Космогонічний гімн) X, 129 3 страница

Вообще, в то время как мудрость ищет причину открыва­ющихся нашему взору вещей, мы⁴⁴ этот вопрос оставили в стороне (мы ведь ничего не говорим о причине, откуда берет на­чало изменение), но, считая, что мы указываем сущность этих вещей, (на самом деле) утверждаем существование других сущ­ностей; а каким образом эти последние являются сущностями наших (здешних) вещей, об этом мы говорим по пустому; ибо причастность (как мы и раньше сказали) не означает ничего. Равным образом, что касается той причины, которая, как мы видим, имеет (основное) значение для наук⁴⁵, — той, ради которой творит всякий разум и всякая природа, — к этой причине, которую мы признаем одним из начал, идеи также никакого отношения не имеют, но математика стала для тепе­решних (мыслителей) философией, хотя они говорят, что ею нужно заниматься ради других целей. Далее, относительно сущ­ности, которая (у платоников) лежит в основе как материя, можно бы признать, что она имеет слишком математический⁴⁶ характер и, сказываясь о сущности и материи, скорее образу­ет отличительное свойство той и другой, нежели материю⁴⁷; именно так обстоит с большим и малым, подобно тому как и исследователи природы {«физиологи») говорят о редком и плотном, признавая их первыми отличиями основного веще­ства; ибо это есть некоторый избыток и недостаток⁴⁸. И что касается движения, — если в указанных сейчас свойствах бу­дет (корениться) движение⁴⁹, тогда, очевидно, идеи будут дви­гаться; если же нет, откуда движение появилось? (В таком слу­чае) все исследование природы оказывается упраздненным. Также и то, что представляется легким делом, — доказать, что все едино, — (на самом деле) не удается; ибо через выне­сение (общего) не становится все единым, но получается неко­торое единое в себе, если (даже) принять все (предпосылки)⁵⁰. Да и этого (единого в себе) не получается, если не признать, что всеобщее является родом⁵¹; а это в некоторых случаях невозможно. — Не дается никакого объяснения и для того, что (у них) идет за числами, — для длин, плоскостей и тел, ни — тому, как они существуют или должны существовать, ни — тому, в чем их значение; это не могут быть ни идеи (они ведь не — числа), ни промежуточные вещи (таковыми являются математические объекты), ни — вещи преходящие, но здесь, по-видимому, опять какой-то другой — четвертый род (сущего).

Вообще, если искать элементы того, что существует, не произведя предварительных различений, то ввиду большого количества значений у сущего⁵² найти (ответ) нельзя, особен­но, когда вопрос ставится таким образом; из каких элементов оно (сущее) состоит? В самом деле, из чего состоит действие или страдание, или прямое, получить (указание), конечно, нельзя, а если возможно, то лишь в отношении сущностей. А потому искать элементы всего, что существует, или думать, что имеешь их. не соответствует истине. — Да и как было бы возможно познать человеку элементы всех вещей? Ведь ясно, что до этого (познания) он раньше знать ничего не может⁵³.

Как тому, кто учится геометрии, другие веши раньше знать возможно, а чем занимается эта наука и о чем он намеревает­ся получать познания, этого он заранее совсем не знает; так именно обстоит дело и во всех остальных случаях. Поэтому, если есть какая-нибудь наука обо всем существующем, как утверждают некоторые, то такой человек не может раньше (ее) знать что бы то ни было. А между тем всякое изучение происходит через предварительное знание или всех (исходных данных), или некоторых, — и то, которое орудием имеет до­казательство, и то, которое обращается к определениям; ибо составные части определения надо знать заранее, и они долж­ны быть (нам) понятными⁵⁴; и то же имеет силу и для изучения через индукцию. С другой стороны, если бы даже оказалось, что нам такое знание прирождено⁵⁵, то нельзя не изумлять­ся, как это мы, сами того не замечая, обладаем наилучшею из наук. — Далее, как можно будет узнать, из каких именно элементов состоит сущее⁵⁶, и как это станет ясным? В этом тоже ведь есть затруднение. В самом деле, здесь можно спорить так же. как и о некоторых слогах: одни говорят, что ζαсостоит из д з и а, а некоторые утверждают, что это другой звук, отличный от всех известных (нам)⁵⁷. Кроме того, в отно­шении вещей, которые подлежат чувственному восприятию, как может их кто-нибудь знать, не имея этого восприятия? И однако же это было бы необходимо, раз все вещи состоят из одних и тех же элементов⁵⁸, подобно тому как сложные звуки состоят из элементов, свойственных (этой) области.

 

 

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Никто из прежних философов не установил какого-либо нача­ла, кроме указанных выше четырех родов причин, но н эти при­чины они скорее смутно предугадали, чем пошали (993 а 11 — 27).

Что все, по-видимому, стараются найти указанные в физи­ке причины и помимо этих причин мы не могли бы указать ни одной, это ясно уже из того, что было сказано раньше. Но ставят вопрос о них нечетко. И в известном смысле все они раньше указаны, а с другой стороны — отнюдь нет. Словно лепечущим языком говорит обо всем первая философия¹, бу­дучи в молодых годах и при начале (своего существования)². Ведь и Эмпедокл говорит, что кость существует через соотно­шение³, а это означает «суть бытия» и сущность вещи. Но подобным же образом такое «соотношение» (частей) должно быть и у мяса, и у всякой другой вещи или уж — ни в одном случае (без исключения)⁴. По этой причине следовательно бу­дет существовать и мясо, и кость, и всякий другой предмет, а не через материю, которую он указывает, — через огонь, зем­лю, воду и воздух. Но с этим он необходимо бы согласился, если бы (так) стал говорить кто другой, сам же он этого отчет­ливо не сказал. — Выяснение такого рода вопросов произве­дено и раньше⁵. А все, что по этим же вопросам может выз­вать затруднения,.мы пройдем снова. Этим путем мы, может быть, найдем какие-нибудь благоприятные указания для позднейших затруднений⁶.

 

 

Примечания

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

¹ Аристотель часто заменяет положительную формулировку понятия неопределенным обозначением его как ответа на тот или иной вопрос. Так, например, — «то, откуда начало движения» (όυεν ή ήάρχή της κινήσεως), — источник движения; «то, ради чего» (τό οΰ ένεκα), — цель. Подобный же характер носит его знаменитая формула для обозначения логической сущности «что есть (или — что представляет собою, дословно — чем было) бытие (для такой-то вещи) (τό τί ήν εί ναι)»— сущность бытия вещи. Я перевожу эту формулу техническим выражением «суть бытия».

² Как отмечает Ross, — «взятое в конечном счете основание, по­чему (вещь такова, как она есть)» и «то основное, благодаря чему (вещь именно такова)», весьма неуклюжим образом указывают на одно и то же («формальное») начало.

³ Точнее — начала, относящиеся к разряду материи. Eidos, о котором здесь говорится, не имеет в данном случае, разумеется, обычного у Аристотеля технического значения — «формы», но должно переводиться как «вид» (логический) или «разряд», «груп­па»: началами всех вещей у первых философов являются лишь те, которые принадлежат к виду или разряду материи (т. е. к группе начал материальных).

⁴ у Аристотеля - «музический» (μμυσικός), — постоянный при­мер для качества. В этом употреблении, может быть, точнее всего будет передача «образованный», в противоположность άμουσος — необразованный, грубый; для «музыки» (μουσική), вернее, «музического искусства», у Платона — обширный ряд оттенков от поэзии до философии (Рhaed. 60 D — 61 А).

⁵ Так передает здесь φύσις(дословно — «природа») Маковельский; по смыслу можно перевести «от природы существующее бытие».

⁶ Дословно: «отцами».

⁷ Гомер говорит «Океана источник богов и мать их Тефиду» (Илиада. XV, 201, 246), причем, однако, под богами надлежит здесь разуметь не богов вообще, коих Океан и Тефида родителями не были, а женские морские божества — Океанид. Кого Аристотель имеет здесь в виду, кроме Гомера, установить трудно. По мнению Аlех., речь может еще идти о Гесиоде. Есть также некоторые ос­нования относить это указание Аристотеля к космогониям так называемых орфиков, возводивших свои учения к мифическому певцу Орфею.

⁸ О Гиппонс, жившем в эпоху Перикла, Аристотель дает резко отрицательный отзыв еще и в другом месте (de anima I, 2, 405, b 2). Необходимо, однако, отметить, что Гиппон был убежденным ма­териалистом, не признававшим никакого бытия помимо чувственно воспринимаемых тел, вследствие чего он и получил прозвание без­божника (А1ех. Соmm. 428, 21 — 23). Отсюда, может быть, и ан­типатия Аристотеля.

⁹ О возникновении и уничтожении элементов по Эмпедоклу можнo говорить лишь в том смысле, что отдельные из них накапливаются иногда в большом, иногда в малом количестве на пути к объеди­нению по отдельным элементам (под влиянием действия вражды) и затем рассеиваются из этого объединения (см. Arist Met. А 4,985 а 25 — 28 и Ross I 131).

¹⁰ Здесь говорится о принимавшихся Анаксагором элементар­ных предметах с однородными друг -другу частями (у Анакса­гора они назывались семенами вещей, а позже у Аристотеля по­лучили название «гомеомерных», — подобночастных — вещей, или гомеомерий). Аристотель в нашем месте иллюстрирует их примером огня и воды, так как сам он, в отличие от Анаксаго­ра, также видел в этих последних вещи с однородными частя­ми. Для анаксагоровских гомеомерий устанавливается один путь генезиса и уничтожения — через соединение и разделение; огра­ничение «почти» вводится Аристотелем со своей точки зрения потому, что возникновение через соединение однородного как раз не относится к обычным (эмпедокловским) элементам, ко­торые Анаксагор считал не за элементы, но за смеси из всех пер­вичных «семян» (Ср. Ross I 132 — 133 и цитируемое им место Arist. De Coelo Г 3, 302 а 28 cл).

¹¹ Т. е. причину движения.

¹² (αίτίαν τοϋ καλώς) — дословно: «причину того, что (вещи находятся) в хорошем состоянии».

 

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

¹ «Теогония» Гесиода, стихи 116 — 120.

² Или — «выставлял первую как источник положительных, вто­рую — как источник отрицательных свойств».

³ Дословно: «скорее все выставляет причиной происходящих ве­щей, нежели ум».

⁴ Согласно чтению Ross'а — τό τήν αίτίαν διελείν,вместо прежде читавшегося ταύτην τήν αίτίαν διελών(так как в окружающем тексте не к чему относить ταύτην).

³ Слова «и разреженное» одна из главных рукописей (А^b) вы­пускает, и их есть основание рассматривать как раннюю вставку.

⁶ Ross указывает, что ρυσμόςесть правильная ионическая фор­ма вместо ρυθμός, и приводит ряд параллельных мест, где ρυθμός,употреблено в смысле «форма» (в том числе у Геродота и Ксе-. нофонта).

⁷ В примере, приводимом Аристотелем, греческие буквы ука­зываются так: «А отличается от N формой, АN от NА поряд­ком, H (современный Аристотелю знак для Z) от Н положени­ем» (Ross, I, 141).

 

ГЛАВА ПЯТАЯ

¹ Дословно: «много сходств».

² Т. е. выражение свойств и отношений, присущих гармоничес­ким сочетаниям.

³ Pragmateia = и усиленная работа, и получающееся в результате произведение.

⁴ Вымышленное тело, которое пифагорейцы помещали между землею и также ими вымышленным центральным огнем. С земли противоземля не видна, как не видно и центрального огня, пото­му что люди находятся только на внешней части земли, никогда не поворачивающейся к мировому центру.

⁵ По указанию А1ех. (Соmm.), имеются в виду сочинение «О небе» (II 13) и утраченная работа «Взгляды пифагорейцев»

⁶ По объяснению Ross'а, Аристотель хочет сказать, что пифа­горейцы приписывали числу характер материальной причины и в то же время делали первые попытки понять его в качестве причи­ны формальной, так что έξεις есть достаточно естественный экви­валент для εϊδη(Ross I, 147).

⁷ Последнее противопоставление обычно толкуется как проти­вопоставление равностороннего четырехугольника (специально — квадрата) разностороннему прямоугольнику.

⁸ Воnitz удачно переводит: «... был младшим современником Пи­фагора»... Может быть, дословно можно было бы передать: «... пришелся на старые годы П.». Diels предлагает — νέος έπί γέρ, Πυθ:«был молодым, когда Пифагор был стариком».

⁹ Мы бы сказали: имманентных.

¹⁰ Или «которые высказались о совокупности бытия, что это — единая природа...»

" Аристотель хочет указать, что теории, созданные относитель­но природы сущего различными философами Элейской школы, раз­личались между собой как в отношении связности (и, следовательно, убедительности) аргументации, так и относительно характера, при­писываемого ими истинному бытию (Воn. Соmm. 83).

¹² Дословно «речь о них не стоит никоим образом в связи с те­перешним рассмотрением причин».

¹³ Аристотель говорит о «физиологах», употребляя это слово в непосредственном смысле и называя так мыслителей, в общей фор­ме рассуждавших о природе («физиология» — философия приро­ды, натурфилософия).

¹⁴ Т. е. ни логической, ни материальной.

¹⁵ У Аристотеля — «у них». Может быть, «у этих (двух) мыс­лителей», как принято в русском переводе. Ross объясняет: «у этих начал», хотя здесь как раз трудно говорить о началах, потому что в Элейской философии по Аристотелю бытие именно не выс­тупает как «причина».

¹⁶ В греческом тексте здесь (а 3 — 8) фактически — значительно более сложная конструкция, характер которой в общих чертах можно бы было передать следующим образом: «(получили мы это) от наиболее ранних из них, которые полагали, что начало являет­ся телесным..., причем некоторые принимали, что телесное начало одно, а другие, что таких начал несколько, но те и другие отнесли их в разряд материи; а также — от некоторых таких философов, которые принимали и эту причину, и кроме нее — ту...» (см. Ross I 155 к строкам а 4 — 9).

¹⁷ Аристотель не хочет сказать, что пифагорейцы признали те же два начала, как «физиологи», принимавшие материю и причи­ну движения, а только — что они также принимали в общем два начала (здесь это будут — материя и принцип формы).

¹⁸ Т. е. не составляют лишь свойства или определения отличных от них по существу стихий.

¹⁹ Т. е. чему даются такие определения (что определяется как су­щее и единое).

²⁰ Относительно «того, что есть вещь» (περί τοϋ τί έστιν),— здесь разумеется ответ на вопрос о существе вещи, ср. выше при­мечание 1 к 3-й главе.

²¹ По мнению Ross'а (см. I, 156 — 157), Аристотель отмечает «упрощенность» использования формальной причины у пифа­горейцев в двух отношениях. С одной стороны, даваемые ими определения были поверхностны, они выхватывали какие-ни­будь внешние признаки определяемого предмета, например (А1ех. Соmm. 36,26), существо дружбы видели в воздаянии рав­ным за равное, или существо справедливости — в испытании равною содеянному, хотя это только — отдельные моменты в понятии дружбы или справедливости. С другой стороны, при­нятые ими определения они сближали с первым обладавшим ана­логичными свойствами числом, хотя этими свойствами обладал и ряд последующих чисел, а потому между их определениями и указывавшимися для выражения сущности определяемого пред­мета числами тоже не было полного соответствия (обратимос­ти). Так, например, произведение равного на равное (ϊσονις ϊςον), по их мнению, находило себе выражение в числе 4, а потому они видели в числе 4 сущность всего, что характеризовалось как сочетание равного с равным (дружба, справедливость и т. д.): получались такие же последствия, как если бы мы стали считать, что «двойное» исчерпывается числом два, между тем как на са­мом деле два есть лишь первый случай «двойного», и двойное применимо также к четырем, к шести и т. д.; при таком ходе рассуждения, к одному и тому же — к двум — должны бы были у пифагорейцев свестись и эти дальнейшие числа, и все те вещи, к которым применимо отождествленное с числом два определе­ние «двойное».

²² Ross поясняет — «более поздних в доплатоновском периоде».

 

ГЛАВА ШЕСТАЯ

¹ В отличие от Воn. я связываю вместе не τών őντων, а τά τοιαύτα τών όντων.

² Ross (I 161) высказывается против того, чтобы здесь подра­зумевать «существуют», и ставит παρά ταύτα в зависимость от λέγεσυαι, причем παρά здесь толкует аналогично с его значе­нием в слове παρωνυμος:«а чувственные вещи обозначаются в зависимости от них и сообразно с ними». Но тогда разница в смысле между παρά ταύτα и κατά ταύτα оказывается слишком незначительной.

³ Следуя Gillespie и Ross'у (I 161 — 2), я исключаю τοίς είδεή σιν и ставлю τών συνωνύμων (под «одноименными сущностями» разумеются однородные чувственным вещам и по имени и по сущности идеи) в зависимость не от τά πολλά, а от κατά μέθεξιν.

⁴ Слова «изменивши имя» Сhrist вслед за одною из рукописей (A^b) выпускает из текста, как ненужное повторение только что ска­занного, попавшее в текст впоследствии.

⁵ Если не считать вместе с Сhrist’ом «числа», а вместе с Gillespie и Целлером «идеи» позднейшей вставкой, то надо видеть в числах пояснение к «идеям». Это даст вполне приемлемый смысл, ибо «еди­ное», с одной стороны, «большое и малое» — с другой, выступи­ли у Платона как основные начала в тот период, когда идеи были у него сведены к числам.

⁶ Или: «и точно так же он разделял с ними мнение, что...»

⁷ Некоторые ученые (Тренделенбург, Швеглер) под «первы­ми» числами, которые, с платоновской точки зрения, не могут быть выводимы из первичной «двойки», разумели числа идеаль­ные, а Целлер считает, что слова «за исключением первых» долж­ны быть удалены из текста, как позднейшая вставка. Но, как спра­ведливо указывает Бониц (Соmm. 94 — 95), речь идет здесь не об идеальных числах как таковых (для конструкции которых и введена специально «двоица»), а о непроизводных математический числах: по Платону «двоица» есть принцип всякого повторения и, следовательно, она бесполезна там, где число не образовано помощью повторения (т. е. — какой-либо комбинации четных или нечетных чисел)

⁸ Или, может быть, «то, что Платон называет «идеей».

⁹Или: «и однако мы имеем здесь подобное же положение, как и при тех началах».

¹⁰ Т.е. с единым (причину добра) и с материальною двойствен­ностью (причину зла). Дословно у Аристотеля «причину добра и зла он указал в элементах — в каждом из двух одну из двух» (т. е. в одном — одну, в другом — другую).

¹¹ Вместо «как, по нашим словам, искали ее...» можно было бы сказать «мы напоминаем, что таким же образом ее искали» и т. д.

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

¹ Здесь Аристотель, по-видимому, имеет в виду Анаксимандра, Беспредельное которого, образуя туманную неопределимую бли­же массу, являлось первоисточником для всех элементов, принимавшихся в других теориях, и не сводилось ни к одному из таких элементов в отдельности.

² «То, ради чего». — формальное обозначение для цели, блага (см. главу 3. пр. 1); в нашем случае — в дословном исходном значении.

³ Т. е. считают единое или сущее благом (имеются в виду Платон и его школа), как разбиравшиеся перед тем философы считали благом дружбу или ум. Бониц не прав, указывая (Соmm. 98), что слова «приписывают такую (Бон. подчеркивает — «подобного рода») природу» имеют в виду непосредственно предшествующее — «что от них исходят движения».

⁴Я перевожу по тексту Ross'а, который, следуя Bywater’y, вме­сто τούτων пишет τοιοϋτον.

 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

¹ Дословно: «имеющею причину»

²Дословно: «рассматривая (изучая) природу в отношении всех вещей». Роз. и Первое переводят: «... рассуждая о природе всех вещей...»

³ Заключенные в скобки слова Сhrist выбрасывает из текста, счи­тая их позднейшей вставкой, перебивающей ход мысли.

⁴Точнее: «с наиболее мелкими частями и наиболее тонкое».

⁵ Дословно: «первою из тел».

⁶ Слово «популярный», по-видимому, не только дает дослов­ный перевод, но и вполне точно передает тот оттенок, который здесь имеет у Аристотеля слово δημοτικός.

⁷Аристотель имеет в виду Dе соelо III, так что указание на «со­чинения о природе» не всегда относится специально к «физике».

⁸ При более точном (почти дословном) переводе — неправиль­ная конструкция, как и в греческом тексте. «А про Анаксагора если бы кто счел, что он принимает два элемента, то он оказался бы в наибольшем соответствии с (верным) ходом мысли, которого сам он, правда, не расчленил, но с необходимостью последовал бы за теми, кто стал бы указывать ему путь (склонять его за собой)».

⁹ Определенность «по существу» означает у Аристотеля опре­деленность по первой из категорий (каковой у него является кате­гория сущности), в отличие от определенности по качеству или количеству.

¹⁰ Аристотель здесь уже говорит языком своей философии, по которой принципом всякой определенности является та или иная форма, в противоположность неопределенности материи.

" «Мы признаем» — сказано от имени Платоновской школы, к которой Аристотель — в качестве одного из учеников Платона — часто себя причисляет (даже тогда, когда он специально занимает­ся критикой платоновских учений, ср. А 9, 991 8 7).

¹² Дословно: «К тому, что более представляется», по-видимо­му наиболее просто дополнить «правильным», «приемлемым». Стоящее кроме того в рукописях νϋν (теперь) Воnitz и Сhrist опускают, так как оно не оговаривается у А1ех., но слово это, по-видимому, вполне может быть сохранено, поскольку оно специ­ально указывает на современные (может быть, даже на аристо-телевские) взгляды.

^I3 Т. е. лишь относительно сущности, подверженной возникно­вению, уничтожению и движению.

¹⁴ Для передачи общего хода развития мысли фразу можно сфор­мулировать так: «Прежде всего так называемые пифагорейцы пользуются более необычными началами и элементами...» (этому «прежде всего», по-видимому, соответствует затем начало главы 9).

¹⁵ Дословно: «физиологи» (см. примечание 13 к 5-й гл. 1 книги)

¹⁶ Я перевожу «астрономии», чтобы избежать связавшегося у нас с термином «астрология» отрицательного оттенка; у греков употреблялись оба термина — Аристотель говорит почти исклю­чительно «астрология», Платон в «Государстве» — «астрономия» (Роliteia VII, главы 10- 11).

¹⁷ Дословно: «они нисколько не больше относят свои слова к ма­тематическим телам, чем к чувственно-воспринимаемым». Иными сло­вами, если из предела и беспредельного еще можно с натяжкою по­лучить протяженность, то как же из них вывести тяжесть? А меж­ду тем, эти начала должны у них все объяснять одинаково, математические свойства тел не больше, чем физические. — Таким образом. Швеглер и Бониц правы, признавая ненужной переста­новку Казавбона, который хотел читать: «они не говорят о чув­ственных вещах ничего больше, чем о математических».

¹⁸ Начинающееся отсюда крайне трудное место (990 а 18 — 29), истолковать которое в свое время отказался Бониц, теперь можно считать в значительной мере разъясненным совместными усилиями ученых. Аристотель хочет показать то своеобразное затруднение, которое получается для пифагорейцев, поскольку они отождеств­ляют вещи с числами, а не считают числа образцами для вещей, как это делает Платон. Вселенная есть число или некоторая совокупность чисел; отдельные части вселенной — отдельные числа, которые реа­лизованы в этих частях. Поэтому, считая сущностью различных вещей те или другие числа, пифагорейцы помещали эти вещи в те части вселенной, которые являли собою реализацию данных чисел (например, «мнение» помещалось на землю, потому что число мне­ния есть два и в то же время два есть число земли, вернее — число группы, состоящей из земли и центрального огня). Таким образом, естественно встает вопрос, имеет ли (если даже держаться пифаго­рейской концепции) значение для той или другой вещи (мнения, несправедливости и т. д.) осуществление составляющего эту вещь числа в каком-нибудь определенном месте вселенной (как это стран­ным образом выходило у пифагорейцев, совмещавших предметы совершенно разнородные), или же истинною природой всякой вещи они должны бы были считать логическое существо ее числа, неза­висимо от космической роли этого числа (ведь и пифагорейцы учи­ли, что вещи подражают числам, и, следовательно, разные вещи могли выявлять собою одни и те же числа, но с разных точек зрения, — или непосредственно имея эти числа своею сущностью, или пред­ставляя собою конкретное космическое их отображение).

¹⁹ Ross (I 185 – 186), давая здесь несколько иное объяснение, предлагает толковать «составных (материальных) величин», имея при этом в виду элементарные тела (стихии), «составляемые» из того или другого числа и находящиеся в разных местах мира.

²⁰ Так — по конъектуре Целлера, предложившего здесь читать διό вместо διά τό. Однако же. и в случае оставления засвидетель­ствованного рукописями текста (Сhrist и Ross) получается, может быть, достаточно удовлетворительный смысл: «... Вследствие того, что указанные явления и т. д.». В таком случае уже обратный порядок: в определенном месте появляется определенное количе­ство небесных тел, потому что оно отмечено определенным чис­лом и наличием соответствующих вещей (или явлений).

²¹ Проще и достаточно точно по смыслу будет перевести: «то надо ли признать, что здесь мы имеем это же самое находящееся на небе число, которое составляет каждое данное явление и т. д.».

 

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

¹ Дословно: «для которых ища причин, от них пришли к идеям».

² Я сохраняю текст, установленный Сhrist’ом, ибо текст Ross'а — «в отношении к каждой вещи (или, может быть, к каждому роду вещей) есть нечто одноимен­ное и помимо сущностей, и для всего остального есть единое во многом» — повторяет второй фразой первую, если не толковать «и помимо сущностей» весьма натянутым образом («есть нечто од­ноименное и существующее помимо (здешних) сущностей»), на что, однако, у Ross'а как будто есть намек, Ross I 191).

³ Как поясняет А1ех. (Соmm. 58, 15 — 16), «слова «мы доказы­ваем» обнаруживают, что, передавая суждения Платона, он гово­рит, как против близкого (родного) мнения».

⁴ А1ех. (ib. 58, 27 — 29) приводит такие примеры «аргументов, из которых не получается силлогизма»: «Если есть какая-нибудь истина, то надо думать, что существуют идеи, ибо из здешних вещей ничто не истинно; и если есть память, то есть идеи, ибо память имеет своим предметом то, что пребывает».

⁵ Отдельные аргументы в пользу идей, очевидно, постепенно по­лучили в школе Платона сокращенные условные обозначения, и Аристотель, обращаясь в своем «докладе» к товарищам по школе — именно такой характер, по-видимому, первоначально носила составившая затем первую книгу всей «Метафизики» работа, ука­зывает те или другие из этих аргументов посредством их общеиз­вестных «школьных» наименований. В частности, «доказательства от наук» исходили от утверждения, что объект науки должен быть устойчивым и носить общий характер, между тем у чувственных предметов этих свойств нет; таким образом, выдвигается требова­ние особого, отдельного от чувственных вещей предмета. Арис­тотель подчеркивает, что при этих условиях все рассматриваемое науками общее должно было превратиться в идеальные предме­ты; между тем в ряде случаев общее остается общим, не получая гипостазирования (так — в отношении всех объектов техники фактическую реальность - и с точки зрения платоновской школы — можно приписывать только индивидуальному).