Голландцы снимают фильм о поиске

Эхо войны, №2, 1997 г.

 

С 30 января по 8 февраля в Казани, Москве, Новгороде и Санкт-Петербурге работала группа государственного канала «Культура» Нидерландского телевидения во главе с режиссером Лео де Буром. В 1996 г. он снял исторический документальный фильм «Руссаки» о российско-голландских связях во времена Петра I.

Цель приезда группы на сей раз - сбор материалов для фильма о работе Союза Поисковых Отрядов России.

Главным героем фильма, от имени которого пойдет рассказ, выбран сын погибшего под Мясным Бором офицера, полковник ВВС в отставке, радиолюбитель Владилен Ильич Чулков.

За 10 лет работы в поиске он вместе с друзьями-радиолюбителями во всех уголках бывшего СССР помог найти родственников нескольких десятков солдат, опознанных по медальонам и архивным документам. За считанные минуты Владилен Ильич, даже находясь в палатке, в экспедиции связывается с любой точкой планеты и передает по адресу необходимую информацию.

Были случаи, когда родственники найденных солдат успевали приехать с другого конца России на похороны, проводимые в конце экспедиции. Знают ли об этом москвиче поисковики СПО, пользуются ли его возможностями? Далеко не все. Между тем он готов помочь каждому отряду Союза.

В апреле-мае съемки фильма будут производиться в экспедиции под Мясным Бором Новгородской обл. И это только начало задуманного цикла кино- и видео- фильмов по заказу телекомпаний стран Европы.

Примечание. Снят фильм под названием «Ангелы смерти» и показан по ТВ в Ниждерландах и Татарстане.

НА КОГО МЫ РАБОТАЕМ?

Эхо войны, март 1997 г.

 

Во всех фильмах про шпионов на допросах следователя интересует всегда один важнейший вопрос: «На ко­го вы работаете?» Это и понятно: чтобы уяснить смысл деятельности любо­го человека или организа­ции, нужно обязательно знать - кому нужна эта деятельность, кто, нако­нец, за нее платит и «заказывает музыку»...

Вникая все больше в смысл деятельности поис­ковых отрядов понимаешь: сегодня в России (да и за ее пределами) нет такой политической, юриди­ческой или физической си­лы, которой бы не нужна была наша работа, и кото­рая была бы против наших целей и задач.

Что называется: «Все «за».

Были случаи, когда на­шими результатами пыта­лись спекулировать и бое­вики из «Памяти», и канди­даты в Думу или на пост Главы Администрации. Что и говорить - тема выиг­рышная, «дело святое».

По большому счету наша работа - это то же возвращение долгов госу­дарства, о котором говорят сейчас на всех уровнях.

Считается, что цивилизо­ванным (а главное - кре­дитоспособным) может считаться только то госу­дарство, которое СПО­СОБНО ВОЗВРАЩАТЬ ДОЛГИ. Кому возвращаем долги мы? Прежде всего - самим защитникам Отечества, в большинстве своем оставленным на местах сражений. В луч­шем случае наспех прикопанным в воронках и око­пах.

Оставленным безымянными без достой­ного поминовения и увеко­вечения памяти. (Много­численные дорогостоящие мемориалы и Вечные огни, поставленные на останках незахороненных солдат - это, согласитесь, не то, что они заслужили и чего ждут от нас их души, члены их семей...)

Во-вторых, их вдовам и детям (родители умерли не дождавшись), не полу­чившим зачастую не толь­ко достойной пенсии за по­гибшего на войне кор­мильца, но даже инфор­мации о дате и месте его захоронения.

И, наконец, самой ма­тери России и ее Истории, исковерканной и оклеве­танной в угоду сиюминут­ным политическим лозун­гам.

Но всегда ли совпадает наше представление о Долге с нашими действия­ми? Чувствуется ли то, на кого мы работаем по результатам нашей деятель­ности?

Вернемся к итогам по­искового сезона 1996 г., опубликованным в предыдущем номере газе­ты.

На первый взгляд, об­щие цифры впечатляют:

- найдены и захороне­ны останки 20 723 бойцов и командиров Красной Армии,

- при раскопках най­дено 1000 медальонов и 197 именных вещей, (пустых медальонов най­дено, видимо, гораздо больше: нередки случаи, когда их находят ведрами).

- по находкам опозна­но 685 погибших (а значит при грамотном подходе к архивному делу есть ключ к разгадке гибели еще нескольких тысяч солдат).

Если учесть, что в экс­педициях участвовало 8334 поисковика, каждый из нас (в общем итоге) вернул Долг Памяти нескольким погибшим.

А теперь вспом­ним: ДЛЯ КОГО мы находим эти медальо­ны и устанавливаем име­на? Только ли для самих погибших? Или все-таки для сотен тысяч родствен­ников, ожидающих от нас долгожданной весточки о пропавшем без вести? Судя по результатам работы, именно о них-то мы вспоминаем в послед­нюю очередь. В графе «найдено родственников» - сплошные прочерки.

(Даже напротив Новгород­ской области, хотя работа в этом направлении там ведется давно и на доста­точном уровне).

Единственная область, которая обратила внима­ние на эту сторону вопроса - Московская - упомяну­ла 242 семьи пропавших без вести, которым высла­ны, наконец, извещения с указанием обстоятельств смерти защитника Оте­чества.

Остальные либо посчи­тали эту графу отчетности несущественной, либо просто не обращают вни­мание выполнению этой задачи. Захоронил, мол, солдата, а дальше хоть трава не расти.

Неужели за целый год ВСЕ поисковые отряды страны (не считая москов­ские) нашли родственников лишь 10 погибших солдат, как зафиксировано в ито­говой таблице?

Да, это очень сложно, порой практически невоз­можно - найти семью погибшего по адресу, ука­занному в медальоне. Но у каждого наверняка лежат сотни за­просов на розыск сведений о пропавших без вести земляках. (Только в «Искателе» Красногорска их сотни тысяч). Кто мешает поисковикам в зимнее время, когда нет возмож­ности работать на мест­ности, заняться решением этой проблемы?

Семье погибшего порой не столь важно - найдены ли останки солдата - они просят сообщить дату и примерное место гибели родного человека, при­слать документ, подтверж­дающий факт его смерти или хотя бы какую-нибудь информацию.

Так ли это сложно, как кажется?

Практика показывает, что при желании и грамот­ном подходе к организации поиска можно дать более или менее конкретную ин­формацию о гибели КАЖ­ДОГО ТРЕТЬЕГО военнослужащего, считающегося пропавшим в годы войны. (Об этом свидетельствуют неплохие результаты ра­боты с заявками от род­ственников сборной ко­манды архивистов СПО на базе Архангельского Цен­тра «Поиск»).

Показательны и ре­зультаты рабочей группы Книги Памяти Татарстана:

на страницах последних томов книги с указанием места гибели публикуется КАЖДЫЙ ВТОРОЙ погиб­ший на войне уроженец республики. (В начале ра­боты был лишь каждый восьмой).

Только 22 февраля, в день презентации очеред­ного тома Книги Памяти РТ розданы извещения с ука­занием точного места ги­бели 111 семьям воинов, считавшихся пропавшими. А всего за минувший год таких извещений выдано более 500. (В итоговом списке они не учтены по­тому, что работа проводи­лась силами государ­ственной организации - редакции Книги Памяти, а не отрядами СПО).

Сверка заявок, имею­щихся в СПО после вы­ступления в средствах массовой информации с уже изданными Книгами Памяти разных областей дает тоже вполне ощути­мый результат.

Взяв несколько сот за­явок на розыск уроженцев Тюменской области, ко­мандир отряда г.Тоболь­ска Е.Чупрасова нашла на страницах Книги Памяти КАЖДОГО ДЕСЯТОГО из тех, кого разыскивают род­ные, с местом гибели.

Зачем искать пропав­ших на страницах книги, если родственники и сами могут ее прочесть? Тиражи Книг Памяти настолько малы, что их не могут уви­деть даже жители самой области, не говоря уже о тех, кто живет далеко от родных мест. Кто поможет им в этом, если не мы?

Доколе выполнение конкретных заявок от вдов и детей погибших будет считаться у нас делом второстепенным? Случай­но ли, что в общих итогах деятельности СПО за 1996 год даже не упоминается поисковая работа в так на­зываемых «тыловых регио­нах», которые и по качеству работы, и массовости от­рядов не уступают «фронтовым», а по эффек­тивности и комплексности часто на голову выше?

Что же все-таки должно стать критерием обще­ственной значимости на­шей работы - только лишь сезонные раскопки или помощь семьям по­гибших, увековечение па­мяти конкретных защитни­ков Отечества?

Вопрос не риториче­ский. От его решения в главной степени зависит порядок финансирования всей поисковой работы в России. Если мы сами не будем ставить проблему именно так, а не иначе, чиновники госаппарата тем более не станут менять существующие правила.

Вот и выходит, что лучшим поисковым объ­единением (с соответ­ствующим последующим финансированием) счита­ется не то, которое эффек­тивно работает и в экспе­дициях, и в музеях, и с заявками семей погибших, а то, которое при участии нескольких тысяч полуту­ристов перенесло из са­нитарных захоронений в братские могилы останки нескольких сот солдат. Это и есть главная цель по­иска?

Есть у нас и такие «поисковые» отряды, кото­рые собирают технику времен войны, чтобы за большие деньги сфото­графировать на броне обнаженных девушек с публикацией в прессе.

Выработка критериев оценки конкретного объ­единения и отряда - дело щепетильное и даже поли­тическое. Тем более важно как можно скорее обсудить эту проблему на правле­нии СПО, и региональных конференциях Союза. Ина­че ни новые поисковики, ни командиры отрядов так и не поймут главного - НА КОГО МЫ РАБОТАЕМ?

 

Информация к размышлению:

Результаты социологического опроса по телефону в Казани. Сделано 217 звонков, согласилось отвечать на вопросы 200 чел. (100 %).

Ответили:

- в семье нет родственников, не вернувшихся с войны - 116 чел. (58 %).

- есть родственники, погибшие на войне, но ничего не могут о них сказать - 29 чел. (14,5%).

- знают конкретное место гибели родственников на войне - 21 чел. (10,5 %).