Экзистенциализм во французской литературе ХХ в. (на примере прочитанных произведений А. Камю, Ж.-П. Сартра)

Идейная проблематика и особенности её отражения в произведениях экзистенциалистов. Экзистенциализм (от позднелат. existentia – существование) – литературное течение XX столетия, выявляемое с достаточной отчетливостью, главным образом, во Франции накануне, во время и сразу после Второй мировой войны. Экзистенциализм был представлен здесь писателями, выступавшими одновременно и как философы-экзистенциалисты. Это Г. Марсель, Ж. П.Сартр, А. Камю.

В литературе экзистенциализма человек, попавший в трагическую, «пограничную» ситуацию должен «выбрать» самого себя. Сюжет обычно иллюстрирует философские идеи экзистенциализма. А выбор героя демонстрирует «правду» бытия, растолкованную прямо на страницах книги. Таким образом, произведение представляет собой почти «урок». Прямо или косвенно, но речь неизменно идет о земной участи человека (о том страдании, которое он неизбежно переживает, о немощи и смерти и т. п.) Любой решительный поступок человека подается так, будто им закладывается краеугольный камень целой мировоззренчески-целостной постройки, – неотъемлемые структурные признаки подчеркнуто философско-интеллектуальной литературы экзистенциализма. …Подчеркнутый нажим, сдвиг жизненной достоверности отнюдь не тождественны здесь реалистическому заострению, а оборачиваются зашифровкой того, что не понято, зато пережито самой личностью…

Экзистенциализм в прозе приобрел совершенство во Франции до и после второй мировой войны в произведениях Ж.-П. Сартра и А. Камю. Кроме них экзистенциализм дал литературе А. Мальро и С. де Бовуар, Г. Марселя и Ж. Ануя, а также испанца М. де Унамуно, американца Дж. Болдуина, англичанина У. Голдинга и др. Чтобы делать жизнь, утверждают экзистенциалисты, надо прежде всего ее видеть. Видеть, что в мире нет и не может быть никакой надежды. Человек должен осознать, что он живет только сегодня и никакого завтра, никакого будущего у него нет. Если оно и будет, то уже не у него, а у тех, кто придет вслед за ним, но для них это будущее станет лишь настоящим. Поэтому надо жить в настоящем, жить настоящим, действовать в настоящем. Все разговоры о «прекрасном будущем» — это химера.

Заботой о будущем человек может жить лишь до встречи с абсурдом. Только абсурд кладет конец самым восхитительным, а потому и самым опасным иллюзиям и заблуждениям. Он учит человека смотреть на мир открытыми глазами, не смиряясь и не покоряясь судьбе. Экзистенциализм необычайно широко распространился благодаря французским писателям, переводившим философские понятия на доступный всем язык художественной литературы.

Во Франции философия по традиции предпочитала оформляться эстетически, говорить языком искусства. «Хотите философствовать — пишите романы», — рекомендовал соотечественникам Альбер Камю. Экзистенциализм ставил философию на грань искусства, поскольку предметом философствования делал индивидуальное и конкретное, личность и ее выбор. Французский «литературный экзистенциализм» особенно подтверждал, что вообще экзистенциализм не столько система понятий, сколько выражение определенного настроения, переживание бытия в мире, где «все дозволено», и выбор соответствующего поведения. Именно писатель стал высшим авторитетом для французских экзистенциалистов. Достоевский писал, что «если Бога нет, то все дозволено». Это предположение некоторых из его героев, людей «подпольных» («Записки из подполья») — исходный пункт экзистенциализма.

22. «Театр абсурда» как особое явление в европейских литературах ХХ в. (на примере произведений Э. Ионеско или С. Беккета – на выбор).

Теа́тр абсу́рда, или дра́ма абсу́рда — абсурдистское направление в западноевро драматургии и театре, возникшее в середине XX века.^[1] В абсурдистских пьесах мир представлен как бессмысленное, лишённое логики нагромождение фактов, поступков, слов и судеб. На практике театр абсурда отрицает реалистичные персонажи, ситуации и все другие соответствующие театральные приёмы. Время и место неопределённы и изменчивы, даже самые простые причинные связи разрушаются. Бессмысленные интриги, повторяющиеся диалоги и бесцельная болтовня, драматическая непоследовательность действий, — всё подчинено одной цели: созданию сказочного, а может быть и ужасного, настроения.

Пьесы абсурда (отличительные особенности),

Сюжетом для пьес абсурда обычно служат вымышленные нереальные события. В пьесе “В ожидании Года” Владимир и Эстрагон ожидают появления некоего Годо. Здесь также явно прослеживается аналогия с английским “God” - Бог.

Структура самих пьес абсурда – это обломки, разорванные части реалистических пьес. Иногда структура неопределима вообще. Особенно интересно представлена категория времени. Беккет безжалостно расправляется с временным континуумом – время закручивается в спираль, выстраивается в вектор, останавливается в одном временном промежутке. Время – глубоко субъективно, оно подчинено только тому, в чьих руках код его расшифровки.

Персонажи пьес – не только люди. Это и люди-животные.В “В ожидании Годо” Лаки- это человек-собака, в “Словах и Музыке” действующие лица – Кваканье, Слова, Музыка.

23. Постмодернистская литература (на примере романа У. Эко «Имя Розы», рассказов Х. Л. Борхеса, романа П. Зюскинда «Парфюмер» – на выбор).

Постмодернизм — широкое культурное течение, в чью орбиту в последние два десятилетия XX в. попадают философия, эстетика, искусство, наука. Постмодернистское умонастроение несет на себе печать разочарования в идеалах и ценностях Возрождения и Просвещения с их верой в прогресс, творчество разума, безграничность человеческих возможностей. Общим для различных национальных вариантов постмодернизам можно считать его отождествление с эпохой «усталой», «энтропийной» культуры, отмеченной эсхатологическими настроениями, эстетическими мутациями, диффузией больших стилей, эклектическим смешением художественных языков. Авангардистской установке на новизну противостоит здесь стремление включить в современное искусство весь опыт мировой художественной культуры путем ее ироничного цитирования. Рефлексия по поводу модернистской концепции мира как хаоса выливается в опыт игрового освоения этого хаоса, превращая его в среду обитания современного человека культуры. Тоска по истории, выражающаяся в т.ч. и в эстетическом отношении к ней, смещает центр интересов с темы «эстетика и политика» на проблему «эстетика и история».
Прошлое как бы просвечивает в постмодернистских произведениях сквозь наслоившиеся стереотипы о нем, понять которые позволяет метаязык, анализирующий и интерпретирующий язык искусства как самоценность.

Парфюмер» Зюскинд

Форма криминального романа, но это роман о художнике (это форма и мотив). Это роман о современном художнике, который создает произведения. Итогом и целью всей деятельности Гренуя – создание итогового произведения, все к этому устремлено. Проблема работы над произведением. Причем, если здесь мы мыслим в рамках нем лит-ры, то во многом это пародия на роман «Доктор Фаустус» Т. Манна (герой создает новый язык для своего произведения), причем мотив сделки с дьяволом (фаустовский мотив) здесь задействован, поскольку художник – антигерой, воплощает не светлое гуманное начало, а во многом является фигурой преступной, как носитель зла. Это во многом нас отсылает к идеям О. Уайльда – всякое искусство, всякое художественной произведение является преступлением. Здесь буквализация этого афоризма происходит.

Работа художника связана с работой по очень жестокому расчету, сложным комбинированием этих запахов. Вся эта деятельность является иллюстрацией к 1 из идей Батая, говорящем о зле, как 1 из источников искусства.

Происходит рефлексия над целым радом мотивов, затем происходит целый ряд инверсий (переворачиваний). Инверсия любовного романа, травестия романтического мотива любви (любовь – смерть). И конечно, это семиотический роман. Роман о семиотической деятельности художника, потому что знаки это другой язык, о языке знаков. Знаки – одна из форм восприятия. Язык запахов обладает, оказывается, властью (1 из важнейших тем ПМ – власть языка). Запахи владеют человеком. Власть и господство в финале.

Эта фигура отражает целый ряд других мотивов: % инверсия воспитательного романа. Традиция воспитательного романа, восходящая к Гете – включение человека в коллектив, нахождение путей вхождения в человеческий коллектив, гармонизация отношений с окружающим миром. Здесь художник добивается признания путем своей власти, вместе с тем это глубокое одиночество, это признание оборачивается его растерзанием. Гренуй как Прометей, как вождь, как гений. Целый ряд очень известных мотивов художественной культуры и вообще культуры европейской получает такое разыгрывание. Перед нами вполне сознательная, и осознаваемая читателями игра с мотивами. Инверсия – заглядывание за другую сторону, демонстрация возможности оценить эти мотивы иначе, увидеть там другой смысл