Отечественная литературная сказка второй половины XIX века

С середины XIX века характер отечественной литературной сказки значительно меняется. Более популярными становятся прозаичные жанры. В литературной сказке сохраняются отдельные черты фольклорных произведений, но усиливается авторское и индивидуальное начало. Русская литературная сказка начинает развиваться в русле педагогической прозы, в ней усиливается дидактическое начало. Главные авторы подобного плана - это Константин Ушинский и Лев Толстой, обрабатывающие фольклорные сюжеты.

Ушинский создал два учебника "Детский мир" и "Родное слово". В учебник входит множество сказок ("Мужик и медведь", "Плутишка-кот", "Лиса и козел", "Сивка-бурка"). Автор включил в книги множество познавательных рассказов описательного характера о животных, природе, истории, труде. В некоторых произведениях особенно сильна морализаторская идея ("Дети в роще", "Как рубашка в поле выросла").

Лев Николаевич Толстой создал школу для крестьянских детей. Для этих детей писатель выпустил учебник "Азбука", куда вошли сказки "Три медведя", "Мальчик-с-пальчик", "Царское новое платье" (сюжет восходит к Андерсену). Толстой сделал акцент на мораль, поучение. Есть в книге и познавательные рассказы ("Черемуха", "Зайцы", "Магнит", "Тепло"). В центре произведений почти всегда образ ребенка ("Филиппок", "Акула", "Прыжок", "Корова", "Косточка"). Толстой раскрывает себя как тонкий знаток детской психологии. Педагогическая ситуация воспитывает с учетом истинного чувства ребенка.

Другой автор второй половины XIX века - М. Е. Салтыков-Щедрин, пишущий в традициях сатиры. Его сказки строятся на приеме аллегории животных. Главное сатирическое средство Щедрина - гротеск (чрезмерное заострение на каком-то качестве).

Николай Лесков написал для детей сказ "Левша", где сочетаются литературные и фольклорные традиции. Сказ - это устный рассказ, где важна функция рассказчика, идет установка на реалистичность описываемых событий (среди персонажей присутствует царь Александр I и Николай I). Лесков освещает проблему русского национального характера. С одной стороны, Александр I не считает свой народ способным на что-либо дельное. С другой стороны, генерал Платов говорит, что и в России есть умельцы. Образ главного героя создается так же, как в эпических произведениях. Главная черта создания характера - монументальность и типичность (нет имени). Лесков активно использует стилизацию под народную речь, она просторечная с коверканьем слов ("Мелкоскоп").

№7

Проблемы формирования детской литературы и различные периоды ее развития исследуются давно, накоплен обширный теоретический и практический материал. Однако, несмотря на значительное количество работ, характер взаимоотношения литературы о детях и литературы для детей выявлен не полностью, и данный вопрос все еще далек от сколько-нибудь удовлетворительного решения.

Так, в отношении творчества Л.Н.Толстого такие попытки предпринимали А.И.Борщевская и Е.Я.Ильина[1], К.Д.Ушинского - Д.О.Лордкипанидзе, А.Ф.Успенская[2], и А.П.Чехова - В.А.Голубков, Л.П.Громов, В.Ф.Руденко[3]. При всем том ни в одной из этих работ вопрос разграничения литературы о детях и для детей не является центральным и рассматривается фрагментарно, лишь в одном каком-нибудь аспекте. Кроме того ряд исследователей, таких, например, как Ф.И.Сетин, А.И.Борщевская или В.А.Макарова[4], вообще не разделяют понятий литературы для детей и литературы о детях. Так В.А.Макарова относит к рассказам для детей не только “Ваньку”, но также “Человека в футляре”, “Житейскую мелочь”, “Случай с классиком”, “Репетитора”, “О драме”[5].

Вывод, который делает из своего анализа исследователь, заранее предсказуем и не вытекает из содержания работы: “Чеховская оценка классического образования... помогла передовой общественности и педагогике в их борьбе против догматизма и консерватизма в обучении подрастающего поколения”[6].

Ф.И.Сетин, завершая анализ “Детства”, “Отрочества” и “Юности”, которые он трактует как произведения для детей, и прослеживая влияние Толстого на дальнейшее развитие жанра повести о детстве, отмечает: “Правда, писатели-демократы не только следуют за Толстым, но часто и спорят с ним, создавая свою концепцию трагического детства бедняков, далекую от картины “Золотого детства” в помещичьей семье, нарисованной автором трилогии”[7].

Таким образом, в разграничении литературы для детей и о детях прослеживаются две тенденции. Одни исследователи, такие как Ф.И.Сетин, В.А.Макарова или А.И.Борщевская, склонны отнести в область детской литературы все произведения, затрагивающие тему детства. То, что данная точка зрения неверна, очевидно. Смешение темы детства во взрослой литературе и той же темы в литературе для детей представляется необоснованным. С таким же успехом к детской литературе можно отнести и роман Ф.М.Достоевского “Подросток” и “Лолиту” В.В.Набокова, поскольку среди главных их героев присутствуют дети. В общих чертах суть этой тенденции заключается в том, что детской литературе передаются произведения, к ней не относящиеся.

С другой стороны, ошибочной является и противоположная тенденция в литературоведении, заключающаяся в игнорировании в творчестве писателей-классиков произведений, адресованных детской аудитории, что приводит к существенному недопониманию и даже искажению целых периодов их литературной деятельности. Так, например, Ю.А.Богомолов и Эдгар Бройде[8], анализируя рассказ Чехова “Каштанка”, вообще не учитывают того, что это произведение самим Чеховым было отнесено к разряду детских, что, в числе прочих причин, рождает принципиально неверную интерпретацию текста.

Литература для детей обычно имеет конкретного адресата - ребенка, в то время как литература о детях, хотя и может быть частично воспринята детьми, однако главным образом ориентирована на взрослого читателя. Само собой разумеется, что различная адресность: ребенку или взрослому - соответственно требует и качественно отличных форм выражения, проявляющихся на языковом, сюжетно-композиционном и жанровом уровнях восприятия. Кроме того, литература для детей, в отличие от литературы о детях, вбирает в себя еще ряд достаточно серьезных нравственных, этических и социальных ограничителей, в то время как литература о детях если и имеет ограничители, то качественно иного рода.

Укоренившееся представление, что к детским можно отнести все или большую часть произведений, в которых главными фигурами являются дети, очевидно неверно. Очень часто писатель, создающий произведение о ребенке и его мире, решает задачи, весьма далекие от задач детской литературы. В этом случае мир ребенка интересен ему не как самоцель, но как способ по-новому, под новым углом зрения, взглянуть на взрослый мир или показать становление и развитие характера. Обычно замечания такого рода относятся либо к произведениям с элементами мемуарного жанра, либо к произведениям, реконструирующим развитие той или иной личности под воздействием среды и воспитания. Примером таких произведений может служить “Детство Темы” Н.Г.Гарина-Михайловского, “В дурном обществе” В.Г.Короленко, “Детство” Л.Н.Толстого, “Детские годы Багрова-внука” С.Т.Аксакова и многие другие романы и повести с элементами автобиографической прозы. Однако, если бы главная сложность состояла в том, чтобы вывести из общего ряда именно такие произведения, мы не испытывали бы особой необходимости в классификации. Достаточно было бы ограничиться самым общим набором признаков, позволяющих с самого начала вычленить данные произведения.

В действительности проблема значительно сложнее. Чаще всего разграничение осложняется тем, что граница - о детях или для детей -проходит не только по творчеству разных писателей, но и по творчеству каждого из них, взятого в отдельности. К сожалению, до сих пор по данной теме практически не делалось обобщений. Лучший разбор детской литературы данного периода представлен в значительной и интересной книге А.П.Бабушкиной “История русской детской литературы”[11]. В книге рассматриваются вопросы, начиная от истоков русской детской литературы до литературы конца XIX - первой трети XX века, причем основной упор делается именно на интересующий нас период. Крайне скупо сведения о роли этого периода в истории литературы для детей можно было почерпнуть также в учебнике А.А.Гречишниковой “Советская детская литература”[12].

В самых общих чертах заявленную в диссертационном исследовании проблему можно выразить следующим образом:

1. Не все произведения, героями которых являются дети, написаны для детей и, соответственно, являются детскими. Напротив, детскими могут также являться произведения, в которых не участвуют и даже не встречаются дети (зообеллетристика, приключенческие повести, сказки, басни, притчи и проч.).

2. Произведения, написанные не для детей и, по сути, не детские, тоже могут активно читаться и востребоваться детской аудиторией (к примеру, переводные приключенческие романы Вальтера Скота, “Капитанская дочка” и сказки Пушкина, “Детство” Л.Н.Толстого и проч.).

3. Очень часто за литературу для детей принимаются многоуровневые взрослые произведения, обычно написанные в жанре воспоминаний о детстве (пример: “Детские годы Багрова-внука” С.Т.Аксакова, “Детство” Л.Н.Толстого). Действительно, в силу своей специфики и предмета изображения (ребенок в процессе взросления и различных столкновений со взрослым миром) эти произведения очень часто читаются детьми, но, как правило, в отрывках или в существенно адаптированном виде. К этим произведениям ребенок еще возвращается с течением времени и, как правило, открывает в них много непрочитанного или прежде недопонятого.

4. Наконец, бывают произведения (и их немало), которые, будучи некогда созданными для взрослых, в значительной мере, в силу тех или иных причин, очень скоро перешли в распоряжение детской литературы. На наш взгляд, это объясняется не столько процессом повышения интеллектуального уровня или понижения порога взросления, сколько стремительным развитием литературы и дальнейшем развитием жанров.

Усложнив классификацию, можно было бы выделить следующие типы произведений: а) собственно детские; b) собственно взрослые, вообще в силу своих особенностей непонятные детям и не предназначенные для них; c) произведения “универсальные”, чаще всего приключенческо-беллетристические; d) произведения, перешедшие в детскую литературу из литературы взрослой; e) произведения “многоуровневые”, где существуют ниши, как для взрослого, так и для ребенка. Обычно такие произведения написаны в жанре воспоминаний. Это многочисленные “Детства...”, а кроме них еще многие исторические, эпические, былинные или просто остросюжетные произведения, сюжет в которых, однако, играет вспомогательную роль.

Все перечисленное создает значительную сложность для разграничения литературы и разделения ее на литературу для детей и литературу о детях. В то же время часто можно столкнуться с многоуровневыми произведениями, которые удовлетворяют требованиям как детской, так и взрослой литературы.

Это создает порой потребность вообще отказаться от классификации и не разграничивать детскую и взрослые литературы, раз и навсегда включив их в единое понятие “литература”. Однако сделав это, мы сознательно устранились бы от изучения тех процессов, установок, “фильтров” и изобразительных средств, которые определяют “детскость” или “недетскость” литературы и корни которых таятся глубоко в психике взрослого и ребенка.

Заявленная в диссертации тема охватывает период более чем в тридцать лет - от начала шестидесятых годов XIX столетия до конца века. Порой оговоренные границы сознательно нарушаются, как того требует воссоздание целостной картины творчества для детей и о детях рассматриваемых в исследовании писателей, годы творческого становления которых главным образом пришлись на изучаемый период. К тому же давно замечено, что век литературный и век календарный совпадают очень редко, и писатели, сформировавшиеся и вступившие в литературу в конце XIX века, чаще всего сохраняют верность своему веку и, как представляется, должны рассматриваться именно в его границах.

Так, к примеру, в случае с А.И.Куприным в круг нашего рассмотрения входят некоторые произведения, созданные в начале XX века. Данное нарушение хронологии, однако, обосновано, так как А.И.Куприн сложился как писатель в конце XIX века и продолжал в своем творчестве для детей традиции А.П.Чехова и Д.Н.Мамина-Сибиряка, и рамки века, разумеется, не отделили его творчество от этих имен.

Вторая половина XIX века - период необыкновенно плодотворный для русской литературы в целом и, в частности, для литературы для детей и о детях. Это период, когда в литературе одновременно сосуществуют такие писатели, как К.Д.Ушинский, Л.Н.Толстой, В.Г.Короленко, А.П.Чехов, А.И.Куприн, Д.В.Григорович, Д.Н.Мамин-Сибиряк, В.М.Гаршин и Ф.М.Достоевский.

№8 Фет – один из замечательнейших русских поэтов - пейзажистов. В его

стихах во всей красоте предстает и русская весна – с цветущими деревьями,

первыми цветами, с журавлями, кричащими в степи. Мне кажется, образ

журавлей, так любимый многими русскими поэтами, впервые обозначил Фет.

В поэзии Фета природа изображена детально. В этом плане он новатор. До

Фета в русской поэзии, обращенной к природе, царило обобщение. В стихах

Фета мы встречаем не только традиционных птиц с привычным поэтическим

ореолом – как соловей, лебедь, жаворонок, орел, но и таких как бы простых и

непоэтичных, как сычь, лунь, чибис, стриж. Традиционным для русской литературы является отождествление картин

природы с определенным настроением и состоянием человеческой души. Этот

прием образного параллелизма широко использовали Жуковский, Пушкин и

Лермонтов. Эту же традицию продолжают в своих стихах Фет и Тютчев. Так,

Тютчев в стихотворении «Осенний вечер» сравнивает увядающую природу с

измученной человеческой душой. Поэту удалось с изумительной точностью

передать болезненную красоту осени, вызывающую одновременно и восхищение, и

грусть. Особенно характерны для Тютчева смелые, но всегда верные эпитеты:

«зловещий блеск и пестрота дерев», «грустно сиротеющая земля». И в

человеческих чувствах поэт находит соответствие настроению, царящему в

природе. Тютчев – поэт-философ. Именно с его именем связано течение

философского романтизма, пришедшее в Россию из германской литературы. И в

своих стихах Тютчев стремится понять природу, включив ее в систему своих

философских взглядов, превратив в часть своего внутреннего мира. Может

быть, этим стремлением вместить природу в рамки человеческого сознания

продиктована страсть Тютчева к олицетворениям. Вспомним хотя бы известное

стихотворение «Весенние воды», где ручьи «бегут и блещут, и гласят». Порой

это стремление к «очеловечиванию» природы приводит поэта к языческим,

мифологическим образам. Так, в стихотворении «Полдень» описание дремлющей

природы, истомленной зноем, завершается упоминанием бога Пана. К концу жизни Тютчев осознает, человек является «лишь грезою

природы». Природа видится ему «всепоглощающей и миротворной бездной»,

которая внушает поэту не только страх, но едва ли не ненависть. На над ней

не властен его разум, «духа мощного господство».

Так на протяжении жизни меняется образ природы в сознании и

творчестве Тютчева. Отношения природы и поэта все больше напоминают

«поединок роковой». Но ведь именно так сам Тютчев определил подлинную

любовь.

Совершенно иные отношения с природой у Фета. Он не стремится

«подняться» над природой, анализировать ее с позиций разума. Фет ощущает

себя органичной частью природы. В его стихах передается чувственное,

эмоциональное восприятие мира. Чернышевский писал о стихах Фета, что их

могла бы написать лошадь, если бы выучилась писать стихи. В самом деле,

именно непосредственность впечатлений отличает творчество Фета. Он часто

сравнивает себя в стихах с «первым жителем рая», «первым иудеем на рубеже

земли обетованной». Это самоощущение «первооткрывателя природы», кстати,

часто свойственно героям Толстого, с которым Фет был дружен. Вспомним хотя

бы князя Андрея, воспринимающего березу как «дерево с белым стволом и

зелеными листьями». оэт Борис Пастернак – лирический живописец. Огромное количество его

стихов посвящено природе. В постоянном внимании поэта к земным

пространствам, к временам года, к солнцу сокрыта, на мой взгляд, главная

тема его поэтического творчества. Пастернак точно так же, как в свое время

Тютчев, испытывает чуть ли не религиозное удивление перед «божьим миром».

Так, по словам близко знавших его людей, любил называть Пастернак кипящую

вокруг жизнь – именно «божий мир».

Известно, что почти четверть века он прожил в Переделкине на

писательской даче. Все ручьи, овраги, старые деревья этого чудесного места

вошли в его пейзажные зарисовки.

Те читатели, которые, как я, любят стихи этого поэта, знают, что у

него нет разделения на живую и неживую природу. Пейзажи существуют в его

стихах на равных с жанровыми лирическими картинами бытия. Для Пастернака

важен не только его собственный взгляд на пейзаж, но и взгляд природы на

него.

Явления природы в стихах поэта приобретают свойства живых существ:

дождик топчется у порога «скорей забывчивый, чем робкий», иной дождик у

Пастернака ходит по просеке «как землемер и метчик». Гроза у него может

угрожать, как злая женщина, а дом себя чувствует так, как человек, который

боится упасть.

№9 Особенности жанра автобиографической прозы

Обращение к автобиографической прозе для поэтов второй половины ХIХ в. не только явилось способом передать свои переживания, мысли и эмоции, но и было обусловлено стремлением запечатлеть панорамность русской жизни означенного периода, изобразить своих современников, рассказать историю своей семьи. Безусловно, поэтическое творчество и литературная критика были для них приоритетными видами деятельности. Вместе с тем, не испытывая творческого кризиса, в поисках более глубокого внутреннего самоанализа они обратились к написанию своих воспоминаний. Воспоминания являются прямым свидетельством повышенного интереса поэтов к прозаической художественной деятельности.

Автобиографическое творчество менее изучено, чем поэзия. Большинство прозаических текстов все еще остается за рамками собственно художественной словесности, представляя интерес, прежде всего, как авторитетный источник сведений о жизни, системе взглядов и специфике творческой индивидуальности поэтов. Между тем автобиографическая проза является важной составляющей художественного наследия. Рассматриваемые авторы – это художники, совмещающие в себе несколько дарований – поэта, критика, прозаика, мемуариста, творчество которых не должно поддаваться односторонним определениям и характеристикам. Исследование автобиографической прозы делает возможным не только выявление особенностей эпохи, в которой они формировались как поэты, но и анализ структуры такого специфического образа, как образ автобиографического героя, сформированного под влиянием их собственного лирического опыта. Недостаточная разработанность данной проблемы в отечественном литературоведении представляет особый исследовательский интерес и обусловливает актуальность темы данной диссертационной работы, направленной на изучение поэтики автобиографической прозы.

№10