю территорию сада и весь дом, обнаружив лишь одного бойца Баланса, скрывшегося в кустах.

После преодоления высокого забора моя рана в грудине снова дала о себе знать тягучей, словно сладкая слюна, болью. Привалившись к забору, я достал обезболивающее, отломал стеклянную верхушку ампулы и погрузил туда иглу шприца. После инъекции моя иллюзия насчёт того, что я всемогущ и бессмертен, существенно окрепла. Подобрав толстую ветку, я стал пробираться к фигуре, которая затаилась в кустах. Как я ни старался, однако, подкрасться бесшумно мне не удалось. В последний момент, когда я уже занёс над головой наблюдателя свою корягу, он оглянулся. Тем хуже для него: я в лицо и он, даже вскрикнуть не успев, упал в кусты, окропив свою белую форму с тёмно-синими полосами жирными каплями крови.

Ещё раз для полной уверенности я незримо обследовал сад и внутренние помещения нашего поместья, не обнаружив там ни души, после чего вошёл внутрь.

Раньше в нашем доме я различал запахи одеколона Андрея, тонкий запах Танькиных духов, изредка запах какой-нибудь еды, запах старого дерева и ружейной смазки. Всё это сливалось в один уникальный аромат… запах родного дома. Я и сейчас мог слышать его, но он уступал, уходил на задний план, бледнел перед пороховыми газами и едва различимым запахом смерти. Я ступал по разбитым стёклам и щепкам, холодея от этого едва уловимого аромата, который, тем не менее, взял верх над всеми остальными. В общей гостиной я увидел кресло у окна, в котором так любил сидеть Шурик. Из-под кожаной обивки торчали красные куски поролона. Я подошёл ближе и провёл рукой по сидению кресла. Сжав в кулак ладонь, влажную от крови, я несколько раз глубоко, насколько мог, вздохнул, чтобы сдержать рыдание, кипевшее в искалеченной груди. Рядом с креслом лежала энциклопедия, тоже залитая кровью. Я отвернулся и почти бегом ушёл в другую комнату, только бежать от призраков смерти в этом доме было бесполезно: ворвавшись в кухню, я первым делом увидел широкое кровавое пятно на стене. Чёрные пулевые отверстия на фоне этого пятна создали в моём воспалённом мозгу ассоциацию с божьей коровкой. Под пятном валялся автомат Калашникова, а рядом с ним пышная белокурая прядь волос. Только сейчас я понял, что и у Танки, и у Мишани волосы были почти одинакового цвета… Какая-то часть меня всё ещё отвечала за мои действия и не дала мне завыть в голос. Я упал на колени и, прижав ладони к лицу, глухо застонал, чувствуя, как по лицу ползут горячие слёзы из раскрытых, словно у мертвеца, глаз…

 

Что-то зашевелилось у порога. Я провёл по лицу ладонью и, вскочив на ноги, скрылся за стеной кухни. Рука нащупала пистолет, курок и предохранитель. Чьи-то рассеянные неровные шаги проложили путь, как я мог понять, по нашей гостиной и застыли где-то в её середине. Я осторожно выглянул из-за угла. Фигура моего роста действительно остановилась в середине гостиной и копошилась руками в районе своей мошонки, расстёгивая ширинку на джинсах. Я узнал водителя фургона МЧС, в котором засел паренёк со своими ноутбуками. Чёртов ублюдок из Баланса собирался справить нужду посреди моего дома, посреди дома, который стал братской могилой для людей, ставших мне новой семьёй. Я вышел из своего укрытия и был даже рад тому, что водитель обернулся, подставив свою мерзкую харю под удар рукояти моего пистолета.

Мне было жаль только лишь одного: что эта грязная кровь плашмя лежащего на полу ублюдка запачкала мою святыню. Не оглядываясь, я вышел в сад и всадил в себя новую дозу промедола. Совершенно забыв о своей ране, я перемахнул через ограду и направился прямо к машине МЧС. Вставив корягу, которую я так и не выбросил, между ручками задней двери фургона, я сел за руль и несколько минут, зажмурив глаза, ожидал выстрела в грудь или в голову. Однако такового не последовало. Я приоткрыл задвижку между салоном и кабиной.

-... я не прошу, я требую! Требую! – орал голос в салоне, - мне нужно подкрепление на Сигме! Четыре человека – это не серьёзно!

- И чего ты от меня хочешь? – отвечал невозмутимый приглушенный голос, похоже, из наушников, - я тебе прислал двадцать человек, чтобы зачистить гнездо «Истока». Теперь они занимаются поисками объекта в районе Омикрон. На охране штаба у меня остается пятнадцать человек, шестеро остались на самом Омикроне, ещё пятеро на задании. Кого я тебе дам? Кого? У меня людей больше нет!

Я рискнул заглянуть в салон через окошко, чтобы убедиться, что на пареньке белая с тёмно-синими полосами форма. Что же это получается? Великий и ужасный Баланс располагает не тысячами солдат, а всего лишь полусотней? Вот это фокус…

- Он появился. – Доложил какой-то другой голос в наушнике. Движется прямо на вас. Прям в лоб прёт!

- Сейчас мы его тёпленьким… - Пробормотал агент в салоне. – Эй, ты, жми вперёд!

Последняя фраза была адресована мне. Вернее, не мне, а водителю, который сейчас отдыхал в доме, но, поскольку в данный момент я подменял его за рулём, гнать нужно было всё-таки мне. Я вспомнил, что не умею водить только тогда, когда машина, несколько раз дёрнувшись, покатилась вперёд. На всякий случай я нашарил тормоз и легонько нажал на него, чтобы убедиться. Фургон снова резко дёрнулся и покатился дальше. Так, отлично, значит, с тормозами определились…

- Эй, чудило, ты чего творишь?! – заорал агент из салона. Я, не отвлекаясь от дороги, захлопнул окошко. Не люблю, когда говорят под руку.

Через несколько метров я заметил Антона, который, сунув руки в карманы, безмятежно шагал по улице. Я стал сигналить и даже мигалку включил, чтобы привлечь его внимание. Антон вздрогнул, поднял голову и посмотрел прямо на меня. Я высунулся из окошка и стал махать рукой. С выражением полного недоумения на лице Антон подошёл к кабине и неуверенно заглянул внутрь.

- Садись скорее! – крикнул я. Антон влез внутрь. Я со второго раза тронулся с места и покатил дальше, на ходу соображая, как и на что нажать, чтобы фургон ехал быстрее.

- Ты что, машину угнал? – спросил ещё не вполне пришедший в себя Антон.

- Нет, из снега вытолкал. – Пошутил я, дёргая рычаг переключения передач, отчего под капотом что-то резко и агрессивно рычало.

- Сцепление нажми. – Посоветовал Антон.

- Это которое?

- Педаль самая левая. Левая, а не правая!

Я судорожно жал на всё подряд, мотор заглох, но мы продолжали катиться под горку. Сзади в стену колотил агент, крича что-то неразборчивое, но явно не очень приятное.

- Это кто там? – спросил Антон, удивляясь всё больше и больше.

- Какой-то хмырь из Баланса.

Антон тряхнул головой.

- Слушай, Олежа, я весь день шарахаюсь по разным мирам и трясусь на попутках от самого побережья Чёрного моря. Устал маленько и временно растерял всё чувство юмора. Давай ты мне в двух простых словах расскажешь, что происходит и куда мы едем.

- В двух словах, пожалуй, не получится…

Я снова дёрнул несчастный рычаг, мотор взвыл, словно умирающий зверь.

- Так, хватит истязать машину. Тормози, я поведу.

Я с удовольствием уступил руль Антону, расселся на сидении рядом и достал очередную ампулу.

- Та-ак, а