Какова периодизация отечественной истории?

Существуют различные периодизации отечественной ис­тории. Это обусловлено прежде всего методологическими ориентациями и выбором в их рамках критериев периодиза­ции.

Первый обобщающий труд по истории России был напи­сан В. Татищевым в первой половине XVIII в. («История Российская с самых древнейших времен»), в котором была сформулирована «государственная схема» отечественной ис­тории. Исходя из политического идеала сильной монархи­ческой власти, Татищев в российской истории выделил не­сколько этапов: от «совершенного единовластительства» (от Рюрика до Мстислава, 862 — 1132 гг.), через «аристокра­тию удельного периода» (1132—1462 гг.) к «восстановле­нию монархии при Иоанне Великом III» (1462— 1505 гг.) и укреплению ее при Петре I в начале XVIII столетия.

Н. Карамзин в начале XIX в., занявшись историей Рос­сии, свои философско-исторические взгляды изложил в «уте­шительной системе», суть которой заключалась в утвержде­нии, что история человечества есть история всемирного прогресса как духовного его совершенствования, а историю делают великие люди. Считая, что жизнь этих людей и «есть история народов», Карамзин отождествлял историю России с историей самодержавия. Посвящая свою работу «История государства Российского» Александру I, автор писал, что «история народа принадлежит царю!». Идею о том, что «Рос­сия основалась победами и единоначалием, гибла от разно­властия, а спаслась мудрым самодержавием», Карамзин по­ложил в основу периодизации отечественной истории. В ней он выделил шесть периодов: 1) «введение монархической власти» — от «призвания князей варяжских» до Святопол­ка Владимировича (862—1015 гг.); 2) «угасание самодер­жавия» — от Святополка Владимировича до Ярослава II Всеволодовича (1015 — 1238 гг.); 3) «гибель» Русского го­сударства и постепенное «государственное возрождение» Рос­сии — от Ярослава II Всеволодовича до Ивана Hi (1238 — 1462 гг.); 4) «утверждение самодержавия» — от Ивана III до Ивана IV (1462 — 1533 гг.); 5) восстановление «едино­властия царского» и превращение самодержавия в тиранию — от Ивана VI (Грозного) до Бориса Годунова (1533 — 1598 гг.); 6) «смутное время» — от Бориса Годунова до Михаила Романова (1598—1613 гг.).

С позиций теории «органического развития» дал перио­дизацию российской истории С. Соловьев (1820—1879 гг.). В фундаментальном труде «История России с древнейших времен» он попытался выявить «внутреннюю связь» исто­рических событий в России, определить закономерности ис­торического процесса, обусловленного «природой страны», «природой племени» и «ходом внешних событий». Соловь­ев не сводит историю России ни к истории государства, ни к истории самодержавия. Признавая огромную роль и госу­дарства, и личности в истории, Соловьев рассматривал вместе с тем государство как «необходимую форму для народа», а правительство как «произведение исторической жизни из­вестного народа». «Великий человек» также является, по мнению историка, «сыном своего времени, своего народа». Придерживаясь принципа «не делить, не дробить русскую историю на отдельные части, периоды, но соединять их, следить преимущественно за связью явлений», Соловьев лишь обозначает органически связанные между собой этапы российской истории. Первый этап (с древнейших времен до XVI в. включительно) — переход от «родового начала» через «вотчинные отношения» к «государственному быту». Второй этап (XVII — середина XVIII в.) — «приуготовле­ние» к новому порядку вещей и «эпоха Петра I», «эпоха преобразований». Третий этап (вторая половина XVIII — вторая половина XIX в.) — «завершение эпохи преобразо­ваний».

Крупнейшим историком конца XIX в. был В. Ключев­ский, который, придерживаясь позитивистской «теории фак­торов», выделял «три основные силы, которые строят люд­ское общежитие»: человеческая личность, людское общество, природа страны. Двигателями исторического прогресса Клю­чевский считал «умственный труд и нравственный подвиг». В истории России Ключевский большое значение придавал процессу колонизации (природный фактор), торговле (эко­номический фактор) и признавал огромную роль государст­ва в ее развитии (политический фактор). В «Курсе русской истории» Ключевский дал ее периодизацию, положив в ос­нову географический, хозяйственный и социальный крите­рии. В отечественной истории он выделил четыре периода: 1) «Русь днепровская, городовая, торговая» (с VIII по XIII-в.); 2) «Русь Верхневолжская, удельно-княжеская, воль­но-земледельческая» (XIII — середина XV в.); 3) «Русь Великая, Московская, царско-боярская, военно-земледель­ческая» (XV — начало XVII в.); 4) «всероссийский, импе­раторский, дворянский» период крепостного хозяйства — земледельческого и фабрично-заводского (XVII — середина XIX в.).

В советской историографии в основу периодизации был положен формационный подход, в соответствии с которым в отечественной истории выделяли: 1) «первобытнообщин­ный строй» (до IX в.); 2) «феодализм» (lX — середина XIX в.); 3) «капитализм» (вторая половина XIX в. — 1917 г.); 4) «социализм» (с 1917 г.). В рамках этих фор­мационных периодов отечественной истории выделяли оп­ределенные этапы, раскрывающие процесс зарождения и развития общественно-экономической формации. Так, «фе­одальный» период делили на три этапа: «ранний феодализм» (Киевская Русь), «развитой феодализм» (феодальная раз­дробленность и образование Российского централизованного государства); «поздний феодализм» («новый период русской истории», разложение и кризис феодально-крепостнических отношений). Период капитализма распадался на два этапа — «домонополистический капитализм» и «империализм». В со­ветской истории выделяли этапы «военного коммунизма», «новой экономической политики», «строительства основ со­циализма», «полной и окончательной победы социализма», «развития социализма на собственной основе».

В постперестроечный период в связи с переходом к плю­ралистической интерпретации отечественной истории про­изошла переоценка как отдельных ее событий, так и целых периодов и этапов. В связи с этим наблюдается, с одной стороны, возврат к периодизациям Соловьева, Ключевско­го, Платонова и др. дореволюционных историков, а с дру­гой, предпринимаются попытки дать периодизацию в соот­ветствии с новыми ценностями и методологическими подходами. Так появились периодизации отечественной ис­тории с точки зрения альтернативности исторического ее раз­вития, рассмотренного в контексте мировой истории. Неко­торые историки предлагают выделить в отечественной истории два периода: 1) «от древней Руси к императорской России» (IX —XVIII вв.) и 2) «расцвет и закат Российской империи» (XIX—XX вв.).

Историки, разделяющие идеи «пассионарной концепции» Л. Гумилева, выделяют в истории России этапы в соответ­ствии со стадиями жизни славянского и российского супер­этносов. Л. Гумилев придерживался теории мутагенеза, со­гласно которой каждый новый вид, в том числе и этнос, возникает в результате мутации — внезапного изменения генофонда живых существ, наступающего под воздействием внешних условий в определенном месте и в определенное время. Вследствие мутации под воздействием биохимичес­кой энергии живого вещества биосферы возникает такой эт­нический признак, как пассионарность, образующий внутри популяции некоторое количество людей, обладающее повы­шенной тягой к действию («пассионарный толчок»).

Уровень пассирнарности в этносе не остается неизмен­ным, поэтому этнос, возникнув в результате пассинарного толчка проходит ряд фаз развития: l) пассионарный подъ­ем (образование нового этноса — около 300 лет); 2) акма­тическая фаза (образование суперэтноса — 300 лет; 3) над­лом (резкое снижение пассионарности сурерэтноса — 200 лет; 4) инерционная фаза (плавное снижение пассионарнос­ти — 300 лет; 5) обскурация (разрушение этнических свя­зей — 200 лет); 6) мемориальная фаза (полное уничтоже­ние этнических реликтов — 200 лет). Тем самым продолжительность жизни этноса Гумилев определял при­мерно в 1500 лет.

Л. Гумилев считал, что пассионарный толчок, привед­ший к образованию собственно русского народа, произошел на Руси около 1200 г. В течение 1200 — 1380 гг. на основе слияния славян, татар, литовцев, финно-угорских народов возник новый, русский этнос. В 1380—1500 гг. начался про­цесс формирования российского суперэтноса. Фаза пассио­нарного подъема завершилась созданием Великого княжества Московского и освобождением от татаро-монгольской за­висимости. Этой фазе хронологически соответствовали об­скурационная и мемориальная фазы в истории славянского суперэтноса, сопровождавшиеся распадом древнерусского государства, его разделом между Ордой и Литвой и, нако­нец, разрушением последнего этнического осколка Киевской Руси — Новгорода. В 1500—1800 г. (акматическая фаза) российский суперэтнос распространился в пределах Евразии, произошло объединение под властью Москвы народов, жив­ших от Прибалтики до Тихого океана. После 1800 г. нача­лась фаза надлома, которая сопровождается огромным рас­сеиванием энергии, кристаллизующейся в памятниках культуры и искусства (расцвет культуры), утратой единст­ва суперэтнической принадлежности, нарастанием внутрен­них конфликтов, выливающихся время от времени в граж­данские войны. Исходя из «пассионарной теории» Гумилева, в начале XXI в. должна начаться инерционная фаза, кото­рая характеризуется тем, что, благодаря приобретенным цен­ностям, суперэтнос живет как бы «по инерции», вновь идет взаимное подчинение людей друг другу, происходит образо­вание больших государств, создаются и накапливаются ма­териальные блага.

Что такое цивилизация?

 

Понятие «цивилизация» первоначально появилось во французском языке в середине XVIII в. в русле теории про­гресса и употреблялось только в единственном числе. В част­ности, просветители называли цивилизацией идеальное об­щества, основанное на разуме и справедливости.

Кризис прогреесистских иллюзий просветителей, богатый этно-исторический материал, полученный в «эпоху путешес­твий» и обнаруживший огромное разнообразие нравов и куль­тур вне Европы, привели к тому, что в начале XIX в. воз­никла «этнографическая концепция цивилизаций», в основу которой было положено представление о том, что у каждого народа — своя цивилизация (Т. Жуффруа.).

В целом во второй половине XVIII — начале XIX в. утвердилось три подхода к пониманию «цивилизации». Это: 1) унитарный (цивилизация как идеал прогрессивного раз-вития человечества как единого целого); 2) стадиальный (ци­вилизации как этапы прогрессивного развития человечества как единого целого); 3) локально-исторический (цивилиза­ции как качественно различные, уникальные этнические или исторические общественные образования).

В это время Ф. Гизо, заложивший основы «этно-истори­ческой концепции цивилизаций», предпринял первую попытку разрешить противоречие между идеей прогресса единого рода человеческого и реалиями культурно-исторического мно­гообразия народов. Он считал, что", с одной стороны, су­ществуют локальные цивилизации, а, с другой, — над ними есть еще и «Цивилизация» как прогресс человеческого об­щества в целом.

Н. Данилевский, опубликовавший в 1869 г. работу, по­священную зарождению и развитию российской цивилиза­ции, вообще отрицал существование «человечества» как це­лого, как «единой цивилизации», признавай реальным субъектом исторического процесса лишь отдельные «культур­но-исторические типы», народы с их самобытными цивилиза­циями, не подлежащими передаче и заимствованию. Концеп­ция культурно-исторических типов Данилевского, воспринятая первоначально в России как «литературный курьез» (В. Со­ловьев), предвосхитила в определенной мере идеи немецкого философа культуры О. Шпенглера, с именем которого связы­вают появление в начале XX в. устойчивого интереса к ло­кальным культурам и цивилизациям.

О. Шпенглер разработал теорию культурно-историчес­кого круговорота, которая постулировала цикличность раз­вития множества разрозненных, но равноценных по уровню достигнутой зрелости культурных миров. Выделив в разви­тии культурно-исторических миров три стадии: юность (ми­фосимволическая, ранняя культура), расцвет (метафизико-религиозная высокая культура) и упадок (поздняя окостеневшая культура), Шпенглер считал, что последняя переходит в цивилизацию. Поэтому цивилизации везде об­ладают одними и теми же признаками: они есть симптом и выражение отмирания целого культурного мира как орга­низма, затухания одушевляющей его культуры, возврат в «небытие» культуры, этнический хаос, не порождающий бо­лее культурной индивидуальности.

В исторической науке термин «цивилизация» прочно свя­зан с именем А. Тойнби. Английский историк рассматривал цивилизацию как систему, обособленность которой обуслов­ливается значимостью связей между ее элементами. А. Тойн­би считал, что цивилизации зарождаются в результате поиска адекватных Ответов на Вызовы, которые предъявляются лю­дям либо природой (стимулы «бесплодной земли» и «новой земли»), либо человеческим окружением (стимулы «удара» и «давления»). Новая цивилизация при этом может возни­кнуть двумя путями. Во-первых, она может появиться не­посредственно из примитивного общества путем качествен­ного изменения его структуры в результате выделения из общей массы некоторого творческого меньшинства (элиты), берущего на себя формирование Ответа и разработку новых методов и направлений социальной активности. Другой путь — возникновение цивилизации на основе использования до­стижений генетически предшествующей цивилизации. При этом Тойнби считал, что в качестве хранителя и передатчи­ка «генетической» информации особенно часто выступают конфессиональные институты.

Однако ни концепция культурно-исторических миров Шпенглера, ни методология исследования цивилизаций Тойн­би в силу их умозрительности не получили широкого рас­пространения в западной историографии. Только во второй половине XX в. в порядке реакции на вестернизированное изображение мира в концепциях модернизации и развития произошло как бы новое рождение понятия «цивилизация».

В содержательно-методологическом плане можно выде­лить несколько подходов в интерпретации понятия «циви­лизация»: культурологический, социологический, этнопси­хологический, географический.

В рамках культурологического подхода М. Вебер, а за ним Тойнби рассматривали цивилизацию как особый социо­культурный феномен, ограниченный определенными про­странственно-временными рамками, основу которого состав­ляет религия. А. Тойнби указывал также и на четко выраженные параметры технологического развития. Неко­торые исследователи под цивилизацией понимают не только совокупность отношений между людьми одной конфессии, но и между индивидом и государством, «сакрализованные религиозной или идеологической доктриной, которая обес­печивает стабильность и длительность в историческом вре­мени фундаментальных нормативов индивидуального и об­щественного поведения» (Л. Малашенко).

Э. Тайлор считал, что цивилизация, или культура, «в широком, этнографическом смысле слагается в своем целом из знания, верований, искусства, нравственности, законов, обычаев и некоторых других способностей и привычек, усвоенных человеком как членом общества»,

В русле социологического подхода особый интерес пред­ставляет концепция цивилизаций Д. Уилкинса, который от­вергает понимание цивилизации как социума, характеризу­ющегося однородной культурой. Он считает, что культурная гомогенность не является, признаком цивилизации — она может быть вполне и разнородной. Критикуя критерий куль­турной однородности и введя принципы «связанности» и «конфликтности», Уилкинсон понятие «цивилизация» упо­требляет как синоним социального образования, имеющего общий временной и пространственный ареал и кристаллизу­ющийся вокруг городских центров благодаря действию ме­ханизмов их связей, в первую очередь социально-полити­ческих.

С позиций этнопсихологического подхода Л. Гумилев связывал понятие цивилизации с особенностями этнической ис­тории. Иногда цивилизационный критерий усматривают в специфике культуры и психологии того или иного народа. При таком понимании цивилизация по существу отождест­вляется с национальным характером. Представители гео-гpaфическoro детерминизма считают, что решающее воздей­ствие на характер цивилизации оказывает географическая среда существования того или иного народа, которая влияет прежде всего на формы кооперации людей, постепенно из­меняющих природу (Л. Мечников).

Во второй половине XX столетия в рамках той отрасли знания, которая получила на Западе название «civilisational studies», сложилось несколько направлений.

Одно из них продолжает основываться на представлении о цивилизациях как локально-исторических образованиях, сущность которых сводится к специфике социокультурного кода. Другим направлением является новая (не культуро­логически-редукционистская) интерпретация понятия «ци­вилизация». Большое влияние на исследование цивилиза­ций в этом русле оказала современная глобалистика, прежде всего взгляды сторонников «миросистемной перспективы» И. Валлерстайна и глобальной культурологии М. Фезерсто­уна. При этом наблюдается сближение цивилизационного и глабалистского подходов на основе того, что современным «цивилизионщикам» тезис о «единстве мировой цивилиза­ции» уже не кажется «ложной концепцией», а «глобалиста­ми» мироцелостность уже не рассматривается сквозь при­зму европоцентристского, рационально-западного видения мира.

В рамках новой версии цивилизационного подхода со­временный мир трактуется как многозначность цивилиза­ций, но сами цивилизации при этом становятся возможны­ми лишь как «встреча цивилизаций», как их диалог на базе всеобщих символических форм. Некоторые исследователи вообще рассматривают современные цивилизации как «вы­зовы» глобальным императивам.

Однако в целом, особенно в отечественной литературе, продолжает преобладать культурологический подход к опре­делению понятия «цивилизация». В большинстве словарей термин «цивилизация» интерпретируется как синоним по­нятия культура. В широком смысле под цивилизацией под­разумевают совокупность материальных и духовных дости­жении общества в его историческом развитии, в узком смысле — только материальную культуру.

Многие ученые склоняются к тому, чтобы определять цивилизацию «как социокультурную общность, обладающую качественной спецификой», как «целостное конкретно-исто­рическое образование, отличающееся характером своего от ношения к миру природы и внутренними особенностям са­мобытной культуры». Иногда к культурологическим харак­теристикам добавляют политические, экономические и пси­хологические, а цивилизацию рассматривают как «сообщество людей, объединенное основополагающими духовными цен­ностями и идеалами, имеющее устойчивые особые черты в социально-политической организации, культуре, экономике и психологическое чувство принадлежности к этому сооб­ществу» (Л. Семенникова).

В связи с этим надо отметить, что еще в XIX в., прежде всего в странах немецкого языка, культура противопостав­лялась понятию «цивилизация». Так, уже у И. Канта наме­чается различие между этими понятиями. О. Шпенглер пря­мо противопоставлял цивилизацию, как совокупность технико-механических элементов, культуре, как царству ор­ганически-жизненного. Поэтому Шпенглер считал, что ци­вилизация является заключительным этапом развития лю­бой культуры, для которого характерны высокий уровень научных и технических достижений и упадок искусства и литературы.

Многие исследователи сходятся в том, что цивилизация представляет собой внешний по отношению к человеку мир, воздействующий на него и противостоящий ему, в то время как культура является внутренним достоянием человека, рас­крывая меру его развития и являясь символом его духовно­го богатства.

Такое утверждение вполне уместно только в рамках дея­тельностного подхода к пониманию культуры как внутрен­ней интенции жизнедеятельности человека, ее духовного кода. Однако при ценностном подходе к культуре, при ко­тором она интерпретируется как нормативно-ценностное про­странство бытия той или иной социальной общности, такое противопоставление культуры и цивилизации выглядит не­обоснованным.

Вместе с тем надо согласиться, что цивилизация по отно­шению к человеку является внешним миром. Однако при этом не следует противопоставлять понятия «цивилизация» и «культура», ибо культура как надындивидуальная реаль­ность также является внешней.

П. Сорокин обратил внимание на то, что цивилизации различаются между собой «доминантными формами инте­грации», или «цивилизационными матрицами». Такое нор­мативно-ценностное понимание цивилизации и отличается от представления о ней как о «конгломерате разнообразных явлений», и не сводит цивилизацию к специфике культуры, ибо в качестве «доминантной формы интеграции» могут вы­ступать разные основания. И с этой точки зрения цивилиза­ционный и культурологический подходы представляют собой различные способы научной интерпретации истории. Ци­вилизационный подход ориентирован прежде всего на по­иск «единой матрицы», «доминантной формы» социальной интеграции. Культурологический — на изучение культуры как специфического нормативно-ценностного пространства или «культурного кода» жизнедеятельности людей. С пози­ций такого подхода можно описывать различные поликуль­турные цивилизации, например российскую или кавказскую, характерной чертой которых является интенсивное взаимо­действие многих уникальных культур и почти всех миро­вых религий.

Кроме того, каждой цивилизации присущ определенный генотип социального развития, а также специфические куль­турные архетипы. Именно по этим параметрам можно вы­явить различия между Востоком, Западом и Россией как цивилизационными типами.

Сколько было цивилизаций?

Цивилизационный подход нашел широкое применение в исследованиях по исторической и культурно-исторической типологии. При этом можно выделить два подхода в интер­претации понятия «цивилизация»: локально-исторический и историко-стадиальный. Среди сторонников локально-исто­рического подхода нет единства в вопросе о том, сколько было цивилизаций в прошлом и сколько существует их в настоящее время.

Н. Данилевский выделял в прошлом и настоящем 11 (в хронологическом порядке) цивилизаций, или культурно-ис­торических типов: египетскую, ассирийско-вавилоно-фини­кийскую, китайскую, халдейскую, индийскую, иранскую, еврейскую, греческую, римскую, аравийскую, германо-ро­манскую (европейскую) и перспективную славянскую. О. Шпенглер рассматривал 8 культурно-исторических ми­ров: египетский, индийский, вавилонский, китайский, гре­ко-римский (аполлоновский), майя, византийско-арабский, и западноевропейский (фаустовский). У А. Тойнби в пред­варительной классификации насчитывается 21 общество од­ного вида, которые, как пишет историк, «принято называть цивилизациями»: египетское, андское, китайское, минойс­кое, шумерское, майянское, сирийское, индское, хеттское, западное, эллинское, православное христианское (в России), дальневосточное (в Корее и Японии), православное христи­анское (основное), дальневосточное (основное), иранское, арабское, индуистское, мексиканское, юкатанское, вавилон­ское.

В более обобщающей классификации Тойнби выделил, кроме «западного мира» «православно-христианское, или византийское общество» в Юго-Восточной Европе и Рос­сии; «исламское общество», сосредоточенное в аридной зоне (область сухих степей, пустынь и полупустынь), проходя­щей по диагонали через Северную Африку и Средний Вос­ток от Атлантического океана до Великой Китайской стены; «индуистское общество» в тропической субконтинентальной Индии к юго-востоку от аридной зоны; «дальневосточное общество» в субтропическом и умеренном районах между аридной зоной и Тихим океаном.

Эта классификация цивилизаций была положена в осно­ву концепции Л. Васильева, который выделил 5 современ­ных цивилизаций: «западноевропейскую», «российскую», «исламскую», «индо-буддийскую» и «конфуцианскую». X. Уайт, используя тропологический подход, выделил 4 цивилизационно-исторических типа культуры: ироничес­кий (Западная Европа), метафорический (Ближний Восток), синекдотический (Индия) и метонимический (Китай).

В рамках историко-стадиального подхода в зависимости от выбора тех или иных аксиоматических критериев выде­ляют различные типы цивилизаций. В современной литера­туре, например, рассматриваются такие типы, как «устная, письменная, книжная и экранная»; «космогенная, техноген­ная и антропогенная»; «традиционная и современная»; «эво­люционная и инновационная» цивилизации.

Однако в большинстве случаев в историко-стадиальных исследованиях применяется технократический подход, на ос­нове которого выделяют аграрную (доиндустриальную), про­мышленную (индустриальную) информационную (постин­дустриальную) цивилизации.

«Аграрная цивилизация» — это общество с примитив­ным сельскохозяйственным производством, иерархической социальной структурой и властью, принадлежащей земель­ным собственникам, с церковью и армией как главными со­циальными институтами.

«Индустриальная цивилизация» — общество, которое ха­рактеризуется бурным развитием тяжелой промышленнос­ти, широким внедрением достижений науки и техники, рез­ким повышением уровня капиталовложений, увеличением доли квалифицированного труда, изменением структуры за­нятости, преобладанием городского населения.

«Постиндустриальная цивилизация» — общество «высо­кого массового потребления», в котором основными стано­вятся проблемы развития сферы услуг, производство това­ров массового потребления и теоретического знания.

В современной отечественной литературе сторонники та­кого подхода, представляющего собой синтез марксистско-формационных и западно-технократических интерпретаций, выделяют 7 таких исторических стадий-цивилизаций: неоли­тическая (7—4-е тыс. до н. э.), восточно-рабовладельчес­кая (3-е тыс. — первая половина 1-го тыс. до н. э.), антич­ная (VI в. до н. э. — VI в. н. э.), раннефеодальная (VII—XIII вв.), предындустриальная (XIV—XVIII вв.), ин­дустриальная (60-90-е гг. XVIII в, - 10-70-е гг. XX в), постиндустриальная (80-е гг. XX в — конец XXI — нача­ло XXII в.) (Ю. Яковец).

В свое время Н. Кондратьев, изучая циклы экономичес­кой конъюнктуры, пришел к выводу об их смене каждые 40-50 лет. Эти полувековые циклы Кондратьев рассматри­вал в качестве элементов цивилизационного цикла, который продолжается, по его подсчетам, примерно 200—300 лет.