Глава 4. Основные направления психологического

Консультирования

Гешталът-терапия в психологическом

Консультировании

Гештальт-терапия является одним из ведущих направлений в современной психологии и разделяет ее основные принци­пы. Главные идеи гештальт-подхода в терапии сформулирова­ны Фредериком Перлзом, на формирование взглядов которого оказали влияние гештальт-психология, дзен-буддизм, экзистенци­альная философия, а также идеи Вильгельма Райха. Ф. Перлз распространил положения гештапьт-теории восприятия на изучение личности. Использовав понятие «отношение фигуры и фона», он определил, что восприятие того, что будет «фигурой», а что «фоном», зависит от доминирующей потребности личности. При этом Перлз отмечал ритмичность смены формирования и завер­шения фигуры. Этот процесс является средством саморегуляции, поддержания внутреннего баланса организма. Фигура связана с преобладающим чувством, отражающим потребность, которая по мере удовлетворения теряет свою значимость и отступает на задний план. Осознание потребности (фигуры) приводит к обра­зованию гештальта.

Согласно гештальт-терапии организм рассматривается как единое целое, объединяющее ментальное и физическое начала. Любой аспект поведения может быть рассмотрен как проявление целостного бытия человека. Человек — часть более широко­го поля: организм + среда. У здоровой личности граница со средой подвижна: возникновение определенной потребности тре­бует «контакта» со средой и формирует гештальт, удовлетворение же ее приводит к завершению гештальта и «отходу» от среды. У невротической личности процессы контакта и отхода искажены.

Чтобы осознавать свои потребности, человеку необходимо ощущать себя в настоящем — «здесь и теперь». Поэтому в гештальт-терапии все внимание фокусируется на переживаниях в настоящем, на осознании своих доминирующих потребностей. Ф. Перлз рассматривал личностный рост как процесс расширения зон самоосознавания, что само по себе может быть целитель­ным. Непрерывное сознавание помогает саморегуляции и выра­жает мудрость организма, координирующего равновесие между внутренним миром и средой.

Ф. Перлз выделял три зоны сознавания:

внутренняя зона — это события и процессы, происходящие в нашем теле;

внешняя зона — отражает внешние события, которые посту­пают в наше сознание в виде сенсорных сигналов. Как внутренняя, так и внешняя зоны почти не оцениваются и не интерпретируются;

средняя зона — это зона фантазий, мыслей, верований, отно­шений.

При неврозе преобладает тенденция к сосредоточению на средней зоне за счет исключения из сознания двух первых. Та­кая излишняя склонность фантазировать, интеллектуализировать, интерпретировать нарушает естественный ритм процесса созна­вания. Кроме того, сосредоточение на средней зоне вынуждает человека в большей мере соприкасаться со своим прошлым и будущим, он больше вспоминает и строит планы, нежели живет в настоящем, и таким образом прерывает себя, ибо завершить любой гештальт, т.е. удовлетворить потребность, можно только в момент «здесь и тепёрь» Для достижения личностной зрелости, как считал Ф. Перлз, человеку необходимо найти поддержку в себе, чтобы пойти на риск и выйти из создавшегося тупика, пре­одолев внутренние преграды. Последние часто возникают у людей из боязни по отношению к возможным изменениям в поведении.

Перлз выделял четыре невротических механизма защиты:

слияние — избегание контакта со средой, когда человек не знает, где кончается граница его «Я» и начинается «Я» другого, он употребляет «Мы» вместо «Я»;

ретрофлексия — резкий поворот на себя, отношение к себе, как к другим людям и объектам, конфликт внутри «Я» вместо изменения среды: «делает себе то, что хотел бы делать другим»;

интроекция — тенденция присваивать убеждения и установ­ки других людей без критики и попыток изменить их и сделать своими: «делает то, чего от него хотят другие»;

проекция — противоположность интроекции, перекладывание ответственности за то, что происходит внутри, на внешний мир: «делает другим то, в чем сам их обвиняет». Неприемлемые аспекты «Я» приписываются окружающему миру.

Целью гештальт-терапии является пробуждение потенциально существующих в человеке естественных процессов, способствую­щих его личностному росту, достижению целостности и зрелости. Задачей психотерапевта в этой связи является помощь клиенту в осознании собственного опыта и в выражении неотреагированных чувств в рамках принципа «здесь и теперь». Согласно Перлзу, сопротивление психотерапевтическому процессу проявляется в избегании человеком осознавания собственного поведения. Вслед за Вильгельмом Райхом он считал, что психологическое сопроти­вление имеет физическое выражение в невербальном поведении и языке тела. Психотерапевт, наблюдая за тем, как человек вы­ражает и удовлетворяет свои потребности, должен помочь ему осознать их и увидеть, как он себя останавливает, а затем предло­жить человеку пойти на риск, чтобы пережить заблокированные чувства. Таким образом, вопрос «как?» является более важным, чем вопрос «почему?». Сопротивление в гештальт-терапии не разрушают попыткой его интерпретировать, а следуют за ним, экспериментируя, создавая ситуации, при которых клиент начина­ет делать необходимую ему, интересную для него работу.

Основные приемы гештальт-терапии

1. Расширение сознания. Предлагается задержать свое вни­мание на внешних и внутренних ощущениях, чувствах, мыслях и рассказах о них.

2. Интеграция противоположностей. Определение доми­нирующей потребности зависит от умения вступить в контакт со средой, которая дает возможность ее удовлетворить. Этот кон­такт требует умения разграничить среду и собственное «Я», а также отдельные аспекты своего «Я», зачастую полярные ощуще­ния и чувства. В человеке идет борьба противоречивых желаний и свойств (например, робости и смелости, общительности и замкну­тости), поэтому важно осознать противоположности, вызывающие данный конфликт. В гештальт-терапии с этой целью использу­ют либо интрапсихический эксперимент, либо прием «двух сту­льев», когда один и тот же человек представляет себя то в роли «Нападающего», находясь на одном стуле, то в роли «Защища­ющегося», пересаживаясь на другой стул. Осуществляемый диа­лог позволяет постепенно интегрировать контрастирующие части своего «Я».

3. Усиление внимания к чувствам. Человек склонен избе­гать неприятных чувств. Чтобы помочь клиенту пережить их, полезно иногда утрировать, «раскрывать» негативные пережива­ния через представления драматизированного события. Мож­но использовать ролевую игру, рисунок или танец, облегчаю­щие проявление чувства необычным способом, а это открывает возможность для более глубокого изучения своего внутреннего мира.

4. Работа с мечтами, фантазиями, снами. Мечты, фанта­зии, сны — это спонтанная продукция, фрагменты «Я», которые при обычном рассказе могут подавляться. Мечта, сон или фан­тазия в гештальт-терапии переносятся в настоящий момент, на­пример, просьбой рассказать о них сейчас, предложением что-то представить и описать. Психотерапевт не интерпретирует, кли­ент сам исследует мечту (фантазию, сон) с целью идентификации со своей личностью, прорабатывая ее всю или единичный фраг­мент.

5. Принятие ответственности на себя. Непринятие от­ветственности на себя, приводящее зачастую к неврозу, Ф. Перлз называл «дырами в личности». Для помощи клиенту в осознании собственной ответственности психотерапевт не поддерживает его жалобы и сетования на судьбу, фрустрируя его таким образом еще больше и подготавливая к принятию ответственности за свои действия.

6. Работа с сопротивлениями. Сопротивление скрывает истинные чувства, которых клиент избегает, поэтому психоте­рапевт старается обратить внимание клиента на его сопротивле­ние. Например, спросив: «Слышишь ли ты сейчас свой голос?» и выясняя, какие чувства стоят за этим.

 

Упражнения

1. Расширение сознания. Цель упражнения — расширить сознава-ние на внешней (а), внутренней (б) и средней (в) зонах. Выполняется в паре. Каждый член пары по очереди говорит в течение 2-3 минут.

а) «Сейчас я осознаю, что...» — и перечисляет ощущения из внешнего мира (если появляется интерпретация, партнер дает обратную связь). Далее другой член пары выполняет то же задание.

б) «Сейчас я осознаю, что...» — перечисляет внутренние ощуще­ния. Затем то же выполняет другой член пары.

в) «Сейчас я осознаю...» — и говорит об интересе к чему-то, тревоге, предположениях, о своих мыслях, фантазиях и отношениях. Далее то же задание выполняет другой член пары.

г) «Сейчас я осознаю...» — говорит о том, куда ведет его сознание, т. е. то, что приходит в голову. Затем то же самое делает партнер.

д) «Сейчас я осознаю...», — говорит о своем партнере, ориенти­руясь на внешнюю и среднюю зоны осознания. То же — другой.

Обсуждение всех частей упражнения (а-д) сначала в паре, а затем в группе.

2. «Три фразы». Упражнение используется с целью тренировки умения принять на себя ответственность. Работая в паре, произнесите поочередно по три фразы, глядя в глаза партнеру и начиная с опреде­ленных слов, а затем измените фразу, заменяя первые слова заданными, но сохраняя ее окончания. Каждую часть упражнения выполнить без обратной связи, поочередно, меняясь ролями. Обсуждение проводится в паре, а затем, по завершении всех частей упражнения, — в группе.

Часть «а» — 1-й партнер «Я должен...» — три фразы. 2-й партнер: «Я должен» — три фразы. Заменить — 1-й партнер: «Я предпочитаю...» — три фразы с окончанием, использованным в части «а». 2-й партнер: «Я предпочитаю...» — три фразы с окончанием, использованным в части «а».

Часть «б» — 1-й: «Я не могу...» — три фразы. 2-й: «Я не могу...» — три фразы. Заменить — 1-й: «Я не хочу...» — три фразы с окончанием из части «б». 2-й: «Я не хочу...» — три фразы с окончанием из части «б».

Часть «в» — 1-й: «Мне надо...» — три фразы. 2-й «Мне на­до...» — три фразы.

Заменить — 1-й: «Я хочу...» — три фразы с окончанием из части «в». 2-й: «Я хочу...» — три фразы с окончанием из части «в». Часть «г» — 1-й: «Я боюсь, что...» — три фразы. 2-й: «Я боюсь, что...» — три фразы.

Заменить — 1-й: «Я хотел бы...» — три фразы с окончанием из части «г». 2-й: «Я хотел бы...» — три фразы с окончанием из части «г».

3. Фантазирование. Цель упражнения — через идентифика­цию себя с неким предметом осознать фрагменты собственного «Я», в обычных условиях подавляемые, исследовать их и интегрировать с собственной личностью.

Вариант А: «Антикварный магазин». Представьте и выберите в антикварном магазине предмет, вообразите себя этим предметом. От­вечайте себе на вопросы: «Как я себя чувствую, когда представляю себя этим предметом?», «Почему я оказался в этом магазине в ка­честве этого предмета?», «Кто мой прежний хозяин?» и поделитесь своими чувствами с группой, постарайтесь, чтобы в рассказе не было незавершенных предложений.

Вариант Б. «Представьте себя любым предметом, находящимся в данный момент в комнате, расскажите мысленно об этом предмете от первого лица. Подумайте, что бы хотелось сделать или что бы кто-то мог сделать с этим предметом; чего бы не хотелось; что хочется изменить. Вслух поделитесь своими мыслями и чувствами с членами группы, отвечая, по возможности, на возникающие у них вопросы.

Клиент-центрированный подход

Основные положения клиент-центрированного подхода в пси­хотерапии сформулированы известным американским психологом Карлом Роджерсом, который считал, что направляющей и главной силой в психотерапевтическом процессе должен быть не терапевт, а сам клиент. При этом он исходил из уверенности в том, что личность есть постоянно развивающийся гештальт, а это развитие происходит на основе познания собственного внутреннего мира.

Интеллектуальными предшественниками К. Роджерса были экзистенциальные философы Серен Кьеркегор, Мартин Бубер, восточные проповедники идей дзен-буддизма и Лао Цзы. Несо­мненно, огромное влияние на воззрения Роджерса оказали амери­канская культура, а также его собственный богатый жизненный опыт и психотерапевтическая практика.

Назовем основные понятия клиент-центрированного подхода.

Поле опыта — это та часть опыта, с помощью которой люди «очерчивают» себя; то, что потенциально доступно сознанию, это воспринимаемая часть внутреннего мира — используемые слова, символы, отражающие реальность. Поле опыта есть «карта» тер­ритории, которой является реальность. Таким образом, огромное значение имеет то, что осознается, поскольку человек воспри­нимает внешнюю реальность через свой внутренний мир, через свое поле опыта, которое может ограничивать его восприятие и понимание реальности (внешнего мира). Гештальт-паттерн, или конфигурация — специфическая организация частей, составляю­щих единое целое.

Самость — находится в поле опыта и представляет собой взгляд на себя, основанный на прошлом и настоящем опыте, а также представлениях о будущем. Самость не есть неизменная сущность, тем не менее в каждый данный момент она устойчива подобно «стоп-кадру», фиксирующему фрагмент опыта.

Идеальная самость — представление о себе как об идеале, наибольшей ценности. Степень различия идеальной и реальной самости определяет степень дискомфорта личности и препятству­ет ее росту. Согласно К. Роджерсу, принятие себя таким, каким являешься в действительности, есть признак душевного здоро­вья. Если идеальная самость выражает обостренное самолюбие и повышенную амбициозность, она может стать причиной невроти­ческого срыва, если же она лишь в некоторой степени отличается от реальной самости, то она может выступить двигателем разви­тия личности.

Конгруэнтность — соответствие между опытом и сознава-нием, когда человек выражает то, что он действительно чув­ствует (маленькие дети, например, конгруэнтны, так как их эмоции соответствуют потребностям). Дзен-буддийская форму­ла гласит: «Когда я голоден, я ем; когда я устал, я сижу; когда я хочу спать, я сплю». Следование ей позволяет пол­ностью завершить ситуацию и не перетаскивать невыраженный эмоциональный багаж предыдущего опыта в каждую новую ситу­ацию. Когда человек не способен увидеть амбивалентность своих чувств и справиться с ней, он неконгруэнтен, и тревожность его растет.

Тенденция к самоактуализации — фундаментальный аспект человеческой природы и понимается как движение к большей конгруэнтности и к более реалистичному функционированию. Психологический рост динамичен. Ему могут препятствовать «условные ценности», которые представляют собой отрицание, намеренное игнорирование, избегание некоторых аспектов само­сти ради получения награды для себя. «Условные ценности» часто формируются в детстве как результат воспитания, когда ребенок, поддерживая себя вероятностью материнской любви и признания, действует против своих интересов. Следовательно, «условные ценности» — это своеобразные фильтры, порождающие некон­груэнтность, т. е. разрыв между самостью и представлением о самости, отрицание некоторых сторон себя. Создается замкну­тый круг: каждый опыт неконгруэнтности между самостью и реальностью ведет к повышению уязвимости, усилению внутрен­них защит, отрезающих опыт и создающих новые поводы для неконгруэнтности. Когда эти защиты не срабатывают, возникает тревожность.

Клиент-центрированная терапия направлена на разрушение «условных ценностей», на их пересмотр и отказ от них.

Основные постулаты терапии, центрированной на клиенте:

1. Клиент является главным в психотерапевтическом процес­се, и он сам всегда стремится к выздоровлению. Роль терапевта заключается в том, чтобы использовать это стремление и напра­вить клиента по нужному пути.

2. В процессе психотерапии основной акцент делается на эмоциональных аспектах, чувствах, а не на интеллектуальных суждениях, оценках, мыслях.

3. Психотерапевтическая работа проводится по принципу «здесь и теперь».

4. Преимущество всегда отдается инициативе клиента, пси­хотерапевт помогает, минимально вмешиваясь в процесс. Клиент сам определяет те изменения, которые ему нужны и представля­ются необходимыми, и сам их осуществляет.

Это новый взгляд на психотерапию, отличающийся от других подходов. К. Роджерс полагал, что вмешательство профессионала в некоторых случаях может оказаться враждебным по отношению к личностному росту, поэтому предпочтительнее использовать резервные возможности клиента при его активном участии.

Упражнения

1. Самость против идеальной самости. Составьте список то­го, чем вы в себе недовольны: недостатки, изъяны, ограниченности.

Используйте полные предложения.

Перепишите предложения, учитывая расхождения между реальной и идеальной самостью. Например, если вначале вы записали: «Я несколько жаден, особенно в отношении своих книг» в качестве своего недостатка, то можно переделать это предложение следующим образом: «Моя идеальная самость щедра, она охотно дает почитать книги и даже дарит их друзьям, когда они им нужны» и т. д.

Оцените свою идеальную самость. Не кажется ли вам, что некоторые ваши пожелания нереалистичны?! Может быть, вы могли бы изменить некоторые из своих целей, которые предлагаются вашим идеальным самоописанием? Есть ли для этого причины?

2. Терапевт, центрированный на клиенте. Выполняется в паре с целью представить себе требования к эффективному консультированию. Выбор партнера свободный. Расскажите партнеру историю, правдивую или нет, которая может привести в замешательство или которую трудно рассказать (когда вы лгали, мошенничали, были несправедливы).

Партнер, выполняющий роль терапевта, внимательно слушает, ста­рается максимально понять и пересказать эту историю. Он относится к партнеру, как к равному, не оценивая его правоту или неправоту. Про себя необходимо отмечать моменты, когда хотелось комментировать, судить, когда вас раздражал клиент. Важно также осознавать собствен­ное напряжение, но при этом продолжать позитивно слушать, сознавая свои актуальные чувства.

Поменяйтесь ролями. Выполните упражнение в других ролях. Обменяйтесь впечатлениями.

3. Анализ сопротивления. Упражнение выполняется парами с целью осознания собственного сопротивления самораскрытию. Каждый член пары думает о чем-нибудь для него сокровенном. Затем пред­полагает, что он открывает свой секрет партнеру и представляет его ответную реакцию. Вслух каждый участник описывает партнеру только свою ответную реакцию, не называя самого секрета. Обменяйтесь своими открытиями по поводу осознанного сопротивления.

4. «Впечатление» Выполняется по парам с целью получения обрат­ной связи о том впечатлении, которое вы производите на партнера.

Расскажите партнеру о своем впечатлении о нем. Партнер слушает, не перебивая, стараясь понять производимое впечатление, а затем говорит, как он его понял. Далее партнеры меняются ролями.

Экзистенциально-аналитический подход

Экзистенциальный подход в психотерапии основывается на принципах гуманистической психотерапии, признающей свободу и ответственность личности, первостепенное значение ее субъ­ективного опыта переживаний, а также реальности человеческой жизни. Кроме того, экзистенциальный подход связан с пси­хоанализом, поскольку в нем анализируются уровень осознания проблемы клиентом, уровни межличностного взаимодействия и коммуникаций между клиентом и психотерапевтом, а также сте­пень совпадения темы беседы, чувств, рамок разговора и локуса, в котором он осуществляется; также используется идея «археоло­гии» жизни.

Экзистенциальная психотерапия опирается на феноменоло­гическую модель существования и направлена на развитие спо­собности человека быть живым (существовать), т. е. в каждый момент своей жизни быть собой. Личность обладает уникальным существованием, в то же время человек является частью мира, и в этом выражается идея связи всех людей, живущих в этом мире. Феноменология существования заключается в том, что нам следует его описывать, а не судить.

Экзистенциальная терапия — это жизнеутверждающая тера­пия. Основное ее понятие заключается в том, что субъективность в человеке есть опыт его живого бытия. Основная задача данной терапии — помочь человеку отвечать на фундаментальные вопро­сы жизни. Чем глубже решаемая проблема, тем более глубоко нужно уйти в субъективность; это не делает жизнь человека легче, но помогает ему почувствовать себя чем-то большим и способным на нечто большее, делающим преднамеренный осознанный выбор и несушим за него ответственность.

Универсальное существование

Субъективное существование

Объективное существование

Индивидуальное существование

Экзистенциальная модель существования

Экзистенциальное понятие свободы может быть определено из модели существования (см. рисунок) и заключается в том, что клиент и психотерапевт свободны путешествовать по этим четырем направлениям существования личности. Полнота суще­ствования, таким образом, выражается в движении. Экзистен­циальная психотерапия дает возможность почувствовать свободу этого видения.

Д. Буженталь, как теоретик экзистенциального подхода, вы­двигает следующие посылки:

1. Человек есть целое, не сводимое к сумме его частей.

2. Человек как человек существует в контексте собственных человеческих проблем.

3. Человек способен к осознанию и способен действовать рационально.

4. Человек всегда имеет выбор.

5. Поведение человека прежде всего интенционально, т. е. имеет причину, всегда преднамеренно, человек может принимать осознанные решения.

В связи с этими основными постулатами экзистенциальной терапии могут быть названы:

1. Обеспечение полного присутствия в психотерапевтическом процессе: «Быть здесь — это все». Клиент должен быть заин­тересован, глубинно включен, внимателен к себе и своей жизни, в этом проявляется глубокий уровень его субъективности.

2. Ориентация на способность клиента реагировать на глу­бинный интерес к самому себе. Иногда этот интерес бывает поврежден, именно поэтому клиенту может быть нужна терапия.

3. Описание клиентом своего интереса раздвигает границы его возможностей в поиске решения через фиксацию внимания на субъективных переживаниях. Процесс поиска осуществляется,

насколько это возможно, через полное погружение в себя, осо­знание своих телесных ощущений, эмоций, мыслей и ожидание открытия.

4. Возможность возникновения сопротивления, так как чело­век ограничен в доступе к своим внутренним потенциалам тем, как он формирует конструкт: «Я и внешний мир».

5. Процесс экзистенциальной психотерапии состоит в разви­тии внутреннего самосознания, модифицирующего собственные структуры восприятия, изменяющего конструкт «Я и внешний мир».

6. Главный исход успешной психотерапии состоит в расшире­нии чувства бытия человека и увеличении его жизнеспособности (жизненных сил).

Основные функции экзистенциального психотерапевта:

полностью присутствовать, чтобы содействовать клиенту в его погружении и помогать ему в более полном описании своего интереса в решении проблемы;

поддерживать убежденность клиента в том, что он способен что-то сделать для себя;

помогать клиенту обнаружить в себе силы, разрушающие его и его жизнь, обнаружить консервативные структуры, которые он сам построил и, следовательно, может изменить;

быть сочувствующим и заботливым, особенно в моменты тяжелых, глубоких переживаний клиента, важнее человеческие качества психотерапевта, чем его интеллектуальный блеск;

надеяться и быть уверенным в том, что клиент поможет себе сам.

Упражнение «Повторяющийся вопрос».

Выполняется парами. Один из партнеров рассказывает о своем состоянии в данный момент. Другой партнер задает повторяющийся вопрос: «Что ты будешь делать?» Первый партнер каждый раз, отвечая на этот вопрос, начинает со слова «Спасибо». Выполняется до тех пор, пока партнер соглашается отвечать на повторяющийся вопрос. Затем партнеры меняются ролями. В заключение обмениваются своими впечатлениями.

Целью данного упражнения является помощь в осознании того, что происходит внутри человека, отвечающего на повторяющийся вопрос. Также определяется уровень понимания им своей проблемы и, сле­довательно, уровень осознания проблемы, субъективного погружения в проблему, который проясняется для психотерапевта.

Стремление самостоятельно пройти свой жизненный путь является основным источником человеческой деятельности, раз-

вития и личностного роста. Тем не менее на всех этапах стано­вления личности могут возникнуть моменты, когда необходимы психологическая помощь и поддержка. Всегда следует помнить, что психологическая помощь, в том числе и консультирование, неминуемо несет в себе элемент воздействия на личность, и поэтому осуществлять ее нужно профессионально, грамотно и с крайней осторожностью, по принципу «не навреди!», в этом и будет проявляться гуманистическая позиция консультанта.

 

 

Глава 5. Взаимосвязь психологической помощи и

консультирования

Ситуация с психологическим консультированием в нашей стране очень сходна с тем, что переживали европейские страны около двадцати лет назад, когда консультирование, первоначально в виде американского трансплантанта, вызвало глубокие измене­ния в социальных процессах и очень быстро стало необходимым компонентом в самых различных сферах общественного устрой­ства. М. Херберт, известный современный британский психолог, описывает эту ситуацию следующим образом: «...консультанты повсюду...вы можете встретить их в школах, промышленных пред­приятиях, больницах, социальных службах... существуют кон­сультанты по вопросам брака, развода, развития карьеры, острой утраты, абортов...; консультирование родителей, студентов, пен­сионеров и т.д.». Британская Ассоциация Консультирования в своем уставе определяет консультирование как процесс, при ко­тором «человек, берущий на себя регулярно или временно роль консультанта, открыто и определенно предлагает и соглашается посвятить свое время, внимание и уважение другому человеку или людям, которые временно будут в роли его клиентов». В соответствии с этим документом задача консультанта заключается в том, чтобы дать клиенту возможность исследовать, обнаружить и прояснить источники и пути, которые позволят ему жить бо­лее полноценно. Это очень широкое определение, из которого следует, что в консультировании могут использоваться различные подходы. Кроме того, даже психологическое консультирование в рамках одного подхода будет различным в зависимости от обла­сти применения. Например, в социальной работе «со случаем» консультирование является одним из трех составляющих работы наряду с созданием сети и мобилизацией ресурсов. И если со­циальный работник в консультационной части своей работы «со случаем» (т. е. в индивидуальной работе с ситуацией, где клиент или группа людей рассматриваются как центр ситуации) решает, например, использовать бихевиоральный или психоаналитический

подход, то его консультирование будет отличаться от консульти­рования психолога, использующего аналогичный подход.

Отношение отечественных психологов к консультированию в настоящий момент очень полярно: одни считают, что пси­хологическое консультирование не имеет собственного предмета и является только прикладной областью других теоретических разработок в психологии; вторые впадают в другую опасную крайность, игнорируя теоретические основы консультирования и рассматривая его как набор практических методов и приемов в работе с консультируемым. Третьим, довольно распростра­ненным случаем является ситуация, когда психолог-консультант оперирует какой-либо одной компактной, «любимой и проверен­ной» теорией и не видит, что любой клиент больше и сложнее любого концептуального аппарата. Тогда у наспех обученного «профессионала» возникает необходимость «подгонять» клиента под эту теорию. Надо заметить, что ситуация осложняется тем, что в консультировании существуют методы, безусловно, эффек­тивные, но до сих пор не имеющие достаточных эмпирических и теоретических обоснований — к ним можно отнести, например, гештальт-терапию.

Консультирование является одной из форм помощи людям в решении их проблем и, конечно, не может ответить на все вопро­сы. Это, скорее, способ помочь людям в прояснении и, может быть, достижении их личных целей. Наряду с консультированием выделяют и другие типы стратегий помощи:

советы: высказывание клиенту собственного мнения, осно­ванного на своем видении ситуации, в которой он находится;

информирование: предоставление клиенту информации,-в ко­торой он в данный момент нуждается. Недостаток информации может мешать клиенту самому справиться с ситуацией; предоста­вление ее может быть необыкновенно эффективным;

прямое действие: осуществление конкретных действий, на­правленных на оказание помощи клиенту. Примером этой страте­гии в рамках психологической помощи может быть вмешательство в кризисных ситуациях, когда имеют место самодеструктивное поведение, злоупотребление беззащитным человеком (ребенком, больным и т. п.) — иными словами, существует реальная угроза физическому и/или психическому здоровью людей;

обучение: помощь в приобретении необходимых в конкрет­ной ситуации умений, навыков, которые могут научить клиента справляться с ситуацией и функционировать более эффективно и плодотворно;

системные изменения: воздействие на систему, которая яви­лась причиной возникновения трудности. Это скорее работа по организационному развитию, чем работа с отдельными людьми.

Предполагает рассмотрение ситуации в целом;

собственно консультирование: помощь индивидууму в ис­следовании его проблемы, прояснении конфликтующих точек; по­иск новых, альтернативных способов овладения ситуацией: «По­мощь людям в их помощи самим себе».

Безусловно, в реальной работе консультант может использо­вать все эти стратегии в зависимости от особенностей ситуации и ее динамики. Осознанный выбор стратегии и способность сме­нить ее являются областью его профессиональной компетенции. Несмотря на некоторую условность границ между обозначенными стратегиями можно отметить, что в первых пяти видах помощи (совет, информирование, прямые действия, обучение, систем­ные изменения) предполагается больший вес экспертных функций консультанта, тогда как в последнем виде стратегии сам кли­ент является экспертом в своей ситуации, а роль консультанта скорее заключается в обеспечении возможностей для работы кли­ента. Подчеркнем, что роль посредника между клиентом и его собственными способностями работать над собой и ситуацией тре­бует очень высокой профессиональной подготовки консультанта; не очень опытные консультанты обычно так или иначе в процес­се работы с клиентом сдвигаются в сторону менее нейтрального стиля, чем стиль посредника.

Кроме того, можно выделить различные виды консультиро­вания в соответствии с различными принципами классификации. Например, индивидуальное и групповое консультирование предъ­являют различные требования к профессиональным навыкам и умениям консультанта. Можно разделить типы консультирова­ния по принципу показаний: например, развивающее консульти­рование в противоположность консультированию в ситуации кри­зиса, переживаемого клиентом. Психологический кризис может сопровождать такие жизненные ситуации, как утрата близкого че­ловека, значительные изменения жизненных обстоятельств, смена социальной роли и т. п.

Острота вопроса о сущности психологического консультиро­вания не надуманна и не иллюзорна еще и потому, что консульти­рование неуловимо граничит с психотерапией. Памятуя о беско­нечных и часто болезненных дискуссиях между сторонниками раз­личных точек зрения на природу психотерапии (одни считают, что это медицинская область, другие — что только психологическая, третьи — что это самостоятельная и независимая от первых двух область), отметим, что мы не видим оснований для отнесения пси­хотерапии и смежных видов психологического консультирования к медицинской области — это противоречит как истории развития

науки, так и существу используемых в психотерапии моделей. Наличие психотерапевтического эффекта вследствие процессов консультирования не является достаточным, на наш взгляд, осно­ванием для доминирования медицинской модели «лечения» в этой области. Практически все психотерапевтические модели были разработаны психологами и психотерапевтами как антитезы к ме­дицинским моделям отношений «врач-больной», именно поэтому, в частности, таким трудным в нашей практике является «мирное сосуществование» врача и психолога в стенах одного лечебного заведения. Эта известная и больным, и здоровым трудность никак не обусловлена мнимыми различиями в эффективности работы врача-психотерапевта и психолога-психотерапевта. Она связана с различиями в «философии отношений» между психотерапевтом и клиентом в том или ином случае. Эта философия может быть раз­личной у разных психотерапевтов и консультантов, но она должна быть осознаваемой и соотноситься с используемыми моделями, которым, в свою очередь, подчиняются методы, техники и приемы психотерапевтического вмешательства. И «основным вопросом» этой философии является исходная модель психического (пси­хологического, личностного) здоровья (условной индивидуальной «нормы», точки возможного баланса) и предполагаемых в связи с этим целей личностных изменений в процессе психотерапии и консультирования. В этом смысле психотерапевт и консультант не могут работать без целостной теории, которую они реализуют в совместной работе с клиентом.

Несколько иная точка зрения на этот вопрос заключается в том, что отношения между медицинским и психологическим подходами можно представить в виде континуума (если помнить, что в каждом реальном случае работы с конкретным клиентом можно находиться только в одной точке этого континуума).

Критериями смещения акцента в психотерапии в сторону медицинской или психологической области являются:

А. Терапевт-факторы: уровень опытности в психотера­пии; факт прохождения профессионального психотерапевтическо­го тренинга; теоретические и диагностические знания в области психотерапии; степень терапевтической ответственности, деле­гированной ему учреждением, где он работает; тип учреждения (например, образовательное или лечебное); правовые ограничения и инструкции.

Б. Клиент(пациент)-факторы: глубина поражения личност­ных структур; степень жесткости структур психологических за­щит; сила Я и других ресурсов личности; степень соматизации симптомов; природа симптомов такова, что пациент (клиент) не справится с ними сам.

Еще один путь предлагает известный американский психолог Шострем, обосновывая в своей книге «Терапевтическая психоло­гия» целесообразность выделения в психологии области, посвя­щенной психотерапии и консультированию. В соответствии с его концепцией взаимоотношения между терапевтической психологи­ей как теоретической дисциплиной и рядом смежных с ней сфер помощи можно изобразить следующим образом (см. рисунок).

 

 

 

 

лллорргшгш

 

Взаимосвязь терапевтической психологии с рядом областей, ориентированных на профессиональную помощь населению

Шострем считает, что консультирование и психотерапия пред­ставляют собой два полюса континуума, однако, не между медици­ной и психологией, а внутри психологии, точнее, терапевтической психологии.

В целом к области психотерапии чаще относят процессы личностных изменений, тогда как к консультированию — раз­личные поддерживающие методы. Ряд авторов считают, что консультирование имеет дело со случаями, когда проблемы кли­ента не носят «встроенный» характер, т. е. являются следствиями

не его развитых внутренних ригидных невротических паттернов, а скорее обусловлены давлением внешних факторов. Однако Торн, который является и психологом, и психиатром, описыва­ет консультирование как тип психотерапии, адаптированный к проблемам «нормальных» людей. Робинсон привнес полезную идею о том, что консультирование направлено на помощь нор­мальным людям в развитии собственных адаптационных навыков, которые проявляются в возрастании степени зрелости, независи­мости, личностной интеграции и ответственности. Выражение «повышение эффективности» часто также используется при опи­сании цели консультирования. Густад подчеркивает важность трех составляющих в определении сущности консультирования: участников процесса, целей процесса и научения как формы протекания процесса. Так, он определяет консультирование как «ориентированный на научение процесс, имеющий место между двумя людьми, когда профессионально компетентный в области адекватных психологических знаний и навыков консультант, ис­пользуя соответствующие актуальным нуждам клиента методы, стремится помочь ему узнать больше о себе самом, научиться связывать эти знания с более ясно воспринимаемыми и более реалистично определяемыми целями так, чтобы клиент мог стать более счастливым и продуктивным членом общества».

В отличие от этого психотерапия часто определяется как имеющая больше дела с ПЕРЕ-учиванием, чем научением, и про­ходящая как на сознательном, так и бессознательном уровне. Основными целями психотерапии являются помощь клиенту в осуществлении перцептивной реорганизации, интеграции после­довательных инсайтов в структуру его личности, в выработке его индивидуальных методов сосуществования с собственными глу­бинными чувствами. Его актуальные психологические защиты в ходе психотерапии обычно модифицируются так, чтобы до­стичь переадаптации. Именно поэтому так часто подчеркивается глубина вовлеченности личности клиента (пациента) в процесс психотерапии в отличие от процесса консультирования. В кон­сультировании подчеркивается важность процессов рационального планирования, разрешения проблем и поддержки в случаях ситу­ативного давления со стороны окружающей обстановки на «нор­мального», «здорового», «обычного» человека. Для многих специ­алистов, особенно клиницистов, различие между психотерапией и психологическим консультированием носит скорее количествен­ный, чем качественный характер. Вообще, круг специалистов, профессионально занимающихся психологической помощью, мо­жет быть составлен из консультантов, психотерапевтов, клиници­стов, психологов-консультантов, психотерапевтов-консультантов и психологов. В настоящее время сюда должны быть включены социальные работники, социальные педагоги.

На наш взгляд, для уменьшения степени терминологической неопределенности следовало бы сформулировать различия между клинической и неклинической психотерапией, между клинически* (медицинским) и психологическим консультированием. Кроме того, целесообразно в каждом конкретном случае определить характер психотерапевтической помощи, в которой нуждается человек, исходя из ряда факторов (в том числе и идущих от клиента), и затем распределить и координировать ответственность за пси­хотерапевтический процесс между представителями медицинской и психологической служб. В отечественной практике первые шаги в этом плане сделаны проф. Б. Д. Карвасарским; созданы нормативные документы для психотерапевтической практики в лечебных учреждениях. Необходимым следующим шагом явля­ется совместная работа медиков-психотерапевтов и психологов-психотерапевтов над созданием нормативных документов для области неклинической психотерапевтической практики. Фор­мы, которые принимает психотерапевтическая практика у нас в стране, вызывают серьезные опасения специалистов, как медиков, так и психологов.

Одной из гарантий профессионализма оказываемой помощи является, как мы уже подчеркивали, осознанное последовательное применение психотерапевтом целостной теоретико-практической концепции, без которой не может существовать ни один акт вза­имодействия между ним и клиентом. Например, в семейном консультировании даже, важной рекомендацией по воспитанию ребенка стоит та или иная модель детского развития, педагогическая система взглядов связанная, кстати, с культурой, в которой она была выработана веками хелогическая и социальная модель се­мьи (которых также существует, достаточно много).

Анализ зарубежной литературы по теории психологического консультирования показывает, что исторически оно развилось из теории и практики психотерапии, поэтому в современных пери­одических изданиях по этому вопросу можно обнаружить самые различные виды консультирования — от гипноконсультирования до соконсультирования. Основными школами большинство теоре­тиков по-прежнему считают психодинамическое, бихевиоральное и гуманистическое. Ряд авторов выделяют отдельное эмотивное направление (гештальт-терапию, психодраму, «первичную тера­пию» Янова, биоэнергетический подход Ловена и др.), когнитив­ное (отделяя его от бихевиорального) и трансперсональное кон­сультирование. Кроме того, прослеживается стойкая тенденция к образованию новых, интегративных (основанных на «синтезе» уже

существовавших подходов) направлений, по поводу классифика­ционной принадлежности которых также ведутся дискуссии. Так, например, ряд теоретиков и практиков не видят в психотерапии новой волны ничего нового, кроме перефразирования, упрощений и технологизации предшествующих психотерапевтических тео­рий, и считают, что в теоретическом плане все существенные открытия связаны с именами Фрейда, Юнга, Скиннера, Роджерса (читатели, знакомые с историей психотерапевтических дискус­сий знают, что после каждого из этих имен можно поставить точку).

Психоаналитический подход был исторически первым в прак­тике психологической помощи страдающим людям. Консультирование, использующее психоаналитический подход (позже появился близкий к этому термин «психодинамический»), концентрируется на прослеживании первоначальных, более общих причин челове­ческого страдания, связанных не столько с конкретной актуальной ситуацией, в которой находится клиент, сколько с его типичными особенностями проживания этой ситуации, обусловленными его ранее принятыми неосознанными решениями. Корни самых ранних подобных решений находятся, согласно этой модели, в детском опыте клиента. Более поздние психоаналитические мо­дели допускают возможность принятия подобных принципиально важных, но неосознанных решений и в более поздних фазах жизни человека; особенно подчеркивается роль подросткового периода, периодов жизненных кризисов, резкой смены жизненных обсто­ятельств, когда вероятность принятия новых решений о себе и внешнем мире резко повышается. Кроме того, психоаналити­ческая модель консультирования предпологает рассмотрения и понимание внутренней данамики психической жизни клиента и борьбы между его различными осознаваемыми и неосознаваемыми потребностями и мотивами поведения, требованиями реальности, а также анализ его психологических защит, характера сопротивле­ния и типичных его проявлений.

Любой вид консультирования (включая медицинское, юриди­ческое и пр.) не может быть свободен от теоретической модели желаемых или возможных изменений, которые претерпевает кли­ент в процессе работы с консультантом. Любая модель подразу­мевает существование, а точнее, постулирование ряда возможных конструктивных целей процесса оказываемой психотерапевтиче­ской, психологической и других видов помощи.

Понятия сущности и целей психологических изменений в процессе психотерапевтической и консультативной помощи и свя­занная с этим проблема определения границ «нормы и патоло­гии» — одни из наиболее остро обсуждаемых до настоящего времени в психологии личности, клинической психологии и в теории психотерапии.

Другая, не менее важная проблема профессионального кон­сультирования заключается в выделении профессионально значи­мых качеств эффективного консультанта. Так, К. Роджерс уже в ранних своих работах выступил с гипотезой (которая впослед­ствии неоднократно экспериментально проверялась им самим и другими исследователями) о профессионально-личностных каче­ствах психотерапевта (помощника), необходимых для оказания эффективной психологической помощи. Он считал, что:

помощник должен быть открытым и способным проявлять безусловное позитивное внимание, т. е. принимать и восприни­мать клиента как заслуживающего уважения независимо от того, кем он является и что говорит или делает;

помощнику должна быть присуща конгруэнтность, т. е. он должен использовать свои чувства в процессе консультирования, его вербальное и невербальное поведение должно быть открыто для клиента и быть последовательным;

помощник должен проявлять в своем поведении подлинность, т. е. быть честным, откровенным и не прятаться за свой «фасад»;

он должен проявлять эмпатию, т. е. показать клиенту, что понимает образ его мыслей и чувства и может видеть мир таким, каким его видит клиент, но в то же время он сохраняет свою отделенность от мира клиента:

Эти качества должны быть не только присущи помощнику, но и проявляться в его поведении так, чтобы клиент мог их ощутить. (Заметим, что с точки зрения психоаналитика этим положениям Роджерса присущи излишний оптимизм и упрощение: в психо­аналитических школах хорошо известен феномен, когда любое слово, равно как и молчание консультанта, может быть интер­претировано различными клиентами как угодно, в соответствии с их неосознанными установками, предубеждениями, прошлым опытом и пр.).

Одно из более поздних исследований в этой области (Труакса и Кархафа) показало, что ядром условий для психологической помощи кроме роджеровских эмпатии, уважения, внимания, под­линности является еще и конкретность, т. е. способность быть определенным по отношению к заявлениям клиента. Они также считают, что предложенные Роджерсом качества необходимы, но недостаточны для эффективного консультирования и психотера­пии. Кархаф продемонстрировал, что помощник должен быть обучен сам и быть способным обучить клиента (что не всегда од­но и то же) серьезным жизненным навыкам и стратегиям борьбы с трудностями. Помощники, не обладающие выявленными качествами, не только неэффективны, но и могут ухудшить состояние клиента.

Консультирование занимает важное место в социальной ра­боте. Так, Колшед, автор руководства по практике социальной работы, изданного Британской Ассоциацией Социальных Работни­ков в качестве учебника, в главе, посвященной консультированию, приводит перечень семи качеств эффективного консультанта:

1. Эмпатия, или понимание — усилие увидеть мир глазами другого человека.

2. Уважение — отношение к другому человеку, подразумева­ющее веру в ёгсГспособности справиться с проблемой.

3. Конкретность, или способность быть определенным и точ­ным — способ коммуникации с другим человеком, при котором у него возникает большая ясность в отношении своих высказываний.

4. Знание и принятие себя, а также готовность помочь в этом другим.

5. Подлинность — умение быть настоящим во взаимоотно­шениях.

6. Конгруэнтность — совпадение того, что говорится, с тем, что сообщается языком тела.

7. Неподэшкэщеннасть (способность делать что-то немедлен­но, без оговорок, посредников и откладывания) — работа с тем опытом, который имеет место в процессе консультирования в настоящий момент, как с примером того, что имеет место и в повседневной жизни клиента.

Все больше специалистов, занимающихся теорией психоте­рапии и консультирования, склоняются к мнению, что качество межличностных отношений между клиентом и психотерапевтом или консультантом является более важным фактором, чем фи­лософия, метод или техника, которые исповедует и использует помощник (консультант или психотерапевт). Это было продемон­стрировано как применительно к консультированию, так и для психотерапии и обучения.

Ряд исследований показал, что между эффективностью пси­хотерапии и качествами, проявляемыми психотерапевтом, суще­ствуют более сложные взаимоотношения, но в целом после работ Труакса, Кархафа и последующих исследований фактически все авторы согласились с тем, что существует взаимосвязь между эф­фективностью помощника и его эмпатией, уважением к клиенту и подлинностью его поведения. Эти иследования также пролили свет на ряд других факторов, которые обсуждались в научной ли­тературе как, возможно, оказывающие влияние на эффективность психотерапии (в данном случае речь шла только о психотерапии, а не о помощи). Они показали следующее:

тот факт, что сам психотерапевт прошел курс собственной психотерапии, не является гарантией эффективности психотера­пии;

пол и национальность (расовая принадлежность) не влияют на эффективность психотерапии;

ценность степени опытности психотерапевта как фактора, об-] условливающего эффективность психотерапии, весьма дискусси- онна: по крайней мере, было показано, что люди, имеющие] больший психотерапевтический опыт, не обязательно являются лучшими психотерапевтами;

психотерапевты, имеющие собственные эмоциональные прс блемы, чаще менее эффективны в работе;

ряд исследований подтверждают положение о том, что по­мощники более эффективны в тех случаях, когда они имеют дело с клиентами, разделяющими их собственные жизненные ценности.

В целом в подобного рода исследованиях замечено, что по­мощник и клиент могут подходить или не подходить друг к другу: никто не может быть эффективным помощником для любого и ка­ждого клиента. Однако остается не выясненным то, каким образом можно обеспечить данное совпадение клиента и психотерапевта для достижения максимальной эффективности психотерапии. Не­которые авторы считают, что консультанту недостаточно быть только заботливым и понимающим: он также должен обладать навыками эксперта.

Развитию навыков консультирования посвящен ряд книг. Списки этих навыков еще более различаются, чем списки качеств «эффективных консультантов», и доходят до 45 наименований. Во' многих подобных работах, даже посвященных консультированию в социальной работе, где позиция консультанта априорно более активна, чем в других видах консультирования, подчеркивается, что наиболее важным является «позволение людям услышать са­мих себя». Напомним, что этот принцип был открыт Фрейдом и описан им через известную метафору о том, что психоаналитик является «зеркалом пациента». Параллель с принципами техни­ки психоанализа не случайна: мы можем продолжить нахождение соответствий между описаниями проявления контрпереноса и сле­дующими навыками профессионального консультирования:

уметь дать человеку закончить говорить без реагирования;

точно отражать и воссоздавать содержание беседы и чувства;

перефразировать сказанное другим;

подытожить этап интервью так, чтобы продвинуть беседу;

прояснить свою собственную роль для собеседника;

использовать открытые вопросы;

использовать суфлирование, способствуя продвижению собе­седника в его повествовании;

«вытягивать» чувства собеседника;

предлагать экспериментальное (т. е. идущее от реального, а не воображаемого опыта) понимание проблемы, ситуации;

чувствовать, как другой человек воздействует на вас;

быть толерантным к молчанию;

контролировать свою собственную тревогу и расслабляться;

фокусироваться на «здесь и сейчас» так же легко, как на «там и тогда»;

определять направление и держать фокус в ходе беседы;

регистрировать и противостоять амбивалентности и непосле­довательности;

находить и ставить общие цели;

быть толерантным к болезненным темам;

обсуждать и генерировать альтернативные планы действий;

оценивать затраты и выигрыш в случае достижения цели;

начинать, продолжать и заканчивать (каждую сессию и весь контакт в целом).

Интересной также представляется научная дискуссия о том, являются ли психотерапевтические и консультативные отноше­ния специфическим видом межличностных отношений или нет. В рамках гуманистического и клиент-ориентированного подходов считается, что психотерапия «НЕ является специфическим видом взаимоотношений, отличным от отношений, которые имеют люди в их повседневной жизни» (Роджерс, 1957). Этот взгляд раз­деляют и другие специалисты, занимающиеся вопросами теории помощи в широком смысле этого термина. Так, Бреммер счи­тает, что «отношения помощи имеют много общего с дружбой, семейными взаимоотношениями, отношениями с пастором. Они все направлены на удовлетворение основных потребностей чело­века, и будучи сведены к своим основным компонентам, они все выглядят достаточно схожими». Этот взгляд разделяет и Эган, создавая свои тренинговые программы для эффективных межлич­ностных взаимоотношений; Кархаф и Беренсон, которые считают консультирование «образом жизни»; Иллич, который выражает обеспокоенность тем, что в связи с ростом армии специалистов по консультированию люди теряют способность и привычку ока­зывать психологическую помощь друг другу; Скалли и Хопсон, которые подчеркивают, что консультирование является «только набором убеждений, ценностей и стратегий поведения, которые должны быть все в большей степени присущи обществу в целом». Ряд теоретиков и практиков считают необходимым осуществить «демистификацию» помощи и консультирования.

Каждый человек, берущийся оказать помощь другому, дол­жен иметь определенную модель того, что он собирается делать, даже если эта модель почти не сформулирована им для себя. Цели помощи должны быть определены, несмотря на то, что они могут существенно меняться в процессе оказываемой помо­щи: от помощи клиенту почувствовать себя лучше до научения его оказывать психологическую помощь самому себе. Крайне важно для помощника осознавать ценности, лежащие в осно­ве его профессионального поведения, а также идеологическую и философскую подоплеку оказываемой им помощи. Бреммер счи­тает, что помощник при построении своей собственной теории помощи проходит три стадии. На первой он отражает и пере­рабатывает свой собственный опыт, он начинает осознавать свои ценности, нужды и потребности, стиль коммуникаций с людь­ми и характер своего воздействия на окружающих. Затем (или наряду с этим) он изучает труды других теоретиков и практи­ков и то, как они осознавали свой личный опыт и использовали его для построения своих собственных теорий. И в завершение он объединяет первое и второе в свою собственную уникаль­ную теорию. (Необходимо заметить, что эта последняя является не только теорией помощи другим, но и собственной теорией себя.)

Вместе с тем усилия теоретиков и практиков были напра­влены и на создание некоторых общих описательных моделей помощи. Так, Кархаф с соавторами распространил идеи Роджер­са, касающиеся психотерапии, на помощь в целом, описав три стадии помощи, когда клиенту помогают: а) исследовать, б) пони­мать и в) действовать, а также навыки, необходимые помощнику на каждой из этих стадий. Поскольку же эти навыки являются в основе своей не только профессионально важными, но и важными для эффективного образа жизни вообще — на чем автор принци­пиально настаивает — то лучшим способом помощи человеку он считает систематическое и прямое обучение навыкам работать, учиться, строить отношения с людьми, вести нормальный образ жизни: «главной задачей помощи является наведение моста через пропасть между уровнем навыков помощника и уровнем навыков получающего помощь». Для него помощь эквивалентна обуче­нию (в чем его модель схожа с бихевиоральными моделями), но обучению тем навыкам, которые дадут людям способность лучше контролировать свою собственную жизнь.

Бреммер создал интегральную, эклектическую модель, близ­кую к модели Кархафа. Он расширил ее до восьми стадий: вхождения в проблему, классификации, структурирования, по­строения взаимоотношений, исследования, консолидации, планирования, завершения. Он также обнаружил семь типов навыков, важных для «понимания себя и других».

Ивей с соавторами предложил модель, названную им «ми­кроконсультирование»; ее особенностью является детальная раз­работка составных элементов консультативных навыков и со­здание тренинговой программы для обучения этим элементам через просмотр видеозаписей, затем моделирование и, наконец, практикование. Каган с соавторами также разработал микрокон­сультативную модель, ставшую одной из наиболее популярных в Америке в качестве тренинговой. Ее отличительной чертой явля­ются проводимые с супервизором сессии, на которых помощник и получающий помощь обсуждают совместно пережитый в процессе консультативной помощи опыт.

Возможно, самой влиятельной и широко используемой после модели Кархафа стала модель Эгана, в которой нетрудно заметить сходство с последней. Она начинается с предварительной стадии, предшествующей собственно помощи и требующей от помощни­ка заботы и внимания к получающему помощь. Затем следуют стадии: реакции на запросы другого и исследования самого себя; интегративного понимания и динамического (т. е. меняющего и углубляющего в ходе процесса) самопонимания; содействия в осу­ществлении целенаправленных действий и собственно действий.

Модель Скалли и Хопсона была выработана в ходе обучения консультированию более 3000 человек. Авторы придерживают­ся также явно выраженной клиент-центрированной ориентации и являются противниками узкого профессионализма (и даже лицен­зирования) в консультировании. Они считают, что существуют три основных цели консультирования: помощь другим в их са­моусилении, личностное развитие самого помощника и создание здоровых микро- и макросистем для' функционирования индиви­дуумов. При этом они настаивают, что главной является вторая цель — личностное развитие помощника, так как видят в этом залог эффективности консультирования. Они не одиноки в этом мнении: ряд других авторов также подчеркивают, что помощник может обучить тому уровню осознавания себя и тем навыкам, которыми владеет сам. Помощникам необходимо осознавать и прояснять для себя свои собственные социальные, экономиче­ские, политические, нравственные и культурные ценности и быть способными идентифицировать и отделять их от ценностей сво­их клиентов. Помощники, так же, как и другие люди, видят в окружающих отражение своих собственных черт, считают Скалли и Хопсон, поэтому для видения другого и понимания его необ­ходимо видеть границу между образом себя и образом другого человека. Это обеспечивает большую вероятность адекватной направленности и в конечном итоге эффективности оказываемой помощи. Но чтобы быть в этом уверенным, помощнику необхо­димо постоянно осознавать динамику собственного личностного развития. Самоосознавание — принципиально важное професси­ональное качество помощника, является не результатом (психо­терапии, самоанализа и пр.) или стадией, которых нужно достичь, а процессом, который должен происходить в течение всей жиз­ни человека. Осознавая этот постоянный процесс собственных изменений, мы обеспечиваем и некоторый контроль над напра­влениями нашей работы с людьми. Кроме того, самоосознание помощника позволяет ему яснее увидеть те свои навыки, которые нуждаются в дальнейшем развитии: чем больше диапазон различ­ных навыков, которыми владеет помощник, тем большему числу различных людей он сможет помочь.

Помощники обучаются и развиваются не только в процессе профессиональной подготовки, но и в процессе работы, если они умеют отражать собственный профессиональный опыт. Когда мы взаимодействуем с другими, мы подвергаемся их воздействию и в конце взаимодействия мы уже не те, какими были вначале. Люди, группы, сообщества и системы, с которыми мы взаимодействуем в процессе помощи, также меняются (как бы ни были незначительны эти изменения). Иногда этот опыт становится бесценным при­обретением для самого помощника, что не уменьшает важность того факта, что помощнику всегда должна быть предоставлена возможность поддержки (со стороны коллег, супервизора), кото­рой он может при необходимости воспользоваться. Он также должен развить навыки заботиться о себе и уметь отказывать в помощи, если видит в этом угрозу собственному состоянию. Всё это объясняет тот контекст, в котором ряд теоретиков говорят о личностном развитии помощника как о главной цели помощи.

В практической работе консультанта, особенно, если он ис­пользует в качестве метода помощи системные изменения (см. начало данной главы), его помощь может принимать самый раз­личный характер, начиная от семейного консультирования и пси­хотерапии (в случае работы с семьей как микросистемой) до организационного и политического консультирования.

Несмотря на столь широкий диапазон психологической по­мощи, следует иметь в виду ряд специфических, типичных для практики оказания помощи возможных исходов или результатов. Ими могут быть:

улучшение понимания (проблемы, себя, окружающих и т. п.);

изменение эмоционального состояния (это может быть раз­рядка эмоционального напряжения, исследование своих чувств, принятие некоторых своих чувств и т. п.);

способность принять решение;

способность осуществить принятое решение;

подтверждение своих мыслей, нувств, решений;

получение поддержки;

приспособление к ситуации, которую невозможно изменить;

поиск и изучение альтернатив;

получение практической помощи через прямые действия (помощника или других специалистов, которых привлек помощ­ник);

развитие имевшихся умений и навыков; приобретение новых;

получение информации;

реагирование на действия других людей и ситуацию.

Разберем наиболее важные моменты в консультировании в рамках расмотренных подходов. Осознавание помогает субъекту сохранять субъективно активную позицию даже при невозможно­сти реально изменить ситуацию. Наличие целей позволяет на­править осознавание в сторону принятия ответственности за свои желания и истинные цели своего поведения. Ценности (они, на наш взгляд, являются ядром любых личностных изменений) опре­деляют то, ради чего субъект осознает, формулирует и формирует цели, добывает необходимую информацию и приобретает нужные навыки. Отсутствие или неосознание собственных ценностей ведет к фиктивному, иллюзорному, а, возможно, и к патологиче­скому развитию личности. Ценность — это убеждение, которое было свободно выбрано из ряда альтернатив после взвешивания последствий каждой из них; человек оберегает, поддерживает ее и делится ею с общественностью; поведение человека строится в соответствии с его ценностью и носит последовательный и на­стойчивый характер. Согласно этому взгляду человек, который строит свое поведение на основе ценностей, признает ценность себя и других, работает во благо здоровых систем, его деятель­ность носит проактивный (направленный скорее на будущее, чем на прошлое) характер, он помогает другим людям увеличивать и использовать их потенциал. Информация представляет собой материал, который субъект может использовать для осознавания себя и окружающего мира, а также для формирования собствен­ных целей. «Информация равноценна силе» («знания — сила», как нас учили в школе). Действительно, организации, сообще­ства и отдельные люди очень часто строят свою деятельность и безопасность на основе информации, находящейся в их распоря­жении. При этом нужно понимать, что информация — это не просто количество знаний, но и концепция того, как эти знания получать и использовать. Эти действия, равно как и другие: осознавание, формирование целей и ценностей — требуют формирования навыков. Только навыки позволяют реализовать наши ценности в поведении.

Для многих людей образование является ценностью, но даже для успешного обучения в школе от ученика требуются навы­ки планирования своих целей и действий, организации времени, чтения и письма (даже взрослые обладают ими в различной степе­ни), умения получать знания самостоятельно, принимать решения, работать в группе и др. Это особенно важно помнить помощни­ку в процессе консультирования, передачи информации, советов. Формирование навыков требует времени, терпения, поддержки и усилий, даже если речь идет об умении и навыке родителей, например, играть с ребенком (а не просто покупать ему игрушки или отправлять в деревню к бабушке). Навыки, точнее, работа по их вырабатыванию, является нашей платой за желаемые изме­нения.

Таким образом, консультирование — это процесс, в котором человек достигает более высокой стадии личной (личностной) ком­петентности. В консультировании не поощряются пассивность и зависимость клиента. Напротив, создается ситуация, когда клиент чувствует себя принимаемым, услышанным, заслуживающим ува­жения и не оцениваемым. Это способствует развитию его доверия к самому себе и увеличивает способность принимать собственные решения.

Любой вид консультирования подразумевает изменения в про­странстве, заданном, с одной стороны, запросами клиента (кото­рые часто очень далеки от первичных жалоб или манифести­руемых им утверждений) и, с другой стороны, требованиями реальности, в которой он находится (последняя также часто отли­чается от восприятия ее клиентом и требует исследования). Язык и вектор этих изменений определяются теми методологическими рамками, в которых осуществляется процесс профессионально­г