Поучение в двадесять седьмую Неделю

Объяснение дневного Евангелия [804]

Иисус бе [бяше же] уча на единем от сонмищ в субботу [805].

Возлюбленные братия! Утешительно слышать, что Господь наш Иисус Христос в день субботний, имевший в ветхозаветной Церкви то значение, которое в новозаветной имеет день воскресный, или недельный, занимался поучением народа. Ныне мы, собравшиеся здесь в святом храме во имя Господа нашего Иисуса Христа чрез восемнадцать столетий по Его отшествии с земли, занимаемся тем же. Телесными очами мы не видим Господа нашего, но взираем на Него и видим Его очами веры: мы слышим учение Его, возвещаемое святым Евангелием; события, сопровождавшие Его земное странствование, описанные со святою простотою и необыкновенною ясностию Апостолами, живописно изображаются пред нами; они как будто и совершаются пред нами; посредством Святых Таинств мы поставляемся в непрестанное общение с Господом; мы можем усилить и развить это общение непрестанным размышлением о Нем, деятельностию, направленною по Его всесвятым заповедям, постоянным молитвенным отношением к Нему и призыванием Его. Точно: Господь наш Иисус Христос — посреди нас. Его нет только для того, кто отвергает Его присутствие. Это — не сочинение разгоряченного воображения! это — не мечта обольстительная! Сам Господь сказал ученикам Своим: Се, Аз с вами есмь, во вся дни до скончания века [806]. Кто не зрит присутствующего Господа, тот не ученик Христов.

Нет никакой пользы видеть Господа телесными очами, когда слепотствует ум, когда вера — эта сила духовного зрения — не действует. Напротив того, когда действует вера, тогда отверзаются Небеса, и зрится Сын одесную Отца, везде сый по Божеству и вся исполняяй, неописанный[807]. Ничто не препятствует нам стяжать веру! стяжем веру — и получим видение. Престанем довольствоваться слабосильным буквальным познанием Бога; прострем расслабевшие руки к делам веры; приобретем веру деятельную, живую: только этой вере является Господь.

Бесчувственны и слепы телесные очи, когда слепотствует ум. Господь наш Иисус Христос во время пребывания Своего на земле совершил изумительнейшие чудеса в удостоверение Божества Своего: эти знамения так были очевидны, осязательны, что Божество вочеловечившегося Бога долженствовало соделаться явным и ясным для самых ограниченных, для самых чувственных людей. Но люди смотрели во все глаза, и не увидели ничего. Как бы с удивлением и недоумением, как бы жалуясь на современников и болезнуя о них, говорит Евангелист: Толика [же] знамения сотворшу Ему пред ними, не вероваху в Него [808]. Далее Евангелист обнаруживает и причину этого ослепления:омрачение ума, ожесточение сердца, рождающиеся от греховной жизни, делающие зоркость и здравие чувственных очей для познания Истины бесполезными[809].

Событие, сегодня поведанное Евангелием, ужасно. Господь, по произнесении поучения народу, запечатлел поучение исцелением женщины, томившейся под бременем тяжкого и долговременного недуга. Непонявшие слова могли понять чудо; неузнавшие Бога от Его словес живота вечнаго, как узнал святой Петр[810], могли узнать, по крайней мере, богоугодного человека по совершившемуся знамению, как узнал Никодим[811]или как узнал исцеленный слепец[812]. Зрелище было самое жалостное, назидательное, поразительное. Падший ангел, которому человечество подчинилось и приобщилось падением, связал некоторую женщину странным, утомительным в высшей степени недугом. Женщина скорчилась, и в таком согбенном положении пребыла восемнадцать лет, не имея возможности выпрямить членов, дать им какой-либо отдых от принужденного, неестественного положения. Господь сказал этой женщине: жено, отпущена ecu от недуга твоего. И возложи на ню руце, и простреся и славляше Бога [813].

В то время как женщина, так легко стряхнувшая с себя тяготевшее на ней бремя, в восторге прославляла Бога; в то время, как собрание народа предавалось ощущениям справедливой радости при очевидном действии Божественной благодати, ясно открывшейся избавлением страдалицы от угнетавшего и истомившего ее бедствия; в это время старейшина сонмища пришел в негодование. Он не видит чуда! он не видит исцеления! он не видит Искупителя и Спасителя человеков! он не видит действующего Святого Духа! он даже не видит богоугодного человека: мысленное око его извращено какой-то непонятною и непостижимою адскою силою! Он увидел в действии Бога преступление Божия Закона. Придирчиво он нашел труд и работу в беструдном исцелении болящей и направил в самообольщении своем против этого исцеления заповедь Божию, повелевавшую заниматься трудами и работами в шесть Дней недели, воспрещавшую занятие ими в день субботный.

Сущность дела состояла в том, что старейшина собора был фарисей, по крайней мере, по душевному своему настроению, и, увидев, по его мнению, человека, служителя Божия, подкрепляющего свое сильное слово чудом, воспалился завистию. Причиною зависти были гордость и тщеславие: старейшина хотел первенствовать во мнении народном своею земною правдою. Первенство это беструдно получает явившаяся Небесная Правда; старейшина, чтоб сохранить свое неправильное первенство, восстает против Небесной Правды, старается унизить, оклеветать ее; чтоб прикрыть гнусность своего поведения личиною справедливости, представляется ревнителем закона.

Сердцеведец Господь обличил фарисея. Он назвал поведение его лицемерством. Лицемерство, стараясь удовлетворить своим страстям, всецело работая греху, желает сохранить пред очами людей личину добродетели. В числе наших страстей весьма значительное место занимает тщеславие, ищущее насладиться похвалою человеческою. Оно не заботится, справедлива ли, или несправедлива эта похвала, правильны ли, или неправильны пути к получению ее: получение похвалы, каким бы то ни было средством — вот вся цель тщеславного лицемера. Бог забыт им: лицемер не способен ни к вере, ни к Богопознанию. Како вы можете веровати, говорил Господь иудеям, которых значительная и главнейшая часть заражена была фарисейством, славу друг от друга приемлюще, и славы, яже от единаго Бога, не ищете? [814]

Доказал опытом неспособность лицемера к вере во Христа, к принятию Искупителя старшина сонмища иудейского, упоминаемый сегодня во Евангелии. Эта тщеславная душа, жаждавшая похвал и человеческого почитания, сознавшая себя достойной их, не могла стерпеть, что невольные похвалы и удивления человеков привлечены были совершившимся пред всеми чудом. Эта душа воскипела завистию. Отвергнуть чуда было невозможно: она стремится унизить его, уничижить его, возведя на Божие чудо обвинение в нарушении Божия Закона. Лицемер с решительностию вступает в богоборство, с ре-шительностию приступает к хуле на Святого Духа, и произносит ее. Если совершивший чудо был благодатный человек, то фарисей уничижил и похулил благодать Духа. Если же совершивший чудо был Богочеловек, то фарисей вступает в явное противление Богу. Истинного чуда невозможно совершить человеку самим собою: оно совершается благоволением и действием всесвятого Бога, и потому быть противным воле Божией и Закону Божию никак не может. Обвинение и уничижение Божия знамения фарисеем служит только обнаружением его умственного омрачения и сердечного ожесточения, произведенных греховною жизнию.

Дерзкий, страшный поступок фарисея, осмелившегося порицать действие Спасителя в самом присутствии Спасителя, заслуживает особенное внимание наше, должен быть оплакан горячими и неутешными слезами. Он должен быть оплакан такими слезами, потому что он возник из общего всем нам падения и отвержения нашего. На него нам должно обратить особенное внимание, чтоб, взвесив всю тяжесть его и убоявшись его, как точно страшного и тягостнейшего, избежать его. И ныне Христос действует! и ныне Дух Святой совершает спасительные знамения в христианских Таинствах! И ныне Бог имеет хулителей, противников, врагов Своих между человеками.

Всякий род греховной жизни заключает в себе сопротивление и противодействие Богу; всякий род греховной жизни есть нарушение Закона Божия, есть отриновение воли Божией. Всяк творяй грех, сказал Апостол, и беззаконие творит: и грех есть беззаконие [815]. Лицемерство есть тот род греховности, который особенно противодействует познанию Христа и христианству. Начало обращения ко Христу заключается в познании своей греховности, своего падения: от такого взгляда на себя человек признает нужду в Искупителе и приступает ко Христу посредством смирения, веры и покаяния. Но лицемер, недугуя не довольно приметными для человеков страстями, — тщеславием, гордынею, сребролюбием, завистию, лукавством, злобою, прикрывая их лицемерством и притворством, не способен, как не способен сатана, к признанию себя грешником. И добродетели и страсти делаются от навыка как бы природными: так и лицемерство от навыка к нему делается как бы естественным качеством. Обладаемый им уже не видит в лицемерстве душепагубнейшего порока, — дела лицемерства совершает как бы дела правды. Душа лицемера поражена слепотою, почему и Господь назвал фарисеев безумными и слепыми[816]. Лицемер есть тот злосчастный, по мнению своему, праведник, который отвергнут Богом: не приидох бо, сказал Спаситель, призвати праведники, но грешники на покаяние [817]. Здесь праведниками названы фарисеи не потому, чтоб они были точно праведники, но потому, что сами признавали себя такими, с мелочною точностию исполняя обрядовые постановления Закона Божия и попирая его сущность, которая заключается в направлении ума, сердца, — всего существа человеческого по воле Божией. Господь даровал человекам, для примирения их с Богом, добродетель — покаяние: как могли принять этот духовный дар те, которые были вполне довольны собою и ожидали в обещанном Мессии по преимуществу завоевателя, долженствовавшего обильными плотскими воздаяниями увенчать их плотскую, нелепую, исполненную гордыни и злобы праведность? В омрачении и ожесточении своем фарисеи даже хвалились неспособностию к познанию и принятию Искупителя: еда кто от князь верова в Он, или от фарисей, говорили они[818]. На эту неспособность их к истинному Богопознанию указал и Господь: аминь глаголю вам, сказал Он им, яко мытари и любодейцы варяют вы в Царствии Божий [819]. Явный грешник, грешник, впавший в смертные грехи, грешник, привлекший к себе презрение и омерзение человеков, способнее к покаянию того мнимого праведника, который по наружному поведению неукоризнен, но в тайне души своей удовлетворен собою. Фарисейство есть страшный недуг духа человеческого, подобный тому недугу, которым недугует падший ангел, которым этот ангел хранит для себя, как бы сокровище, падение свое. Внемлите себе, заповедал Господь ученикам Своим, от кваса фарисейска, еже есть лицемерие [820]. Лицемерие названо закваскою, потому что оно, вкравшись в душу, проникает во все мысли, во все чувствования, во все дела человека, делается его характером, как бы душою его.

Желающий предохранить себя от лицемерия должен, во-первых, по завещанию Господа, все добрые дела совершать втайне[821]; потом должен отречься от осуждения ближнего. Осуждение ближнего — признак лицемерства, по всесвятому указанию Евангелия[822]. Чтоб не осуждать ближнего, должно отказаться от суждения о ближнем: потому-то в евангельской заповеди, воспрещающей осуждение ближнего, предварительно воспрещено суждение о нем. Не судите, и не судят вам: и не осуждайте, да не осуждены будете [823]. Сперва человеки позволяют себе суждение о делах ближнего, а потом невольно впадают в осуждение. Не посеем семени — и не возрастут плевелы; воспретим себе ненужное суждение о ближних — и не будет осуждения. Спросят здесь: какая связь между осуждением ближнего и лицемерством? Эта связь очевидна. Осуждающий и уничижающий ближнего невольно выставляет себя праведником, может быть, не произнося этого словом и даже не понимая этого. Мы все грешники: всякое выставление себя праведником, и прямое и косвенное, есть лицемерство.

Когда мы сходимся для дружеской беседы, часто, если не всегда, большая часть этой беседы заключается в пересудах о ближнем, в насмешках над ним, в оклеветании, уничижении, очернении его. Льются острые слова рекой; смех и хохот раздаются, как знаки одобрения: в это несчастное время самозабвения и самообольщения души наши приобщаются свойствам демонским и напитываются ядом лицемерства. Святое Евангелие и здесь преследует грех, ища нашего спасения: всяко слово праздное, угрожает Оно нам, еже аще рекут человецы, воздадят о нем слово в день судный: от словес 6о своих оправдишися, и от словес своих осудишися [824]. Будем, братия, вглядываться в начала грехов, будем охранять себя от начал греховных и избегнем греховного развития. Семена греховные, как, например, празднословие, по видимому ничтожны: неприметно засевается ими нива душевная. Но когда эти семена дадут ростки, в особенности, когда ростки усилятся и возмужают, тогда грех обымает всего человека, и уничтожение греха делается крайне затруднительным.

«Кто возбраняет устам своим пересуды, — сказал некоторый великий святой Отец, — тот хранит сердце свое от страстей. Кто хранит сердце свое от страстей, тот ежечасно зрит Господа. Кто зрение ума своего сосредоточивает внутри самого себя, тот зрит в себе духовную зарю»[825]. Что же мы увидим, братия, в нашей душевной клети, когда осветит ее Божественный свет? — Мы увидим бесчисленное множество наших согрешений. То падение нашего родоначальника, о котором поведает нам Священное Писание, мы увидим и осяжем в самих себе[826]; мы увидим и осяжем в себе необходимость Искупителя. Познав Искупителя в Господе нашем Иисусе Христе, мы исповедаем Его; познав и исповедав, мы узрим Его и поклонимся Ему тем поклонением, которое приличествует и подобает Богу, Творцу и Спасителю нашему. Аминь.