Деньги, или простое обращение

Во время парламентских прений по поводу банковских актов сэра Роберта Пиля от 1844 и 1845 гг. ²⁰ Гладстон заметил, что даже любовь не сделала стольких людей дураками, сколько мудрствование по поводу сущности денег. Он говорил о британцах и обращался к британцам. Напротив, голландцы, эти люди, которые издавна обладали, вопреки сомнениям Петти, «божественным остроумием» в денежных спекуляциях, никогда не теряли своего остроумия и в спекулятивных размышлениях по поводу денег.

Главная трудность в анализе денег преодолена как только понято происхождение их из самого товара. При этой предпосылке дело заключается только лишь в том, чтобы понять в их чистом виде своеобразные присущие деньгам определённости формы, а это в известной мере затрудняется тем, что все буржуазные отношения выступают позолоченными или посеребрёнными, как денежные отношения, и поэтому кажется, что денежная форма обладает бесконечно многообразным содержанием, которое чуждо ей самой.

При дальнейшем исследовании необходимо иметь в виду, что речь идёт только о тех формах денег, которые вырастают непосредственно из обмена товаров, но не о тех формах, которые принадлежат к более высокой ступени процесса производства, как, например, кредитные деньги. Ради упрощения в качество денежного товара везде предполагается золото.

МЕРА СТОИМОСТЕЙ

Первый процесс обращения есть, так сказать, теоретический подготовительный процесс к действительному обращению. Товары, существующие как потребительные стоимости, создают

«» 50

себе прежде всего форму, в которой они идеально выступают по отношению друг к другу как меновые стоимости, как определённые количества овеществлённого всеобщего рабочего времени. Первый необходимый акт этого процесса заключается, как мы видели, в том, что товары выделяют из своей среды один специфический товар, скажем золото, в качестве непосредственной материализации всеобщего рабочего времени или в качестве всеобщего эквивалента. Вернёмся на минуту назад к форме, в которой товары превращают золото в деньги:

1 тонна железа	=	2 унциям золота,
1 квартер пшеницы	=	1 унции золота,
1 центнер кофе мокко	=	¼ унции золота,
1 центнер поташа	=	½ унции золота,
1 тонна бразильского дерева	=	1½ унциям золота,
Y товара	=	X унции золота.

В этом ряде уравнений железо, пшеница, кофе, поташ и т. д. выступают друг для друга как материализация однородного труда, а именно материализованного в золоте труда, в котором совершенно стёрты все особенности действительных видов труда, представленных в различных потребительных стоимостях этих товаров. Как стоимости, они тождественны; они суть воплощение одного и того же труда или одна и та же материализация труда, золото. Как однородная материализация одного и того же труда, они обнаруживают только одно различие, количественное, или выступают как стоимости различной величины, потому что в их потребительных стоимостях содержится неравное количество рабочего времени. В качестве таких отдельных товаров они вместе с тем относятся друг к другу как овеществление всеобщего рабочего времени, поскольку они относятся к самому всеобщему рабочему времени как к выделенному товару, золоту. Это же самое, имеющее характер процесса отношение, посредством которого они представляются друг для друга как меновые стоимости, представляет содержащееся в золоте рабочее время как всеобщее рабочее время, данное количество которого выражается в различных количествах железа, пшеницы, кофе и т. д., — короче, в потребительных стоимостях всех товаров, или непосредственно развёртывается в бесконечном ряде товарных эквивалентов. В то время как товары всесторонне выражают свои меновые стоимости в золоте, золото непосредственно выражает свою меновую стоимость во всех товарах. В то время как товары придают самим себе форму меновой стоимости по отношению друг к другу, золоту они придают форму всеобщего эквивалента, или денег.

«» 51

Так как все товары измеряют свои меновые стоимости в золоте соответственно отношению, в котором определённое количество золота и определённое количество товара содержат равное рабочее время, то золото становится мерой стоимостей; и первоначально только благодаря этому своему определению как меры стоимостей, в качестве которой оно измеряет свою собственную стоимость непосредственно во всех имеющихся товарных эквивалентах, золото становится всеобщим эквивалентом, или деньгами. С другой стороны, меновая стоимость всех товаров выражается теперь в золоте. В этом выражении следует различать качественный и количественный моменты. Меновая стоимость товара существует как материализация одного и того же однородного рабочего времени; величина стоимости товара представлена исчерпывающе, так как в том же отношении, в котором товары приравнены к золоту, они приравнены и друг к другу. С одной стороны, здесь выступает всеобщий характер содержащегося в них рабочего времени, с другой стороны — количество последнего в их золотом эквиваленте. Меновая стоимость товаров, выраженная таким образом, как всеобщая эквивалентность и одновременно как степень этой эквивалентности в одном специфическом товаре, или в одном-единственном уравнении товаров со специфическим товаром, есть цена. Цена — это превращённая форма, в которой меновая стоимость товаров выступает в процессе обращения.

Таким образом, посредством того самого процесса, в котором товары представляют свои стоимости как цены в золоте, они представляют золото как меру стоимости, т. е. как деньги. Если бы товары всесторонне измеряли свои стоимости в серебре, пшенице или меди и поэтому представляли их в качестве цен в серебре, пшенице или меди, то серебро, пшеница или медь сделались бы мерой стоимости и тем самым всеобщим эквивалентом. Чтобы выступить в обращении в качестве цен, товары должны быть до обращения меновыми стоимостями. Мерой стоимостей золото становится только потому, что все товары в нём оценивают свою меновую стоимость. Всесторонность этого находящегося в состоянии процесса отношения, из которого только и возникает характер золота как меры стоимости, предполагает, однако, что каждый отдельный товар измеряется в золоте в соответствии с содержащимся в них обоих рабочим временем, что, следовательно, действительной мерой товара и золота служит сам труд, или что товар и золото путём непосредственной меновой торговли приравниваются друг к другу как меновые стоимости. Каким образом происходит это приравнивание на практике, не может быть исследовано

«» 52

в сфере простого обращения. Очевидно, однако, что в странах, производящих золото и серебро, определённое рабочее время непосредственно воплощается в определённом количестве золота и серебра, тогда как в странах, не производящих ни золота, ни серебра, тот же самый результат достигается окольным путём, при помощи прямого или опосредствованного обмена товаров данной страны, т. е. при помощи обмена определённой части национального среднего труда, на определённое количество материализованного в золоте и серебре рабочего времени стран, обладающих рудниками. Чтобы золото могло служить мерой стоимостей, оно должно быть стоимостью, способной изменяться, ибо оно может сделаться эквивалентом других товаров только как воплощение рабочего времени, между тем одно и то же рабочее время с изменением производительной силы реального труда воплощается в неравных количествах тех же самых потребительных стоимостей. Как при выражении меновой стоимости всякого товара в потребительной стоимости другого товара, так и при оценке всех товаров в золоте предполагается лишь, что золото в данный момент представляет определённое количество рабочего времени. В отношении изменений в стоимости золота имеет силу развитый выше закон меновых стоимостей. Если меновая стоимость товаров остаётся неизменной, то всеобщее повышение их цен в золоте возможно только в том случае, если падает меновая стоимость золота. Если меновая стоимость золота остаётся неизменной, то всеобщее повышение цен в золоте возможно лишь в том случае, если меновые стоимости всех товаров повышаются. Обратное происходит в случае всеобщего понижения товарных цен. Если стоимость унции золота вследствие изменения рабочего времени, требуемого для её производства, падает или повышается, то она падает или повышается равномерно для всех других товаров, следовательно, она по-прежнему представляет по отношению ко всем товарам рабочее время данной величины. Те же самые меновые стоимости оцениваются теперь в бо́льших или меньших количествах золота, чем прежде, но они оцениваются соответственно величине своей стоимости, следовательно их стоимости сохраняют то же самое отношение друг к другу. Отношение 2:4:8 есть то же самое, что отношение 1:2:4 или 4:8:16. Изменённое количество золота, в котором меновые стоимости оцениваются при изменившейся стоимости золота, так же мало мешает золоту выполнять функцию меры стоимостей, как мало мешает вытеснить серебро из этой функции то обстоятельство, что стоимость серебра в 15 раз меньше стоимости золота. Так как мерой золота

«» 53

и товара служит рабочее время, а золото становится мерой стоимостей лишь постольку, поскольку все товары измеряются в нём, то представление, будто деньги делают товары соизмеримыми, есть всего лишь видимость процесса обращения ^*. Наоборот, только соизмеримость товаров как овеществлённого рабочего времени делает золото деньгами.

Реальная форма, в которой товары вступают в процесс обмена, это — форма их потребительных стоимостей. Действительным всеобщим эквивалентом они должны ещё стать посредством своего отчуждения. Определение их цен есть только идеальное превращение их во всеобщий эквивалент, есть такое приравнение к золоту, которое ещё подлежит реализации. Но так как товары в своих ценах превращены в золото лишь идеально или превращены только в мысленно представляемое золото, так как их денежное бытие в действительности ещё не отделено от их реального бытия, то золото превратилось пока только в идеальные деньги, оно есть ещё только мера стоимостей, а определённые количества золота функционируют в действительности ещё только как названия для определённых количеств рабочего времени. От определённого способа, которым товары выражают друг в друге свою собственную меновую стоимость, зависит в каждом случае та определённость формы, в которой золото кристаллизуется как деньги.

Теперь товары противопоставляются друг другу как двойственные существа: реально — как потребительные стоимости, идеально — как меновые стоимости. Двойственную форму труда, содержащегося в них, они представляют теперь друг для друга таким образом, что особенный реальный труд в качестве их потребительной стоимости действительно имеется налицо, между тем как всеобщее абстрактное рабочее время получает

^* Аристотель, правда, понимает, что меновая стоимость товаров является предпосылкой товарных цен: «Что… обмен происходил, когда ещё не было денег, это ясно, ибо нет никакой разницы в том, взять ли за дом пять лож или столько денег, сколько стоят пять лож». Но, с другой стороны, так как товары только в цене приобретают форму меновой стоимости друг для друга, то, по его мнению, они становятся соизмеримыми лишь при помощи денег. «Поэтому необходимо, чтобы всё было оценено; благодаря этому всегда будет обмен, а следовательно и общество. В самом деле, деньги в качестве меры делают соизмеримыми все предметы и после этого приравнивают их. Ибо не будь обмена, не было бы общества, не будь приравнения, не было бы обмена, не будь соизмеримости предметов, не было бы приравнения». Аристотель не скрывает от себя, что эти различные вещи, измеряемые деньгами, представляют собой совершенно несоизмеримые величины. Он ищет, в чём заключается единство товаров как меновых стоимостей, но, как античный грек, он этого найти не мог. Он выходит из этого затруднения, предполагая, что предметы, сами по себе несоизмеримые, становятся через посредство денег соизмеримыми, поскольку это необходимо для практических потребностей: «В сущности невозможно, чтобы столь различные предметы были соизмеримы, но для практической надобности это делается» (Arist. «Ethic. Nicom.», L. 5, C. 8, edit. Bekkeri, Oxonii, 1837 [Аристотель. «Никомахова этика», кн. 5, гл. 8, изд. Беккера, Оксфорд, 1837]).

«» 54

в их цене мысленно представляемое бытие, в котором они суть однородная и только количественно различная материализация одной и той же субстанции стоимости.

Различие между меновой стоимостью и ценой представляется, с одной стороны, только номинальным; так, Адам Смит говорит, что труд есть реальная, а деньги — номинальная цена товаров. Вместо того, чтобы оценивать 1 квартер пшеницы в 30 рабочих дней, его оценивают теперь в 1 унцию золота, если одна унция золота представляет собой продукт 30 рабочих дней. Но, с другой стороны, это различие отнюдь не есть только различие названий, ибо в нём сосредоточены все превратности, угрожающие товару в действительном процессе обращения. 30 рабочих дней содержатся уже в квартере пшеницы, и поэтому его не приходится лишь теперь представлять в рабочем времени. Золото же — товар, отличный от пшеницы, и только в обращении может обнаружиться, действительно ли квартер пшеницы станет унцией золота, как об этом заранее объявляет его цена. Это зависит от того, окажется ли он потребительной стоимостью или нет, окажется ли содержащееся в нём количество рабочего времени общественно необходимым рабочим временем, требуемым для производства квартера пшеницы, или нет. Товар как таковой есть меновая стоимость, он имеет цену. В этом различии между меновой стоимостью и ценой проявляется то, что содержащийся в товаре особенный индивидуальный труд ещё должен через процесс отчуждения предстать в качестве своей противоположности, как лишённый индивидуальности абстрактно-всеобщий, и только в этой форме общественный труд, т. е. как деньги. Способен ли труд к такому превращению или нет, кажется делом случая. Поэтому, хотя в цене меновая стоимость товара получает отличное от него существование только идеально, а двойственное бытие содержащегося в товаре труда существует пока ещё только как различие в способе выражения, и поэтому, с другой стороны, материализация всеобщего рабочего времени, золото, противостоит реальному товару ещё только как мысленно представляемая мера стоимостей, — тем не менее в бытии меновой стоимости как цены или золота как меры стоимостей, уже заключается в скрытом виде необходимость отчуждения товара за звонкое золото и возможность того, что он не будет отчуждён, короче, заключается в скрытом виде всё противоречие, которое проистекает из того, что продукт является товаром или что особенный труд частного лица, чтобы иметь общественное значение, должен представляться как его прямая противоположность, как абстрактно-всеобщий труд. Утописты, которые хотят сохранить товар,

«» 55

но не деньги, сохранить покоящееся на частном обмене производство, но без необходимых условий этого производства, последовательны поэтому, когда они «уничтожают» деньги не только в их осязаемой форме, но уже в их газообразной и призрачной форме меры стоимостей. В невидимой мере стоимостей скрываются реальные деньги.

Если имеется налицо процесс, посредством которого золото стало мерой стоимостей, а меновая стоимость — ценой, то все товары в своих ценах суть лишь мысленно представляемое золото различного количества. Как такие различные количества одной и той же вещи, золота, они приравниваются друг к другу, сравниваются друг с другом и измеряются друг другом; таким образом возникает техническая необходимость относить их к определённому количеству золота как к единице измерения; последняя развивается далее в масштаб благодаря тому, что она делится на равные части, которые, в свою очередь, опять-таки делятся на равные части ^*. Но количества золота, как таковые, измеряются по весу. Следовательно, масштаб находится уже в готовом виде в общих мерах веса металлов; поэтому эти меры веса при всяком металлическом обращении служат первоначально также масштабом цен. Так как товары относятся друг к другу уже не как меновые стоимости, подлежащие измерению рабочим временем, но как одноимённые величины, измеряемые в золоте, золото превращается из меры стоимостей в масштаб цен. Сравнение товарных цен между собой, как различных количеств золота, кристаллизуется таким образом в знаках, которые соответствуют воображаемому количеству золота и представляют последнее как масштаб, разделённый на равные части. Золото как мера стоимостей и как масштаб цен обладает совершенно различными определённостями формы, и смешение одной с другой породило самые сумасбродные теории. Мерой стоимостей золото является как овеществлённое рабочее время, масштабом цен — как определённый вес металла. Мерой стоимостей золото становится благодаря тому, что оно как меновая стоимость относится к товарам как к меновым стоимостям; а в качестве масштаба цен определённое количество золота служит единицей для других количеств золота.

^* Тот странный факт, что в Англии унция золота, как денежная единица измерения, не делится на целое число равных частей, объясняется следующим: «Наша монетная система первоначально была приспособлена к употреблению одного только серебра, — поэтому одна унция серебра может быть всегда разделена на определённое число равных монет; но так как золото было введено позднее в монетную систему, приспособленную исключительно к серебру, то одна унция золота не может быть разделена на целое число равноценных монет». Maclaren. «History of the currency», p. 16. London, 1858 [Макларен. «История средств обращения». Лондон, 1858, стр. 16].

«» 56

Мерой стоимостей золото является потому, что его стоимость изменчива, масштабом же цен — потому, что оно фиксируется в качестве неизменной весовой единицы. Здесь, как и при всяких определениях меры одноимённых величин, устойчивость и определённость отношений меры являются решающим моментом. Необходимость установления определённого количества золота в качестве единицы измерения, а части, на которые оно разделено, — в качестве подразделений этой единицы, породила такое представление, будто определённое количество золота, которое имеет, конечно, изменчивую стоимость, поставлено в постоянное стоимостное отношение к меновым стоимостям товаров; при этом не замечают только, что меновые стоимости товаров превращены в цены, в количества золота раньше, чем золото развивается в масштаб цен. Как бы ни изменялась стоимость золота, различные количества золота находятся всегда в одинаковом стоимостном отношении друг к другу. Если бы стоимость золота упала на 1 000 процентов, то и тогда, как и прежде, 12 унций золота обладали бы в 12 раз большей стоимостью, чем одна унция, а ведь в ценах дело идёт только об отношении различных количеств золота друг к другу. Так как, с другой стороны, унция золота с понижением или повышением её стоимости никоим образом не изменяет своего веса, то не изменяется и вес её подразделений, и таким образом золото, как твёрдо установленный масштаб цен, всегда оказывает ту же самую услугу, как бы ни изменялась его стоимость ^*.

Исторический процесс, который мы ниже объясним из природы металлического обращения, имел своим следствием то, что одно и то же весовое название сохранялось для постоянно изменяющегося и уменьшающегося веса благородных металлов в их функции масштаба цен. Так, английский фунт обозначает менее ¹/₃ своего первоначального веса, шотландский фунт накануне объединения ²¹ — всего лишь ¹/₃₆, французский ливр — ¹/₇₄ испанское мараведи — менее ¹/₁₀₀₀ а португальский рейс — ещё меньшую долю. Так денежные названия весовых частей металла исторически отделились от их общих

^* «Деньги могут постоянно меняться в своей стоимости и тем не менее так же хорошо служить мерой стоимостей, как если бы их стоимость оставалась неизменной. Предположим, например, что их стоимость понизилась… До понижения за одну гинею покупали три бушеля пшеницы, или 6 дней труда, после понижения — только два бушеля, или 4 дня труда. В обоих случаях, если дано отношение пшеницы и труда к деньгам, их взаимное отношение может быть определено; другими словами, мы можем утверждать, что один бушель пшеницы стоит 2 дней труда. Это всё, что нам может дать мера стоимостей, и она оказывает эту услугу после понижения стоимости так же, как и до него. Пригодность какой-нибудь вещи в качестве меры стоимости совершенно не зависит от изменений её собственной стоимости» (Bailey. «Money and its vicissitudes». London, 1837, p. 9–10 [Бейли. «Деньги и изменения их стоимости». Лондон, 1837, стр. 9–10]).

«» 57

весовых названий ^*. Так как определение единицы измерения, её кратных частей и их названий носит, с одной стороны, чисто условный характер, а с другой стороны, должно в пределах обращения обладать общепризнанным и обязательным характером, то оно по необходимости должно было стать таким определением, которое устанавливается законом. Таким образом, на долю правительств выпала чисто формальная операция ^**. Определённый металл, служивший в качестве денежного материала, был дан общественными условиями. В различных государствах узаконенный масштаб цен, конечно, различен. В Англии, например, унция, как единица веса металла, делится на pennyweights, grains и carats troy ^***, но унция золота, как единица меры денег, делится на 3⁷/₈ соверена, соверен на 20 шиллингов, шиллинг на 12 пенсов, так что 100 фунтов 22-каратного золота (1200 унций) = 4 672 соверенам и 10 шиллингам. Однако на мировом рынке, где исчезают государственные границы, эти национальные характеры денежных

^* «Монеты, названия которых теперь лишь идеальны, суть самые старые монеты каждой нации; некогда все они были реальны» (последнее в таком широком объёме неправильно), «и так как они были реальны, то на них и вёлся счёт». (Galiani. «Della Moneta», I. с., p. 153 [Галиани. «О деньгах», цитированное издание, стр. 153]).

^** Романтик А. Мюллер говорит: «По нашему представлению, каждый независимый государь имеет право ввести в обращение металлические деньги, предписать им общественную номинальную стоимость, степень достоинства, курс и название» (S. 288. Zweiter Teil. A. H. Müller. «Die Elemente der Staatskunst». Berlin, 1809 [стр. 288. Часть вторая. А. Г. Мюллер. «Основы искусства государственного управления». Берлин, 1809]). Что касается названия, то господин придворный советник прав; он забывает только о содержании. Насколько путанными были его «представления», показывает, например, следующее место: «Каждому ясно, какое большое значение имеет правильное определение монетной цены, особенно в такой стране, как Англия, где правительство с великодушной щедростью бесплатно чеканит монету (по-видимому, господин Мюллер полагает, что чиновники английского правительства покрывают расходы по чеканке монет из собственного кармана), не взимает монетной пошлины и т. п. Следовательно, если бы это правительство значительно повысило монетную цену золота сравнительно с его рыночной ценой, если бы, например, оно установило монетную цену одной унции золота в 3 фунта 19 шиллингов вместо 3 фунтов 17 шиллингов 10½ пенсов, то всё золото устремилось бы на монетный двор, полученное там серебро было бы обменено на рынке на более дешёвое золото, и последнее было бы опять доставлено на монетный двор, и всё монетное дело пришло бы в беспорядок» (стр. 280, 281 цитированного произведения). Чтобы сохранить порядок на английском монетном дворе, Мюллер приводит в «беспорядок» самого себя. В то время как шиллинги и пенсы суть только названия определённых частей унции золота, названия, представленные серебряными и медными знаками, Мюллер соображает, что унция золота оценивается в золоте, серебре и меди и таким образом осчастливливает англичан тройной standard of value [мерой стоимостей]. Правда, серебро в качестве денежной меры, существующей наряду с золотом, было формально отменено только в 1816 г. законом, изданным на 56-м году царствования Георга III, глава 68. Но по существу оно было отменено уже в 1734 г. законом, изданным на 14-м году царствования Георга II, глава 42, а практикой намного раньше. Двум обстоятельствам А. Мюллер был специально обязан своей способностью к так называемому более высокому пониманию политической экономии. Это были, с одной стороны, его полное незнакомство с экономическими фактами, а с другой стороны — его исключительно дилетантское, мечтательное отношение к философии.

^*** — пеннивайт, граны и тройские караты. Ред.

«» 58

мер также исчезают и уступают место общим мерам веса металлов.

Цена товара, или количество золота, в которое товар идеально превращается, выражается теперь, следовательно, в денежных названиях золотого масштаба. Таким образом, вместо того, чтобы сказать, что квартер пшеницы равняется одной унции золота, в Англии сказали бы, что он равняется 3 фунтам стерлингов 17 шиллингам 10½ пенсам. Все цены выражаются, таким образом, в одних и тех же названиях. Своеобразная форма, которую товары придают своей меновой стоимости, превратилась в денежное название, в котором они объявляют друг другу, сколько они стоят. Деньги, в свою очередь, становятся счётными деньгами ^*.

Превращение товара в счётные деньги в голове, на бумаге, на словах происходит всякий раз, когда какой-нибудь вид богатства оценивается с точки зрения меновой стоимости ^**. Для этого превращения необходим золотой материал, но лишь мысленно представляемый. Для того, чтобы оценить стоимость 1 000 тюков хлопка в определённом количестве унций золота, а затем само это количество унций выразить в счётных названиях унции, т. е. в фунтах стерлингов, шиллингах и пенсах, не требуется ни одного атома реального золота. Так, в Шотландии перед банковским актом сэра Роберта Пиля 1845 г. в обращении не было ни одной унции золота, хотя унция золота, как английский счётный масштаб, выраженный в 3 ф. ст. 17 шилл. 10½ п. служила узаконенной мерой цен. Так, серебро служит мерой цен при товарном обмене между Сибирью и Китаем, хотя эта торговля на деле является простой меновой торговлей. Поэтому для золота, как счётных денег, безразлично, действительно ли его единица измерения и её подразделения чеканятся в виде монет или нет. В Англии, во времена Вильгельма Завоевателя, фунт стерлингов, равнявшийся тогда одному фунту чистого серебра, и шиллинг, равнявшийся ¹/₂₀ фунта, существовали только в качестве счётных денег, между тем как пенни, составлявший ¹/₂₄₀ фунта серебра, был наиболее крупной из существовавших тогда серебряных монет. Наоборот,

^* «Когда спросили Анахарсиса, для чего эллины употребляют деньги, он ответил: для счета» (Athen. «Deipnosophistae», L. IV, 49, v. 2, ed. Schweighäuser, 1802 [Атеней. «Застольные беседы учёных мужей», в пятнадцати книгах, кн. IV, 49, т, 2, издание Швейгхойзера, 1802, стр. 120]).

^** Гарнье, одному из первых французских переводчиков Адама Смита, пришла в голову странная мысль установить пропорцию между употреблением счётных денег и употреблением реальных денег. Такой пропорцией, по его мнению, является 10:1 (Garnier, G. «Histoire de la monnaie depula les temps de la plus haute antiquité etc.», t. I, p. 78 [Гарнье, Ж. «История денег со времени самой ранней античности и т. д.», т. I, стр. 78]).

«» 59

в современной Англии не существует ни шиллингов, ни пенсов, хотя они представляют собой узаконенные счётные названия для определённых частей унции золота. Деньги как счётные деньги могут существовать вообще лишь идеально, в то время как действительно существующие деньги вычеканены по совершенно иному масштабу. Так, во многих английских колониях Северной Америки деньги, находившиеся в обращении вплоть до конца XVIII столетия, состояли из испанских и португальских монет, в то время как счётные деньги были повсюду те же самые, что и в Англии ^*.

Так как золото в качестве масштаба цен выступает под теми же самыми счётными названиями, как и товарные цены, — например, унция золота, точно так же как и тонна железа, выражается в 3 ф. ст. 17 шилл. 10½ п., — то эти счётные наименования золота назвали его монетной ценой. Отсюда возникло странное представление, будто золото оценивается в своём собственном материале и, в отличие от всех других товаров, получает от государства твёрдую цену. Установление счётных названий для определённых весовых количеств золота ошибочно принималось за установление стоимости этих весовых количеств ^**. Золото там, где оно служит элементом определения цен, а потому счётными деньгами, не имеет не только твёрдой, но и вообще никакой цены. Для того, чтобы золото имело цену, т. е. чтобы оно было выражено в каком-нибудь специфическом товаре в качестве всеобщего эквивалента, этот специфический товар должен был бы играть в процессе обращения такую же исключительную роль, как и золото. Но два товара, исключающие все другие товары, взаимно исключают друг друга. Поэтому там, где серебро и золото согласно закону одновременно функционируют как деньги, т. е. как мера стоимостей, постоянно делались тщетные попытки рассматривать их как одну и ту же материю. Предполагать, что одинаковое рабочее время неизменно овеществляется в одинаковых пропорциях серебра и золота, значит предполагать в сущности, что серебро

^* В Мэриленде в 1723 г. был издан закон, по которому табак объявлялся законной монетой, но стоимость его была переведена на английские золотые деньги, а именно 1 пенни за фунт табака. Этот закон напоминает leges barbarorum ²², где, наоборот, определённые денежные суммы приравнивались к быкам, коровам и т. п. В последнем случае не золото и не серебро, а бык и корова составляли действительный материал счётных денег.

^** Так, например, мы читаем в «Familiar words» [«Дружеских словах»] г-на Давида Уркарта: «Стоимость золота должна измеряться при помощи самого золота; но как может какое-нибудь вещество быть мерилом своей собственной стоимости в других вещах? Стоимость золота должна быть установлена при помощи его собственного веса, которому при этом даётся другое, фальсифицированное название, — таким образом получается, что унция золота стоит столько-то фунтов и частей фунта. Но это — фальсификация меры, а не установление её масштаба».

«» 60

и золото суть одна и та же материя и что серебро, этот менее ценный металл, есть неизменная дробная часть золота. Начиная с правления Эдуарда III до времён Георга II история английского денежного обращения представляла собой непрерывный ряд его нарушений, вызванных коллизией между установленным по закону соотношением стоимости золота и серебра и действительными колебаниями их стоимости. То золото оценивалось слишком высоко, то серебро. Металл, оценённый слишком низко, изымался из обращения, переплавлялся в слитки и вывозился за границу. Тогда соотношение стоимостей обоих металлов вновь изменялось законодательным путём, но вскоре новая номинальная стоимость приходила в такой же конфликт с действительным соотношением стоимостей, как и старая. В наше время даже очень слабое и преходящее падение стоимости золота по сравнению с серебром, вследствие спроса на серебро со стороны Индии и Китая, вызвало во Франции в самых крупных масштабах то же явление, а именно вывоз серебра и вытеснение его из обращения золотом. В течение 1855, 1856 и 1857 гг. ввоз золота во Францию превышал его вывоз на 41 580 000 ф. ст., между тем как превышение вывоза серебра над его ввозом составляло 34 704 000 фунтов стерлингов. Фактически в таких странах, как Франция, где по закону оба металла являются мерой стоимостей и оба должны приниматься при платежах, — причём каждый по желанию может платить в том или другом металле, — тот металл, стоимость которого повышается, приобретает лаж и, подобно всякому другому товару, измеряет свою цену в металле, оценённом слишком высоко, в то время как мерой стоимостей служит только этот последний. Весь исторический опыт в этой области сводится просто к тому, что там, где по закону функцией меры стоимостей были наделены два товара, фактически эта функция всегда закреплялась лишь за одним из них ^*.