НТР и структурные сдвиги в экономике развитых стран Запада во второй половине 20 века

Новую технологическую революцию научно-техниче­ской революции, НТР. Первенство в этой области при­надлежит крупным компаниям США, которые уже с 1920-х гг. обзаводились собственной исследователь­ской базой. Это позволило, например, синтетическое волокно нейлон(1924), одну из первых инноваций третьей технологической волны. В рамках деятельности промышленных компаний развилось особое, приклад­ное направление науки — научные исследования и опыт­но-конструкторские разработки (НИОКР). В 70—80-х гг правительства ведущих стран Запада вступили на путь проведения национальной научно-технической политики, стимули­рующей приоритетные направления НТП. Интересы компаний и поощрительная политика государства обес­печили крупные капиталовложения в сферу НИОКР. На этапе НТР, закончившемся в 70-е гг., когда определились основные направления преобразова­ний производственной базы общества, внедрение инноваций в промышленное производство еще от­личалось дискретностью, прорывом на отдельных, быстрее всего поддающихся преобразованиям уча­стках. В начале 70-х гг. появились признаки новой волны НТР. С середины десятилетия они ширятся и растут, а в 80-х гг. поднимают всю технологическую

революцию на новую ступень. С этого времени пере­стройка производства обретает целостный, системный характер. Автоматизацию отдельных участков произ­водства сменяет компьютеризация всех фаз производ­ственного цикла. Наряду с автоматизированными линиями, обслуживаемыми промышленными робота­ми (их широкое внедрение в автомобиле- и авиастрое­нии, в электротехнике началось в 70-х гг.) появляются полностью автоматизированные производства, заво­ды-автоматы, в которых участие человека сведено до минимума. В 80-е гг. набирают силу новые направления НТП. Среди них — биотехнология, сопоставимая по ее революционизирующему воздействию на энергоемкие производства с электроникой. Новой сферой общест­венного производства становится информатика. В прошлом рабочая сила, вытесняемая из сельского хозяйства, поглощалась другими секторами экономики, в основном промышленностью. В услови­ях автоматизации производства и растущего с 70-х гг. применения промышленных роботов, заменяющих до пяти человек и способных работать 24 часа в сутки, сокращается занятость и всюду в промышленности. В наиболее наукоемких отраслях — производстве ЭВМ, авиастроении, радиоэлектронике — трудосбере­гающий эффект компенсируется созданием новых рабочих мест. Пока автоматизация делала первые шаги в 50—60-х гг., безработица была уме­ренной в странах Запада, с 70-х и особенно в 80-е гг. развилась структурная безработица, отражавшая процесс интенсивного преобразования технической базы обрабатывающих отраслей. Вытесняемая из них рабочая сила заново распределяется по секторам, главным образом перемещаясь в сферу услуг. Рост за­нятости в этой сфере отмечался в развитых странах уже в 50—60-х годах. Процесс глубокой структурной перестройки эконо­мики западных стран описывается также с помощью понятия «деиндустриализации». Однако индустрия на Западе отнюдь не умирает. Деиндустриализация выражается в свертывании многих традиционных производств и структурных сдвигах в обрабатываю­щей промышленности в сторону новых. С 70-х гг. в развитых странах шло крупное перераспределение инвестиций в перспективные наукоемкие отрасли. Их выдвижение сопровождалось освобождением промышленно развитых стран от материале- и энергоем­ких технологий, экологически грязных производств, концентрирующихся все больше в развивающихся странах. В 80-х гг. отошел в прошлое высокий уровень потребления сырья. Показательно сокраще­ние или стагнация выплавки стали в странах, тради­ционно лидировавших в мировой металлургии. Оно отражает не кризис отрасли, а ее технологическую перестройку. Производство дешевых сортов стали остается за развивающимися странами. Ввозя ее к се­бе, США, ФРГ, Япония производят и отправляют на экспорт высококачественные, специализированные дорогие сорта.