Средние пункты системного кризиса

 

 

И вот теперь, вооружившись пониманием происходившего, вернемся снова к загадке украинского голода. Тут что надо осознать? То, что творилось на селе, определялось отнюдь не взаимодействием двух сил – власти и крестьянства - как утверждают наши сказочники. Мол, власть насиловала крестьянство, а то по мере возможностей ей сопротивлялось, выходило из колхозов, резало скот и пр. Ну да, выходило и резало – но и вступало, и разводило скот, и покупало трактора.

И даже в этой линейной черно-белой картине возможно огромное количество комбинаций. Середняка Фрола на аркане притащили в дурной, помирающий колхоз, где в первый же год угробили его родную сивку и сдали на мясо корову Машку – это одно. А середняка Пахома на таком же аркане приволокли в сильное хозяйство, где он получил на трудодни в полтора раза больше, чем имел со своего поля, и потом на всех собраниях кричал за колхозы – совсем другое. Бедняк Сидор вообще только в колхозе свет увидел – это третье. А бывший кулак Мирон Степаныч, за год до того ставший середняком, вообще пришел сюда в размышлении: а нельзя и колхоз обратить себе на пользу – это четвертое.

Но в реальности картина была многомерная и многоцветная. Внизу кипела крутейшая организационная каша! Огромное количество самых разных людей с разными интересами пришло (или не пришло) в хозяйства самого разного достатка, с самыми разными порядками и целями. Через несколько лет все это придет к некоему единообразию – но ведь эти несколько лет еще прожить надо!

Однако и в этой буче были свои подводные течения. Определенные группы людей имели свой определенный интерес и действовали определенным образом. Кулаки по всей стране боролись против колхозов одними и теми же способами и агитировали одними и теми же словами не потому, что за ними стояла какое-то организующее «теневое правительство». Нет, просто ими руководил один и тот же интерес, и делали они то, что было у русского крестьянина в обычае. Мальчишки с наганами загоняли крестьян в колхозы под угрозой раскулачивания, а то и расстрела не потому, что им это партия велела, а потому, что они выросли в этой среде, в бедняцких семействах, и руководила ими одна и та же мечта: построить страну, где никто не будет голодать.

Надо понимать, что вокруг аграрной реформы схлестнулись не государственные деятели и не партии, а могучие «черноземные» силы, имеющие противоположные интересы. Как говорится в сказке про Гарри Поттера: «Никто из них не сможет жить, пока жив другой». Принадлежали эти силы к тому самому народу, который через десять лет свернет голову ринувшейся на его землю стальной армии объединенной Европы, а взнуздала и теперь укрощала их поистине железная рука.

Через несколько лет даже самые глупые увидят, кто победил в противостоянии тектонических плит. Противники колхозов будут «вычищены» из деревень, а мальчишки с наганами усмирены и начнут очень неплохо работать. Но ведь эти несколько лет еще прожить надо!

Еще один фактор – менеджмент. Мало того, что колхозы были разного достатка, но ведь и председатели были разные. Один хозяйственник от Бога честный, второй – вор (что чаще). Третий – честный, но ничего толком не умеет, а четвертый мало того, что ничего не умеет, так еще все в колхозе распродал и удрал. Городские руководители ничего не понимают в сельском хозяйстве, местные – в организации труда, а кадры только еще начали готовить. Через несколько лет все придет в порядок – но ведь эти несколько лет еще прожить надо!

Власть тоже… невыразимое зрелище! Центральная хочет поднять страну, средняя – чтобы похвалили, а местная – сдать хлеб осенью и к весне построить коммунизм. Или, пользуясь организационной неразберихой, украсть все, до чего можно дотянуться, удрать в другую республику и там открыть табачную лавочку. Нет, конечно, их учат, лишают партбилетов, а кое-кого и сажают, так что через несколько лет, глядишь, и приведут в чувство – но ведь эти несколько лет еще прожить надо!

Вся эта пестрота людей, мнений, реакций и интересов на местах давала огромное количество конкретных ситуаций, опираясь на которые, можно доказать все, что угодно. Успешность реформы? Да без проблем: «Путь Ильича», колхоз-гигант, 150% выполнения плана, людям деньги просто девать некуда (спустя десять лет иные из передовых колхозников могли на свои сбережения построить для армии самолет или танк). Неуспешность реформы? Да без проблем: в соседнем районе согнали мужиков в артель «Напрасный труд», за год все развалилось, единственное коллективное действие – совместные пьянки на выданные кредиты. В низовой советской мешанине можно найти примеры под любые теории.

Это еще далеко не все факторы. Но и их хватит, чтобы понять: не все так просто, как кажется. Важны не частности, важен вектор. Голод 1933 года был последним массовым голодом в советской истории (локальные голодовки, естественно, продолжались). Крестьянские выступления после 1933 года также прекратились. А стало быть, устаканившаяся по прошествии нескольких лет новая жизнь крестьян, по большому счету, устраивала. В ней были свои проблемы – но уже совсем другого рода. Иначе не защищали бы эти люди несколько лет спустя свою новую жизнь с таким беззаветным героизмом.

А мы давайте, вооружившись пониманием положения в сельском хозяйстве, вернемся в те несколько лет, которые еще прожить надо…

 

 

Глава 14

КУДА ПРОПАЛА ПОДКОВА?

 

 

Давайте еще раз вспомним приведенную в первой части таблицу урожаев и хлебопоставок по Украине.

Год 1930 1931 1932 1933

Вал. сбор зерна

(млн. пудов) 1431,3 1100,0 918,8 1412,5

Сдано гос-ву 487,5 431,4 255,0 317,0

% к вал. сбору 34 39,2 27,8 22,4

Осталось 943,8 668,6 663,8 1095,5

 

Данный парадокс Козьма Прутков определил следующим образом: «Если на клетке со слоном написано “буйвол” – не верь глазам своим». Согласно показателям, голода не могло быть – однако он был. Значит, куда-то вкралась ошибка, неучтенный фактор, или много неучтенных факторов. «Не было гвоздя, подкова пропала…» - и при правильных исходных данных все пошло не по плану.

Объем хлебопоставок ошибочным быть не может – он четко определен постановлением Политбюро. Больше эти поставки также быть не могли, поскольку были меньше, ибо недовыполнены.

Так куда делся хлеб? Где те дыры, сквозь которые утекло 72,8% валового сбора?

 

Мистика хлебопоставок

 

Во множестве книг и научных работ пишут о том, что государство разоряло крестьян хлебопоставками, которые были совершенно непосильны, что хлеб выгребали подчистую. Впрочем, если судить по напечатанным трудам, тиражирующим крестьянские жалобы, «выгребали» его, начиная аж с 1918 года, да все никак выгрести не могли. Мужик – он тоже не лаптем щи хлебает, мужик – он хи-итрый! Его на кривой кобыле не объедешь, и пальца в рот лучше не класть.

Но не будем залезать во времена отдаленные, посмотрим, как обстояло дело с хлебозаготовками в годы сплошной коллективизации. За образец возьмем работу Виктора Кондрашина «Голод 1932-1933 годов: трагедия российской деревни» - она идет в том же русле, что большинство работ, но добросовестней прочих, там много цифр и фактов.

Итак, согласно базовой теории, едва планы хлебозаготовок довели до колхозов, как сразу же оказалось, что они завышены, нереальны, что выполнить их – значит оставить колхозы без продовольственного и семенного зерна. Так, в Республике немцев Поволжья планы оказались выше всего намолоченного хлеба. Тех местных руководителей, которые протестовали против этого безумного громадья, снимали с работы и исключали из партии. В Москву с мест шли отчаянные письма:

Средне-Волжский край.

«Под 1931 год была земля вся запахана и весной засеяна, и урожай был ничего, хороший. Пришла уборка хлеба, колхозники урожай сняли благополучно… но стали возить государству и вывезли весь хлеб. И в настоящее время колхозники с малыми детьми пропадают с голоду…Колхозники с большим трудом добывают денег, бросают семьи и малых ребят и сами скрываются. И весь мужской пол разъехался, несмотря на то, что в скором будущем наступит весенний посев. Конная сила почти вся пала, на 380 домохозяев осталось 80 лошадей, и те нынче-завтра смотрят в могилу. И колхозники, не нынче-завтра, ожидают гибели от голода».

…

«В нашем колхозе около 400 членов с семьями, а хлеба намолотили всего 90 тыс. пуд. Задание по хлебозаготовкам – 85 тыс. пуд. Правление колхоза поставило в известность исполком, но тот предписал безоговорочно выполнять план. Когда сдали 50% плана, председатель колхоза, видя, что хлеба остается только для собственного потребления, заявил, что колхоз больше не может сдавать хлеб. Исполком снимает этого председателя. Второй председатель сдавал хлеб до тех пор, пока осталось только семенное зерно, а потом отказался. Назначили третьего, который вывез весь хлеб… Колхозникам стали давать 400 г хлеба в день и больше ничего... Дорогой тов. Сталин, Вы должны взгреть тех, кто подрывает авторитет и доверие к партии и советской власти».

Обратите внимание: несмотря на тяжелейшее положение, автор письма упорно стоит за государственную политику. Так что далеко не «все крестьяне» разочаровались в колхозах. Часть их была упорно «за», понимая все происходящее как временные трудности, часть – упорно «против», по мере возможности эти трудности организовывая. Очаровывалось и разочаровывалось же постоянно колеблющееся «болото». Ну, а «болоту» что надо? Хлеба, зрелищ и отсутствия враждебной агитации – что им после 1933 года и обеспечили.

Нижне-Волжский край.

«Согласно плану хлебозаготовок, который был дан более всего валового сбора всех культур в колхозе, сейчас из колхоза вывезен весь хлеб и даже не оставлено ни фунта на площадь в 2305 га семян и фуража для лошадей. Хлеба более месяца не выдавали хорошим колхозникам, пенсионерам и семьям красноармейцев, отчего сейчас даже примерные колхозники, у кого много трудодней, сидят с детьми более двух месяцев на одном картофеле. От этого все бросают на произвол судьбы и разбегаются в разные стороны только для того, чтобы спасти от голодной смерти себя и детей».

…

«Колхоз не имеет семенного материала ни одного килограмма… на питание не имеется ни зерна … питание колхозников все заключается в следующем: корнеплоды, то есть картофель и свекла. И такое питание не у каждого… Некоторые питаются от голода падалью лошадей и свиней… Несколько раз было предупреждено колхозникам, чтобы падаль не ели, но отвечали: “Все равно нам помирать от голода, а употреблять падаль будем, хотя бы и заразная скотина. Или же нас расстреливайте, нам жизнь не нужна”. На каждом заседании просим правление ходатайствовать о питании, хотя бы по 100 граммов на едока в день, у кого имеется большое количество трудодней. Но правление посмеется, а особенно предправления с жандармским криком отвечает: “Спасайся, кто может! Хотя бы померли несколько человек, от этого социализм не пострадает”».

Судя по смеху, товарищи из правления не голодали. Более того, в данном конкретном случае есть и основание думать, что в правлении засели либо воры, либо кулаки, сплавили хлебушек под видом хлебозаготовок «налево», а теперь делом агитируют против колхозов.

Северо-Кавказский край:

«Газета “Известия”, ответь на вопрос – правда ли, что есть распоряжение, чтоб колхозники ве на производство, а на их место посадить иностранцев? Поэтому будто бы власть забирает весь хлеб и не оставляет на пропитание и на посев, чтобы колхозники сами побросали колхозы и ушли на производство… Мы, колхозники, не верим, чтоб высшая власть забрала у нас весь хлеб, даже семенной… Газета “Известия”, на отнимай ты у нас веру в то, что колхозы ведут нас не к погибели, а к лучшей жизни, и что если мы голодаем, не виновата власть, а местные заправилы. Газета “Известия”, хоть для грудных бы детей пшеничного хлебушка, хотя бы поесть, а то еще хуже будет» [170].

 

Уже начиная с января, ОГПУ докладывает о так называемых «продзатруднениях», а проще говоря - о голоде. О том же сообщают многочисленные письма с мест. Спецкор газеты «За пищевую индустрию докладывает наркому земледелия Яковлеву:

«Из районов Винницкой области в исключительно тяжелом положении находятся два района – Уманский и Бабанский… Села и деревни пусты. Нельзя услышать даже собачьего лая, ибо собаки уничтожены – съедены… На этой почве нередки убийства: за два пуда муки зарезали сторожа; чтобы утащить курицу, убили 13-летнего парнишку, за овцу вырезали семью и т.д. Дошло до того, что один колхозник убил своего двухлетнего ребенка, сварил и съел его… От голода умирали и умирают ежедневно в большом количестве: например, в Городнице ежедневно умирают 12 человек голодной смертью. В Умани за май умерло 400 человек, т.е. столько, сколько за весь прошлый год. Ежедневно на улицах Умани по утрам поднимают трупы умерших от голода, пришедших из деревни крестьян. Опухло от голода свыше трети населения на селе» [171].

Это не 1933 год, это июнь 1932-го!

Но что странно – по тем же краям и республикам идут донесения «о недочетах в колхозной торговле». И выясняется, что во время этого голода преспокойно работали базары, крестьяне, в том числе и колхозники, везли туда продукты, муку. Нет, как хотите – странный какой-то голод…

Еще больше настораживает одна фраза Виктора Кондрашина:

«В 1931 г. был получен пониженный урожай зерновых, 690 млн ц (в 1930 году – 772 млн ц). Однако государственные заготовки хлеба не только не были сокращены по сравнению с урожайным 1930 г., но даже повышены. В частности, предусматривалось изъятие из деревни 227 млн ц зерна по сравнению с 221,4 ц в 1930 г» [172].

Но, простите… Вот именно: 227 млн ц – это всего лишь около трети валового сбора. Каким же образом хлебозаготовки ухитрялись выкачивать все зерно подчистую?

«Несмотря на то, что в 1931 г. по сравнению с 1930 г. хлебозаготовки уменьшились (например, в Нижне-Волжском крае – на 13,4%, в Средне-Волжском крае – на 12%), из деревень было вывезено огромное количество хлеба по отношению к валовых сборам. На Нижней Волге, например, в счет хлебозаготовок отправили половину урожая, на Средней Волге – почти 40%. В то же время сами валовые сборы зерновых снизились по сравнению с 1930 г. соответственно на 27,8 и на 22,4%» [173].

Да, но если было вывезено 40 -50% хлеба, то 60-50% ведь осталось в деревне. Это не «под метелку», и не «больше, чем намолочено». Почему же вышло так, что сдавали не только продовольственное зерно, но и семенное?

Еще удивительнее обстояло дело на Северном Кавказе.

«В 1931 г. урожай в Северо-Кавказском крае побил все рекорды урожайности за годы советской власти. Он составил приблизительно 69,7 млн ц. Из них государству было сдано 30,6 млн ц, что составило порядка 43%... В результате выполнения хлебозаготовок оставшегося зерна оказалось недостаточно, чтобы удовлетворить минимальные потребности крестьян в хлебопродуктах, а скот в фураже» [174].

Считаем. После хлебозаготовок в крае осталось 39,1 млн ц зерна. Еще 20% валового сбора засыпается в семенной фонд – остается 25 млн ц. Сельское население Северо-Кавказского края в то время составляло около 7 млн человек. Делим оставшееся зерно на количество населения. Получается по 3,5 ц зерна на человека, или по 21 пуд. Не совсем понятно, как обстояло в крае со скотом, но если провести аналогию с Украиной, где одна корова или бык приходились на 5 сельских жителей и одна лошадь – на шесть, то надо отнять от нормы на одного человека еще по 2,5 пуда на корову и по 3 на лошадь. Остается 15,5 пудов. Это что – ни хлеба, ни фуража?

Отчасти ситуацию прояснит следующая публикация в бюллетене «На фронте сельскохозяйственных заготовок». Правда, относится она к 1933 году - но принципиальной разницы тут нет. Да и вообще никакой нет.

«Для определения урожайности районными организациями была создана специальная комиссия, выехавшая прежде всего в совхоз… “Деркач”. Здесь выяснилось, что директор совхоза т. Дягель давал преуменьшенные сведения о предполагаемом урожае. На 194 га озимой пшеницы т. Дягель преуменьшил сведения на 660 цнт. Всего озимого и ярового посева, подлежащего уборке, в совхозе – 568 га, но и со столь небольшого клина Дягель преуменьшил сведения о предполагаемом урожае на 1028 цнт. Дав уменьшенные показатели урожая, совхоз “Деркач” получил и мизерный план хлебосдачи. По прежнему плану совхоз должен был сдать только 110 цнт озимой пшеницы. Комиссия установила, что совхоз может и обязан сдать государству 360 цнт озимой пшеницы, кроме посевного материала

Излишек пшеницы, по определению комиссии, после выполнения совхозом плана сдачи и посевного материала составит 1640 цнт» [175].

 

Не все хозяйства были такими – но были и такие. А в других уже к началу весны колхозники остались без хлеба, в некоторых районах начался голод. И снова все тот же вопрос: куда при таких показателях делся хлеб? Куда?

Некий намек, путеводная ниточка содержится в отчетах ОГПУ. Голод был не сплошной, а гнездами, по районам и, в этих районах по отдельным колхозам. Получается, что зерно забирали «под метелку» не везде. В чем же дело? Что это за странные планы хлебозаготовок – то густо, то пусто? Как они вообще верстались, эти планы?