Соберетесь впятером, шестой должен всегда умереть

Я не люблю ваших празднеств; слишком много лицедеев

Находил я там, и даже зрители вели себя часто как лицедеи.

Не о ближнем учу я вас, но о друге. Пусть друг будет для

Вас праздником земли и предчувствием сверхчеловека.

Я учу вас о друге и переполненном сердце его. Но надо

Уметь быть губкою, если хочешь быть любимым переполненными

Сердцами.

Я учу вас о друге, в котором мир предстоит завершенным,

Как чаша добра, -- о созидающем друге, всегда готовом подарить

Завершенный мир.

И как мир развернулся для него, так опять он свертывается

Вместе с ним, подобно становлению добра и зла, подобно

Становлению цели из случая.

Будущее и самое дальнее пусть будет причиною твоего

Сегодня: в своем друге ты должен любить сверхчеловека как свою

Причину.

Братья мои, не любовь к ближнему советую я вам -- я

Советую вам любовь к дальнему.

Так говорил Заратустра.

О пути созидающего

Ты хочешь, брат мой, идти в уединение? Ты хочешь искать

Дороги к самому себе? Помедли еще немного и выслушай меня.

"Кто ищет, легко сам теряется. Всякое уединение есть грех"

Так говорит стадо. И ты долго принадлежал к стаду.

Голос стада будет звучать еще и в тебе! И когда ты

Скажешь: "у меня уже не одна совесть с вами", -- это

Будет жалобой и страданием.

Смотри, само это страдание породила еще единая

Совесть: и последнее мерцание этой совести горит еще на твоей

Печали.

Но ты хочешь следовать голосу своей печали, который есть

Путь к самому себе? Покажи же мне на это свое право и свою

Силу!

Являешь ли ты собой новую силу и новое право? Начальное

Движение? Самокатящееся колесо? Можешь ли ты заставить звезды

Вращаться вокруг себя?

Ах, так много вожделеющих о высоте! Так много видишь

Судорог честолюбия! Докажи мне, что ты не из вожделеющих и не

Из честолюбцев!

Ах, как много есть великих мыслей, от которых проку не

Более, чем от воздуходувки: они надувают и делают еще более

Пустым.

Свободным называешь ты себя? Твою господствующую мысль

Хочу я слышать, а не то, что ты сбросил ярмо с себя.

Из тех ли ты, что имеют право сбросить ярмо с себя?

Таких не мало, которые потеряли свою последнюю ценность, когда

Освободились от рабства.

Свободный от чего? Какое дело до этого Заратустре! Но твой

Ясный взор должен поведать мне: свободный для чего?

Можешь ли ты дать себе свое добро и свое зло и навесить на

Себя свою волю, как закон? Можешь ли ты быть сам своим судьею и

Мстителем своего закона?

Ужасно быть лицом к лицу с судьею и мстителем собственного

Закона. Так бывает брошена звезда в пустое пространство и в

Ледяное дыхание одиночества.

Сегодня еще страдаешь ты от множества, ты, одинокий:

Сегодня еще есть у тебя все твое мужество и твои надежды.

Но когда-нибудь ты устанешь от одиночества, когда-нибудь

Гордость твоя согнется и твое мужество поколеблется.

Когда-нибудь ты воскликнешь: "я одинок!"

Когда-нибудь ты не увидишь более своей высоты, а твое

Низменное будет слишком близко к тебе; твое возвышенное будет

даже пугать тебя, как призрак. Когда-нибудь ты воскликнешь:

"Все -- ложь!"

Есть чувства, которые грозят убить одинокого; если это им

Не удается, они должны сами умереть! Но способен ли ты быть

Убийцею?

Знаешь ли ты, брат мой, уже слово "презрение"? И муку

Твоей справедливости -- быть справедливым к тем, кто тебя

Презирает?

Ты принуждаешь многих переменить о тебе мнение -- это

Ставят они тебе в большую вину. Ты близко подходил к ним и

Все-таки прошел мимо -- этого они никогда не простят тебе.

Ты стал выше их; но чем выше ты подымаешься, тем меньшим

кажешься ты в глазах зависти. Но больше всех ненавидят того,

Кто летает.

"Каким образом хотели вы быть ко мне справедливыми! --

Должен ты говорить. -- Я избираю для себя вашу несправедливость