В первом десятилетии XVI века в замке Гейльсберг в Пруссии естественно-научный гений Николая Коперника (1473-1543) (#38) создает мысленное построение, принуждающее людей последующих эпох взирать на звездное небо с иными представлениями, чем их предки в древности и в средние века. Для последних Земля была местом их обитания, покоящимся в центре Вселенной. Небесные же светила были для них существами совершенной природы, движение которых протекало по кругам, ибо круг - образ совершенства. В том, что являли звезды внешним человеческим чувствам, усматривалось непосредственно нечто душевное или духовное. Одним языком говорили с человеком вещи и процессы на Земле; и совсем иным - сияющие небесные светила, являющиеся в чистом эфире надлунной сферы, как наполняющие пространство духовные существа. Уже Николай Кузанский составил себе другие понятия. Благодаря Копернику Земля стала для людей таким же существом, как и другие небесные тела, небесным светилом, обладающим таким же движением, как и они. Все отличие ее для человека можно было усмотреть теперь лишь в том, что она - место его обитания. Человек был принужден перестать мыслить о процессах этой Земли иначе, чем о процессах в остальном мировом пространстве. Его чувственный мир расширяется до отдаленнейших пространств. То, что проникало в его глаз из эфира, он должен был признать теперь таким же чувственным миром, как и земные вещи. В эфире он уже не мог больше искать духа чувственным образом.
С этим расширенным чувственным миром должен был отныне считаться тот, кто стремился к высшему познанию. В прежние века мыслящий дух человека стоял перед миром иных фактов. Теперь ему была поставлена новая задача. Теперь уже не одни только вещи этой Земли могли высказывать свою сущность из внутренней глубины человека. Эта внутренняя глубина должна была отныне охватить дух всего чувственного мира, одинаково повсюду наполняющего пространства Вселенной. - Перед такой задачей стоял мыслитель Филотео Джордано Бруно из Нолы (1548-1600) (#39). Внешние чувства завоевали пространственную Вселенную: отныне дух нельзя больше искать в пространстве. Так извне было указано человеку искать отныне дух только там, где искали его, из глубины внутренних переживаний, выдающиеся мыслители, ряд которых прошел перед нами в предыдущих главах. Эти мыслители почерпали из самих себя миросозерцание, к которому впоследствии принудило людей ушедшее вперед естествознание. Солнце идей, которому в будущем надлежало осветить новое воззрение на природу, находится для них еще за горизонтом; но свет его уже загорается утренней зарей, в то время как мысли людей о природе еще покоятся сами в ночной тьме. - Шестнадцатое столетие в области естествознания передало небесное пространство чувственному миру, которому оно принадлежит по праву; к концу девятнадцатого столетия эта наука продвинулась настолько, что и в явлениях растительной, животной и человеческой жизни она смогла отдать миру чувственных фактов то, что ему принадлежало. Ни вверху в эфире, ни в развитии живых существ это естествознание не может теперь искать ничего иного, кроме фактических чувственных процессов. Подобно тому как в XVI веке мыслитель должен был сказать: Земля - звезда среди прочих звезд, подчиненная тем же законам, что и другие звезды, - так и мыслитель XIX века должен сказать: "Каково бы ни было происхождение человека и его будущность, для антропологии он просто млекопитающее животное, но только наделенное наиболее сложными потребностями, болезнями и организацией, и с мозгом, одаренным удивительной работоспособностью и достигшим высочайшего развития" (П. Топинар, Антропология, Лейпциг, 1888). - С такой точки зрения, достигнутой естествознанием, не может больше произойти смешения между духовным и чувственным, если человек правильно понимает самого себя. Развившееся естествознание делает невозможным искать в природе дух, мыслимый по образу материи, подобно тому как здоровое мышление делает невозможным искать причину движения часовых стрелок не в механических законах (в духе неорганической природы), а в особом демоне, производящем движение этих стрелок. С полным правом должен был Эрнст Геккель, как естествоиспытатель, отвергнуть грубое, составленное по образу материи представление о Боге. "В высших и более абстрактных формах религий телесное явление отвергается и Бог почитается лишь как "чистый" дух., лишенный тела. "Бог есть Дух, и кто поклоняется ему, должен поклоняться ему в Духе и Истине". Но несмотря на это, душевная деятельность этого чистого духа остается совершенно такой же, как и деятельность антропоморфного личного Бога. В действительности этот нематериальный дух мыслится не бесплотным, а только незримым, газообразным. Так приходим мы к парадоксальному представлению Бога как газообразного позвоночного животного" (Геккель, Мировые загадки). В действительности чувственно-фактическое существование духовного может быть принято лишь там, где непосредственный чувственный опыт являет духовное; и мы вправе предполагать духовное лишь в той степени, в какой оно воспринимается подобным образом. Выдающийся мыслитель Б. Карнери был вправе сказать (в книге "Ощущение и сознание"): "Положение: нет духа без материи, но также и нет материи без духа, - давало бы нам право распространить эту проблему и на растение, мало того, на первую попавшуюся скалу, у которой вряд ли многое могло бы говорить в пользу этих коррелятивных понятий". Духовные процессы, как факты, суть результаты различных отправлений организма; дух мира существует в мире не материальным, но именно лишь духовным образом. Душа человека есть сумма процессов, в которых дух наиболее непосредственным образом является как факт. Но в форме таковой души дух существует только в человеке. И это значит неверно понимать дух, это значит впадать в самый тяжкий грех против духа, когда ищут дух в душевной форме где-либо помимо человека, когда мыслят других существ одушевленными наподобие человека. Поступающий так показывает только, что он в себе не пережил самого духа; он пережил лишь действующую в нем внешнюю форму проявления духа - душу. Но это то же самое, как если бы кто принял нарисованный карандашом круг за действительно математически идеальный круг. Кто не пережил в себе ничего иного, кроме одной только душевной формы духа, тот чувствует себя вынужденным - чтобы не оставаться при грубо-чувственной материальности - предположить подобную душевную форму также и в нечеловеческих вещах. Вместо того чтобы мыслить первооснову мира как дух, он мыслит ее как мировую душу и допускает всеобщую одушевленность природы.
|
|
|
Джордано Бруно, до которого дошло новое воззрение Коперника на природу, не мог понимать дух в мире, изгнанный из него в устаревшей форме, иначе, как мировую душу. Если углубиться в сочинения Бруно (особенно в его глубокомысленную книгу: "О причине, о начале и об едином"), то получается впечатление, что он мыслил вещи одушевленными, хотя и в различной степени. Он не пережил в себе духа в действительности и потому мыслит его наподобие человеческой души, в которой единственно дух выступал перед ним. Говоря о духе, он понимает его таким образом: "Универсальный разум есть самая внутренняя, самая деятельная и наиболее ей свойственная способность и потенциальная часть мировой души; он есть нечто тождественное, которое наполняет все, и озаряет Вселенную, и учит природу производить роды ее существ, какими они должны быть". Правда, в этих словах дух изображается не как "газообразное позвоночное животное", однако все же как существо, подобное человеческой душе. "Как бы мала и ничтожна ни была вещь, в ней есть часть духовной субстанции, которая, найдя подходящий тому субстрат, тянется стать растением или животным, и организуется в любое тело, которое обыкновенно называется одушевленным. Ибо дух находится во всех вещах, и нет ни одной самой маленькой частицы, которая не принимала бы в себе такого участия, чтобы оживить себя в нем". Джордано Бруно не пережил в себе дух действительно как дух и потому мог смешивать жизнь духа с внешними механическими приемами, при помощи которых Раймунд Луллий (1235-1315) (#40) в своем так называемом "Великом искусстве" хотел снять покров с тайн духа. Современный философ Франц Брентано (#41) описывает это "Великое искусство" таким образом: "На концентрических, отдельно вращающихся кружках были написаны понятия, из которых затем, путем вращения, получались самые различные комбинации". На основании случайного сближения понятий при вращении слагалось потом суждение о высших истинах. И Джордано Бруно, во время своих странствований по Европе, выступал в различных высших школах учителем этого "Великого искусства". Он обладал смелостью и мужеством мыслить небесные светила как миры, совершенно аналогичные нашей Земле; он расширил взгляд естественно-научного мышления за пределы Земли; он уже не мыслил больше мировых тел как телесных духов; однако все еще продолжал мыслить их как душевных духов. Не будем несправедливы к человеку, которого католическая церковь заставила искупить смертью его опередивший эпоху образ представлений. Хотя Бруно и мыслил еще чувственное душевным, все-таки нужно было невероятно многое для того, чтобы все небесное пространство включить в то же миросозерцание, которое обнимало до тех пор лишь земные вещи.
|
|
|
* * *
Иоганн Шефлер, носивший имя Ангела Силезского (1624 - 1677) (#42), был личностью, которая в семнадцатом веке дала еще раз, в великой душевной гармонии, просиять тому, что подготовили Таулер, Вейгель, Яков Беме и другие. Идеи этого мыслителя как бы собраны в духовный фокус и излучают сосредоточенный свет в его книге "Херувимский странник. Обильные духом изречения в стихах". И все, что говорит Ангел Силезский, является столь непосредственным и естественным раскрытием его личности, как если бы этот человек был призван, по особой воле провидения, стать воплощенной мудростью. Непосредственность, с которой переживается им мудрость, сказывается в той - изумительной также и в художественном отношении - форме кратких изречений, в которую он ее облекает. Он парит, как духовное существо, над всем земным бытием; и то, что он говорит, подобно веянию из иного мира и уже заранее свободно от всего грубого и нечистого, из чего обычно лишь с таким трудом высвобождается человеческая мудрость. - В смысле Ангела Силезского воистину познающим является лишь тот, кто пробуждает в себе к видению око Вселенной; в истинном свете видит свою деятельность только тот, кто чувствует, что эта деятельность направляется в нем рукою Вселенной: "Бог есть во мне огонь, а я - сиянье в нем: не слиты ль оба мы всецело с ним в одно?" - "Богат и я, как Бог; нет в мире ничего, в чем (человек, поверь) я б не был с ним одно", - "Бог любит больше нас, чем Самого Себя; и если мной любим Он больше, чем я сам, то я даю Ему не меньше, чем Он мне". - "Для птицы воздух дом, а камню дом земля; в воде жилище рыб; покой для духа - Бог". - "Коль ты рожден из Бога, то Бог цветет в тебе; и божество Его - краса твоя и сок". "Постой, куда бежишь; небо в тебе самом: коль Бога мнишь не там, то не найдешь нигде". - Для того, кто чувствует себя так во Вселенной, прекращается всякое разделение между ним и другими существами; он не ощущает себя больше отдельным индивидуумом; напротив, все, что ни есть в нем, он ощущает как звенья мира, а собственное существо свое - как самое Вселенную. "Мир, он не держит нас; ты сам себе тот мир, что крепко в плен забрал тебя в тебе тобой". - "Дотоле человек блажен не будет весь, пока иного в нем не поглотит одно". - "Все вещи в человеке; коль нет в тебе чего, то ты не знаешь сам, насколько ты богат". - Как существо чувственное, человек есть вещь среди других вещей; и органы его внешних чувств доставляют ему, как чувственной индивидуальности, чувственные вести о вещах в пространстве и времени вне его; но когда в человеке говорит дух, тогда нет ни внешнего, ни внутреннего; духовное не здесь и не там; не прежде и не после: пространство и время исчезают в созерцании духа Вселенной. Только до тех пор, пока человек взирает как индивидуум, он бывает здесь, а вещь - там; и только до тех пор, пока он взирает как индивидуум, существует одно прежде, а другое - после. "Когда возносишь дух выше времен и мест, то вечность в каждый миг бывает твой удел". - "Я вечность буду сам, когда покину время и в Бога заключусь, в себя вобравши Бога", - "Та роза, что сейчас ты внешним видишь оком, от вечности она так в Господе цвела". - "Стань в то же посреди, и все увидишь враз: что было и что есть, что здесь и в небесах". - "Пока в уме хранишь ты плен времен и мест, дотоле не поймешь, что вечность есть и Бог". - "Когда избавишь дух от множества вещей и к Богу вознесешь, найдешь единство в нем". Тем самым человек достигает высоты, на которой он выходит за пределы своего индивидуального Я, и преодолевает всякую противоположность между миром и собой. Для него начинается высшая жизнь. Охватывающее его внутреннее переживание является ему как смерть старой жизни и воскресение в новой. - "Поднявшись над собой, в себе дай править Богу: тогда узнает дух твой вознесенье в небо". - "Возвысить в духе плоть, а дух ты должен - в Боге, когда ты вечно в Нем блаженно хочешь жить". - "Чем больше мое Я во мне изнемогает, тем крепче и сильней во мне Господне Я". С такой точки зрения познает человек свое значение и значение всех вещей в царстве вечной необходимости. Природное "все" является ему непосредственно, как божественный дух. Мысль о таком божественном духе Вселенной, который еще может иметь бытие и пребывание над вещами мира или наряду с ними, исчезает, как превзойденное представление. Этот дух Вселенной является в такой степени излившимся в вещи и столь сущностно соединившимся с ними, что его нельзя было бы больше даже и мыслить, если отнять от существа его хотя бы одно какое-нибудь звено. "Есть только Я и Ты; не будь обоих нас, Бог был бы уж не Бог и рухнуло бы небо". - Человек чувствует себя необходимым звеном в мировой цепи. Его деятельность не имеет в себе больше ничего произвольного и ничего индивидуального. Все, что он делает, необходимо в целом, в мировой цепи, которая распалась бы, если бы из нее выпала эта его деятельность. "Не может без меня Бог ничего создать: не поддержу и я с ним - тотчас рухнет все". - "Я знаю: без меня не может жить и Бог; коль превращусь в ничто, испустит дух и Он". - На этой высоте человек впервые видит вещи в их истинной сущности. Ему не нужно больше извне наделять духовностью ничтожные и грубо-чувственные вещи. Ибо таким, как оно есть, это ничтожное, при всей своей ничтожности и грубой чувственности, является звеном во Вселенной. - "Пылинки малой нет, соломинки такой, чтоб Бога в них мудрец в величьи не узрел". - "В зерне горчичном скрыт, коль хочешь ты узнать, весь образ всех вещей, тех, что вверху и долу". - На этой высоте человек чувствует себя свободным. Ибо принуждение существует лишь там, где что-нибудь еще может принуждать извне. Но когда все внешнее влилось во внутреннее, когда исчезла противоположность между "Я и миром", между "вне и внутри", "природой и духом"; тогда человек чувствует все, что его побуждает, только как свое собственное побуждение. - "Закуй меня, как хочешь, хоть в тысячу цепей, и все ж на воле я, свободен от оков". - "Коль волей мертв я стал, то должен Бог творить то, чего я хочу: я сам ему указ". - Тут кончаются все извне приходящие нравственные нормы; человек становится сам себе мерой и целью. Над ним не стоит никакого закона: ибо закон стал его сущностью. - "Для злых лишь есть закон; без писаных скрижалей любить бы добрый стал и Бога и людей". - Таким образом, на высшей ступени познания человеку вновь даруется невинность природы. Он выполняет поставленные ему задачи в чувстве вечной необходимости. Он говорит себе: через эту железную необходимость дана тебе возможность освободить от вечной необходимости то звено мира, которое тебе досталось в удел. - "Учитесь, люди, вы у полевых цветов: как Богу угодить и расцветать в красе". - "Не знает роза никаких "зачем" и "почему"; не спросит: видят ли ее, цветет себе без дум". - Восставши на более высокой ступени, человек ощущает в себе, подобно полевому цветку, вечное, необходимое устремление Вселенной; он живет, как цветет полевой цветок. Чувство его нравственной ответственности возрастает при всяком его действии до неизмеримости. Ибо, упуская что-нибудь сделать, он отнимает это у Вселенной, он умерщвляет Вселенную, поскольку возможность такого умерщвления зависит от него. "Что значит: не грешить? Ответ искать не долго: тебе его дадут безмолвные цветы". "Все смерти подлежит: коль не умрешь для Бога, то для врага тебя в конце поборет смерть".
|
|
|
|
|
|
зАКЛЮЧЕНИЕ
Около двух с половиной веков прошло с тех пор, как Ангел Силезский собрал в своем "Херувимском страннике" глубокую мудрость своих предшественников. Богатые результаты принесло проникновение в природу в эти столетия. Гете развернул для естествознания широкие перспективы. Он старался проследить вечные, железные законы природной деятельности до той вершины, где они с такой же необходимостью дают возникнуть человеку, с какой на более низкой ступени они производят скалу (ср. мою книгу: "Миросозерцание Гете"). Ламарк, Дарвин, Геккелъ и другие продолжали работать дальше в смысле того же образа представлений. "Вопрос всех вопросов", вопрос об естественном происхождении человека получил свой ответ в девятнадцатом столетии. Другие, примыкающие к нему задачи в области природы нашли свои разрешения. Теперь люди понимают, что незачем выходить из пределов фактического и чувственного для того, чтобы чисто естественным образом уразуметь последовательное развитие существ вплоть до человека. - Проницательный ум И. Г. Фихте осветил нам также и самую сущность человеческого Я и показал человеческой душе, где она должна искать себя и что она такое (ср.,выше, стр. 335 и главу о Фихте в моей книге "Загадки философии"). Гегель распространил царство мысли на все области бытия и пытался постигнуть мышлением закономерность внешнего чувственного бытия природы так же, как и высочайших созданий человеческого духа (ср. мое изложение Гегеля в "Загадках философии", т. I). - Как же выглядят эти умы, мысли которых мы проследили в этой книге, в свете миросозерцания, оснащенного всеми научными завоеваниями последующих затем эпох? Они еще продолжали верить в "сверхчувственную" историю творения. В каком отношении находятся их мысли к истории "естественной", созданной естествознанием XIX века? - Последнее не придало природе ничего, что ей не принадлежит; оно только отняло у нее то, что ей не принадлежало. Оно изгнало из нее все, что надо искать не в ней, но что находится только внутри самого человека. Оно не видит больше в природе существа, подобного человеческой душе и творящего по образу человека. Оно не допускает больше творения органических форм человекоподобным Богом; оно прослеживает их развитие в чувственном мире по чисто природным законам. Мейстер Экхарт и Таулер, Яков Беме и Ангел Силезский должны были бы ощутить глубочайшее удовлетворение при взгляде на это естествознание. Тот дух, в котором дни хотели рассматривать мир, в полнейшем смысле перешел в это наблюдение природы, если только верно понимать последнее. То, что было им еще недоступно: осветить раскрывшимся им светом также и факты самой природы, - это сделалось бы, несомненно, их страстным желанием, если бы в то время в их распоряжении было настоящее естествознание. Они не могли этого сделать; ибо не было никакой геологии, никакой "естественной истории творения", которая бы повествовала им о процессах в природе. Только Библия по-своему повествовала им об этих процессах. Поэтому они искали, как умели, духовное там, где только и можно его найти: во внутреннем мире человека. В наше время у них были бы еще совершенно другие, нежели тогда, средства показать, что в ощутимой форме существующий дух можно найти только в человеке. Они без возражений согласились бы теперь с теми, кто ищет дух, как факт, не в корне природы, а в ее плодах. Они признали бы, что дух в чувственном теле есть результат развития, и что такого духа нельзя искать на низших ступенях развития. Они бы поняли, что не "творческая мысль" действовала при возникновении духа в организме, как не "творческая мысль" произвела и обезьяну из сумчатых животных. - Наше время не может говорить о фактах природы так, как говорил о них Яков Беме. Однако и в наше время существует точка зрения, сближающая образ воззрений Якова Беме с таким мировоззрением, которое считается с современным естествознанием. Нет никакой нужды расставаться с духом, усматривая в природе только природное. Правда, многие теперь думают, что пришлось бы впасть в плоский и сухой материализм, если просто принять найденные естествознанием "факты". Я сам стою вполне на почве этого естествознания. Я ясно чувствую, что при таком рассмотрении природы, как у Эрнста Геккеля, только тот может опошлить его, кто уже сам подходит к нему с миром плоских мыслей. Я ощущаю нечто более высокое и более прекрасное, когда даю действовать на себя откровениям "Естественной истории творения", чем когда мне навязывают сверхъестественные чудесные истории различных вероучений. Ни в одной "священной" книге я не знаю ничего, что раскрывало бы мне такие возвышенные вещи, как тот "сухой факт", что каждый человеческий зародыш в чреве матери последовательно повторяет вкоатце все животные формы, через которые прошли его животные предки. Если мы только исполнимся в душе нашей величием фактов, доступных созерцанию наших внешних чувств, то мало места останется для "чудес", лежащих вне круговорота природы. Если мы переживаем в самих себе дух, то нам уже не нужно никакого духа во внешней природе. В моей "Философии свободы" я изложил свое миросозерцание, которое вовсе не считает, что оно изгоняет дух тем, что рассматривает природу таким же образом, как рассматривают ее Дарвин и Геккель. Растение или животное ничего не выиграют для меня, если я населю их душами, о которых мои внешние чувства не дают мне никакого свидетельства. Я не ищу во внешнем мире никакой "более глубокой", "душевной" сущности вещей, я даже вовсе не предполагаю ее, потому что я думаю, что меня спасает от этого мое познание, раскрывающееся мне в моем внутреннем мире. Я полагаю, что вещи чувственного мира и суть то самое, чем они нам представляются, потому что я вижу, что истинное самопознание ведет нас к тому, чтобы не искать в природе ничего, кроме естественных процессов. Я не ищу никакого духа Божия в природе, потому что я думаю, что слышу в самом себе сущность человеческого духа. К признанию своих животных предков я также отношусь спокойно, потому что я полагаю, что там, где берут,свое начало эти животные предки, не может действовать никакого душеподобного духа. Я могу только согласиться с Эрнстом Геккелем, когда он предпочитает "вечный покой могилы" тому бессмертию, которому учат многие религии. Ибо я нахожу унижение духа, тяжкий грех против духа в представлении о душе, продолжающей жить наподобие чувственного существа. - Я слышу резкий диссонанс, когда естественно-научные факты в изложении Геккеля сталкиваются с конфессиональной "набожностью" некоторых современников. Но в религиозных учениях, плохо согласующихся с фактами природы, не звучит для меня дух того высшего благочестия, которое я нахожу у Якова Беме и Ангела Силезского. Это высшее благочестие находится, наоборот, в полной гармонии с деятельностью природы. Нет никакого противоречия, если мы проникаемся проблемами новейшего естествознания и одновременно вступаем на путь, на котором искали дух Яков Беме и Ангел Силезский. Кто вступает на этот путь в смысле этих мыслителей, тому нечего бояться впасть в плоский материализм, знакомясь с тайнами природы в изложении какой-нибудь "естественной истории творения". Кто понимает мои мысли в этом смысле, тот поймет вместе со мной и последнее изречение "Херувимского странника", которое пусть послужит заключением и этой книги: "На этом кончим, друг; а хочешь дальше знать: тогда сам книгой стань, и сам ее чтецом".
|
|
|
Дополнение к новому изданию [1924]. Это последнее предложение не следует истолковывать в смысле бездуховного понимания природы. Я хотел только настоятельно подчеркнуть, что дух, лежащий в основании природы, должен быть найден в ней самой и что его нельзя привносить извне. Отказ от "идеи творения" касается творчества, подобного человеческому, - согласно идее целесообразности. Что же касается истории развития, об этом можно прочесть в моей книге "Гносеология в мировоззрении Гете" (Предисловие к новому изданию).
ДОПОЛНЕНИЯ К НОВОМУ ИЗДАНИЮ [1924]
Дополнение I (##1). Страх перед обнищанием духовной жизни при восхождении к духу испытывают только те люди, кто знаком с духом только через совокупность абстрактных понятий, выведенных из чувственного созерцания. Тот, кто в духовном созерцании возвышается к жизни, которая по своему содержанию и конкретности превосходит чувственную, может не испытывать этого страха. Ибо чувственное бытие, постигаемое в одних только абстракциях, блекнет; и лишь в "духовном созерцании" является оно в своем истинном свете, ничего не теряя из своего чувственного богатства.
Дополнение II (##2). В моих работах различным образом говорится о мистике. Противоречия, которые здесь хотели бы видеть, являются кажущимися и объясняются в примечаниях к новому изданию моей книги "Теория познания мировоззрения Гете".
Дополнение III (##3). Здесь в нескольких словах намечен путь к Духо-познанию, который я описал в моих поздних книгах, в частности: "Как достигнуть познания высших миров?", "Очерк тайноведения", "О загадках души".
пРИМЕЧАНИЯ
#1. "Мировые загадки" Геккеля: Ernst Наескеl, "Die Weltraetsel". Gemeinverstaendliche Studien ueber monistische Philosophie, Bonn, 1899.
#2. " Познай самого себя". Надпись на храме Аполлона в Дельфах, приписываемая одному из семи греческих мудрецов (среди прочих Фалесу, Хилону).
Валентин Вейгель. "Познай самого себя". См. прим. #33.
#3. "Ignorambimus", Речь Дю Буа-Раймона. Эмиль Дю Буа-Раймон (1815 - 1896), психолог. "О границах познания природы", доклад, прочитанный на собрании немецких естествоиспытателей и врачей. Лейпциг, 14 августа 1872 г.
#4. Пауль Асмус, 1842- 1876, "Я и вещь в себе. История развития понятий новейшей философии", Галле, 1873.
#5. Роберт Гамерлинг. 1830-1889, "Die Atomistik des Willens, Beitraege zur Kritik der modernen Erkenntnis", 2. Band, Hamburg, 1891.
#6. Мейстер Экхарт: О внешней жизни этого величайшего немецкого мыслителя-мистика мало что известно. Он родился в 1250 г., по-видимому, неподалеку от Готы в Саксонии; будучи доминиканцем, учился и - после присуждения ученой степени в 1302 г. - преподавал в Париже. В 1303- 1311 гг. был провинциальным приором своего ордена в Саксонии, после чего вновь отбыл в Париж и в 1312 - 1325 гг. читал проповеди в Страсбурге и, по всей видимости, во Франкфурте; с 1325 г. занимал должность лектора доминиканского ордена в Кельне,. В последний год своей жизни был обвинен в ереси архиепископом Кельна, хотя еще в 1327 г. публично опроверг подобное истолкование своих речей. Спустя два года после его смерти двадцать шесть его положений были осуждены папой.
#7. Фома Аквинский, 1225 - 1274. Сын графа Аквино. В 16 лет, вопреки родительской воле, вступил в орден Доминиканцев и стал учеником Альберта Великого, к которому ездил в Париж в 1245 г. и которого сопровождал в Кельн в 1248 г. В 1252 г. он возвращается в Париж и там вместе с Бонавентурой (см. прим. #19) получает ученую степень. В последующее время преимущественно занимается делами своего ордена в Болонье, Неаполе и др. Скончался в дороге, следуя на Лионский собор. Был прозван doctor angelius (ангелический доктор) и в 1323 г. причислен к лику святых. - См. Rudolf Steiner, "Die Philosophie des Thomas Aquino", drei Vortraege 1920, GA Bibl. 74.
#8. св. Августин: Аврелий Августин, 354 - 430 гг. Отец церкви, оказавший равно большое влияние на теологию и на философию. - См. Рудольф Штайнер, "Христианство как мистический факт и мистерии древности". Ереван, "Ной", 1991.
#9. "О том, что мы слышали, что видели своими очами..." - I Послание Иоанна, 1 и 3.
#10. "Лучше для вас, что я ухожу от вас..." (Иоан. 16. 7.)
#11. Иоанн Таулер (ок. 1300-1361), на поколение младше Мейстера Экхарта. В юности, будучи доминиканцем, учился у последнего, по-видимому, в Кельне, в 1325 г., - одновременно с Генриком Сузо. Таулер был исповедником и проповедовал главным образом в своем родном городе Страсбурге и одно время - в церковную смуту при короле Людвиге Баварском, когда Страсбург также попал под влияние папства - в Базеле. Он был связан с кругом набожных мужчин и женщин - как духовных, так и светских - в Страсбурге, Базеле, в Швабии и др., - именовавших себя "друзьями Божиими". Проводя жизнь в добровольной бедности и уединенности, они на практике руководствовались предписаниями мистики и поддерживали друг друга на пути внутреннего постижения.
#12. Генрих Сюзо: см. прим. #15.
#13. Иоанн Рейсбрук: см. прим. #16.
#14. Рулъман Мерсвин, 1307-1382, богатый страсбургский горожанин, отказавшийся от своего имущества и основавший в Страсбурге дом для братства "Grunen Worth": дом для общины "друзей Божиих", к которым принадлежал сам. Община придерживалась почти монастырского образа жизни, руководствуясь несколькими добровольно принятыми правилами, и находилась на попечении ордена иоаннитов. Там были переписаны и сохранены трактаты, перечисляемые Рудольфом Штайнером. По форме они связаны с "Другом Божиим из Оберланда".
#15. Генрих Сузо, 1295-1366. Родился в Йберлингене и уже тринадцати лет вступил в доминиканский орден в Констанце; еще ранее, умерщвляя плоть, вел строго аскетическую жизнь. Учился в Страсбурге и Кельне, где был учеником Мейстера Экхарта. Будучи лектором и приором своего ордена в Констанце, вынужден был в 1336 г. предстать перед судом за защиту Экхартовых положений, подпавших под интердикт. Изгнанный из своего ордена, прошел через Швабию, исполняя роль духовного наставника, особенно в многочисленных женских монастырях, где обрел множество учениц; в их числе была Эдебет Штеглин из монастыря Тесе под Винтертуром, которая, поначалу без его ведома, записала историю его жизни.
#16. Иоанн Рейсбрук (Ян ван Р., 1294-1381) был викарием и пресвитером в Брюсселе. В 1354 г. удалился в августинский монастырь Грюнталь (под Ватерлоо), где и умер в должности приора. По характеру своей мистики получил прозвание "экстатического доктора" - "doctor ecstaticus"
#17. Иоанн Герсон (Жан ле Шарль де Жерсон). Один из наиболее влиятельных теологов Франции XV века, который особенно активно боролся против папской схизмы и был прозван "христианнейшим доктором" - "doctor cristianissmus". Попытался связать мистику со схоластикой в трактате "Considerationes de mysica theologia speculativa et practica" ("Рассмотрение мистической теологии - теоретической и практической").
#18. Ришар Сен-Викторский (ум. в 1173 г.), шотландец. Приор и аббат монастыря Сен-Виктор в Париже, ученик и последователь Гуго Сен-Викторского, который положил начало ученой славы этого авестийского монастыря. Викторианцы основывались скорее на церковной схоластике, чем на мистике.
#19. Бонавентура (1221 - 1274), собств. Иоанн Фиданца, францисканец, родом из Тосканы. Он учился в Париже и был удостоен ученой степени вместе с Фомой Аквинским. С 1257 г. был главным министром (minister generalis) своего ордена. В 1273 г. стал кардиналом и епископом. В качестве папского легата принимал участие в Лионском соборе, во время Которого и умер. Церковь присвоила ему имя "серафический доктор" (doctor seraphicus).
#20. Николай из Кузы (1401 -1464), сначала был доктором права в Падуе, но в 1428 г. принял духовный сан. Исполнял множество поручений папы в Базеле, Константинополе, во многих местах Германии, Франции и Нидерландов. В 1448 г. стал кардиналом и получил епископство Бриксен, управление которым, однако, привело к политическим затруднениям, в результате которых он был изгнан из своего епископата. Николай был теологом и философом, астрономом, математиком, церковным политиком.
#21. Николай Коперник: см. прим. #38.
#22. Тихо (де) Браге (1546-1601), датский астроном. - "Земля грубая, тяжелая...", ср. Tycho Brahe: "Opega omnia", hg. Von I. L. Dreyer, Mauniae 1929, S 220/21: Ответ Тихо Браге астроному Кристофу Ротманну из Касселя, 1590.
#23. Иоанн Скот Эригена (ок. 810 - 877), скорее всего, ирландец по происхождению. Был приглашен Карлом Лысым в Париж в качестве учителя философии. В 860 г. без папского разрешения опубликовал перевод трактатов Дионисия Ареопагита (см. стр. 389), что навлекло на него ненависть церкви. Ненависть эта коснулась и других его произведений: "О предопределении" и пяти книг "О начале природы", - которые были публично сожжены в 1225 г. Об Эригене и Дионисии см. Rudolf Steiner, "Perspectiven der Menschheitsentwickelung", GA Bibl. - No. 204, die Vortraege vom 2. und 3. Juni 1921.
#24. Дионисий Ариопагит: см. "Деяния апостолов" 17, 34. - Речь идет о трактатах: "О Божественных именах", "О мистической теологии", "О небесной иерархии", "О церковной иерархии".
#25. Эрих Адикес (1866-1928), философ. - "Kant contra Haeckel, Erkenntnistheorie gegen naturwissenschaftlichen Dogmatismus", Berlin 1901, S. 120.
#26. Генрих Корнелий Агриппа из Неттесгейма (1487 - 1535). В Кельне и Париже изучал медицину и юриспруденцию. Во время путешествия по Европе углубился в учения неоплатоников, еврейской каббалы и Гермеса Трисмегиста; в Вюрцбурге стал учеником аббата Тритемия; преподавал в Доле, Павии, Меце, Кельне и в Нидерландах, дважды скрывался от обвинения в ереси; самые значительные его работы "De vanitate et incertitudine scientiarum" (1531), и "De occulta philosophia sive de magia" (1531). ("О сущности и о недостоверности наук" и "О сокровенной философии или о магии".
#27. Иоганн Трипемий (Тритгейм) из Спонгейма (1462 - 1516), в 1482 г. вступил в бенедиктинский монастырь Спонгейма, до 1485 г. был его аббатом; с 1506 г. возглавил монастырь в Вюрцбурге, имел высокий авторитет благодаря обширной учености, прежде всего в области "тайных наук".
#28. Мориц Каррьер (1817 - 1895), философ, эстетик.
#29. Теофраст Бомбаст Парацелъс из Гогенгейма (1493 - 1541); родом из Эйнзидельна (Швейцария). Великий врач, философ и естествоиспытатель, провел жизнь в постоянных путешествиях и учебе. В числе его учителей был, по-видимому, Тритгейм Спонгеймский. Между 1526 и 1528 годами был городским врачом Базеля и ординарием университета, но из-за столкновений с магистратом и врачебной коллегией вынужден был вновь покинуть Базель. С этого времени он непрерывно кочует по Южной Германии, нередко в совершенной нищете, тогда же пишет свои великие медицинские и химические произведения. Умер в Зальцбурге. См. Johannes Hembelen, "Paracelsus, Revolutionaer, Arzt und Chris", Stuttgart, 1972.
#30. Клавдий Гален (131 - 201 н.э.), философ и врач из Пергамо, попытавшийся в своих многочисленных сочинениях суммировать достижения медицины древности. Вплоть до XVI века считался безусловным авторитетом как на Востоке, так и на Западе.
#31. Авиценна (980 - 1070), арабский врач, создавший на основе аристотелевской науки "Медицинский канон".
#32. Карл фон Линне (Линней) (1707-1778), шведский естествоиспытатель, врач, ботаник.
#33. Валентин Вейгелъ (1533-1588), родился в Гроссенхайне (под Дрезденом), учился в Лейпциге и Виттенберге. Всю свою дальнейшую жизнь был священником в Чопау. Он сознательно держал в тайне свои сочинения, доверяя их в рукописном виде лишь ближайшим друзьям, для того чтобы иметь возможность без преследований со стороны церкви исполнять обязанности священника и формировать мир своих мыслей.
#34. Себастьян Франк (1499 - 1542), родился в Донауверте, протестантский священник; с раннего возраста изучал старинных немецких мистиков и лично был знаком с К. Швенкфельдтом. Из-за преследований церкви вынужден был покинуть Нюрнберг, а позднее - Ульм и Страсбург. Он умер в Базеле после мучительной кочевой жизни.
#35. Каспар Швенкфельдт (1489 - 1561), из Силезии. Симпатизировал нововведениям Лютера, сам в 1527 г. написал послание о сущности причастия в мистическом, надконфессиональном духе, что привело к преследованиям со стороны лютеран. С того времени он жил, скрываясь; сначала в Страсбурге, затем - в Швабии и на Рейне. Умер в Ульме.
#36. Яков Беме (1575 - 1624), родился под Герлицем в крестьянской семье, был определен к сапожному ремеслу. Во время своих странствований в качестве подмастерья он, вероятно, познакомился с сочинениями Швенкфельдта и принял участие в борьбе против протестантизма и католицизма. После вел внешне спокойную, благочестивую жизнь ремесленника и семьянина в Герлице. Только в 1610 г. он описал свои озарения в книге "Утренняя заря в восхождении", вызвавшей неприятие магистрата и церкви и запрет на дальнейшее сочинительство. Семь лет Беме подчинялся этому запрету и только в последние шесть лет своей жизни изложил свои мысли в трактатах и посланиях.
#37. Чарльз Лайелл (1797 - 1875), английский геолог; "Principles of Geology". 3 Baende 1830 - 33.
#38. Николай Коперник (1473 - 1543), родом из Торна. Свои многочисленные штудии начал в Кракове и продолжал в Болонье и Падуе (они касались теологии, медицины, математики, астрономии). В Италии преимущественно изучал юриспруденцию и древние языки. С 1512 г. - настоятель собора во Фрауенбурге. Его главное сочинение "De revolutionibus orbium coelestium" ("О вращении небесных сфер") не публиковалось даже спустя некоторое время после его смерти; оно было защищено посвящением пале, но в связи с процессом над Галилеем (1616) было внесено в Индекс.
#39. Филотео Джордано Бруно (1548-1600), из Нолы под Неаполем; был членом доминиканского ордена, позже - вступил в конфликт с ним. Насколько было велико его отвращение к Аристотелю и схоластике, настолько же сильно влечение к Николаю Кузанскому, Копернику и Раймонду Луллию (см. ниже). Бежав из Неаполя, он вел жизнь бродячего философа, которая через Гент, Париж, Лондон, Виттенберг, Прагу, Франкфурт вновь привела его в Италию. В Венеции он был выдан инквизиции и в 1600 г. осужден на казнь через сожжение.
#40. Раймунд Луллий (1235 - 1315), каталонец с о. Майорка, отрекся от беспутной, полной внешнего блеска жизни и стал "воином Христовым". Свою главную задачу видел в интеллектуальном преодолении арабизма. Его многократные победы в публичных диспутах повлекли за собой преследования со стороны арабов и тюремное заключение. Умер смертью мученика. Был францисканцем и приобрел имя "doctor illuminatus" - "осиянный доктор".
#41. Франц Брентано (1838-1917), философ и психолог.
#42. Ангел Силезский (Иоанн Шефлер, 1624 - 1677), происходил из протестантской семьи в Бреславе, учился медицине в Страсбурге, Лейдене и Падуе. В 1653 г. перешел в католичество и стал придворным медиком.
[AD]
