Распространенные мнения и ошибки

РЖ 17 ноября 2006

Садово-парковая культура. Кто и как делает политологов в России?

Леонид Ионин

Состояние нынешнего политологического образования у нас в стране, в общем, в прессе и в научных публикациях особой критике не подвергается. Считается, что все идет, как надо: российская политология следует в русле мировой традиции, воплощенной, в основном в американской political science, значительное отставание, вина за которое лежит на принудительном насаждении научного коммунизма в советские десятилетия, понемногу преодолевается, благодаря политологическому образованию граждане почти поголовно выучили слова "демократизация", "гражданское общество", "правовое государство" и т.п., и со всех трибун эти слова произносятся без запинки. Это действительно и без всякой иронии можно считать достижением, потому что автор сам был свидетелем того, как в конце 80-х годов на обсуждении в Институте социологии АН СССР один уважаемый профессор, услышав от нескольких выступающих требование немедленного введения гражданского общества, с недоумением произнес, что он не понимает, зачем все это нужно, что, конечно, у нас много военных, но общество-то и так в основном гражданское. Этот период благодаря широкому политологическому образованию мы во многом прошли.

Основные проблемы большинство авторов, размышляющих над состоянием политологического образования, видят в его методике, а именно в приближении его к практике, во введении "практических семинаров" (что бы это ни значило), в более широком использовании современных мультимедийных средств и т.п. Без всякой недооценки этого момента, то есть не оспаривая важности "практических семинаров" и прочего, хотелось бы все-таки сосредоточиться на другом - на принципиальных, на взгляд автора, вопросах понимания социальной роли политологического образования, его научной специфике и перспективах, создаваемых в рамках университетского политологического образования для его "потребителей" - студентов и аспирантов.

 

Распространенные мнения и ошибки

Хотелось бы начать с опровержения некоторых предрассудков, получивших довольно широкое хождение как в профессиональной политологической среде, так и среди абитуриентов и студентов политологических факультетов университетов. Первый и, наверное, самый важный из них состоит в том, что обучение политологии есть формирование элиты.

На состоявшемся в 2005 г. в журнале "Полития" семинаре, обсуждавшем преподавание политологии, главный вопрос был сформулирован так: "Сегодня, когда речь заходит о необходимости подготовки элитного резерва, возникает вопрос: кого мы должны готовить, как мы представляем себе эту элиту?" (1). Такая постановка вопроса вовсе не вызвала противодействия участников, и обсуждение проходило в основном под знаком воспитания элиты. Участники обсуждения, в число которых входили руководители и профессора "элитных" московских университетов и представители московских же "элитных" экспертных организаций, очевидно, отождествили собственный статус признанных представителей интеллектуальной элиты с возможностями и перспективами собственных студентов и собственной научной дисциплины.

На самом деле политологическое образование не делает человека ближе к элите - как бы она ни понималась, - чем любое другое образование. Конечно, как в любой стране, в России существуют "элитные" университеты, дающие - в силу возможностей общения студентов с выдающимися профессорами и практиками, в силу пространственной и духовной близости к центрам принятия решений, в силу традиции, наконец, - возможность для студентов получить по окончании университета места в фирмах и организациях, открывающих широкие карьерные перспективы. Но это не отражение специфики политологии как науки, не реже, а пожалуй и более часто, эти позиции занимают выпускники экономических и юридических факультетов, а также историки, социологи и т.д. Нет в политологии ничего, что характеризовало бы ее как специфически "элитную" научную дисциплину. Более того, роковым образом путь в "элиту" становится тем более прямым и гладким, чем более студент перестает ориентироваться на науку, а начинает ориентироваться на бизнес, общественную деятельность, политику, то есть на сферы, имеющие совершенно иные закономерности и принципы организации и мотивации, а соответственно и иные критерии успеха.

Второй распространенный предрассудок касается возможности политологического образования способствовать формированию гражданского общества и правового государства и шире - формированию демократии в России. В конце 90-х годов была опубликована серьезная статья, посвященная этой теме, где заявлялось, что "важным ресурсом демократической трансформации общества является политическое образование, основной целью которого является воспитание умения жить в демократическом обществе" (2). Сам по себе этот тезис не может вызвать возражения. Однако вся статья в целом посвящена проблемам политологического, а не политического образования: анализируются состав и организация кафедр политологии в вузах, учебные программы и методы преподавания политологии и т.п. Но политологическое образование и политическое образование - это, как известно, совершенно разные вещи. В Советском Союзе не было политологического образования, но было более чем достаточно политического образования. Если рассматривать преподавание политологии как орудие политического образования, то на место политологии как науки становится политология как орудие индоктринации и пропаганды. В этом случае политология, включенная в стандарт высшего образования как обязательная дисциплина, занимает в учебных программах место пресловутых истории КПСС и научного коммунизма и утрачивает свою научную составляющую.

Если же рассматривать политологию как науку, причем эмпирическую науку (science), ибо только как таковая она может претендовать на статус науки, то ее пропагандистские возможности невелики. Наука по самой сути своей неспособна к выработке ценностного консенсуса в обществе, а там, где она в этом участвует, там она попирает собственную идентичность и становится чем-то другим, во всяком случае - не наукой. Только с этой оговоркой можно признать, что политология является важным ресурсом демократической трансформации общества.

Третий предрассудок, на котором следует остановиться, касается распространенного у нас в стране в академической и более широкой социальной среде представления о политологии. До сих пор она трактуется по преимуществу как гуманитарная дисциплина, то есть как знание, не предполагающее высокого уровня формализации, специфических средств "процессирования" и, в более широком смысле, дисциплины мышления. Учебный план политологических факультетов - это по преимуществу "гуманитарный" учебный план, лишь немного разбавленный математическими дисциплинами, причем не специфическими, то есть теми, которые могут быть полезны студенту-политологу (прикладная математика, математическая статистика, теория игр и т.д.), а общеобразовательными математическими дисциплинами, добавляемыми, согласно Госстандарту, в нагрузку к любой гуманитарной специальности. В таком ее виде политология не наука, а либо пропагандистское орудие, либо - в прикладном ее виде - род технического знания, требующегося для решения задач, возникающих вовне ее самой.

Эти три комплекса представлений, которые мы обозначили как "предрассудки", конечно, не характеризуют отечественную политологию исчерпывающим образом, но играют важную роль в ее развитии и осознании ею своего места в академическом сообществе и в обществе в целом. В дальнейшем я хочу показать, какими должны быть - в противоположность этим предрассудкам - место и задачи политологии в современном российском обществе. Сначала - о ее "элитном" статусе.

 

Политология и политика

Говоря об элитном характере политологии, ее вольно или невольно отождествляют с политикой. Вообще, в нашей стране элита - это по преимуществу политики, а также представители крупного бизнеса, да и то лишь в той мере, в какой они осуществляют политическое влияние. Само словоупотребление, в том, что касается таких терминов, как "федеральная элита", "региональные элиты", "согласие элит", "интересы элит" и т.п., показывает: речь идет о группах, организующихся вокруг центров политической власти.

Традиционный полиморфизм элит в нашей стране почти что отсутствует. В классических теориях элит выделялись, как известно, три типа элит: властные, ценностные и функциональные. Первые - это элиты господства или политические элиты. Вторые - ученые, писатели, журналисты, то есть те, кто формирует ценностные и смысловые составляющие сознания общества. И третьи - функциональные элиты - это выдающиеся представители разных сфер деятельности: промышленность, культура, искусство и т.д. Каждый из типов элит имеет свою собственную, независимую от других типов иерархию, свои системы статусов, свои критерии и свои системы социальной мобильности, то есть подъема по этой иерархической лестнице, причем эти критерии и системы существуют автономно, то есть - хотя бы относительно - независимы от систем и критериев, свойственных другим типам элит. У нас в стране сейчас независимых от власти линий формирования элит практически нет, а если эти элиты и присутствуют, они не выступают как самостоятельные элиты в общественном сознании. Если выразить эту мысль лапидарно и грубо, элита - это политики и те, кто к ним близок.

Отсюда и возникает представление о том, что политологическое образование есть выращивание элиты, то есть политиков. Однако это в корне неправильное суждение. По традиционной классификации, политологи (разумеется, "элитные" представители политологии) должны принадлежать к ценностной элите общества, а не к властной элите. Прежде всего, потому, что у политологов и политиков налицо разные системы социальной мобильности, то есть повышения статуса в собственных специфических сферах деятельности. Орудиями повышения статуса политолога, как и любого ученого, являются публикация научных работ и защита диссертаций. Орудием повышения статуса политика является занятие им все более высоких выборных или административных должностей. Одно и другое предполагает совершенно разные формы деятельности. Более того, эти две сферы предполагают совершенно разные типы личностей (склонностей, способностей, психофизиологических характеристик). Встречаются индивиды, объединяющие в себе обе ипостаси - политика и ученого, - но, как правило, одно здесь развивается за счет другого, или в лучшем случае обе эти ипостаси существуют независимо друг от друга. Полезного взаимодействия не происходит.

Поэтому политология (в той мере, в какой она является наукой) не может представлять собой рассадник политической элиты. Разумеется, она может порождать представителей политической элиты, но не в большей степени, чем всякая иная наука или всякая иная сфера жизнедеятельности.

Еще одним основанием для отнесения политологов к (политической) элите является предположение о том, что, что политология дает возможность вести "научно обоснованную" политику, что политик, получивший политологическое образование, будет действовать более рефлексивно, более "правильно", с большей опорой на "объективные закономерности" политической жизни. К этому соображению также надо отнестись весьма критично. Во-первых, успешная политика не всегда предполагает рефлексию, чаще всего, наоборот, политический успех предопределяется догматизмом и упорствованием в проведении, казалось бы, заведомо обреченной политики. Во всяком случае, так происходило и происходит у выдающихся политиков, определяющих развитие событий в стране и мире на годы и десятилетия вперед. Этой теме посвящено довольно много исследований, демонстрирующих, что рефлексия (не путать с обратной связью) так же, как и принятие во внимание "объективных закономерностей", обрекает политика на поражение.

Во-вторых, у политика совершенно иная мотивация действий и совершенно иные информационные предпочтения, чем те, что могут быть продиктованы политологическим знанием.

Разумеется, все это не означает, что политология абсолютно бесполезна для политики и не оказывает на нее никакого воздействия. Политология (повторю: в той мере, в какой она остается наукой) может предоставлять политике информацию о наличном состоянии общественного мнения и поведения и о неких ограниченных во времени и территориально событийных регулярностях (а не "объективных закономерностях") в политическом поле. Этим ее функция применительно к политике и ограничивается. Перефразировав известный средневековый афоризм, можно сказать, что политология - служанка политики и ни в коем случае не ее "хозяйка", не созидающая политику сфера. Разумеется, политологи могут строить грандиозные политические проекты, могут принимать участие в их реализации, но в этом - как показывает логика и как свидетельствует опыт - они не обладают предпочтительной позицией и предпочтительным когнитивным статусом по сравнению с представителями других наук и других сфер деятельности. Именно поэтому претензия политологии на элитное положение в ряду других занятий не является обоснованной.