Института научной информации по общественным наукам, Центра гуманитарных научно-информационных исследований, Института Всеобщей истории Российской академии наук 53 страница

Общая закономерность перехода обыденного словоупотребления в художественное, а худож. — в филос. и научное, важная для понимания природы культурологич. мысли и ее истор. становления и развития, была раскрыта Аверинцевым при рассмотрении классич. греч. философии в качестве историко-лит. явления. Бытовое слово, прежде чем превратиться в термин философии или науки, должно быть освобождено от жесткой зависимости от своего жизненного “места”, сдвинуто по смыслу, выйти из тождества самому себе, т.е. вступить в зону метафоры. В этом смысле филос. категория — это “застывшая метафора”, “бытовое слово, систематически употребляемое в несобственном смысле”, это узаконенная и ставшая нормой в филос. употреблении “игра слов”. В научной сфере терминология утрачивает последние следы своего “игрового” происхождения и вновь обретает жесткую однозначность, стабильность, фиксированность, становясь явлением пракладным, утилитарным, подчиненным нуждам науки (строгость дефиниций, лаконизм и ясность теор. схематизма, соответствие данным эмпирич. наблюдений, правила проф. коммуникации в научном сооб-ве и т.д.). Т.о., между разл. “рядами” культурных явлений —

бытовым, религ., худож., филос., научным — существует система взаимопереходов, смысловых сдвигов, семантич. кодов, делающих культуру одной эпохи непрерывным единством, а историю культуры — поступательно развивающимся целым (См.: Новое в совр. классич. филологии. М., 1979. С. 51-53, 58-59, 61-63).

Морфология культуры в каждом ее истор., нац., региональном и т.п. варианте не является неподвижной, застывшей топологией смыслов; она находится в постоянном видоизменении составляющих ее компонентов и феноменов, не только взаимосвязанных между собой, но и переходящих друг в друга. Так, напр., зародившееся в Греции архаич. поры на почве разрушения традиц. культуры и высокой горизонтальной и вертикальной социокультурной мобильности населения явление атлетич. агона трансформировалось в “агональный дух” античного об-ва — принцип творч. соревновательности, распространившийся из сферы спорта в общественно-полит. и духовно-культурную жизнь. Именно агональный дух способствовал дальнейшему развитию полисной демократии; становлению филос. и риторич. школ и стимулировавших их концептуальное оформление идейно-мировоззренч. споров; формированию установки на эстетич. ценность лит. и худож. произведений, достигаемую в творч. соревновании аэдов или проф. поэтов, художников, артистов; развитию гипотетико-дедуктивного метода научного и филос. мышления и образованию критериев научности знания в интеллектуальной сфере античной культуры. В подобных внутрикультурых превращениях гл. связующую и обобщающую роль играла культурологич. мысль, делавшая возможной экстраполяцию представлений об атлетич. агоне на политику и философию, искусство и науку, повседневную жизнь людей, историю и мифологию, — формировавшая обобщенное представление о единстве и целостности данной культуры и о границах соответствующей истор. эпохи.

Каждая культурно-истор. эпоха (Античности и Средневековья, Возрождения и Барокко, Просвещения и Романтизма, Позитивизма и Модерна), получая отражение и обобщение в культурологич. мысли, переживает цикл — от зарождения и выявления своей специфики до систематизир. теор. ее рефлексии, а затем до такого уровня сверхрефлективной систематизации и обобщения, при к-ром рефлективное отображение культуры в культурологич. мысли утрачивает к.-л. сходство с оригиналом. В рез-те предельно обострившегося расхождения между культурными реалиями и культурологич. теориями наступает культурно-истор. кризис, наглядно свидетельствующий о наступающем конце культурной эпохи. Плюрализм интерпретаций, взаимоисключающий характер суждений и оценок, ощущение общего идеологич. “хаоса”, распространение “эристич.” (от греч. — “искусство спора”) тенденций в мировоззренч. спорах, преследующих цель не доказать истину, а лишь победить в споре любой ценой, и прежде всего за счет владения “техникой” убеждения и “искусством” доказательства своей правоты. И.к.м. в каждую культурно-истор. эпоху проходит три этапа своего развития: дорефлективную (когда “сырой” материал культуры довлеет себе, превращая культурологич. мысль в простое эмпирич. накопление культурных фактов), рефлективную (когда культурологич. мысль не ограничивается простой фиксацией культурной эмпирии, но теоретически ею овладевает, т.е. осмысляет, систематизирует и обобщает тем или иным образом) и надрефлективную (когда культурологич. мысль сознает лишь самоё себя, классифицируя и систематизируя собственные теоретизмы и образы, символы и ассоциации, превращаясь в “рефлексию рефлексии” и утрачивая функцию самосознания культуры как целого.

Лосев убедительно показал, как развивался античный цикл культурологич. мысли. Первоначально мифология, составляющая смысл и сущность античной культуры, отображалась в культурологич. мысли как “до-рефлективное и вполне непосредственное народное творчество”; это — “буквально понимаемая, вполне субстанциальная, дорац. и дорефлективная мифология”. Затем та же мифология предстает в виде “науки о мифах”, т.е. как “нечто уже рефлективное понятийно осмысленное и систематически конструируемое”, т.е. развивается как “рефлективно построяемая античная мифология”. В процессе истор. развития таких рефлективных построений античной философией, эстетикой, наукой (во многом переходящих друг в друга) философско-культурологич. мысль античности наталкивается на противоположность вещей и идей, материи и сознания, объекта и субъекта и пытается их примирить в представлении о “живом и одушевленном космосе”. Однако в эпоху эллинистически-римскую постепенно на первый план выдвигается другая категория, представляющая собой существенное единство материи и идеи, объекта и субъекта, — личность. При этом каждая деталь архаич. мифологии становилась “строго формулированной логич. категорией”, в рез-те чего “логически исчерпывалась как вся архаич. мифология” (существовавшая лишьдорефлективно), так и “вся рефлексия над ней”. Получив “свое исчерпывающее рефлективное построение” (фактически — надрефлективное), античная мифология “переставала существовать в своем буквальном виде”. Эпоха античности закончилась (Лосев А.Ф. История античной эстетики: Итоги тысячелетнего развития. М., 1992. Кн. 1. С. 407-409).

Аналогичным образом самоосуществлялся цикл развития И.к.м. в каждую следующую культурную эпоху. Зап.-европ. Ср.-вековье реализовало концепцию теоцентризма культуры; Возрождение — культурного антропоцентризма; Просвещение поставило в основание культуры разумную рациональность; Романтизм — исключит. личность; Позитивизм — описательность и практичность научного (или приближающегося к нему по смыслу) знания; Модерн — творч. новаторство художника, преобразующего мир; Постмодерн — плюрализм несовместимых ценностей, норм и традиций культуры, обусловивший невозможность единой картины мира... Каждая из перечисленных культурных эпох

(их деление может быть и более дробным) осваивает свой принципиальный концепт сначала на дорефлексивном уровне; затем рефлексия культуры обретает теоретико-филос. определенность и глубину; наконец, культурология, рефлексия эпохи становится единств. предметом самой себя, вступая в неразрешимое противоречие с остальным материалом данной культуры, в рез-те чего происходит смена культурной парадигмы и возникает новый концепт культуры, вокруг к-рого складывается новый цикл И.к.м.

Общая логика И.к.м. исключает буквальную повторяемость культурологич. смыслов: Ренессанс не является повторением (или вариантом) Античности; Позитивизм не дублирует Просвещения, а Модерн не является качественно новой копией Романтизма. Преодолевая внутр. противоречия и смысловую ограниченность своей культурно-истор. эпохи, культурологич. мысль в “снятом” виде учитывает итоги своего развития в прошлом и как бы “надстраивается” над своим предшествующим опытом. В то же время при смене культурных парадигм рождение нового культурологич. концепта, как правило, связано с преодолением предшествующего концепта (в формах отталкивания от него, полемики с ним). Так, все основополагающие культурологич. идеи Возрождения сложились в борьбе с культурологич. концепциями Средневековья; рефлексии культуры Романтизма были полемически направлены против теоретич. моделей Просвещения; Модерн родился как опровержение натурализма и позитивизма; Постмодерн утверждается через критический пересмотр модернистского дискурса. Отталкивание от предшествующей культурологич. парадигмы и избегание концептуальных повторений прошлого опыта — таким представляется в самом общем виде механизм И.к.м. в истории культуры.

Лит.: Плеханов Г.В. История русской общественной мысли: В 3 кн. М.; Л., 1925; Конрад Н.И. Запад и Восток. М., 1972; Табачковский В.Г. Критика идеалистических интерпретаций практики. Киев, 1976; Аверинцев С.С. Классическая греческая философия как явление историко-литературного ряда // Новое в современной классической филологии. М., 1979; Буржуазные концепции культуры: кризис методологии. Киев, 1980; Ефремов Н.Н. Об основаниях синтеза аспектного знания в культурологии. Ростов/Д., 1981; Философия. Религия. Культура. М., 1982; Зайцев А.И. Культурный переворот в Древней Греции V1II-V вв. до н.э. Л., 1985; Глаголев B.C. Религиозно-идеалистическая культурология. М., 1985; Парахонский Б.А. Язык культуры и генезис знания. Киев, 1988; Самосознание европейской культуры XX века. М., 1991; Библер B.C. От наукоучения — к логике культуры. М., 1991; Ларченко С.Г., Еремин С. И. Межкультурные взаимодействия в историческом процессе. Новосибирск, 1991; Романов В.Н. Историческое развитие культуры: Проблемы типологии. М., 1991; Кнабе Г.С. Материалы к лекциям по общей теории культуры и культуре античного Рима. М., 1993; Культура: теории и проблемы. М., 1995; Культурология. М., 1993; Лосев А.Ф. История античной эстетики: Итоги тычячелетнего развития. Кн. 1-2. М., 1992-94; Культурология. XX век.М., 1994; Соколов Э.В. Культурология: Очерки теорий культуры. М., 1994; Антология культурологической мысли / Сост. С.П. Мамонтов, А.С. Мамонтов. М., 1996; Работы Л.А. Уайта по культурологии: (Сборник переводов). М., 1996; Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М., 1996; Туровский М.Б. Философские основания культурологии. М., 1997; Злобин Н. Культурные смыслы науки. М., 1997.

И. В. Кондаков

ЙЕССИНГ (Gjessing) Гюторм (1906-1979) - норв. культуролог, археолог и этнограф. С 1927 ассистент музея археол. находок ун-та Осло. И. предпринял ряд археол. раскопок, рез-ты к-рых были опубликованы в работах “Арктич. наскальные изображения в Сев. Норвегии” и “Наскальные изображения арктич. группы в горах Скандинавии”.

В 1934 И. защитил докт. дис. об эпохе Меровингов в Норвегии. В 1936—40 он работал хранителем музея в Тромсё и вел раскопки поселений каменного века в Сев. Норвегии. В 1940 назначен хранителем музея археол. находок ун-та Осло. В этот период И. опубликовал ряд исследований о норв. палеолите.

В 1947—71 проф. этнографии и управляющий этногр. музея ун-та Осло. В кон. 40-х гг. И. начал активно заниматься сравнит, культурологией и изучать актуальные проблемы совр. культуры. В книге “Война и культуры” он исследует взаимовлияние и связь между либерально-экон. обществ, интересами и спенсерианским социалдарвинизмом.

По своим научным взглядам И. является последователем амер. культурантропол. школы. В 1953 он издает обзорную монографию “Человек и культура”, в к-рой исследует отношения между развитыми и развивающимися странами.

И. является автором культурфилос. трудов “Социокультура”, “Об-во и культура”, “Культура и об-во — единое целое”, в к-рых последовательно критикует позитивистское мышление в обществ, науках.

Соч.: Arktiske helleristninger i Nord Norge. 1932; Nordenfjeldske ristninger og malinger av den arktiske gruppe. 1936; Yngre steinalder i Nord-Norge. 1942; Traenfunnene. 1943; Norges steinalder. 1945; Krigen og kulturene. 1950; Mennesket og kulturen. 1953; Socioculture. 1956; Sammiunn og kultur. 1963; Norge og sameland. 1973; Kultur og sammfunn er ett. 1977.

Лит.: KlausenA.M. Antropologiens historie. Oslo, 1989. E.С. Рачинская

 

И-Й

ИВАНОВ Вячеслав Иванович (1866-1949)

ИВАНОВ-РАЗУМНИК(псевд.; наст. фамилия Иванов) Разумник Васильевич (1878—1946)

ИВАСК Юрий Павлович (1910-1986)

ИГРА

ИДЕАЛЬНЫЙ ТИП

ИДЕНТИЧНОСТЬ

ИДЕНТИЧНОСТЬ психосоциальная

ИКОНОЛОГИЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ

ИКОНОЛОГИЯ

ИЛЛИЧ (Illich) Иван (р. 1926)

ИЛЬИН Иван Александрович (1883-1954)

ИМАЖИНИЗМ

ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ И ТРАДИЦИЯ

ИНДИХЕНИЗМ

ИНКУЛЬТУРАЦИЯ

ИННОВАЦИИ

ИНСТАУРАЦИЯ

ИНТЕГРАЦИЯ

ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ

ИНТЕРПРЕТАЦИЯ

ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТЬ

ИНТУИТИВИЗМ

ИНТУИЦИЯ ХУДОЖЕСТВЕННАЯ

ИНФОРМАЦИОННАЯ КУЛЬТУРА

ИНФОРМАЦИЯ

ИОАНН ПАВЕЛ II(Войтыла (Wojtyla) Кароль; псевд.: А.Я. (A.J.), Явень (Jawien), Петр и др.) (р. 1920)

ИРОНИЯ

ИСИДА Эйитиро (1903-1968)

ИСКУССТВО

ИСКУССТВОЗНАНИЕ

ИСТОРИЗМ

ИСТОРИЧЕСКАЯ ТИПОЛОГИЯ КУЛЬТУРЫ

ИСТОРИЯ

ИСТОРИЯ И АНТРОПОЛОГИЯ

ИСТОРИЯ КАК ФЕНОМЕН КУЛЬТУРЫ

ИСТОРИЯ КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОЙ МЫСЛИ

ЙЕССИНГ (Gjessing) Гюторм (1906-1979)

ИВАНОВ Вячеслав Иванович (1866-1949) - поэт и драматург, религ. мыслитель серебряного века и рус. зарубежья, историк культуры (гл.обр. античной), теоретик рус. символизма. В 1884 поступил на историко-филол. ф-т Моск. ун-та, в 1886 — уезжает для продолжения образования в Германию, где изучает рим. и классич. филологию в Берлин, ун-те, занимаясь в семинаре Моммзена, под руководством к-рого писал по латыни диссертацию о системе гос. откупов в Др. Риме. Одновременно И. погружается в мир герм. мысли (Мейстер Экхарт, Гёте, Шиллер, Новалис, Шопенгауэр, Вагнер и др.), а также рус. религ. философии (Хомяков, В. Соловьев, с к-рым И. лично познакомился в 1896). В 1891 уехал в Париж, затем в Рим, где занимался греч. мистерией и, увлекшись философией Ницше, собирал материалы о культе Диониса. В 1896 И. представляет завершенную диссертацию Гиршфельду и Моммзену в Берлине и тем самым завершает образование (хотя устного экзамена на ученую степень не сдавал). Чередуя пребывание за границей (Ливорно, Лондон, путешествие в Грецию, Египет, Палестину и др.) с редкими наездами в Россию, И. по преимуществу предавался ученым занятиям (в частности, в Женеве в начале века он изучал санскрит у де Соссюра, а в 1903 в Париже в Высшей школе обществ, наук М. Ковалевского прочел курс лекций об эллинской религии Диониса). Лишь в 1898 по рекомендации Вл. Соловьева И. впервые опубликовал стихи (хотя писал их с детства).

В 1903 вышел в свет первый стихотворный сборник И., изданный за счет автора, — “Кормчие звезды”; в 1904 опубликован сб. “Прозрачность”. Поэтич. творчество И. насыщено философско-религ. идеями, поражает эрудицией и культурным кругозором автора, высокой книжностью и демонстративной ученостью. Далеко не сразу читатели осознали, что поэтич. произведения И. и его научные изыскания, культурфилос. трактаты составляют единый текст, в к-ром искусство, философия, наука и религия сплавлены в одно синтетич. целое. Лит. творчеством и филос. идеями поэта-символиста заинтересовались “старшие” символисты — Брюсов, Мережковский. По предложению последнего И. публикует в журн. “Новый путь” (позднее “Вопросы жизни”) свои парижские чтения о дионисийстве — “Эллинская религия страдающего бога” (1904—05).

Осенью 1905 возвращается в Россию. Петербургская квартира на Таврической улице (знаменитая “башня”) стала своеобр. литературно-артистич., религиозно— мистич. и филос. салоном, среди завсегдатаев к-рого были Гиппиус и Мережковский, Блок, А. Белый, Ф. Сологуб, Розанов, Добужинский, Сомов, Комиссаржев-ская, Мейерхольд, М.Кузмин, С.Судейкин. Атмосфера своеобр. “жизнестроительства”, культивируемого в “башне”, соединявшая артистич. импровизации и сократич. диалоги, поэтич. чтения и мистицизм (вплоть до спиритич. сеансов) не только отражала творч. искания организатора ивановских “сред”, но и стимулировала И. к обретению культурологич. синтеза в собств. творчестве.

И. становился все более заметной фигурой в рус. символизме — и как художник, и как теоретик. Поэтич. сборники “Cor Ardens” (в 2 кн., 1911—1912), “Нежная тайна” (1913); трагедии “Тантал” (1905) и “Прометей” (1919) чередуются с философско-культурологич. книгами — “По звездам” (1909), “Борозды и межи” (1916), “Родное и вселенское” (1917), “Кризис гуманизма” (1918), “Переписка из двух углов” (1921, переписка с Гершензоном.) Во многом благодаря творчеству И. рус. символизм преодолевает лит. рамки и становится культурологич. феноменом. С 1913 И. — активный участник диспутов в “Об-ве свободной эстетики”; его занимает общение с религ. философами Е. Трубецким, Флоренским, С. Булгаковым, Бердяевым, Эрном, композитором Скрябиным (с последними двумя его связывает близкая, но скоротечная дружба, оборванная их ранней смертью). Первая мир. война усилила славянофильские и антигерм, настроения И. и впервые привела его (хотя и ненадолго) в политику. Восторженное приятие Февр. революции сменилось вскоре неприятием Октябрьской революции (из-за ее внерелиг. и вненац. характера), что отразилось в участии И. в оппозиционном сборнике “веховской” направленности “Из глубины” (Вместе с Бердяевым, С. Булгаковым, Франком, А. Изгоевьм и др.) со статьей “Наш язык” (1918). В то же время аполитизм И. позволил ему сотрудничать какое-то время с советской властью: зав. историко-театральной секцией ТЕО (театрального отдела Наркомпроса, руководимого О.Д. Каменевой), сотрудник об-ва “Охрана памятников искусства”, в 1920—24 — ординарный проф. классич.

филологии в Бакин. ун-те, читал курсы по поэтике, театру, философии, творчеству Достоевского. В Баку И. защитил докт. дис. (1921), издал книгу “Дионис и прадионисийство” (1923). В 1924 благодаря ходатайству Каменевой и Луначарского И. получил разрешение выехать за границу. До конца 20-х гг. получал пенсию от советских организаций (Центр, комиссия по улучшению быта ученых, Академия художеств) и пытался публиковаться в советских изданиях, но в большинстве случаев безуспешно.

Дальнейшая жизнь И. протекала в Италии, по преимуществу в Риме и в Павии. В 1926 г. перешел в католицизм (вост. православного обряда), что позволило ему занять должность проф. новых языков и лит-р в павийском Колледжио Борромео. Советское гражданство не раз мешало его преподават. деятельности: избрание И. проф. Флорентийского и Каир. ун-тов было отменено сторонниками фашизма. Верный своему обещанию не заниматься политикой, И. не встречался с рус. эмигрантами и не печатался в эмигрантских изданиях до 1936: лишь после смерти Горького И. отказался от советского гражданства, стал печататься в париж. журн. “Совр. записки”, в мюнхенско-цюрихском “Корона”. С 1936 и до смерти И. профессор рус. языка и лит. в Папском Вост. ин-те. Среди его заграничных публикаций — мелопея “Человек” (1915-19), авторизованные переиздания прежних культурфилос. работ (в переводе на осн. европ. языки, нередко в переработанном и доп. виде), поэтич. цикл “Римский дневник”, вошедший в посмертный сб. стихов “Свет вечерний”, 1962. Посмертно была издана и незавершенная филос. поэма в прозе “Повесть о Светомире-царевиче”, в к-рой И. развивал свои старые религиозно-филос. и культурологич. идеи.

Культурфилософия И. многослойна и внутренне противоречива. Необъятен культурно-истор. кругозор, вбирающий в себя множество явлений мировой (прежде всего зап.-европ.) и рус. культуры, тесно соединенных и переплетающихся между собой. Гомер и Платон, Эсхил и Вергилий, Данте и Шекспир, Микеланджело и Рафаэль, Гёте и Шиллер, Кант и Шопенгауэр, Байрон и Бетховен, Вагнер и Ницше, Новалис и Бодлер — таковы лишь немногие из имен зап.-европ. классиков, вне идей и образов к-рых немыслим символизм, как его понимает И.; но столь же весомо созвездие имен отеч. классики: Пушкин и Лермонтов, Тютчев и Гоголь, Достоевский и Толстой, Хомяков и Вл. Соловьев, Блок и Скрябин... Все эти мыслители и художники в философии культуры И. значимы не сами по себе, но как строит. элементы его собств. философско-поэтич. творчества, вторично и третично интерпретируемые и переосмысленные в новом ценностно-смысловом контексте. Вагнер трактуется через оценки позднего Ницше, Ницше понимается в духе Вл. Соловьева, Соловьев осмысляется через призму идей Достоевского и Толстого, Толстой — через Сократа, Достоевский — через борьбу Люцифера и Аримана... Различные нац. и исторически удаленные друг от друга культуры причудливо сопрягаются у И. в бесконечном, в принципе незавершимом, взаимно обогащающем диалоге: Гёте связует античность с символизмом 20 в., Байрон выступает как событие рус. духа, Достоевский — как рус. Шекспир или Данте. Разнородные культурные силы у И. обнаруживают свое тяготение к “реинте грации”, внутр. воссоединению и синтезу: Руссо дополняется Вагнером и Ницше, Ницше — Ибсеном и Фейербахом, Вагнер — Бетховеном и Эсхилом, Толстой и Достоевский — Вл. Соловьевым.

И. стремится и сам — своим поэтич. творчеством и свободно развивающейся философско-религ. Мыслью — интегрировать и синтезировать разные, порой взаимоисключающие явления, обретающие в его интерпретации взаимодополнительность: ницшеанского сверхчеловека и хомяковскую соборность, гётевскую морфологию растений и соловьевскую Вечную Женственность, идеализм и реализм, западничество и славянофильство, искусство и религию, католицизм и православие, Христа и Диониса. Культурология И. предстает то как эклектич. хаос гетерогенных элементов, то как свободная творч. импровизация поэта-мыслителя и мыслителя-поэта на заданные филос. темы-символы, почерпнутые из мировой культуры. В то же время понимание культуры И. “держится” на устойчивых константах: эллинство как фундамент всемирной и рус. культуры; аполлоновское и дионисийское начала культуры, в противоборстве к-рых непрерывно рождается новое; теургия как жизнетворчество и механизм пересоздания мира средствами культуры (в единстве науки, искусства и религии); преодоление индивидуализма в приобщении личности к “хоровому”, соборному началу “народа-художника” и в нескончаемом диалоге Я с божественно непостижимым Ты, трансцендентным смысловым центром мирового бытия; диалектика эпического и трагедийного, “родного и вселенского” в культурном творчестве личности и в самом строении мира.

И. онтологизирует культуру, тяготея к своеобр. “пан культуризму”, вообще характерному для “рус. культурного ренессанса”. Личная биография художника-мыслителя и революция, мировая война и крушение морали, кризис гуманизма и подмена мыслящего коллективизма безликим Легионом — все это, по И., взаимосвязанные стороны единой и целостной “органич. культуры”; составляющие вселенского культурно-истор. процесса; ценностно-смысловые компоненты мирового бытия. Однако ценностно-смысловое, культурное единство мира, в понимании И., не гармонично и благостно: оно изначально трагедийно; в нем созидание сопровождается разрушением, творч. обретения — невосполнимыми утратами, разум — безумием, Космос — Хаосом, панантропизм — трансгуманизмом. И. представляет строение мира как коллизию столкновения и пересечения несовместимых тенденций и ориентаций — своего рода “вертикали” и “горизонтали”: культурного роста и духовного возвышения, мистич. лестницы, соединяющей человека с Богом, и “всечеловечества”,

коллективного единения индивидуальностей в оргиастич. дионисийском экстазе, всенародном художественно-религ. действе. Точка пересечения “вертикали” и “горизонтали”—чудо, мистич. тайна, роковая удача и в то же время — цель и смысл человеч. истории и культурного творчества.

Так же мыслится И. философия истории. В рус. революции И. — на примере Скрябина — предвидит теургич. акт мистериального прорыва в запредельное царство свободы духа, добра, “всеобщего братства и трудового товарищества”, но одновременно — “пэан неистовства и разрушения”, “мутный взор безвидного хаоса”; воплощение “обществ, сплоченности” под знаком одухотворенной созидат. соборности и превращение обезличенного человечества в Сверхзверя, “апофеозу организации”; порог религ. “инобытия” России, рус. духа и демонич. наваждение, “ужасающее разнуздание” сил зла, мировая катастрофа. Приятие мировой воли в любых ее воплощениях и проявлениях — высшая мудрость соучастника “пира богов”, к к-рой стремится И. своей культурфилософией.

Соч.: Собр. соч.: В 4 т. Брюссель, 1971-1987; Стихотворения и поэмы. Л., 1978; Родное и вселенское. М., 1994; Дионис и прадионисийство. СПб., 1994; Лик и личины России: Эстетика и лит. теория. М., 1995.

Лит.: Бахтин М.М. Из лекций по истории рус. литературы. Вячеслав Иванов // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979; Аверинцев С.С. Поэзия Вячеслава Иванова // ВЛ. 1975, № 8; Он же. Системность символов в поэзии Вячеслава Иванова// Контекст. 1989. М., 1989; Богданов В.А. Самокритика символизма (из истории проблемы соотношения идеи и образа) // Контекст-1984. М., 1986; Стахорский С.В. Вячеслав Иванов и русская театральная культура начала XX века. М., 1991; Иванова Л.В. Воспоминания: Книга об отце. М., 1992; Бердяев Н.А. Очарование отраженных культур: О Вяч. Иванове // Бердяев Н. Философия творчества, культуры и искусства. Т. 2. М., 1994; Альтман М.С. Разговоры с Вячеславом Ивановым. СПб., 1995.

И. В. Кондаков

ИВАНОВ-РАЗУМНИК (псевд.; наст. фамилия Иванов) Разумник Васильевич (1878—1946) — критик, лит-вед, культуролог и социолог. Окончил мат. фак-т С.-Петербург, ун-та. Печатался с 1904. Осн. предмет научных исследований — история рус. обществ. мысли, лит-ры и критики 19—нач. 20 в. Гл. труд И.-Р. — “История рус. обществ, мысли” — был написан в к. 1900-х гг. Выражение “обществ, мысль” И.-Р. употребляет в значении, близком совр. значению слова “культура”.

Историю рус. культуры И.-Р. рассматривал как историю рус. интеллигенции — “антимещанской, социологически — внесословной, внеклассовой преемственной группы”, занимающейся созданием “новых форм и идеалов и их активным претворением в жизнь”. Исследуя жизнь рус. интеллигенции, И.-Р. выделил в ней “два великих раскола” — между славянофилами и западниками (1 пол. 19 в.) и более глубокий раскол между народниками и марксистами (2 пол. 19 в.), — имеющих и философское, и социально-полит, значение. Народники и марксисты по-разному понимают роль личности в истории; для первых важен конкр. человек, для вторых — человеч. группа. Критикуя марксистов, И.-Р. отмечал их “твердокаменную ортодоксальность”, “ужасающую плоскость мысли”, склонность к упрощению и неумение понимать сущность вопросов; подчеркивал значение личной жизни человека и указывал на ограниченность существующих теорий прогресса (“позитивной” и “мистической”), не учитывающих субъективных человеческих целей.

Для подхода И.-Р. к лит-ре характерно стремление показать место каждого произведения в широком культурном контексте, раскрыть “вечные ценности” и выраженный в них мир души человека. И.-Р. выявлял в первую очередь филос. смысл произведений рус. писателей и критиков (Белинского, Достоевского, Л. Андреева, Ф. Сологуба, Блока, А. Белого, Пришвина, Ремизова и др.) и показывал связь худож. произведений с миропониманием и мирочувствованием автора (отношение к Богу, природе, человеку и его идеям). И.-Р. проводил типологию художников по способу ответа на филос. вопрос о смысле жизни.

В 1917 И.-Р. выступил с циклом статей, предупреждая об опасности, к-рую несет диктатура партии большевиков, стремящейся к осуществлению мировой революции. После октябрьского переворота И.-Р. занимался преимущественно лит-ведческими исследованиями и издал книги о творчестве Блока, Белинского, Герцена, Салтыкова-Щедрина.

В 1941, оказавшись на территории, оккупированной немцами, И,-Р. эмигрировал в Германию, где опубликовал несколько работ с критикой советского режима и переиздал нек-рые свои дореволюционные сочинения.

В СССР в послевоенный период труды И.-Р. не печатались и не исследовались.

Соч.: Соч. Т. 1—5. СПб., 1911—16; История рус. обществ. мысли. Индивидуализм и мещанство в рус. литре и жизни XIX века. Т. 1—2. СПб., 1907; О смысле жизни: Ф. Сологуб, Л. Андреев, Л. Шестов. СПб., 1908; Что такое “махаевщина”? К вопросу об интеллигенции. СПб., 1908; Год революции: Статьи 1917 года. Пг., 1918; А. Блок, А. Белый. Пг., 1919; А.И. Герцен. 1870-1920. Пг., 1920; Что такое интеллигенция. Берлин, 1920; Писательские судьбы. Нью-Йорк, 1951; Рус. лит-ра XX века (1890-1915). Пг., 1920; Заветное. О культурной традиции. Ст. 1912—13 гг. Пг., 1922; Книга о Белинском. Пг., 1923; Перед грозой. 1916-1917. Пг., 1923; М.Е. Салтыков-Щедрин. Ч. 1. М., 1930.

Лит.: Кранихфельд В. Лит. отклики // Совр. мир.

СПб., 1908, № 2. Отд. 2; Луначарский А.В. Мещанство и индивидуализм // Очерки философии коллективизма. Сб. 1. СПб., 1909; Плеханов Г.В. Идеология мещанина нашего времени // Плеханов Г.В. Избр. филос. произв. Т. 5. ML, 1958; Он же. [Рец. на кн.:] Иванов-Разумник. О смысле жизни. Ф. Сологуб, Л. Андреев, Л. Шестов// Плеханов Г.В. Соч. Т. 17. М., 1925; Горький и рус. журналистика начала XX века: Неизданная переписка. М., 1988; Dobringer E. Der Literaturkritiker R.V. Ivanov-Razumnik und seine Konzeption des Skythentums. Munch., 1991.