Сказочные мотивы, элементы фантастики

Фантастика в «Вечерах...» этнографически достоверна. Герои и рассказчики невероятных историй верят, что вся область непознанного населена нечистью, а сами «демонологические» персонажи показаны Гоголем в сниженном, бытовом, обличье. Они тоже «малороссияне», только живут на своей «территории», время от времени дурача обычных людей, вмешиваясь в их быт, празднуя и играя вместе с ними. Например, ведьмы в «Пропавшей грамоте» играют в дурачки, предлагая деду рассказчика сыграть с ними и вернуть, если повезет, свою шапку. Черт в повести «Ночь перед Рождеством» выглядит, как «настоящий губернский стряпчий в мундире». Он хватает месяц и обжигается, дует на руку, словно чиновник, случайно схвативший раскаленную сковороду. Объясняясь в любви «несравненной Солохе», черт «целовал ее руку с такими ужимками, как заседатель у поповны». Сама Солоха не только ведьма, но еще и поселянка, алчная и любящая поклонников.

Народная фантастика переплетается с реальностью, проясняя отношения между людьми, разделяя добро и зло. Как правило, герои в первом сборнике Гоголя побеждают зло. Торжество человека над злом – фольклорный мотив. Писатель наполнил его новым содержанием: он утверждал мощь и силу человеческого духа, способного обуздать темные, злые силы, которые хозяйничают в природе и вмешиваются в жизнь людей. Его герои – яркие, запоминающиеся личности, в них нет противоречий и мучительной рефлексии. Писателя не интересуют детали, частности их жизни, он стремится выразить главное – дух вольности, широту натуры, гордость, живущие в «вольных козаках». В его изображении это, по словам Пушкина, «племя поющее и пляшущее».

· «Носители фантастики» прямо участвуют в развитии сюжета только при отнесении действия к прошлому. Например, пять повестей из «Вечеров на хуторе близ Диканьки» (кроме «Сорочинской ярмарки» и «Майской ночи, или Утопленницы») и «Вий». В них подчеркивается временная дистанция между современностью и временем действия:

Так навеки и осталась церковь с завязнувшими в дверях и окнах чудовищами, обросла лесом, корнями, бурьяном, диким терновником; и никто не найдет теперь к ней дороги.

(«Вий»)

· В произведениях, действие которых отнесено к настоящему, фантастика концентрируется в основном в предисловии, эпилоге или вставных элементах, где и рассказывается легенда.

— В настоящем, о котором повествуется в основной части произведения, сам носитель фантастики уже не появляется, но остаются как бы следы его деятельности. Примером могут служить «Сорочинская ярмарка» или «Майская ночь, или Утопленница», в которые включены легенды о черте, хозяине красной свитки, и панночке-русалке. Однако свидание Левко с панночкой оказывается сном, так же как и ростовщик в «Портрете» появляется только во сне Чарткова.

— В этих произведениях явная фантастика уступает место «неявной», прямое участие фантастики в сюжете ограничивается.

— Параллелизм двух линий, реальной и фантастической.

Действие развивается так, что каждое событие может быть объяснено с двух точек зрения. Например, в «Портрете» сон Чарткова про старика с червонцами и затем находка в раме портрета принадлежат к двум параллельным рядам явлений. В одном из рядов события освещаются с фантастической стороны, в другом — с реальной, и именно их совпадение заставляет читателя колебаться в выборе между двумя версиями.

— Средства создания «наивной фантастики».

· Фантастическая предыстория.

«Собственно фантастическое» концентрируется в одном месте произведения и хронологически предшествует основному действию («Портрет», «Сорочинская ярмарка», «Майская ночь, или Утопленница»). «Фантастическая предыстория» не просто предшествует основному действию, но относится к значительно более раннему времени, к далекому прошлому.

· Фантастические слухи.

Повествование о фантастическом часто преподносится в форме слухов.

В «Портрете» художник Б. передает слухи о ростовщике в своем рассказе:

Он давал деньги охотно, распределяя, казалось, весьма выгодно сроки платежей; но какими-то арифметическими странными выкладками заставлял их восходить до непомерных процентов. Так, по крайней мере, говорила молва. Но что страннее всего и что не могло не поразить многих — это была странная судьба всех тех, которые получали от него деньги: все они оканчивали жизнь несчастным образом. Было ли это просто людское мнение, нелепые суеверные толки или с умыслом распущенные слухи — это осталось неизвестно.

· Сон.

Здесь, как и в случае слухов, достоверность событий не подтверждается автором («Майская ночь...», «Портрет»).

 

· Романтический портрет, пейзаж, словесно-образная фантастика как средства создания фантастического колорита.

Так, например, Хивря, сварливая жена Черевика («Сорочинская ярмарка»), нигде автором ведьмой не названа. Однако изображена она с помощью тех же средств, что и ведьма в «Майской ночи, или Утопленнице». Про Хиврю говорится:

[В ее лице] проскальзывало что-то столь неприятное, столь дикое, что каждый тотчас спешил перенести встревоженный взгляд свой на веселенькое личико дочки.

· Невозможность же смотреть на кого-нибудь — постоянный мотив в описании нечистой силы. Так, в «Портрете» художник не может смотреть на портрет ростовщика, в «Вие» Хома Брут при взгляде на ведьму

...не мог не зажмурить, вздрогнувши, своих глаз: такая страшная, сверкающая красота.

Природа

В «Вечерах...» Гоголь изображает малороссийскую природу, причем прибегает к романтической идеализации, пытаясь передать читателю ее красоту:

Как упоителен, как роскошен летний день в Малороссии!

В поле ни речи. Все как будто умерло; вверху только, в небесной глубине, дрожит жаворонок, и серебряные песни летят по воздушным ступеням на влюбленную землю, да изредка крик чайки или звонкий голос перепела отдается в степи.

Изумруды, топазы, яхонты эфирных насекомых сыплются над пестрыми огородами, осеняемыми статными подсолнечниками.

(«Сорочинская ярмарка»)

1) Возникают романтические мотивы широты, простора:

Серые стога сена и золотые снопы хлеба станом располагаются в поле и кочуют по его неизмеримости.

(«Сорочинская ярмарка»)

В связи с этим сквозным романтическим мотивом появляются постоянные элементы пейзажа: небо, степь, река, леса, поля — просторы без меры, их изображение строится на гиперболе.

— Днепр:

Чуден Днепр при тихой погоде, когда вольно и плавно мчит сквозь леса и горы полные воды свои. Ни зашелохнет; ни прогремит. Глядишь и не знаешь, идет или не идет его величавая ширина, и чудится, будто весь вылит он из стекла, и будто вся голубая зеркальная дорога, без меры в ширину, без конца в длину, реет и вьется по зеленому миру... Редкая птица долетит до середины Днепра. Пышный! ему нет равной реки в мире.

(«Страшная месть»)

— дорога — как часть пространства и как композиционный элемент — переход от старого к новому, из одного периода жизни в другой. Остап, Андрий и Тарас едут в Запорожскую Сечь:

Вот уже один только шест над колодцем с привязанным вверху колесом от телеги одиноко торчит в небе; уже равнина, которую они проехали, кажется издали горою и все собою закрыла.

— Прощайте и детство, и игры, и все, и все!

(«Тарас Бульба»)

2) Любимое время действия в романтических произведениях — ночь, поэтому важными элементами являются месяц и звезды.

С середины неба глядит месяц. Небесный свод раздался, раздвинулся еще необъятнее.

— Как тихо колышется вода, будто дитя в люльке! — продолжала Ганна, указывая на пруд, угрюмо обставленный темным кленовым лесом и оплакиваемый вербами, потопившими в нем жалобные свои ветви. Как бессильный старец, держал он в холодных объятиях своих далекое, темное небо, обсыпая ледяными поцелуями огненные звезды, которые тускло реяли среди теплого ночного воздуха, как бы предчувствуя скорое появление блистательного царя ночи.

(«Майская ночь, или Утопленница»)

Можно сравнить описание месяца в «Ночи перед рождеством», где наиболее ярко из всех повестей цикла «Вечеров...» передано фольклорное мировосприятие, и в «Страшной мести», написанной в традиции литературной романтической баллады (см. «Стилистические и языковые особенности «Ночи перед Рождеством»).

3). Элементы фольклора в пейзаже:

1) Малороссийская природа связана в ранних романтических произведениях Гоголя

— с народными обычаями.

Колядование в «Ночи перед Рождеством»:

Мороз как бы потеплел. Толпы парубков и девушек показались с мешками. Песни зазвенели, и под редкою хатою не толпились колядующие.

— с народными преданиями:

Но вот блеснула на небе зарница, и перед ним показалась целая гряда цветов, все чудных, все невиданных; тут же и простые листья папоротника.

Вспыхнула звездочка, что-то тихо затрещало, и цветок развернулся перед его очами, словно пламя, осветив и другие около себя.

(«Вечер накануне Ивана Купала»)

2 ) В пейзаж часто вводятся сказочные фантастические образы: черти, ведьмы, русалки.

Окно тихо отворилось, и та же самая головка, которой отражение видел он в пруде, выглянула, внимательно прислушиваясь к песне. Длинные ресницы ее были полуопущены на глаза. Вся она была бледна как полотно, как блеск месяца; но как чудна, как прекрасна!

(«Майская ночь, или Утопленница»)

Все было светло в вышине. Воздух в легком серебряном тумане был прозрачен. Все было видно, и даже можно было заметить, как вихрем пронесся мимо них, сидя в горшке, колдун; как звезды, собравшись в кучу, играли в жмурки; как клубился в стороне облаком целый рой духов; как плясавший при месяце черт снял шапку... как летела возвращавшаяся назад метла, на которой, видно, только что съездила куда нужно ведьма... много еще дряни встречали они.

(«Ночь перед Рождеством»)

 

4. Природа может играть сюжетообразующую роль. Например, в «Ночи перед Рождеством» исчезновение месяца — причина дальнейших событий.

Романтизм

За исключением повести «Иван Федорович Шпонька и его тетушка», все произведения в первом сборнике Гоголя – романтические. Романтический идеал автора проявился в мечте о добрых и справедливых отношениях между людьми, в идее народного единства. Гоголь создал на малороссийском материале свою поэтическую утопию: в ней выражены его представления о том, какой должна быть жизнь народа, каким должен быть человек. Красочный легендарно-фантастический мир «Вечеров...» резко отличается от скучной, мелочной жизни российских обывателей, показанной в «Ревизоре» и особенном в «Мертвых душах». Но праздничную атмосферу сборника нарушаем вторжение унылых «существователей» – Шпоньки и его тетушки Василисы Кашпоровны. Иногда в тексте повестей звучат и грустные, элегические ноты: это сквозь голоса рассказчиков прорывается голос самого автора. Он смотрит на искрящуюся жизнь народа глазами петербуржца, спасаясь от холодного дыхания призрачной столицы, но предчувствует крушение своей утопии и потому грустит о радости, «прекрасной и непостоянной гостье».

Отношение самого Гоголя к сборнику. Вечера...» сделали Гоголя знаменитым, но, как ни странно, первый успех принес не только радость, но и сомнения. Годом кризиса стал 1833‑й. Гоголь жалуется на неопределенность своего положения в жизни и литературе, сетует на судьбу, не верит, что способен стать настоящим писателем. Свое состояние он оценивал как «разрушительную революцию», сопровождавшуюся брошенными замыслами, сожжением едва начатых рукописей. Пытаясь отойти от малороссийской темы, он задумал, в частности, комедию на петербургском материале «Владимир третьей степени», но замысел не был реализован. Причина острого недовольства Гоголем самим собой – характер смеха, природа и смысл комического в малороссийских повестях. Он пришел к выводу, что смеялся в них «для развлечения самого себя», чтобы скрасить серую «прозу» петербургской жизни. Настоящий же писатель, по убеждению Гоголя, должен делать «добро»: «смеяться даром», без ясной нравственной цели – предосудительно.

Он напряженно искал выход из творческого тупика. Первым симптомом важных изменений, происходивших в писателе, стала повесть на малороссийском материале, но совершенно не похожая на прежние – «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». 1834 г. был плодотворным: написаны «Тарас Бульба», «Старосветские помещики» и «Вий» (все вошли в сборник «Миргород», 1835).

«Миргород»

«Миргород» – важная веха в творческом развитии Гоголя.

Отличия от «Вечеров…»

· Расширились рамки художественной «географии»: легендарная Диканька уступила место «прозаичному» уездному городу, главной достопримечательностью которого является огромная лужа, а «фантастическим» персонажем – бурая свинья Ивана Ивановича, нагло укравшая прошение Ивана Никифоровича из местного суда. В самом названии города заключен иронический смысл: Миргород – это и обычный захолустный город, и особый, замкнутый «мир». Это «Зазеркалье», в котором все наоборот: нормальные отношения между людьми подменены странной дружбой и нелепой враждой, вещи вытесняют человека, а свиньи и гусаки становятся едва ли не главными действующими «лицами»... В иносказательном смысле «Миргород» – это мир искусства, преодолевающий уездную «топографию» и «местное» время: в книге показана не только жизнь «небокоптителей», но и романтическая героика прошлого, и страшный мир природного зла, воплощенный в «Вие».

· В сравнении с «Вечерами...» композиция второго сборника прозы Гоголя более прозрачна: он делится на две части, каждая из которых включает две повести, объединенные по контрасту. Антитеза бытовой повести «Старосветские помещики» – героическая эпопея «Тарас Бульба». Нравоописательной, пронизанной авторской иронией «Повести...» о двух Иванах противопоставлено «народное предание» – повесть «Вий», близкая по стилю к произведениям первого сборника.

· Гоголь отказался от литературной маски «издателя». Точка зрения автора выражена в композиции сборника, в сложном взаимодействии романтических и реалистических принципов изображения героев, в использовании различных речевых «масок».

 

Особенности повестей, мысли, заложенные автором. Все повести пронизаны мыслями автора о возможностях человеческого духа. Гоголь убежден в том, что человек может жить по высоким законам долга, объединяющего людей в «товарищество», но может вести бессмысленное, пустопорожнее существование. Оно уводит его в тесный мирок усадьбы или городского дома, к мелочным заботам и рабской зависимости от вещей. В жизни людей писатель обнаружил противоположные начала: духовное и телесное, общественное и природное.

Торжество духовности Гоголь показал в героях повести «Тарас Бульба», прежде всего в самом Тарасе. Победу телесного, вещественного – в обитателях «старосветского» поместья и Миргорода. Природное зло, перед которым бессильны молитвы и заклинания, торжествует в «Вие». Зло социальное, возникающее среди людей в результате их собственных усилий, – в нравоописательных повестях. Но Гоголь убежден, что социальное зло преодолимо, поэтому в «подтексте» его произведений угадывается мысль о новых намерениях автора: показать людям нелепость и случайность этого зла, научить людей, как его можно преодолеть.

Герой повести «Вий» Хома Брут заглянул в глаза Вию, природному злу, и умер от страха перед ним. Мир, противостоящий человеку, страшен и враждебен – тем острее встает перед людьми задача объединиться перед лицом мирового зла. Самоизоляция, отчуждение ведут человека к гибели, ведь только мертвая вещь может существовать независимо от других вещей – такова главная мысль Гоголя, который приближался к своим великим произведениям: «Ревизору» и «Мертвым душам».