Как проучили Помойное Ведро 3 страница

очевидностью доказала свидетельница Соска, которой приходилось постоянно

сталкиваться с Бутылкой по работе.

Все сразу почувствовали себя неловко. Никто не знал, что говорить, что

делать, и только Штопор (который умел выкрутиться из любого положения)

весело крикнул:

- Братцы, да ведь нужно отметить это событие! Пошли, я угощаю!

И он повел всю компанию к своему старому другу Бочонку. Здесь было

очень весело, Рюмка и Бокал ежеминутно чокались с Бутылкой, и она вскоре

набралась по самое горлышко.

И все от души радовались тому, что Бутылка, которую они еще недавно так

строго судили за пьянство, - совершенно невинная...

 

МУХА

 

 

Возле зеркала все время крутились какие-то люди, и Мухе захотелось

узнать, что они там увидели. Дождавшись, когда все разошлись, Муха подлетела

поближе и заглянула в зеркало.

- Подумаешь! - презрительно фыркнула она. - Обычная муха, я ее даже,

кажется, где-то видела.

Муха призадумалась.

- Но что-то они все-таки в ней нашли. На меня, небось, и внимания не

обращают, а на нее...

И Муха еще раз посмотрела в зеркало - теперь уже с уважением.

 

ОПЫТ

 

 

Каких только профессий не перепробовал Пузырек!

Был медиком - устранили за бессодержательность. Попытал себя в

переплетном деле - тоже пришлось уйти: что-то у него там не клеилось. Теперь

Пузырек, запасшись чернилами, надумал книги писать. Может, из него писатель

получится?

Должен получиться: ведь Пузырек прошел такую жизненную школу!

 

ПОДКОВИНО СЧАСТЬЕ

 

 

Железная Чушка пришла в кузницу, чтобы устроиться на какую-нибудь

работу.

- Расскажите свою автобиографию, - предложил ей Огонь, председатель

приемной комиссии.

- Родилась я на Урале. Окончила мартеновскую школу... - Чушка

остановилась, потому что больше нечего было рассказывать.

- Работали где-нибудь?

- Пока не работала. Только собираюсь.

- Значит, закалка у вас слабовата, - сказал Огонь. - Придется с вами

повозиться.

Эти слова обожгли Чушку. В мартеновской школе ее считали достаточно

закаленной, а здесь... Увидев, что она покраснела, член комиссии Наковальня

недовольно заметила:

- Плохо же вы реагируете на критику! Сразу обида!

- Просто ее мало били, - высказал предположение Молот, второй член

комиссии.

Долго обрабатывали Чушку в кузнице. Нелегко ей досталась учеба. Но

специальность она все-таки приобрела: ей присвоили звание Подковы.

Направили Подкову в распоряжение лошадиного Копыта. Прибили гвоздями,

поскольку она должна была отработать положенный срок. Подкова рассчитывала,

что хоть здесь, на самостоятельной работе, ей легче придется, но - куда там!

Это Копыто заменило Подкове и Огонь, и Молот, и Наковальню. С утра до

вечера оно только и делало, что било Подкову о камни мостовой, как будто у

него не было другой работы.

Когда кончился положенный срок, Подкова с радостью оторвалась от Копыта

и осталась лежать посреди дороги.

Сначала было скучно. Подкова томилась в бездействии. Но потом у нее

появились новые приятели - маленькие дождевые капельки. Как они отличались

от ее прежних знакомых - Огня, Молота, Наковальни, Копыта! Они были очень

ласковые, нежные и говорили Подкове только приятные вещи.

- Как вы сильны, как блестящи! - говорили дождинки. - Вам предстоит

большое будущее.

Дождинки так и сыпали похвалами, и, казалось, чего еще не хватает

Подкове для счастья?

Но счастье было омрачено страшным недугом - ржавчиной, которая

незаметно подкралась к Подкове и теперь подтачивала ее с каждым днем.

Странные в жизни творятся вещи!

 

 

ЗАПОНКИ

 

 

Запонки очень изящны, они придают Рубашке элегантный и даже изысканный

вид.

Но они мешают ей засучить рукава. А это в жизни так необходимо...

 

ЗАНАВЕС

 

 

Всякий раз, когда спектакль близился к концу, Занавес очень волновался,

готовясь к своему выходу. Как его встретит публика? Он внимательно

осматривал себя, стряхивал какую-то едва заметную пушинку и - выходил на

сцену.

Зал сразу оживлялся. Зрители вставали со своих мест, хлопали, кричали

«браво». Даже Занавесу, старому, испытанному работнику сцены, становилось

немного не по себе от того, что его так восторженно встречают. Поэтому,

слегка помахав публике, Занавес торопился обратно за кулисы.

Аплодисменты усиливались. «Вызывают, - думал Занавес. - Что поделаешь,

придется выходить!»

Так выходил он несколько раз подряд, а потом, немного поколебавшись, и

вовсе оставался на сцене. Ему хотелось вознаградить зрителей за внимание.

И тут - вот она, черная неблагодарность! - публика начинала

расходиться.

 

 

ФОНАРНЫЙ СТОЛБ

 

 

Закончив высшее образование в лесу, Дуб, вместо того чтобы ехать на

стройку, решил пустить корни в городе. И так как других свободных мест не

оказалось, он устроился на должность Фонарного Столба в городском парке, в

самом темном уголке - настоящем заповеднике влюбленных.

Фонарный Столб взялся за дело с огоньком и так ярко осветил это прежде

укромное место, что ни одного влюбленного там не осталось.

- И это молодежь! - сокрушался Столб. - И это молодежь, которая,

казалось бы, должна тянуться к свету! Какая темнота, какая неотесанность!

 

РЕШЕТКА

 

 

Тюремная Решетка знает жизнь вдоль и поперек, поэтому она так легко все

перечеркивает.

Конечно, к ней тоже нужно иметь подход. Если вы подойдете к ней

снаружи, она перечеркнет свою камеру, а если, не дай бог, подойдете к ней

изнутри - она перечеркнет весь мир, и с этим вам нелегко будет примириться.

Удивительно устроена эта Решетка: она может перечеркивать все, что

угодно, и при этом твердо стоять на своих позициях.

 

ЦИРКУЛЬ

 

 

Рисунок был действительно хорош. Циркуль не мог скрыть своего

восхищения:

- Знаешь, брат Карандаш, неплохо. Совсем неплохо. Оказывается, ты не

без способностей.

Потом подумал и говорит:

- Только вот в теории ты слабоват, расчеты у тебя хромают. Давай-ка

вместе попробуем!

И Карандаш, руководимый Циркулем, забегал по бумаге. Но сколько он ни

бегал, в результате получался один единственный круг.

- Неплохо. Вот теперь - неплохо, - радовался Циркуль. - Видишь, что

значит теория. Сразу твой почерк приобрел уверенность, четкость и

определенность. Только чего-то здесь все же не хватает. Какой-то детали. В

смысле детали подкачал ты, брат Карандаш.

И опять Карандаш, выбиваясь из сил, бегал по бумаге и оставлял на ней

круг - несколько больший, чем прежний, но все же только круг.

И опять сокрушался Циркуль:

- Рисунок-то хорош. Все точно, по теории. И масштабы шире, чем прежние.

Только не хватает в нем какой-то детали. Ты еще постарайся, брат Карандаш,

а?

 

КОПИЛКА

 

 

- Учитесь жить! - наставляла глиняная Копилка своих соседей по

квартире. - Вот я, например: занимаю видное положение, ничего не делаю, а

деньги - так и сыплются.

Но сколько бы денег ни бросали в Копилку, ей все казалось мало.

- Еще бы пятачок! - вызвякивала она. - Еще бы гривенник!

Однажды, когда Копилка была уже полна, в нее попытались засунуть еще

одну монету. Монета не лезла, и Копилка очень волновалась, что эти деньги

достанутся не ей. Но хозяин рассудил иначе: он взял молоток и...

В один миг лишилась Копилка и денег и видного положения: от нее

остались одни черепки.

 

КРАПИВА

 

 

Ах, как возмущалась Крапива, когда мальчишки рвали цветы! И не из-за

цветов, нет, - просто Крапиве было досадно, что ее никто не пытался

сорвать... А между тем Крапива ничего бы не имела против этого.

Но однажды и ей улыбнулось счастье. Поймав за шиворот вора, Садовник -

понятно, взрослый, умный мужчина - потянулся не за каким-то цветком, а за

ней, Крапивой. И с каким наслаждением стегала Крапива зазевавшегося любителя

цветов! Она понимала, что хорошие вкусы надо воспитывать с детства.

 

ПЕЧНАЯ ТРУБА

 

 

С точки зрения Печной Трубы, у всех ее кухонных домочадцев

довольно-таки нелепые заботы. Кран с утра до вечера наполняет водой одни и

те же ведра. Газовая Плита подогревает одни и те же кастрюли, чайники и

сковородки, Топор, кроме дров, ничего не хочет рубить.

И только Печная Труба стоит выше этих узких кухонных интересов: она

снабжает дымом всю вселенную.

 

РТУТЬ

 

 

Услышала Ртуть, как люди железо плавят, и теперь к ней прикоснуться

нельзя: убегает, не дается. Все боится, как бы и ее не взяли в переплавку.

Даже на работе, в термометре, не может Ртуть избавиться от страха. Едва лишь

почувствует тепло - как припустит по столбику! А потом спохватится,

остановится и показывает как ни в чем не бывало: «Температура нормальная -

тридцать шесть и шесть».

Страх гонит ее дальше, да самолюбие не пускает. Вот так и стоит Ртуть

на одной точке, не зная, как быть, и только после хорошей встряски

окончательно приходит в себя.

 

КОЛОДА

 

 

Нет, не может понять Скрипку Колода. - Если б у меня был такой мягкий,

такой красивый Футляр, я бы его ни на какие смычки не променяла. И что в

этом Смычке Скрипка находит? Только и знает, что пилит ее, а она еще

радуется, веселится! Если бы меня так пилили...

Пожалуй, в этом Колода права: если бы пилили ее, все выглядело бы

совсем иначе.

 

ПЕСТ В ОТСТАВКЕ

 

 

Старый, разбитый Пест, непригодный к дальнейшей работе в ступке,

остался на кухне в качестве разнорабочего: забивает гвозди, взвешивает

продукты, выполняет различные мелкие поручения. Он значительно подобрел и

даже подружился с Рафинадом, к которому прежде был беспощаден.

- Я понимаю, как вам приходилось несладко, - говорит он кусочкам

сахара. - Жизнь меня многому научила.

Но если бы жизнь, о которой говорит Пест, дала ему возможность

вернуться в ступку...

Впрочем, пусть об этом беспокоится Сахар.

 

РЕЗИНОВЫЙ ШАР

 

 

Резиновый Шар, надутый больше других, оторвался от своего шпагата и -

полетел.

«В конце концов, - рассуждал он, - Земля - такой же шар, как и я. С

какой же стати я должен за нее держаться?»

Чем выше поднимаешься, тем меньшими кажутся тебе те, кто остался внизу.

В соответствии с этим законом природы Резиновый Шар очень скоро почувствовал

себя крупной величиной.

«Кажется, я уже вращаюсь вокруг Земли, - думал он. - Наподобие ее

спутника. Но это для меня не обязательно. Я могу выйти на орбиту Солнца, а

то и вовсе перебраться в другую галактику. Ведь я - свободная планета!»

Эта мысль так понравилась Резиновому Шару, что он прямо засиял. И тут

же спохватился:

- Побольше солидности! - предупредил он себя. - Не нужно забывать, что

я - небесное тело, за мной наблюдают самые мощные телескопы!

Но сохранить солидность Резиновому Шару так и не удалось: он вдруг

почувствовал, что ему не хватает воздуха. В межпланетных путешествиях это -

естественное явление, но Резиновый Шар не был к нему приготовлен, а потому

сразу сник, сморщился и затосковал по земле.

«Где-то мой шпагат! - думал он. - Я был так к нему привязан!»

С этой мыслью Резиновый Шар испустил дух.

 

 

ГРОМ И МОЛНИЯ

 

 

Грому - что, Гром не боится Молнии. Правда, с глазу на глаз

переговорить с ней у него все как-то не получается. Больно уж горяча эта

Молния: как вспыхнет!

В это время Гром и носа на свет белый не показывает. Ни видать его, ни

слыхать. Но зато как заметит, что Молнии нет на горизонте, - тут уж его не

удержишь.

- До каких пор, - гремит, - терпеть все это?! Да я за такое дело!..

Так разойдется, так разбушуется - только послушайте его! Уж он не

смолчит, уж он выложит все, так и знайте!

...Жаль, что Молния слышать его не может.

 

ПУГАЛО

 

 

Обрадованное своим назначением на огород, Пугало созывает гостей на

новоселье. Оно усердно машет пролетающим птицам, приглашая их опуститься и

попировать в свое удовольствие. Но птицы шарахаются в сторону и спешат

улететь подальше.

А Пугало все стоит и машет, и зовет... Ему очень обидно, что никто не

хочет разделить его радость.

 

ЛЕСНЫЕ ПРИПЕВКИ

 

 

Барабанная Палочка не захотела делить славу со своими коллегами и

сбежала в лес, чтобы организовать там оркестр под собственным управлением.

Но в лесу не оказалось настоящих музыкантов. Удручающую бездарность и

безвкусицу проявляли соловьи и другие пичуги - все, за исключением Дятла,

очень душевно и талантливо исполнявшего лесные припевки на своем народном

инструменте.

 

ВЕЧНОСТЬ

 

 

Когда Гранитной Глыбе исполнилось два миллиона лет, рядом с ней -

возможно, для того, чтобы ее поздравить, - появился только что родившийся

Одуванчик.

- Скажите, - спросил Одуванчик, - вы никогда не думали о вечности?

Гранитная Глыба даже не пошевелилась.

- Нет, - сказала она спокойно. - Жизнь так коротка, что не стоит

тратить время на размышления.

- Не так уж коротка, - возразил Одуванчик. - Можно все успеть при

желании.

- Зачем? - удивилась Глыба. - От этих размышлений одни расстройства.

Еще заболеешь на нервной почве.

- Не сваливайте на почву! - рассердился Одуванчик. - Почва у нас

хорошая - чистый чернозем...

Он до того вышел из себя, что пух его полетел по ветру.

Тоненький стебелек упрямо качался на ветру, но уже не мог привести ни

одного убедительного аргумента.

- Вот тебе и вечность. Утешение для дураков. Нет уж, лучше совсем не

думать, - сказала Глыба и задумалась.

На каменном лбу, который не могли избороздить тысячелетия, пролегла

первая трещина...

 

 

ЯБЛОКО

 

 

Яблоко пряталось среди листьев, пока его друзей срывали с дерева.

Ему не хотелось попадать в руки человека: попадешь, а из тебя еще, чего

доброго, компот сделают! Приятного мало.

Но и оставаться одному на дереве - тоже удовольствие небольшое. В

коллективе ведь и погибать веселее.

Так, может быть, выглянуть? Или нет? Выглянуть? Или не стоит?

Яблоко точил червь сомнения. И точил до тех пор, пока от Яблока ничего

не осталось.

 

БЕРЕГ

 

 

- Ты не боишься утонуть? - спросила у Волны Щепка.

- Утонуть? - встревожилась Волна. - Ты сказала - утонуть?

И Волне впервые захотелось на берег.

Она прибежала как раз вовремя, чтобы захватить на берегу местечко

получше, и осела на мягком песке, собираясь начать новую жизнь - без тревог

и волнений.

И тут она почувствовала, что почва уходит у нее из-под ног.

- Тону! - всхлипнула Волна и ушла под землю.

 

ЗЛАКИ

 

 

- Жизни нет от этого бурьяна! - возмущается Колос. - Чтоб его град

побил, чтоб его молния испепелила!

- Что ты говоришь! - вразумляют Колос его товарищи. - Если случится

пожар, то мы все сгорим, никого не останется.

- Ну и пусть сгорим! - не унимается Колос. - Зато на нашем месте

вырастут другие колосья.

- А если вырастет бурьян?

 

ЗАПРЕТНЫЙ ПЛОД

 

 

Овца стоит перед парикмахерской и с завистью поглядывает на стригущуюся

публику.

У себя на ферме Овца ненавидела стрижку. Но ведь там было совсем

другое. Ее кормили, поили, стригли на дому и ничего за это не спрашивали. А

здесь...

Если б у Овцы были деньги, она обязательно зашла бы постричься!

 

ВЕЧЕРНИЙ ЧАЙ

 

 

Когда Чайник, окончив свою кипучую деятельность на кухне, появляется в

комнате, на столе все приходит в движение. Весело звенят, приветствуя его,

чашки и ложки, почтительно снимает крышку Сахарница. И только старая

плюшевая Скатерть презрительно морщится и спешит убраться со стола, спасая

свою незапятнанную репутацию.

 

РАКОВИНА

 

 

Испорченный Кран считал себя первоклассным оратором. Круглые сутки он

лил воду, и даже ведра, кастрюли и миски, которым, как известно, не

привыкать, сказали в один голос: «Нет, с нас довольно!»

Но у Крана была Раковина - верная подруга его жизни. Она исправно

поглощала все перлы его красноречия и прямо- таки захлебывалась от

восхищения. Правда, удержать она ничего не могла и оставалась пустой, но

ведь и это было следствием ее исправности.

 

ОРЕХИ

 

 

Встретились два ореха - стук-постук! - настучались, натрещались вволю,

и каждый покатился в свою сторону. Катятся и думают:

ПЕРВЫЙ ОРЕХ. Ужас, до чего развелось пустых орехов! Сколько живу, ни

одного полного не встречал.

ВТОРОЙ ОРЕХ. И как они, эти пустые орехи, маскируются? На вид

посмотришь - нормальный орех, но уже с первого звука ясно, что он собой

представляет!

ПЕРВЫЙ ОРЕХ. Хоть бы с кем-нибудь потрещать по- настоящему!

ВТОРОЙ ОРЕХ. Хоть бы от кого-нибудь услышать приличный звук!

Катятся орехи, и каждый думает о пустоте другого.

А о чем еще могут думать пустые орехи?

 

СВЕТИЛО

 

 

В магазине электроприборов Люстра пользовалась большим уважением.

- Ей бы только добраться до своего потолка, - говорили настольные

лампы. - Тогда в мире сразу станет светлее.

И долго еще, уже заняв места на рабочих столах, настольные лампы

вспоминали о своей знаменитой землячке, которая теперь - ого! - стала

большим светилом.

А Люстра между тем дни и ночи проводила в ресторане. Устроилась она

неплохо, в самом центре потолка, и, ослепленная собственным блеском,

прожигала за вечер столько, сколько настольным лампам хватило бы на всю

жизнь.

Но от этого в мире не стало светлее.

 

КОЛУН

 

 

Колун оценивает работу Рубанка:

- Все хорошо, - одобряет он, - остается устранить некоторые

шероховатости. Я бы, например, сделал вот что...

Колун берет разгон и привычным взмахом делит полено на две части.

- Вот теперь гораздо лучше, - удовлетворенно замечает он. - Но это еще

не все.

Колун работает с увлечением, и вскоре от полена остаются одни щепы.

- Так и продолжайте, - говорит он Рубанку. - Я уверен, что с этим

поленом у вас получится.

- С каким поленом? - недоумевает Рубанок. - Ведь от него ничего не

осталось!

- Гм... Не осталось? Ну что ж! Тогда возьмите другое полено. Важно,

чтобы вы усвоили принцип. А если будут какие- то шероховатости, - не

стесняйтесь, прямо обращайтесь ко мне. Я помогу. Ну, действуйте!

 

МУХИ

 

 

- Пол - это потолок, - размышляет Муха, ползая по потолку.

- Пол - это стена, - соображает она, переползая на стенку.

А когда Муха доползает до пола, взгляды ее снова меняются:

- Пожалуй, все-таки пол - это пол, а стены - это стены...

Подобного мнения не могут разделить мухи, которые все еще ползают вверх

ногами:

- Вы слышите? Пол - это пол! Ах, бедняга, как она опустилась!

 

ШКАТУЛКА

 

 

- Эх ты, Шкатулка, - говорит Шкатулке Настольная Лампа, - посмотри-ка,

что написано на бумажках, которые ты сохраняешь.

Но Шкатулка, сколько ни пытается заглянуть в себя, так ничего прочесть

и не может.

- Что же там написано? - спрашивает она.

- Да вот - самые противоречивые вещи. На одной бумажке «Я тебя люблю»,

на другой, наоборот, - «Я не люблю тебя». Где же твоя принципиальность после

этого?

Шкатулка задумывается. Действительно, она никогда не вникала в

содержание бумажек, которые ей приходится сохранять. А там, оказывается, бог

весть что такое написано. Надо будет разобраться в этом деле!

Потом в комнату входит хозяйка. Она садится к столу, раскрывает

шкатулку, и вдруг - кап, кап, кап - из глаз ее капают слезы.

Увидев, что хозяйка плачет, бедная Шкатулка совсем расстраивается.

«Конечно, - решает она, - это все из-за моей непринципиальности».

 

ПРОБЛЕМА ЛОМАНОГО ГРОША

 

 

Неизвестно, кто первый высказал мысль, что в расположении комнаты

находится Ломаный Грош. Как бы то ни было, решено было его найти.

Старший Советник Всевозможных Дел Молоток в ударном порядке стал

снаряжать экспедицию. Специально для этой цели из стены был отозван Гвоздь,

который раньше поддерживал там Вешалку. Вешалка рухнула, но не похоронила

под собой блестящей идеи отыскания Ломаного Гроша.

Стали подбирать других членов экспедиции. Кто-то высказался за

кандидатуру Веника, «который превосходно знает местность и у которого

специальное образование». Но эту кандидатуру сейчас же отвергли по вполне

понятной причине: у Веника родственница в передней - Половая Тряпка. А у

Половой Тряпки, как известно, подмоченная репутация.

После долгих раздумий и советов в экспедицию наконец попали три члена:

кристально чистый Стакан, полированный Шкаф и Плевательница. Последняя хоть

и не была особенно чиста, но за нее ручался чистый Стакан.

Экспедиция работала долго, но безуспешно. Кристально чистый Стакан в

самом начале розысков разбился где-то под кроватью, Шкаф принимал участие в

экспедиции только косвенно, давая разные советы, потому что не мог без

посторонней помощи сдвинуться с места, а Плевательница хоть и могла

сдвинуться, да не хотела, так как отнеслась к делу несерьезно и

наплевательски.

Начали искать новых кристально чистых членов экспедиции, в результате

чего все стаканы, чашки, тарелки и блюдца закончили свое существование на

славном поприще отыскания Ломаного Гроша.

Веник, которому прибавилось работы - убирать останки мучеников науки,

решил покончить с этой историей, и сам, не включаясь ни в какие экспедиции,

нашел то, что все так долго искали. Ломаный Грош найден!

Но теперь возникла новая забота - что с ним делать, зачем он нужен?

Об этом раньше, в суматохе поисков, как-то не успели подумать.

 

КОСТЕР В ЛЕСУ

 

 

Костер угасал.

В нем едва теплилась жизнь, он чувствовал, что не пройдет и часа, как

от него останется горка пепла - и ничего больше. Маленькая горка пепла среди

огромного дремучего леса.

Костер слабо потрескивал, взывая о помощи. Красный язычок лихорадочно

облизывал почерневшие угли, и Ручей, пробегавший мимо, счел нужным

осведомиться:

- Вам - воды?

Костер зашипел от бессильной злости. Ему не хватало только воды в его

положении! Очевидно, поняв неуместность своего вопроса, Ручей прожурчал

какие-то извинения и заспешил прочь.

И тогда над угасающим Костром склонились кусты. Не говоря ни слова, они

протянули ему свои ветки.

Костер жадно ухватился за ветки, и - произошло чудо. Огонь, который,

казалось, совсем в нем угас, вспыхнул с новой силой.

Вот что значит для костра протянутая вовремя ветка помощи!

Костер поднялся, опершись на кусты, встал во весь рост, и оказалось,

что он совсем не такой уж маленький. Кусты затрещали под ним и потонули в

пламени. Их некому было спасать. А Костер уже рвался вверх. Он стал таким

высоким и ярким, что даже деревья потянулись к нему: одни - восхищенные его

красотой, другие - просто, чтобы погреть руки.

Дальние деревья завидовали тем, которые оказались возле Костра, и сами

мечтали, как бы к нему приблизиться.

- Костер! Костер! Наш Костер! - шумели дальние деревья. - Он согревает

нас, он озаряет нашу жизнь!

А ближние деревья трещали еще громче. Но не от восхищения, а оттого,

что Костер пожирал их своим пламенем, подминал под себя, чтобы подняться еще

выше. Кто из них мог противиться дикой мощи гигантского Костра в лесу?

Но нашлась все-таки сила, которая погасила Костер. Ударила гроза, и

деревья роняли тяжелые слезы - слезы по Костру, к которому привыкли и

который угас, не успев их сожрать.

И только позже, гораздо позже, когда высохли слезы, деревья разглядели

огромное черное пепелище на том месте, где бушевал Костер.

Нет, не Костер - Пожар. Лесной пожар. Страшное стихийное бедствие.

 

ДОРОГА

 

 

Прибежала Тропинка к Дороге и остановилась в восхищении.

- Теть, а, теть, откуда ты такая большая?

- Обыкновенно, - нехотя объяснила Дорога. - Была малой, вроде тебя, а

потом выросла.

- Вот бы мне вырасти! - вздохнула Тропинка.

- А чего тут хорошего? Каждый на тебе ездит, каждый топчет - вот и вся

радость.

- Нет, не вся, - сказала Тропинка. - Пока я маленькая, меня далеко не

пускают, а тогда бы я... ух, как далеко ушла!

- Далеко? А зачем далеко? Я вот до города дошла, и все, с меня

хватит...

Поникла Тропинка и обратно в лес побрела. «С меня хватит!» Стоит ли

ради этого быть дорогой? Может, лучше остаться Тропинкой, навсегда

затеряться в лесу?

Нет, не лучше, совсем не лучше. Просто Тропинка ошиблась на этот раз,

просто она вышла не на ту дорогу.

 

 

* ПРОЗА В СТИХАХ *

 

 

На лбу усевшись.

Шишка загудела:

«Мы, члены человеческого тела,

Должны бороться да свои права!»

И все сказали: «Шишка - голова!»

 

ПРЕСС-ПАПЬЕ

 

 

Ох и достается пресс-папье!

Целый день какие-то помехи:

Тут дела на письменном столе,

А его зовут колоть орехи.

 

То его зачислят в молотки,

То в подставки, то еще во что-то.

И чернила сохнут от тоски,

От его общественной работы.

 

ТРЮМО

 

 

Трюмо терпеть не может лжи

И тем и знаменито,

Что зеркала его души

Для каждого открыты.

А в них –

То кресло,

То комод,

То рухлядь,

То обновки...

Меняется душа трюмо

Со сменой обстановки.

 

БАШМАК

 

 

Башмак храбрился: «Что нам слякоть,

И грязь, и ливень, и пороша!»

Но только с неба стало капать –

Он моментально сел в калошу.

 

ЛИНЕЙКА

 

 

Линейка говорит перу: «Ты, братец, не хитри!

Уж если хочешь что сказать, то прямо говори,

По строчкам нечего петлять, значки-крючки вычерчивать,