Историческая повесть XVII в

Утратив историзм, в исторической литературе XVII в. развиваются художественный вымысел, занимательность, усиливается воздействие жанров устного народного творчества. История становится самостоятельной формой идеологии, постепенно превращаясь в науку.

Повести о начале Москвы. Во второй половине XVII в. историческая повесть приобретает характер любовно-приключенческой новеллы. Главное внимание обращено на личную жизнь человека, возникает интерес к морально-этическим, бытовым вопросам. Основание Москвы приписывается князю Андрею Александровичу и отнесено к 17 июня 1291 г. Основное внимание уделяется интриге, связанной с преступной любовью жены суздальского князя Даниила Улиты к двум юным сыновьям боярина Кучки. Изображение злой княгини Улиты связано с традицией нравоучительной литературы о «злых женах». Из агиографии – стремление показать Даниила мучеником, соотнести его с Борисом и Глебом. В повести-сказке отсутствуют намеки на исторические события.

Повесть об основании Тверского Отроча монастыря. Ее герой – княжеский слуга отрок Григорий, уязвленный любовью к дочери пономаря Ксении. Григорий, готовясь к свадьбе, узнает, что настоящий жених Ксении – тверской князь Ярослав Ярославич, а Григорий - сват. Основной причиной побега Григория «в пустынные места» и основания там монастыря является неразделенная любовь. Агиографические элементы, преобладающие в конце повести, не разрушают цельности ее содержания, основанного на художественном вымысле.

«Повесть о Сухане». В поисках новых образов, форм сюжетного повествования, связанного с героической темой защиты родины от внешних врагов, литература второй половины XVII в. обращается к народному эпосу. Результатом книжной обработки былинного сюжета явилась "Повесть о Сухане", сохранившаяся в единственном списке конца XVII в. Ее герой богатырь ведет борьбу с монголо-татарскими завоевателями, которые во главе с царем Азбуком Тавруевичем хотят пленить Русскую землю. Автор высоко оценивает службу богатыря Мономаху Владимировичу. Ранить Сухана удается только стенобитным орудием, но он бьется до тех пор, пока не перебивает всех врагов. Царь хочет жаловать Сухана за верную службу городами и вотчинами, но умирающий просит «жалованное слово и прощение». Отношения богатыря и государя отражают характер отношений служилого человека к московскому царю.

Таким образом, утратив историзм, жанры исторической литературы и XVII в. приобретают новые качества: в них развиваются художественный вымысел, занимательность, усиливается воздействие жанров устного народного творчества, а собственно история становится самостоятельной формой идеологии, постепенно превращаясь в науку.

20. Русская плутовская новелла XVII в. («Повесть о Фроле Скобееве»).

Небольшая по объему, небогатая событиями, живо и динамично написанная повесть – своеобразная апология хитрости, оборотистости и плутовства. Это русский вариант европейского плутовского романа. В нём отсутствует древнерусская книжная и фольклорная традиция. Фрол Скобеев добивается успеха благодаря отказу от традиционной морали: обманом, плутовством, хитростью. Сюжет строится вокруг его ловкой женитьбы на дочери стольника Нардина-Нащокина Аннушке. Здесь, в отличие от других древнерусских повестей, авторская речь не сливается с речью героев, которая пусть и не индивидуализирована, зато близка к речи разговорной, богата живыми интонациями. Отсутствует в повести и назидательный элемент. Интересны и необычны мелкие подробности, специально выделенные автором. Важнейшие события, как и в других произведениях средневековой прозы, происходят в особо значимые моменты (Святки), в особо знаковых местах (в церкви, после литургии), но сами эти события таковы, что связь с другими произведениями жанра больше походит не на преемственность, а на пародию.

Перед читателем плутовская новелла, которая со временем переродится в жанр святочного рассказа, а герой ее – типичный плут, пройдоха, отличающийся не богатством, а оборотистостью и личными связями. Недаром подчеркнуто, что Фрол Скобеев знаком всем стольникам, собравшимся на Ивановской площади. Неизвестный автор произведения открыто симпатизирует герою, а то, что ему хорошо известна приказная терминология, дает возможность взглянуть на представленного им героя как на автопортрет.