Мананга, брошенный на куче пепла

Писать об Иппи, не рассказав о Мананге, все равно что вырвать несколько страниц из учебника по истории. Мананга был из племени каннибалов в Иппи. Переселившись в ту местность, мы в первую очередь хотели хоть в общих чертах ознакомить африканцев этого племени с тем, что написано в Библии. Кроме того, Гай приступил к строительству молитвенного дома, которое было закончено через полгода после нашего приезда. Во время первого богослужения в новом здании Гай объявил: "Завтра после обеда я начну новый вид занятий. Приглашаются только те, кто уже много раз был в собрании и понимает что значит уверовать в Иисуса Христа".

Мы были абсолютно не уверены, придет ли кто завтра. Но на следующий день в зале было почти столько же людей, как на воскресном богослужении. Гай был удивлен. Наклонившись ко мне, он прошептал: "Маргарет, я думаю, они просто не поняли, что я имел в виду. Что мне теперь делать?" Я недоуменно пожала плечами, потому что тоже была озадачена.

Гай поднялся с места: "Я не знаю, правильно ли вы меня вчера поняли, что эти занятия не для всех. Они предназначены только для тех, кто хочет следовать за Иисусом Христом. Давайте встанем и споем. И если кто-то из вас неверно понял вчерашнее объявление, то во время пения можно уйти". Мы начали петь, но никто не вышел, все остались на своих местах. Что делать дальше? Мы не могли поверить, что за несколько месяцев работы среди людоедов могли быть достигнуты такие неслыханные результаты.

Гай решил прежде, чем приступить к занятиям, ближе познакомиться с некоторыми из присутствующих. Его особенно заинтересовали высокие африканцы, занявшие передние ряды, которых мы видели в первый раз. Оказалось, что они были из племени сандас, жившего в северной части провинции. Они очень выделялись на фоне своих низкорослых соседей из племени бандас, рост которых не превышал метра пятидесяти. Для нас их появление было полной неожиданностью, потому что мы даже не подозревали, что в округе живут такие рослые африканцы.

Гай подошел и заговорил с ними, и был очень удивлен, что каждый из них засвидетельствовал о своем обращении ко Христу и знал наизусть много стихов из Библии. Наконец, Гай спросил:

- Где находится ваша деревня?

- В лесу, в часе ходьбы от твоего дома, - отвечали великаны.

- Кто же рассказал вам об Иисусе Христе?

- А разве не ты посылал к нам Манангу? Он каждый вечер приходит учить нас.

Гай был поражен: как мог он послать к ним кого-то, если даже не подозревал об их существовании? Гай продолжал задавать вопросы, и в ответ они все время ссылались на Манангу. Большинство из них хорошо понимали, что значит уверовать в Иисуса Христа, раскаяться в своих грехах и получить спасение и жизнь вечную. Мы поняли, что Мананга по своей инициативе приступил к евангелизации, хотя мы только собирались учить новообращенных, как свидетельствовать другим о Христе.

- Да кто же такой этот Мананга? - спросила я у Гая по дороге домой.

- Как, разве ты не знаешь? Тот мальчик, который ежедневно приносит тебе воду и дрова.

- Это тот мальчик?!

Мне трудно было поверить своим ушам! Этот мальчик был самым занятым среди наших работников: он приходил на работу к пяти утра и до шести носил воду. С шести до семи он был на утреннем богослужении. После этого он снова носил воду и рубил дрова до пяти вечера. За водой нужно было идти к ручью, протекавшему далеко от дома. Дрова нужно было принести из лесу Мы кипятили воду для питья и для приготовления пищи, и для этого нужно было заготовить много дров. Помимо этого, Мананга носил воду для купания. А так как в тропиках очень жарко, мы мылись и купали детей довольно часто. Больше всего нас интересовало как после целого дня работы Мананга успевал еще свидетельствовать? Где он находил время и силы?

На следующий день, когда в 5:30 утра Мананга принес первое ведро воды, я спросила у него:

- Мананга, ты ходишь в деревню племени сандас?

- Да, мама.

- Когда же ты туда ходишь?

- Каждый вечер.

- Но ведь до той деревни нужно идти больше часа, а ты работаешь здесь до самого вечера. Ты не можешь туда добраться до темноты!

- Я иду не по дороге, а через лес - так быстрее. И прихожу туда, когда солнце только начинает садиться. Сначала я их учу, потом мы беседуем, и в полночь я возвращаюсь домой.

Я не могла поверить своим ушам.

- Ты приходишь домой в полночь? Мананга, неужели тебе не страшно?

В этих краях водятся леопарды, гиены, львы, буйволы и ядовитые змеи. В ночное время даже на территории миссионерской станции мы не решались перейти из одной постройки в другую. А Мананга каждый вечер отправлялся в такой дальний путь, чтобы обучить других тому, что сам услышал в течение дня. Я снова спросила:

- Мананга, неужели тебе не страшно?

Он посмотрел на меня с недоумением, а потом сам задал вопрос:

- Мама, разве ты родилась здесь, в Иппи?

- Ты же знаешь, что я родилась не здесь.

- А тебе кто-нибудь рассказывал, какие у людей нашего племени острые зубы?

- Да, мы слышали, что ваше племя съело несколько белых, приехавших сюда до нас.

- Как же вы решились переехать в Иппи с вашими детьми?

- Мы здесь потому что нет другой личности под небом, кроме Иисуса Христа, кто мог бы даровать спасение человеку. Мы верим, что Он умер не только за нас, белых людей, но и за жителей Африки. И мы поселились в Иппи, чтобы рассказать вам о живом Боге.

- Мама, а разве тебе не страшно было ехать в наше племя?

- Нет! Мы знали, что раз Бог посылает нас сюда, Он Сам защитит нас и наших детей.

Я все еще не понимала, к чему он клонит. И тогда Мананга сказал, глядя мне прямо в глаза:

- Мама, ваш Бог - теперь и наш Бог! Он мой Защитник ночью в лесу!

Я услышала в его словах заслуженный упрек. Меня изумило, что этот мальчик, совсем недавно пришедший к Богу, так быстро вырос духовно. Мне вспомнилось, как долго я сама в юности мучилась и сомневалась, прежде чем смогла честно сказать, что Бог стал господином моей жизни. А этот мальчишка из племени людоедов настолько реально воспринял библейские истины, что не побоялся львов и леопардов и ходит в соседнее племя каждый вечер, чтобы рассказать там о живом Боге. И в результате 14 мужчин из племени сандас уверовали в Иисуса Христа и пришли к нам на библейские занятия!

Я во все глаза смотрела на стоявшего передо мной мальчика и думала, как часто мы не отдаем себе отчета, что Евангелие является силой Божией ко спасению ВСЯКОМУ верующему. В тот момент я также осознала, что сама я усваиваю Божьи уроки далеко не так успешно, как этот африканский мальчик. И снова с особой силой я ощутила счастье, что Господь привел меня в эту страну чудес, и мне хотелось до конца своих дней служить Господу в Африке.

Мананга одним из первых откликнулся на предложение Гая начать библейские занятия с теми, кто хочет вести евангелизационную работу среди своего народа. После окончания начатых Гаем годичных курсов мы направили 14 лучших учеников в библейскую школу в Кремпель, где они должны были продолжать учебу. Среди них был Мананга. Перед отправкой в Кремпель Гай собирался сделать двухколесную "пуш-пуш" для жены Мананги Конгасси (Кремпель находился на расстоянии четырехсот километров от нас, добираться туда нужно было пешком, и для женщины, недавно родившей ребенка, это было слишком большое расстояние).

Но Мананга очень удивил нас, сказав:

- Нам не понадобится "пуш-пуш" для Конгасси: она не поедет со мной в Кремпель. Мой брат заберет ее с детьми к себе.

Я в недоумении переспросила:

- Мананга, мне не совсем ясно: что ты собираешься сделать с женой и детьми?

- Мой брат увезет их к себе и позаботится о них, пока я буду учиться, - ответил Мананга.

Согласно обычаям племени бандас, когда в семье рождалась девочка, дяди решали ее судьбу: от них зависело, кому ее отдадут замуж. Едва девочке исполнялось пять лет, дяди получали часть калыма. Несмотря на то, что у Мананги были только мальчики, их дядя согласился взять их под свою опеку чтобы Мананга мог продолжать учебу.

- Где живет твой брат?

- В Бамбари.

- Но послушай, Мананга, как ты можешь отослать жену и мальчиков к брату, а сам поехать учиться? Слово Божие говорит: "Если кто о своих и особенно о домашних не печется, тот хуже неверного". Какой смысл в том, что ты будешь учиться, как проповедовать другим людям, если сам отдашь детей в семью, где они не услышат Евангелия?

Мананга очень расстроился. И хотя некоторые миссионеры считали, что мы предъявляем к нему слишком высокие требования, мы с мужем были убеждены: жена и дети должны быть с отцом. А если Мананга не мог взять с собой семью и заботиться о них во время учебы, значит, ему не следовало начинать учебу, и возможно, в будущем Господь пошлет для этого более благоприятные возможности. Мы молились, чтобы Господь дал Мананге мудрости в решении этого вопроса.

Через несколько дней Мананга зашел в класс воскресной школы, где я проводила урок с детьми. Он сел в сторонке и стал внимательно слушать. После урока Мананга подошел ко мне с сияющим лицом.

- Мама, мы всей семьей отправляемся в Кремпель, - сказал он.

- Чем вызваны такие перемены? - удивилась я.

- Бог так добр: сегодня Он привел меня в твой класс, и я получил нужный ответ. Теперь все мои сомнения рассеялись!

- Но что же я такое сказала, что помогло разрешить твои проблемы?

- Мне очень понравился стих: "И будет он как дерево, посаженное при потоках вод... лист которого не вянет; и во всем, что он ни делает, успеет". Я стал думать, что деревья, получая воду из почвы, не переживают о том, где им добыть пищу, а растущие у потоков не вянут даже во время засухи. Бог коснулся моего сердца, и я подумал, что мои дети - как листья на дереве, и они не увянут, потому что Бог обещал заботиться о нас.

Итак, Мананга отправился в библейскую школ у со всей семьей. Он обладал простой детской верой, и услышав обетование из Библии, тут же поверил, что Господь позаботится о его семье вдали от дома. И действительно, в течение четырех лет его учебы Бог ежедневно проявлял заботу о них.

Когда они возвратились в Иппи, его семья пережила большое испытание Жена Мананги родила близнецов. Во многих африканских племенах рождение близнецов расценивалось как проклятие И хотя Конгасси была христианкой, она очень болезненно восприняла появление двойни. Ей казалось, что Бог поступил несправедливо: она готова была служить Ему, последовала за мужем в библейскую школу, и вот теперь Бог допустил такое несчастье, послав ей близнецов. Конгасси пыталась уморить одного из них голодом. Мне пришлось забрать новорожденных к себе и ухаживать за ними шесть недель, прежде чем возвратить их матери.

Когда Гай решил открыть миссионерскую станцию в Бамбари, он спросил Манангу, не согласится ли тот переехать туда. "Нет!" - ответил он. Мы были очень удивлены его категоричным отказом: Мананга казался нам наиболее подходящим кандидатом для работы в Бамбари, так как он и Конгасси были родом оттуда. Хотя Гай был очень огорчен его отказом, он не стал настаивать, а только сказал. "Хорошо, пусть будет по твоему, но пообещай мне, что будешь продолжать молиться об этом - нужда там большая".

Через несколько дней Мананга постучал к нам в дверь и заявил:

- Я готов ехать в Бамбари!

- Мананга, что заставило тебя согласиться? - спросила я. - Мы не хотим, чтобы ты ехал только потому, что господин Лэйрд попросил тебя. Ты должен поехать, если только уверен в Божьем призыве.

- Да, я понимаю. И теперь все в порядке - я хочу ехать в Бамбари, - сказал он.

- Но почему ты изменил свое решение?

- Мама, неужели ты не помнишь, какой вчера был сильный ветер?

Я вспомнила наше возвращение домой, я была на велосипеде, а Мананга шел пешком. После обеда подул такой сильный ветер, что молодые деревца, посаженные в конце нашего участка, пригибались к земле, а некоторые даже сломались. Мананга указал мне тогда на большое ветвистое дерево на самом верху горы: несмотря на бурю, это дерево не гнулось на ветру.

- Вчера во время бури Бог обратился к моему сердцу: "Мананга, знаешь почему ты не хочешь ехать в Бамбари? Потому что в Иппи жить легче: ты здесь среди христиан, они понимают тебя, никто не презирает тебя за то, что ты растишь близнецов. Но ты должен довериться Мне независимо от того, есть в Бамбари верующие или нет. Ты должен сделать этот шаг! Если ты будешь доверять Мне, то будешь таким же крепким и непоколебимым, как то большое дерево - оно окрепло потому, что в одиночестве противостало всем бурям".

Мананга с семьей переселился в Бамбари. Вначале им с Конгасси было трудно: их положение усугублялось тем, что в той местности жил католический священник - первый африканец в стране, возведенный в священнический сан. Это был корыстный человек: местные жители боялись его и вынуждены были покупать различные побрякушки, которые он им навязывал. Он запрещал людям ходить на богослужения протестантов, и многие страшились ослушаться. Так что вначале Мананга встретился с сильной оппозицией. Но Бог послал к нему ищущие души, и теперь в церкви в Бамбари насчитывается полторы тысячи членов.

Мананга никогда не ждал, чтобы люди пришли к нему, он сам шел к людям. И в этом заключалась одна из причин роста его церкви. Он проповедовал не только в Бамбари, но и в соседних селениях. Одно из таких посещений было особенно успешным, и он решил задержаться там дольше обычного. Это была большая деревня, Мананга проповедовал там несколько раз, и все жители сходились послушать его.

Два пьяницы также пришли посмотреть, по какому случаю собралась такая большая толпа. Пока Мананга проповедовал, эти мужчины сидели тихо, но к концу богослужения они пришли в ярость. Пьяные жестоко избили Манангу, и решив, что он мертв, оттащили на край деревни и бросили на куче пепла. По африканскому обычаю о больных заботились только до тех пор, пока они подавали надежду на выздоровление, а если человек был в безнадежном состоянии, его ночью выносили за деревню и бросали на кучу пепла, а там львы и леопарды доводили дело до конца.

Утром жители деревни обнаружили на куче пепла Манангу: дикие звери не тронули его, хотя он был без сознания. Один из африканцев толкнул его ногой и Мананга, скатившись вниз с холма, пришел в себя и попросил, "отнесите меня домой!" Добросердечные люди отнесли Манангу в больницу в Бамбари.

Когда до нас дошла весть, что Мананга в больнице, мы немедленно отправились навестить его Врач сказал, что он никогда больше не сможет ходить. Через несколько дней до нас дошла еще более печальная весть, врач поставил диагноз, что поврежден позвоночник, и надежды на выздоровление нет. Больничный администратор предложил: "Забирайте больного домой и постарайтесь облегчить его страдания - он долго не проживет". Услышав об этом, мы поехали за Манангой и привезли его в Иппи. Через дорогу от нашего дома мы построили для него хижину и я каждый день навещала и лечила его.

В то время я занималась с группой новообращенных. Когда кто-то желал присоединиться к нашей группе, я записывала его имя, из какой он деревни, а также спрашивала, от кого он впервые услышал об Иисусе Христе. Более трехсот человек ответили, что им рассказал о Христе больной Мананга.

Подошел срок нашего очередного отпуска в Америке, и мы уезжали из Африки с тяжелым сердцем: Мананга так много потрудился для Господа, а теперь оставался беспомощным инвалидом. Когда через год мы возвратились, то первым, кто нас приветствовал, был Мананга. Он вышел навстречу такой же живой и подвижный, как обычно По моему лицу текли слезы: трудно было поверить своим глазам!

Мананга объяснил, что произошло: "Вы уехали, и через какое-то врем никто уже не сворачивал с дороги в мою хижину, чтобы навестить меня. Тогда я сказал Богу, что не выдержу этого. У меня появилось дерзновение помолиться так: "Ты - Владыка над всем, созданным Тобой! Ты можешь поднять меня на ноги, чтобы я сам мог пойти туда, где есть люди". После этого я поднялся с постели и вот с тех пор хожу!" Позже, когда он захотел взять мой велосипед для поездок по деревням, я сказала:

- Мананга, сама я езжу по горным дорогам взад и вперед, но езда на велосипеде в такую жару отнимает много сил. Не повредит ли это твоему позвоночнику?

Он с удивлением посмотрел на меня:

- Мама, Бог исцелил мой позвоночник. А когда Бог что-то делает, Он доводит дело до конца - у меня такой же здоровый позвоночник, как и у тебя!

Мананга был прав: он продолжал проповедовать по деревням и ездил так много, что за несколько месяцев привел мой велосипед в полную негодность. Но на здоровье его горные поездки не отразились. Как-то мы с Гаем посетили Бриа, небольшой городок на северо-востоке от Иппи, где французский администратор пригласил нас на ужин. После ужина, когда нам предложили перейти в гостиную, Гай достал Новый Завет и начал беседовать с хозяином. Вскоре оба они стояли на коленях, и администратор в горячей молитве вручил свою жизнь Господу.

Он поднялся с колен, радуясь и благодаря Бога, и удивил нас с Гаем, сказав: "Должен признаться, что своим обращением к Богу во многом обязан Мананге!" И он рассказал, что был главным администратором в Бамбари, когда Манангу принесли в больницу. Узнав от врача, как бесчеловечно был избит Мананга, он приказал разыскать двух пьяниц, совершивших преступление. Солдаты нашли их и привели в Бамбари. Подойдя к постели Мананги, администратор сказал ему:

- Мужчины, избившие тебя, находятся здесь под стражей. Как нам с ними поступить?

- Приведите их сюда - я хочу рассказать им об Иисусе Христе, - ответил Мананга.

Такая просьба удивила администратора.

- Хорошо, - согласился он. - Но, думаю, ты хочешь, чтоб они были наказаны? Ведь они пытались тебя убить, и теперь ты так сильно страдаешь.

- Они были пьяны и не понимали, какое зло делают. Если сейчас они трезвые, разрешите мне поговорить с ними.

Администратор привел преступников к постели Мананги. Он слышал, как Мананга читал им Евангелие и свидетельствовал о Божьей любви. После беседы администратор приказал отвести преступников в тюрьму, а сам по пути домой зашел в миссию, купил Новый Завет и стал читать его каждый день.

"Прежде, чем принять решение, как дальше поступить с преступниками, - рассказывал он нам, - я поехал на место происшествия и расспросил местных жителей о случившемся, чтобы убедиться, что Мананга сам не был виноват в стычке с пьяными. Но с кем бы я ни говорил, я не слышал ничего, кроме похвал в адрес Мананги. После избиения Мананги в этой деревне начали регулярно проходить богослужения, чего раньше не было. В течение всех этих лет я не выпускал Манангу из поля зрения. Как вам известно, африканцы из разных племен часто ненавидят друг друга. Но в каком бы племени я ни спросил о Мананге, никто не мог сказать о нем ничего плохого. И тогда мне стало ясно, какая сила кроется в Евангелии Иисуса Христа. Так что благодаря Мананге я был заранее подготовлен к сегодняшней беседе и решению следовать за Господом.

Божья защита

Однажды, когда Гай поехал навестить одного из африканских евангелистов, к нам в дом пришел человек-леопард. Я осталась одна с детьми и среди ночи вдруг услышала во дворе какой-то шум. Прислушавшись, я поняла, что это не тот привычный шум, который поднимался, когда ко мне приносили больного.

Наспех одевшись, я подошла к двери. В окружении четырех мужчин с факелами там стоял вождь соседнего племени по имени Оро. Его племя поклонялось дьяволу. Появление Оро в нашем дворе среди ночи насторожило меня, потому что у нас с ним были серьезные конфликты. Когда мы только переселились в Иппи, у нас как-то исчезла коза. На стене сарая мы обнаружили царапины от когтей леопарда и решили, что коза украдена хищником.

Нас крайне удивило, когда местные жители стали утверждать, что в следующее полнолуние леопард снова утащит козу. Нам это показалось странным: откуда они могли знать, что случится в следующее полнолуние? Неужели леопарды извещали их, когда снова придут в деревню? Африканцев возмущал наш скептицизм. "Вы, белые люди, многого не понимаете! - говорили они. - Один из наших колдунов имеет власть над человеком-леопардом, которого в полнолуние превращает в леопарда, а днем в человека".

Перед наступлением полнолуния Гай начал чистить ружье: он собирался дожидаться леопарда.

- Может, кто-то хочет дежурить вместе со мной?" - спросил он у африканцев, но его предложение привело их в ужас.

- Неужели ты выстрелишь в леопарда?

- Конечно! Если к сараю с козами придет леопард, я его застрелю!

- А что, если это будет ночной леопард, который при свете дня снова превращается в человека?

- Такого не бывает, - сказал Гай.

- Нет, бывает, - настаивали они.

- Я не верю этому! Если я увижу леопарда, то выстрелю в него. Но если это будет человек, то я, конечно же, не стану стрелять.

Весть о том, что Гай в полнолуние намерен охранять сарай, разнеслась по округе. И все-таки человек-леопард дерзнул прийти. Ночью Гай услышал шум и осветил поляну прожектором. Там стоял вождь Оро в наброшенной на плечи леопардовой шкуре. К рукам его были прикреплены когти леопарда. Гай понял, что когда Оро убивал животное, создавалось впечатление, что это сделал леопард. Гай предупредил: "Если ты ближе подойдешь к сараю, я выстрелю!" Оро понял, что Гай не шутит, и ушел: в ту ночь он остался без добычи. После этого в полнолуние в деревне перестали пропадать козы. Но для Оро это было большим унижением, и он возненавидел нас.

Поэтому я была очень встревожена, увидев его у своего дома среди ночи. "Откуда он узнал, что Гая нет, и я осталась с детьми одна? - думала я. - Что мне теперь делать?" Второпях я прошептала: "Господи, защити моих детей!", и открыла дверь. Вождь был вдребезги пьян.

- Я пришел за ключами от вашей машины, - крикнул он, увидев меня.

- Но у меня их нет!

Оро продолжал настаивать:

- Я купил у господина Лэйрда ваш "Форд", и мне нужны ключи. Сейчас же отдай их мне! А если не отдашь, факельщики подожгут к рышу твоего дома.

Меня охватил ужас при мысли о том, что произойдет, если нашу соломенную крышу подожгут факелами. Я понимала, что Оро, не задумываясь, отдаст такое приказание.

- Оро, ты же знаешь, что я не вожу автомобиль, - пыталась я уговорить его. - Поэтому мой муж никогда не оставляет мне ключей. Может, он взял их с собой, или оставил где-то в доме - я не знаю.

Но Оро продолжал требовать ключи от "Форда", заявив, что без них не уйдет с веранды нашего дома.

- Хорошо, оставайся и жди возвращения мужа, - вынуждена была согласиться я. - Но тебе придется долго ждать. Может, ты голоден?

С вечера я сварила большую кастрюлю риса, рассчитывая, что оставлю кашу на завтрак для детей, а сама пораньше уйду на работу. Достав рис, я предложила его Оро. Он стал есть. Но рис оказался несовместимым с аррегу, алкогольным напитком, который африканцы готовили сами. У вождя заболел живот, и он стал умолять, чтоб я дала ему лекарство.

- Мама, мне так плохо! - стонал он. - Я не смогу проглотить таблетки, сделай мне укол!

Я поняла, что это может быть спасительным выходом, и ответила.

- Хорошо, Оро! Я сделаю тебе укол.

Я ввела ему успокоительное снотворное, он тут же уснул, а его телохранители отнесли его домой. Так человек-леопард не смог причинить нам вреда - Бог в очередной раз защитил нас.

Мне еще вспоминается, как Господь обеспечил нас скамейками для молитвенного дома. У нас не было денег, чтобы купить скамейки, и африканцы сами придумывали для себя сиденья. В зале тут и там можно было увидеть куски кирпича, пеньки от деревьев и другие подобные приспособления. От этого зал выглядел очень неопрятно. Нам так необходимы были скамейки! Приближалось Рождество, и я начала усиленно просить Господа положил на сердце кому-нибудь в Америке послать денежный дар, чтоб мы могли закупить материал и сделать скамейки. Но Рождество прошло, денег никто не прислал, и казалось, наши мечты напрасны.

В начале февраля к нам заехал администратор с новостью, что на следующей неделе в Бамбари планируют провести сельскохозяйственную выставку Он сообщил, что записал нас в качестве участников и для наших экспонатов выделили два больших стола.

- Зачем вы это сделали? - воскликнула я. - Ведь нам нечего выставлять!

- Госпожа Лэйрд, не прибедняйтесь - мне известно как раз обратное.

Не могла же я признаться администратору что у нас не было денег на поливку огорода, и в период засухи на огороде было пусто. Я сказала только, что если бы выставка была в период дождей, нам было бы что выставить, но сейчас, во время засухи, мы ничего не выращиваем.

- Разрешите мне самому посмотреть, что из ваших припасов подошло бы для выставки, - предложил администратор.

Он зашел в кладовую и вынес оттуда банки с консервированной цветной капустой, горохом, фасолью и другими овощами. В Африке наш образ жизни очень отличался от американского: порой даже в самых будничных вопросах приходилось проявлять большую изобретательность. В основном мы питались тем, что выращивали сами. Я научилась делать муку из сладкой картошки, добавляя туда немного соевой или рисовой муки, и из этой смеси получался вкусный хлеб. Мы пригласили французского администратора остаться на обед, и ему очень понравился испеченный мною хлеб. Он утверждал, что никогда не поверил бы, что из такой смеси может получиться что-то съедобное. Он отобрал для выставки несколько банок консервированных овощей, банку варенья из плодов гуавы и банку апельсинового мармелада. Он также попросил, чтобы я отлила ему уксуса, который я приготовила из ананасов. Уезжая, он попросил: "Пожалуйста, испеките за день до выставки черный хлеб, используя только местные продукты. Мы предложим этот хлеб на пробу всем посетителям выставки. И еще, если можно, сделайте ваши знаменитые конфеты!" Он имел в виду конфеты, которые я делала нашим детям. Дети называли их "криспалет": конфеты были сделаны из воздушной кукурузы и арахиса, опущенных в кипящий мед. Спрессовав эту смесь на большом листе, я разрезала ее на небольшие кусочки.

Наконец, отобрав для выставки все, что ему хотелось, администратор уехал. Он также прихватил сухие початки кукурузы разных сортов, которые мой муж хранил на семена. Гай согласился на это только с тем условием, что после выставки нам возвратят все экспонаты.

В день выставки у меня оказалось слишком много больных, и Гай поехал один. Он долго не возвращался: видимо, выставка затянулась. Под вечер примчался посыльный с вестью, что жюри не может принять определенного решения. "Мама, многие из них не верят, что ты сделала все это своими руками, и просят написать по шесть экземпляров рецептов с описанием процесса приготовления". Рецепты нужно было написать на французском. В тот момент я негодовала на администратора, втянувшего нас в эту историю - у меня и без того дел было невпроворот! Но выхода не было, и я наскоро отпечатала на машинке рецепты и отослала с посыльным.

Вернувшись в тот вечер домой, Гай рассказал: "Представь себе, ты завоевала почти все призы! А вдобавок ко всему мне еще предложили хорошую плату, если я отпечатаю почетные дипломы для участников выставки!" (У Гая был небольшой печатный станок.) Таким образом, полученных нами за выставку денег оказалось достаточно, чтобы поставить скамейки в зале молитвенного дома.

Господь проявлял Свою заботу иногда самыми необычными путями. В то время почта приходила только раз в месяц, и как-то на мое имя поступила бандероль от Эда Маквильямса, подростка из Денвера, родителей которого я знала уже много лет Эд писал, что пересматривая свои книги, нашел три старых журнала "Ридерз Дайджест", и решил их выбросить. Но потом у него появилась мысль, что Маргарет Лэйрд в Африке они могут показаться новыми. Эд закончил свое письмо так: "Посылаю эти три номера "Ридерз Дайджест" с надеждой, что они доставят вам хоть какое-то удовольствие".

Получив их, я очень обрадовалась: долгое время я не держала в руках журналов с родины! Поздно вечером я принялась за чтение. Меня особенно заинтересовала статья, посвященная проблемам соблюдения техники безопасности на сталелитейных заводах в Янгстауне. Специальный комитет занимался поисками новых методов по предупреждению аварий, так как рабочие часто получали ожоги при работе с горячим металлом. Даже если ожоги были сравнительно небольшими и легко поддавались лечению, пострадавшие часто в первые же часы умирали от болевого шока.

Годами медики экспериментировали с различными препаратами и наконец обнаружили средство, моментально снимающее болевой шок: при сильных ожогах начали применять дубильную кислоту. Читая эту статью, я подумала: "Мне тоже приходится лечить больных с ожогами, но у меня нет дубильной кислоты. Даже моих запасов вазелина часто недостаточно, чтобы смазать обширные ожоги". Дойдя до последнего абзаца, я прочитала: "В тех случаях, когда дубильной кислоты нет, заварите крепкий чай, и пусть пострадавший опустит обожженную часть тела в охлажденную заварку, так как в чае содержится дубильная кислота". "Какой замечательный практический совет!" - подумала я, закрывая журнал и ложась спать.

Возвращаясь из амбулатории на следующий день, я услышала пронзительные крики. Во дворе у нас собралась толпа: принесли парня, пострадавшего от лесного пожара. Позднее он рассказывал, что заметив пожар, сразу понял, что от огня не убежать, так как пламенем была объята огромная площадь сушняка, и бросился пересечь огонь. Хотя это и спасло ему жизнь, он сильно обгорел. Ожоги были у него на груди, на бедрах и на ступнях ног, в некоторых местах даже обнажились ребра, все раны кровоточили, и бедняга кричал от боли.

Сначала я подумала, что при таком обширном ожоге вряд ли можно чем-то помочь, но тут же вспомнила прочитанную вечером статью. Быстро заварив несколько чайников крепкого чая, я вымыла корыто, из которого мы поили коз, и вылила туда заваренный чай. Когда раствор остыл, мать обгоревшего и другие родственники подняли его и опустили в ванну. Через несколько минут его крики прекратились, он расслабился и уснул.

Я не имела понятия, как долго будет действовать дубильная кислота, содержащаяся в чайной заварке, и на следующее утро отправилась в деревню и закупила у них весь чай, какой только нашелся. Через три дня я решила заварить новый раствор. Мне помогли вынуть больного из корыта, но как только мы сделали это, он снова начал кричать от боли. Заварив новую порцию крепкого чая, мы снова опустили больного в корыто Так он пролежал в корыте с чаем четыре недели. Все это время я ухаживала за ним. Со временем он полностью выздоровел, и только на груди у африканца кожа была не черной, а розовой.

Примерно через год в нашу дверь постучал какой-то мужчина. Он принес курицу и козу, объяснив, что это подарки для "мамы". Я спросила у него: "Почему ты принес мне эти подарки?" Он молча расстегнул рубашку "Ах, так это ты!" - воскликнула я, узнав шрамы обгоревшего юноши. Мой бывший пациент рассказал, какую милость оказал ему Господь: не только он сам, но и его мать, двое братьев и другие родственники и соседи приняли Иисуса Христа как своего Спасителя, когда он вернулся домой после лечения на миссионерской станции.

Молодой человек научился читать, чтобы самостоятельно изучать Новый Завет. После этого он работал клерком у одного белого человека, который разрешил проводить богослужения у него во дворе Теперь он пришел, чтобы купить несколько песенников и Новых Заветов. Он ревностно трудился для распространения вести об Иисусе Христе А я, глядя на него, вспоминала мальчика, приславшего мне из Денвера три старых журнала, и думала, что Господь может использовать самое, казалось бы, незначительное действие, сделанное во имя Его. "Ибо только Я знаю намерения, какие имею о вас, говорит Господь, намерения во благо, а не на зло, чтобы дать вам будущность и надежду" (Иер. 29:11).

Всего лишь женщина!

При переправе через реку произошла непредвиденная задержка, и Гаю с группой африканцев пришлось ночевать прямо на берегу, а у них не было с собой накомарников. "За ночь я накормил сотни комаров", - рассказывал мне муж, возвратившись домой. Прошло несколько недель, и он начал ощущать упадок сил, но при этом продолжал работать в прежнем темпе. По моей просьбе друзья трижды возили нас в центральную больницу в Бамбари, но каждый раз врачи ставили один и тот же диагноз: тропическое истощение организма.

Я не доверяла французским врачам: они всегда казались мне мало заинтересованными в состоянии здоровья больного. Ко времени нашего третьего визита к врачу я начала замечать у Гая симптомы, характерные для "сонной болезни", и попросила врача направить мужа на анализ крови, чтобы проверить, верны ли мои предположения. Врач прощупал у Гая железки и язвительно заметил: "Ох уж эти медсестры! Ваших знаний хватает только на то, чтобы напрасно поднимать панику Вашему мужу, госпожа Лэйрд, нужен отдых и только отдых, и тогда все станет на свои места. Вы бы лучше уговорили его съездить в отпуск!"

Когда мы возвратились домой, Гай сказал: "Хватит возить меня по врачам! В этом нет смысла: все они повторяют одно и то же!" Но его состояние ухудшалось, и я предложила уехать в Америку, так как нам давно уже был положен отпуск. Муж согласился. Оставив миссионерскую станцию на попечение Мананги, мы выехали в Бангуй. Оттуда мы должны были лететь в Браззавиль на маленьком рейсовом самолете, а из Браззавиля на большом самолете кампании Pan-American совершить перелет в США. До этого мы никогда еще не летали на самолете - это был наш первый полет.

Перед отъездом из Бангуя нам нужно было получить справку подтверждавшую отсутствие у нас инфекционных заболеваний, в том числе туберкулеза и "сонной болезни". Пришлось снова идти в больницу, где нам не предложили даже сдать анализа крови: осмотр был очень беглым и врач сказал, что у нас обоих образцовое здоровье.

Мы сели в маленький самолет, летевший в Браззавиль. В жизни я не испытывала ничего подобного! Наш самолет швыряло из стороны в сторону, и мы с такой силой ударялись о стенки, что казалось - в один прекрасный момент мы просто вылетим за борт. Мне стало плохо. "Пройдите в хвостовую часть самолета, если вас тошнит, - крикнул пилот, стараясь перекричать шум мотора. - Там есть отверстие: наклонитесь, и все!" Я пыталась пробраться в хвостовую часть, но до отверстия нужно было карабкаться через какие-то мешки и коробки, а я не была альпинистом. Да, это было необычное путешествие! Но зато мы добрались до Браззавиля за шесть часов - непостижимо! Обычно поездка на пароходе длилась две недели.

В миссионерской гостинице не оказалось свободных мест. Хотя места я заказала заранее, но мы прибыли туда на две недели раньше, чем нас ожидали, так как они рассчитывали, что мы прибудем на пароходе. Я стала объяснять, что мой муж очень болен, и мы не в состоянии заниматься поисками другого ночлега. "Если вы согласны спать на матрасах на полу в моем кабинете, можете оставаться", - согласился наконец аминистратор гостиницы. Мы переночевали в его кабинете. На следующий день я отвезла Гая в больницу, где работал замечательный врач, которого я глубоко уважала. Начав осмотр, он сказал мне:

- Госпожа Лэйрд, вы - медсестра! Как же вы могли допустить, чтобы болезнь мужа оказалась настолько запущеной?

- Что вы имеете в виду?

- У вашего мужа "сонная болезнь" в тяжелой стадии!

- Как вы могли прийти к этому выводу, даже не сделав анализов? Он был у четырех врачей, и все они считают, что это просто тропическое истощение организма.

- Все симптомы налицо! Хотя, безусловно, я не могу сделать окончательного заключения без анализа крови. Сегодня вам придется провести весь день в лаборатории.

Лабораторные анализы подтвердили диагноз: организм Гая действительно был поражен этой страшной болезнью. Хотя в больнице не было свободных мест, врач помог устроить Гая. "Этот человек посвятил всю свою жизнь на служение Богу и африканскому народу. Его необходимо госпитализировать - отыщите для него место", - настоял врач.

Через несколько часов мы уже были в больнице. Больничный врач решил, что болезнь зашла слишком далеко, и прописал лекарство в очень большой дозе. Как правило, французы определяли дозу по весу пациента. В этом случае доза оказалась слишком большой и передозировка вызвала у Гая анаболический шок. Наступил паралич мозга, и к утру Гай отошел в вечность.

В то время все наши дети учились в Соединенных Штатах, и я почувствовала себя в Африке страшно одинокой. До утра я напряженно думала о случившемся: ведь если бы еще в Бамбари врач добросовестно осмотрел его и послал на анализ крови, Гая можно было бы вылечить. Безусловно, он был на 13 лет старше меня, и ему исполнился уже шестьдесят один год, но за исключением периодических приступов малярии, он ничем другим не болел.

На пути в Соединенные Штаты после похорон Гая Господь утешил меня через Слово Свое, и я пришла к выводу, что должна воспринимать смерть мужа, как совершившийся факт: Бог ведет нас Своим путем, часто непонятным для нас, и Он допустил смерть Гая. Но меня не оставляла мысль, что у нас на миссионерской станции должен быть врач-христианин, добросовестно исполняющий свои обязанности. Хотя уже в течение двадцати пяти лет мы имели в Иппи амбулаторию, при ней не было врача. Я стала молиться: "Боже, пошли нам в Иппи больницу!"

Прибыв в Соединенные Штаты, я прежде всего поехала в Южную Каролину, где учились в университете наши дети. Я провела с ними несколько недель до конца учебного семестра, а затем все вместе мы поехали в город Кливленд, где находилась контора миссии Baptist Mid-Missions, направившей нас на миссионерское служение в Африке много лет назад. При встрече с руководством миссии я поделилась своими мечтами о постройке больницы в Иппи, которая обслуживала бы население всего края.

Меня очень смутил их ответ: "Маргарет, при всем уважении к вам мы должны откровенно сказать, что вы, вероятно, не имеете ни малейшего представления, какие потребуются деньги, чтобы выстроить в центре Африки современную больницу А главное - какой толк в больнице, если в ней все равно не будет врачей? Подумайте, чтобы стать врачом, человек должен учиться двенадцать лет! Затратив столько усилий и средств на учебу, врач вряд ли согласится работать на миссионерском поле, где его встретит множество лишений даже в таких сугубо профессиональных вопросах, как оборудование госпиталя или доставка медикаментов". На этом разговор закончился, и мне посоветовали больше этого вопроса не поднимать. Возвратившись в свою комнату, я весь вечер думала: "Неужели я ошиблась в понимании воли Божией в отношении госпиталя в Иппи?" Усиленно молясь, я открыла Библию, и Дух Божий обратил мое внимание на седьмую главу из четвертой книги Царств. Там речь шла о времени, когда народ израильский находился в осаде: сирийская армия окружила город, и израильтяне оказались отрезанными от остального мира. Люди бедствовали, многие умирали от голода. В тот день Бог сказал пророку Елисею: "Передай царю, что завтра в это время мера лучшей муки будет по сиклю, и две меры ячменя по сиклю". Такое заявление казалось полной нелепостью: откуда в осажденном городе, где все запасы давно истощились, могло взяться зерно? Но Елисей пошел к царю и передал то, что было поручено Богом.

Дальше мы читаем о четырех прокаженных, которые решили, не дожидаясь голодной смерти в осажденном городе, пойти к сирийскому стану в поисках еды, даже если сирийцы их за это убьют. К их громадному удивлению, в сирийском стане не оказалось ни одного человека - стан был пуст! И прокаженные после того, как сами утолили голод из оставшихся в стане припасов, возвестили радостную весть своему царю. Тогда царь послал разведку во вражеский стан, и свидетельство прокаженных подтвердилось: в стане не было воинов, а только вещи и продукты, которые сирийцы бросили при поспешном бегстве (Господь сделал так, что им послышался стук колесниц, и они подумали, что на помощь израильтянам пришли другие армии).

Перечитав несколько раз эту главу, я сказала себе: "Бог всесилен! Он смог сделать так, что целой армии послышался стук колесниц и ржание коней, и в результате народ израильский был избавлен от осады. Бог силен и сегодня помочь нам с открытием госпиталя в Иппи, хотя это и кажется невозможным с человеческой точки зрения. И не стоит смущаться от мысли, что я - всего лишь обычная женщина: Господь может употребить меня, как тех прокаженных, которые принесли добрую весть своим соотечественникам".

Так Господь ободрил меня через Слово Свое Душа моя торжествовала, и я спокойно уснула. Утром я сразу же направилась в контору миссии, чтобы рассказать, как Господь утвердил меня в намерении строить больницу. Но руководство, как и прежде, не проявило особого энтузиазма. Тогда я попыталась ухватиться за соломинку - попросила разрешения рассказать об этой нужде в церквах. Они согласились. У меня была еще одна просьба: "Если Бог расположит людей жертвовать на строительство больницы, могу ли я открыть при миссии особый больничный фонд?" Они и на это дали согласие.

Я тут же начала собирать вещи в дорогу: мне не терпелось возвратиться в Денвер, чтобы приступить к сбору средств. К этому времени многие из наших друзей-миссионеров уже знали о смерти Гая. Супруги Варнкины, трудившиеся в Африке по соседству с нами в Бриа, тоже были в отпуске в Америке, и позвонили мне в Кливленд: "Мы очень хотим видеть тебя и детей - не можете ли вы изменить свой маршрут и заехать к нам в Канзас Сити?" Мы с детьми решили принять их приглашение, и встреча со старыми друзьями согрела наши сердца.

Мы остались у них до воскресенья. После утреннего богослужения жена пастора пригласила нас на обед. На свежем воздухе в тени деревьев накрыли два стола. Во время обеда пастор буквально засыпал меня вопросами о служении в Африке. Наконец, он сказал: "Я никогда не слышал ничего подобного! Не согласитесь ли вы сегодня вечером рассказать о служении в Африке нашей молодежи?" Перед вечерним богослужением я встретилась с молодежью, и после моего свидетельства у молодых людей было столько вопросов, что все мы чуть не опоздали на вечернее собрание. Когда я вошла в зал, он был переполнен, и я села в последнем ряду В конце богослужения, перед заключительной молитвой пастор неожиданно объявил: "Среди нас находится сестра-миссионерка, и мне хотелось бы предоставить ей пять минут - пусть она расскажет нам, что происходит на миссионерском поле в Африке. Я имел возможность поговорить с ней сегодня днем и должен сказать, что никогда в жизни не слышал ничего подобного!"

Я встала. Присутствующие оборачивались назад, вытягивая шеи: я была в самом конце зала и меня трудно было разглядеть. У меня пронеслась мысль: "Всего пять минут? Да возможно ли за пять минут рассказать все, что у меня на сердце?" Но я постаралась уложиться в пять минут. На следующее утро пастор позвонил с просьбой, чтобы перед отъездом я зашла в церковь. В его кабинете собрались диакона. "Мы поняли вчера, что Сам Бог послал вас в нашу церковь, - обратился ко мне пастор. - В нашем распоряжении имеется определенная сумма денег, и сегодня мы хотим сделать первый взнос на строительство больницы в Иппи - 5 тысяч долларов".

С этого момента больница перестала быть всего лишь моей мечтой. А через год, к концу моего пребывания в Америке, она стала вполне достижимой реальностью - денег было достаточно, чтобы приступить к строительству! Помимо этого, у меня было 20 тонн цемента для строительства. О том, как он мне достался, нужно рассказать отдельно. Я обратилась за советом, где мне достать цемент, к старому другу Гая, бизнесмену Клиффорду в Нью-Йорке. Я намерена была пересыпать цемент в железные бочки и отправить кораблем в Африку. Он взялся все устроить, но вагон с цементом прибыл не в понедельник, как мы рассчитывали, а в пятницу вечером. За сутки вагон нужно было разгрузить, но в субботу никто не работал - это был выходной. Господин Клиффорд не мог себе представить, кто бы мог срочно перегрузить вагон цемента в железные бочки. Он решил предложить своим рабочим двойную оплату за работу в выходной. Но, к сожалению, кому бы он ни звонил в субботу утром, никого не было дома.

Наконец, ему удалось дозвониться до дежурной секретарши, и она рассказала, что большая группа рабочих пришла на завод рано утром. "Не знаю, что они собираются здесь делать, но в разговорах они упоминали о каком-то вагоне, который нужно срочно разгрузить". Господин Клиффорд удивился: как они могли узнать о прибытии вагона с цементом? Приехав туда, он увидел, что рабочие уже разгружают цемент.

- Как быстро все вы откликнулись, узнав о сверхурочном вознаграждении, - с улыбкой заметил он. - Но я понимаю, что разгрузка цемента - это тяжелая грязная работа, да еще в выходной!

- Мы делаем это не за плату - обиженно возразили рабочие. - Мы слышали в церкви доклад госпожи Лэйрд. Если она посвятила жизнь на служение Господу в Африке, то мы можем хотя бы разгрузить цемент для нее. Мы также решили, что как только будет известна дата отъезда госпожи Лэйрд, мы за ночь перевезем бочки с цементом в порт на своих грузовиках и погрузим на корабль, чтоб ей не пришлось платить грузчикам.

Когда господин Клиффорд рассказал мне об этом, я была очень тронута. Благодаря этой помощи рабочих, мне удалось сэкономить более тысячи долларов. Вдобавок к этому господин Клиффорд выписал мне чек ровно на такую же сумму сказав: "Если мои рабочие могли пойти на такую жертву могу ли я оставаться в стороне?" Когда я взяла билет на пароход и оплачивала багаж, мне пришлось доплатить за лишний вес, и сумма оказалась точно такой, как чек господина Клиффорда. Так Бог удивительно обо всем позаботился еще до того, как я успела Его об этом попросить.

За несколько дней до моего отъезда в Африку, когда я уже оплатила свой билет и багаж, мне позвонил один из руководителей миссии:

- Маргарет, я не знаю, как быть, но на этой неделе мы получили несколько срочных телеграмм от наших миссионеров в Африке. Все они не одобряют ваших действий и считают, что неразумно везти из Америки цемент. Они настаивают, что такой большой груз очень сложно будет переправить на север по реке Конго. А в том случае, если груз все же придет в Африку, они предлагают переправлять его не по реке, а по суше.

- Меня удивляет их беспокойство, - возразила я. - Дело в том, что я уже не раз добиралась в Иппи по реке. У меня всегда был большой багаж - в последний раз я везла с собой крупные вещи для других миссионеров. И все дошло благополучно Не сомневаюсь, что все будет хорошо и на этот раз. Транспортировка груза по реке гораздо дешевле, чем по суше.

- Поступайте, как находите нужным, - согласился руководитель миссии. - Но очень прошу, ведите детальный учет всех расходов: миссионеры настаивают, что везя груз по реке, вы истратите больше денег, чем если переправить его по суше.

Я отплыла из Америки на небольшом бельгийском грузовом судне. Во время плавания через океан времени для молитвы у меня было предостаточно, и я усиленно молилась о Божьей помощи для благополучной доставки груза до конечного пункта. Когда корабль прибыл в Матади, меня встретил один из наших миссионеров. Он был очень пессимистично настроен в отношении строительства больницы, и сразу же высказал мне это. Когда на следующее утро я попросила отвезти меня в порт он наотрез отказался.

- Зачем вам ехать в порт? Надеюсь, не для того, чтобы вернуться в Америку? - поддел он меня.

- Мне бы хотелось заняться отправкой груза в Иппи, - объяснила я.

- Пройдет не меньше трех недель, пока ваш корабль разгрузят! На следующей неделе я сам займусь вашим грузом, а пока у меня есть более важные дела, - резко сказал он, садясь в машину.

Как только его машина скрылась за поворотом, я отправилась в порт пешком. По дороге меня нагнало такси, и я попросила отвезти меня к докам. Работник порта, к которому я обратилась, обошелся со мной довольно грубо: "На каком основании американцы всегда считают, что им подвластны небо и земля? Корабль только вчера прибыл - пройдет, по крайней мере, несколько недель, прежде чем выгрузят ваши вещи!"

Я извинилась, что побеспокоила его, и собиралась уже уходить, но тут к нам подошел помощник капитана нашего корабля. "Простите, а как подписан ваш багаж, под чьей фамилией он идет?" - поинтересовался он. "Под моей фамилией: Лэйрд. Л-Э-Й-Р-Д",- по буквам повторила я. "Интересно, что вчера вечером я все время натыкался на ящики с этой фамилией. Занятная история! Послушайте, что произошло: год назад к нам обратился высокопоставленный чиновник из Отрако с заказом привезти ему из Америки автомобиль "Бьюик". Мы выполнили его заказ. Перед нашим очередным рейсом в Америку он позвонил и попросил привезти запасной комплект шин для его автомобиля. Мы согласились. С тех пор каждый раз, встречая меня на улице, он напоминал мне о шинах.

Перед нашим отплытием в Америку чиновник пришел на пристань, чтобы еще раз напомнить о своих шинах. Это начинало уже действовать на нервы. На третий день плавания, когда корабль находился посреди океана, от него поступила радиограмма о шинах. Как только мы пришвартовались в Нью-Йорке, мне принесли телеграмму: "Позаботьтесь о том, чтобы мои шины были загружены в первую очередь". Я так и сделал: загрузил его шины в первую очередь, опустив на самое дно трюма! Потом стал поступать другой груз, в том числе и 28 тонн вашего багажа, и все это мы загрузили сверху на шины. Вчера, как только корабль подошел к пристани, чиновник уже явился за своими шинами. Я объяснил ему, что шины на самом дне трюма и мы доберемся до них не раньше, чем через 2-3 недели. Он вышел из себя.

- Как это понимать? - возмущался он, следуя за мной по пятам. - Мне шины нужны немедленно!

- Вы просили, чтобы шины загрузили в первую очередь. Как видите, вашу просьбу мы в точности выполнили, и шины находятся на дне трюма под тоннами другого багажа.

- Включайте теперь прожектора и разгружайте корабль всю ночь! - распорядился чиновник. - Я должен получить шины к шести утра. Все дополнительные расходы я беру на себя.

Что было делать? Мы начали разгрузку и через несколько часов вся пристань была уставлена вашими бочками с цементом и другим грузом. Начало темнеть, и полицейский предупредил, что, по существующему положению, с набережной все должно быть убрано до наступления ночи. Мы кинулись искать заведующего складом, но рабочий день уже закончился, и склад был закрыт до утра. Я сказал чиновнику:

- К сожалению, мы не сможем добраться до ваших шин, потому что негде складировать багаж, который лежит сверху. Вы сами слышали, что сказал полицейский: становится темно, а мы не имеем права оставить эти вещи на пристани.

- Хорошо, я заплачу за два пустых контейнера: загрузите в них багаж, принадлежащий Лэйрд. А я должен получить мои шины до шести утра!

Так мы и сделали, и продолжали разгрузку чуть ли не до утра. И теперь, госпожа Лэйрд, весь ваш багаж загружен в контейнеры и готов к отправке в Киншасу".

Я была поражена: вот так чудо! Оплатив отправку контейнеров (грузовая баржа должна была уйти на следующий день в шесть часов утра), я возвратилась в дом миссионеров, где остановилась. Там я наскоро собрала свой чемодан и попросила отвезти меня на вокзал к вечернему поезду.

- Никуда вы не поедете, - заявил мне хозяин, - пока не будет разгружен с корабля и оформлен для отправки на барже ваш багаж!

- Завтра утром все 28 тонн моего багажа будут отправлены в Киншасу.

- Не может этого быть! - решительно запротестовал мой собеседник.

На самом деле, было трудно вообразить, что все мои бочки были выгружены и готовы к отправке меньше чем за сутки. Но Богу было угодно, чтобы больница была построена, и Он Сам позаботился о срочной отправке цемента в Иппи. Меня особенно ободряло, что это были не мои, а Божьи действия! Господь знал, что впереди меня ожидало еще немало препятствий: возвратившись в Иппи, я обнаружила, что мои ближайшие сотрудники-миссионеры возражают против строительства больницы. Услышав об этом, я даже заболела. Я мучительно думала: чем вызвано такое непонимание? Бог чудным образом позаботился о финансах на строительство больницы. Кроме того, я привезла с собой 20 тонн цемента и много аппаратуры для будущего госпиталя. Столько чудес и явных ответов на молитвы было явлено Богом! И вот теперь руководство на миссионерском поле настаивало, что если и приступить к строительству больницы, то уж никак не в Иппи, а в Кремпеле.

В конце концов решили обсудить этот вопрос на ежегодной региональной конференции, которая начиналась через семь дней. Я заранее ознакомила исполнительный комитет со всеми деталями проекта, но ни в ком не встретила поддержки. В то время председателем регионального миссионерского совета был господин Розенау, верный служитель Божий. Когда ему предоставили слово, он прочитал из Библии, как Господь призвал Моисея на служение и подчеркнул, что когда Бог намерен совершить что-то великое, Он в первую очередь готовит человека по сердцу Своему, на которого позднее будет возложена большая ответственность. Слушая его, я расстроилась: "Понятно, к чему он ведет: сейчас он сошлется на то, что я - женщина, и вопрос о постройке больницы в Иппи будет закрыт".

Господин Розенау продолжал: "Как я понимаю, все вы пришли к выводу, что больницу и медицинский центр целесообразнее строить в Кремпеле, а не в Иппи, не так ли?" Все согласились. "Хорошо, тогда я задам более конкретные вопросы. Господин Хамман, миссионерская станция в Кремпеле находится под вашим руководством. Представляете ли вы, какую берете на себя ответственность, если больница будет строиться у вас?" И господин Розенау начал перечислять обязанности, о которых этот миссионер даже не подозревал. Затем он спросил:

- Согласны ли вы взять на себя эту ответственность?

- Нет, - ответил господин Хамман.

Господин Розенау задал этот вопрос каждому из присутствующих, но никто не пожелал взять на себя ответственность за строительство больницы. Тогда господин Розенау сказал:

- Из Слова Божьего мы видим, что когда Бог намерен действовать, Он заранее подготавливает нужного человека. Так и в этом случае: Господь возложил бремя заботы о строительстве больницы на Маргарет. Бог использовал ее свидетельство, об этой нужде, когда она была в Америке, и в результате для строительства есть средства. Через нее Бог послал двадцать тонн цемента и восемь тонн оборудования для будущего госпиталя. К тому же, двадцать один год Маргарет была замужем за инженером - это тоже что-то значит! С верой, что Господь поддержит ее и окажет помощь, Маргарет готова взять на себя ответственность за постройку больницы. Учитывая все это, давайте теперь проголосуем, кто будет ответственный за строительство и в каком месте мы начнем строить".

Большинством голосов было решено, что больница будет строиться в Иппи.

Орден Почетного Легиона

Строительство нашей больницы в Иппи было завершено в начале пятидесятых годов. К тому времени я уже более тридцати лет провела на миссионерском служении в Африке. Для всех нас, миссионеров, самым значительным событием следующего десятилетия было завершение перевода Библии на язык санго. Хотя перевод Нового Завета был сделан еще в 1935 году, полный перевод Библии был закончен и передан для печати Британскому Библейскому обществу в 1962 году.

К моменту завершения перевода из Парижа прибыла официальная делегация: три католических священника и два представителя из отдела народного просвещения, чтобы предотвратить издание Библии на языке санго. Для исполнения своей миссии прибывшая из Парижа делегация попросила аудиенции с президентом. Видимой стороной всех этих усилий была попытка сохранить французский язык официальным языком в стране. Но мы рассматривали этот нажим как очередную атаку со стороны дьявола. Миссионеры затратили столько лет кропотливого труда, чтобы народ мог получить Слово Божие на своем родном языке! И вот теперь представители из Франции пытались наложить запрет на этот проект. Среди африканцев также нашлись люди, считавшие ниже своего достоинства пользоваться родным языком - они настаивали, чтобы преподавание в школах велось только на французском, и требовали принятия соответствующего закона. Казалось, что они добьются своего.

Мы понимали, что если правительство примет такой закон, вряд ли можно будет получить разрешение на распространение Библии на языке санго. Безусловно, можно было продолжать пользоваться Библией на французском, но большинство местного населения владело только языком санго. Мы попросили верующих усиленно молиться о создавшейся ситуации. Когда африканцы поняли, какими могут быть последствия, многие из них начали усердно молиться, в то время как французская делегация вела переговоры с президентом.

Неожиданно в поддержку распространения Библии на языке санго выступил член правительства господин де Джин, занимавший пост государственного секретаря Центральноафриканской Республики. Я хорошо была с ним знакома: много лет назад он преподавал во французской школе в Бриа, и я помогала его жене во время рождения их первого ребенка. Господин де Джин был хорошо знаком с работой, которая велась нами в Иппи. Несмотря на то, что сам он был католиком и не имел расположения к миссионерам-протестантам, он с уважением относился к нам с мужем. На протяжении десятилетий господин де Джин наблюдал за нашей работой и пришел к заключению, что много доброго было сделано миссионерами для его народа, и теперь выступил в нашу защиту.

На заседании Государственной Ассамблеи он предложил: "Господин президент, в зале сегодня присутствует сто человек. Было бы интересно услышать, где каждый из них научился читать и писать, и кто пробудил у него жажду к знаниям?" Один из католических священников, прибывших из Франции, пытался протестовать, заявив, что это не имеет никакого отношения к возникшей проблеме. Но президент сказал: "Может, вопрос господина де Джин действительно не имеет особого значения, но все-таки интересно проанализировать: в какой школе кто из присутствующих получил начальное образование?"

Когда каждый из членов парламента ответил на заданный вопрос, оказалось: девяносто человек из ста научились читать на миссионерских станциях протестантских миссий, девять посещали государственные школы и один учился при католической миссии. После этого государственный секретарь спросил: "Есть ли необходимость дальнейшего обсуждения этого вопроса?"

Затем, обратившись к делегации из Франции, президент сказал, что, хотя они почетные гости в стране, он не может поддержать их позиции. Распустив заседание Ассамблеи, он вышел из зала. Потерпев поражение, французская делегация в тот же вечер улетела в Париж. Так Бог в очередной раз ответил на молитвы детей Своих, послав выход из, казалось бы, безвыходной ситуации.

С наступлением независимости страны африканские церкви тоже выразили желание выйти из-под опеки зарубежных миссионеров. Меня радовала их позиция: в последнее время я стала замечать, что африканцы высказывают свое мнение намного свободнее и активно берутся за руководство служением. Как-то я присутствовала на их съезде, где они давали оценку работе разных миссий. Я обратила внимание, что обсуждая служение отдельных миссионеров, они подчеркивали как самые ценные качества не выдающиеся организаторские способности или особо красноречивые проповеди, а то, каким этот человек был христианином и как это проявлялось в его каждодневных поступках. Например, давая оценку служению моего покойного мужа, они с благодарностью отмечали не его инженерные проекты и даже не его проповеди, а самые, казалось бы, обыденные моменты повседневной жизни. Слова попросил Мананга, который к тому времени стал уже седовласым патриархом. Он вспомнил время, когда не получал еще регулярной помощи от поместной церкви, а поддерживал семью случайными заработками. Его жена сильно заболела и им нужно было купить хоть немного мяса, чтобы сварить бульон: жена четыре дня ничего не ела и надеялась, что мясной отвар укрепит ее силы. Но с деньгами у них в тот момент было туго. Наконец, жена сказала Мананге:

- Тебе придется сходить к миссионерам и попросить денег, чтобы купить немного мяса.

- Мне не хотелось бы у них просить, они и так уже много помогли нам,- ответил Мананга.

Прошло еще два дня, но без хорошего питания силы женщины не восстанавливались. Набравшись мужества, Мананга решился сказать нам с Гаем, что его больной жене необходимо немного мяса. "К сожалению, у меня тоже сейчас нет денег; - сказал ему Гай. - Но давай посмотрим, чем можно вам помочь". Недолго думая, он подвел Манангу к сараю, вывел оттуда козу, обвязал ей веревкой рога и вручил Мананге веревку, а также вынес из дома немного продуктов. Мананга продолжал свой рассказ: "За деньги, которые я надеялся получить взаймы, я никогда не смог бы купить козу. У господина Лэйрд не было денег но он поделился со мной тем, что имел". Другие африканцы тоже рассказывали подобные истории о миссионерах, и я подумала: как глубоко ошибались те из нас, кто в мелочах не проявлял к африканцам любви Христовой.

В 1952 году французские власти решили наградить меня Орденом Почетного Легиона. Зная, что французы всегда питали некоторую враждебность к американцам, я удивилась, что меня представили к награде. Но меня это очень обрадовало - не столько то, что мне оказывали подобную честь, а как надежда, что это послужит улучшению взаимоотношений между миссионерами и французскими властями.

Мне рассказывали, что когда вопрос о награждении меня орденом обсуждался в официальных кругах, один из французов высказал отрицательное мнение об американцах. Ему напомнили: "Не забывайте, что госпожа Лэйрд тоже американка", на что он, не задумываясь, ответил: "Ничего подобного, теперь она уже на три четверти француженка!" А еще один администратор добавил: "Не думаю, что американцы могут претендовать на госпожу Лэйрд. Да и вряд ли найдется другая страна, достаточно просторная для нее: ее гражданство на небесах - это человек, которого трудно привязать к земле".

Для меня такой отзыв со стороны официальных лиц были наилучшим комплиментом: я благодарила Бога, что, живя среди этих людей, могла оставить добрый след. Я хорошо понимала, что не сделала ничего выдающегося. На мой взгляд французы, как и все остальные люди, откликаются на проявленную к ним любовь. И я была благодарна Богу за TQ что Он мог проявлять Свою любовь к людям через меня.

А в 1959 году я получила еще одну награду: на этот раз от правительства Центральноафриканской Республики. На торжественной церемонии в Бамбари мне вручили особую медаль - наивысшую награду этой страны. Во время торжественной церемонии государственный служащий начал речь такими словами. "Когда я родился, госпожа Лэйрд была тут как тут!" В продолжении речи он вспоминал разные случаи из жизни, каждый раз заканчивая словами. "Госпожа Лэйрд была тут как тут!" Он говорил: "Всем в нашей округе было известно, что если при родах были осложнения, нужно бежать за помощью к госпоже Лэйрд. Когда кто-то из нас был болен, мы посылали за госпожой Лэйрд. Если кто-то нуждался в еде, мы знали, что она никого не отошлет назад с пустыми руками".

Когда меня только собирались представить к награде, президент страны решил лично убедиться, достойна ли я ее. Посетив мой дом с одним из местных администраторов, президент прежде, чем задать мне ряд вопросов, попросил чиновника охарактеризовать мою работу. Администратор начал свой рассказ: "Я вспоминаю те дни, когда был еще ребенком, и мы играли с сыном госпожи Лэйрд. Когда Лоренс забегал в дом, чтобы там что-то взять, он всегда звал и меня. Сначала, входя следом за ним, я боялся, что его бел