Ваш всегда любящий вас К. Х

Письмо 74

К. Х. — Синнету

Действительно, прискорбно очутиться так систематически неправильно истолкованным, обнаружить свои намерения неправильно воспринятыми, весь план ввергнутым в опасность этой бесконечной спешкой. Разве нам никогда не будет оказано доверие в том, что мы знаем, чего хотим и никогда не примут на веру наши слова ввиду отсутствия каких-либо разумных доказательств, что мы решили воспрепятствовать развитию Теософического Общества? М-р Хьюм утверждает, что он совсем не говорил, что "К. Х. или кто-нибудь из Братьев неправ", тогда как каждая строка его многочисленных писем ко мне и Е. П. Б. дышит духом жалобы и горьких обвинений. Я вам говорю, мой дорогой друг, он никогда не будет удовлетворен, что бы мы ни делали! И так как мы не можем согласиться наводнить мир, рискуя затопить его учением, которое должно даваться осторожно, мало-помалу, подобно сильному тоническому средству, которое может так же убивать, как лечить. В результате наступит реакция в его неутолимой жажде и затем — вы же сами знаете последствия. Приложенные два письма написаны и адресованы ей, при этом имея в виду меня. Ладно, пока что мы ничего лучшего предпринять не можем. Общество, как институт, никогда не погибнет, хотя филиалы и индивидуумы могут погибнуть. Чтобы угодить, ему, я в последнее время сделал бы для него больше, чем когда-либо сделал для вас; и вы можете судить о положении по хаотическим, но, в общем, разумным замечаниям, с которыми Е. П. Б. сегодня обращается к м-ру Хьюму.

Нужно предоставить нам самим судить и быть лучшими судьями. Все будет объяснено и сообщено в свое время, но нужно предоставить нам действовать так, как мы хотим. Иначе, лучше отказаться от Эклектического Общества. Я получил тома от него в течение прошлой недели! Посылаю вам несколько заметок через нее. Держите это в секрете.

Ваш К. Х.

Письмо 75

К. Х. — Синнету

Получено в августе 1882 г.

Мой дорогой друг!

Я чувствую себя ужасно обескураженным (ментально) этим непрекращающимся состоянием неизбежного противодействия и продолжающихся атак на наши твердыни? В течение всей моей тихой сознательной жизни я никогда не встречал человека более цепкого и неблагоразумного. Я так не могу продолжать, проводя свою жизнь в бесполезном протесте; и если вы не можете распространить свое дружеское влияние на него, нам всем придется расстаться в недалеком будущем. Я был у Когана, когда получил письмо, которое прилагаю, и Коган был совершенно возмущен и назвал все это дело тибетским названием, означающим "комедию". Не то, что он стремится "творить добро" или "помочь успеху Т. О" Это просто, верите вы мне или нет, ненасытная гордость в нем; свирепое интенсивное желание чувствовать себя и показать другим, что он "избранный", что он знает то, о чем другие едва могут догадываться. Не протестуйте, это бесполезно. Мы знаем, а вы не знаете. На днях Коган слышал идиотские, но до боли искренние жалобы "жены" и обратил на них внимание. Не таков человек, который стремится стать "совершенной душой", и тот, кто способен писать о брате теософе так, как он писал мне о Ферне, тот не теософ. Пусть это будет строго секретно, не доводите до его сведения ничего, кроме того, что он прочтет сам в моем письме к нему. Я хочу, чтобы вы прочитали оба письма, прежде чем отнести их к нему, и я прошу вас присутствовать, когда он их будет читать.

Я посмотрю, что можно будет сделать для полковника Чезни и полагаю, что Джуль Кул следит за ним. Думаю, что я первый раз в жизни пришел в настоящее уныние. Все же ради Общества я бы не хотел терять его. Ладно, сделаю все, что могу, но опасаюсь, что когда-нибудь он сам испортит суп.

Ваш искренне К. Х.

Письмо 76

Синнет — К. Х., К. Х. — Синнету

Получено обратно 22. 8. 1882г.

Августа 1882 г.

Мой дорогой Хранитель, боюсь, что нынешние письма по теософии немногого стоят, ибо я работал, основываясь на слишком буквальном понимании некоторых фрагментов из вашего письма о Дэва-Чане. Кажется, положение случайно убитых и самоубийц подвержено опасности привлечения их на сеансы.

Вы писали: "Но существует другой вид духов, которых мы упускаем из виду — самоубийцы и случайно убитые. Духи обоих этих видов могут сообщаться и оба должны дорого платить за такие посещения... " (К. Х. Правильно.) И далее, рассмотрев детально положение самоубийц, вы говорите: "Что касается жертв несчастных случаев, их положение еще хуже... Несчастные тени... отрезанные в полном расцвете земных страстей... Они суть пишачи и т. д. Они не только губят своих жертв и т. д. "

(К. Х. Опять правильно. Запомните, что исключения подтверждают правило.)

А если они ни очень плохи, ни очень хороши, "жертвы несчастных случаев и насилия" извлекают новую группу Сканд из медиума, который их привлекает.

(К. Х. Я объяснил это положение на полях корректуры. См. примечание.)

Вот над этим текстом я работал. Если это не должно быть изменено, или каким-то образом, пока что мне неизвестным, эти слова имеют не то значение, которое, казалось бы, им принадлежит, может быть, будет лучше аннулировать совсем эти два письма или же хранить их для полной переработки. Предупреждение сделано в слишком торжественном тоне и опасности придано слишком много значения, если это отнести только к самоубийцам, и в последнем после корректуры удаление "случайно убитых" сделает остальное смешным, потому что тогда мы разделяем самоубийц только на чистых и возвышенных, и медиумистических людей и т. д.

Мне кажется, навряд ли подойдет, если даже оставить письмо в стороне, хотя оно и не заключает в себе этой ошибки, ибо у него не было бы reison d`rtre, если бы за ним не последовало бы письмо.

Оба письма отправлены к Стейтону Мозесу для переброски в "Свет" — первое отсюда почтой 21 июля, второе — последней почтой — вчера. Теперь, если вы решите, что лучше их остановить или аннулировать, я как раз успею протелеграфировать домой Мозесу, как поступить. Я это сделаю немедленно, как только об этом получу телеграмму от Вас или от Старой Леди.

Если ничего не будет предпринято, они появляются в "Свет" такими, как они написаны, т. е. как рукопись с присланной корректурой, исключая несколько малых ошибок, которые, как я вижу, сделала моя жена, переписывая их.

В общем, это очень неприятная путаница. По-видимому, я был неосмотрителен, посылая их домой, но я думал, что так тщательно прочитал изложенное, в вашем длинном письме о Дэва-Чане.

В ожидании ваших приказаний Всегда преданный вам А. П. С.

К. Х. На полях я писал "редко", но я не произнес слова "никогда". Несчастные случаи происходят при различнейших обстоятельствах, и люди бывают убиты не только случайно или умирают, как самоубийцы, но их также убивают — что-то такое, чего мы даже не коснулись. Я хорошо понимаю ваше затруднение, но едва ли смогу вам помочь. Запомните, что на каждое правило имеются исключения, а на них опять исключения с другой стороны, и будьте всегда готовы узнавать нечто новое. Мне легко понять, что нас обвиняют в противоречиях и несоизмеримостях — даже в писании чего-то и отвергании этого завтра. То, чему мы вас учили, есть правило. Хорошие и чистые "случайные" (жертвы) спят в Акаше, не зная о происшедшей с ними перемене; очень порочные и нечистые переносят страдания и муки ужасного кошмара. Большинство — не очень хороших и не очень плохих, жертвы несчастных случаев или насилия, включая жертв убийств, некоторые спят, другие становятся двухпринципными призраками, тогда как малое меньшинство могут пасть жертвами медиумов и извлекать новую группу Сканд из привлекшего их медиума. Как бы мало ни было их число, их судьба весьма достойна сожаления. Что я сказал в своих заметках на вашей рукописи, было ответом м-ру Хьюму на его статистическое вычисление, которое привело его к заключению, что в таком случае "на сеансах духов больше чем оболочек".

Вам нужно многому учиться, и нам нужно вас многому научить; также мы не отказываемся идти до самого конца. Но мы, действительно, должны вас просить воздержаться от спешных выводов. Я не упреждаю вас, мой дорогой друг, я, скорее, упрекаю самого себя, если тут надо было бы упрекать кого-либо, за исключением наших соответственных образцов мышления и привычек, так диаметрально противоположных одно другому. Так как мы привыкли обучать учеников, которые знают достаточно, находясь за пределами всяких "если" и "но" во время уроков, то я весьма способен забыть, что занимаясь с вами, делаю работу, обычно доверяемую этим ученикам. Впредь я уделю больше времени ответам на ваши вопросы. Ваши письма, отправленные в Лондон, не могут принести вреда, и я уверен, что, наоборот, принесут пользу. Они прекрасно написаны, а исключения могут быть упомянуты и все остальное охвачено в одном из будущих писем.

У меня нет возражений, чтобы вы сделали выписки для полковника Чезни, кроме одного, он не теософ. Только будьте осторожны и не забудьте ваших подробностей и исключений, когда будете объяснять ваши правила. Запомните еще, что даже в случаях самоубийц имеются многие, кто никогда не позволят себе быть втянутыми в вихрь медиумизма, и пожалуйста, не обвиняйте меня на "несовместимости" или противоречиях, когда мы подходим к сути. Если бы вы только знали, как я пишу свои письма и сколько времени я в состоянии уделить им, вероятно отнеслись бы к ним менее критически, чтобы не сказать придирчиво. Ладно, а как вам нравится идея и искусство Джуль Кула? В течение последних десяти дней я даже мельком не видел Симлы.

Любящий вас К. Х.

Письмо 77

Получено 22. 8. 82 г.

А. П. Синнету, эскв.

Симла.

Я сделал несколько изменений и указал добавить к вашим "Письмам" подстрочное примечание. Во всяком случае, всегда существует опасность, как я вижу, обнаружить наши идеи подмененными конкретными и ложными образами в умах ваших читателей. Если бы вам удалось дать им лишь относительную, не абсолютную, истину, вы сделали бы для публики большое благо.

К. Х.

Письмо 78

К. Х. — Синнету