Карл Густав ЮНГ, Мишель ФУКО. пр., уводит нас в сторону

пр., уводит нас в сторону. Это — костыль для хромого, щит для трусливого, постель для ленивого, детские ясли для без­ответственного в равной степени убежище для несчастного и слабого. Это — тихая бухта для потерпевшего крушение; лоно семьи для сирот, земля обетованная для разочарован­ных странников и усталых пилигримов, пастух и надежная ограда для заблудших овец, мать, дающая жизнь и пищу. Поэтому считать это промежуточное звено западней было бы ошибкой. Напротив, она долгое время являлась единс­твенно возможной формой существования личности, хотя сейчас, как никогда прежде, нам угрожает именно обезличе­ние. Могущество коллективной тождественности никто не ставит под сомнение в наши дни, и многие вправе считать ее своей конечной целью. Поэтому любые попытки напомнить человеку о его самоопределении, самосовершенствовании и самостоятельности выглядят дерзкими, ничем не оправдан­ными, вызывающими и просто бессмысленными.

И все же может произойти такое, что у человека по ряду причин возникнет необходимость решиться самостоятель­но пойти по пути, уводящем от привычных форм и обра-юв, рамок и покровов, самый дух и образ этой жизни пе­рестанет удовлетворять его. И тогда он пойдет один, и сам станет своим обществом. Он сам будет являть для себя не­кое множество — множество мнений и тенденций, причем не всегда они будут расположены а одной плоскости. Он действительно окажется не в ладах с самим собой, питаясь примирить свою множественность с некой общей необходи­мостью, столкнется с огромными трудностями. Даже если внешне он защищен промежуточными социальными фор­мами, против внутренней множественности он бессилен, и этот внутренний разлад может заставить его смириться, свернуть с пути, сделаться таким, как окружающие.

Как и члены тайных обществ, уклонившиеся от недиф­ференцированной коллективности, личность на своем оди­ноком пути нуждается в тайне, которую по разным при­чинам ей нельзя или она не может раскрыть. Такая тайна поддерживает личность в обособленности ее замыслов. Для

ФИЛОСОФСКИЙ БЕСТСЕЛЛЕР

многих эта обособленность становится непосильной но­шей; к таким принадлежат, как правило, невротики, кото­рые поневоле играют в прятки с другими и сами с собой и не способны принять всерьез что бы то ни было. В конце концов, они приносят в жертву эту обособленность в поль­зу некой общей уравнительности, что безусловно приветс­твуется окружающими. В этом случае здравый смысл не в состоянии сопротивляться, и лишь тайна, разгласить кото­рую невозможно — страшно или нельзя выразить словами (могут принять за «безумную» идею), — лишь она способна воспрепятствовать неизбежному и остановить деградацию.

Нередко потребность в такой тайне становится почти непреодолимой, и мы неожиданно для себя оказываемся вовлеченными в идеи и действия, в которых уже не отдаем себе отчета. Дело здесь не в капризе или гордыне, а ско­рее мы имеем дело с неизъяснимой dira necessitas*, которая настигает человека с роковой неизбежностью и, вероятно, впервые в жизни ставит его перед фактом существования чего-то инородного и более могущественного, чем он сам и его «домашний мир», где он представлял себя хозяином.

Характерный пример тому — история Иакова, который отважился на борьбу с ангелом и, потерпев поражение, су­мел все же предотвратить убийство. Ветхозаветному Иако­ву повезло: его истории верят безусловно. Современного «Иакова», вздумай он рассказать подобную историю, его слушатели встретят многозначительными улыбками. Он просто никогда не решится заговорить о подобных вещах, особенно если имеет собственный взгляд на природу это­го посланца Яхве. К тому же nolens-volens" он станет об­ладателем тайны, обсуждать которую не принято, и тем са­мым окажется каким-то образом «отмеченным», reservatio mentalis*** будет преследовать его до тех пор, пока он не на­чнет лицемерить и притворяться.

Суровая необходимость (лат.) Волей-неволей (лат.) 'Духовная изоляция (лат.)