Надпись на футболке. Девица с повязкой на глазу настойчиво пыталась убедить меня, что я должна ей двенадцать долларов

 

Девица с повязкой на глазу настойчиво пыталась убедить меня, что я должна ей двенадцать долларов. Она, видите ли, собрала мои зубы с тротуара и сложила их в стаканчик для анализов. Внезапно в эту, мягко говоря, сбивающую с толку сцену вторгся еще один голос. Такой знакомый, такой близкий моему сердцу, что оно в ответ как будто раздулось.

– Собираешься весь день продрыхнуть?

Меня выдернуло из глубин сна на поверхность, и я в знак протеста поспешила прикрыть глаза рукой. Может быть, на этот раз сработает. Может быть, на этот раз реальность не сможет до меня добраться, и мне не придется встретиться с ней лицом к лицу. Потому что, честное слово, в последнее время реальность – просто помойка.

– Приму за положительный ответ.

Глубоко и протяжно вздохнув, я открыла глаза. То есть один глаз. Второй опять кто-то смазал суперклеем. Я решила потереть второй глаз и, забывшись, попробовала поднять левую руку. В ней кипятком разлилась боль. Видимо, болеутоляющие сильно переоценивают. Однако пальцы двигались уже лучше. У того, чтобы быть ангелом смерти, есть определенные преимущества.

Я наполнила легкие воздухом, крепко стиснула зубы и посмотрела в открытую дверь. На барной стойке, где чуть раньше сидела я, вальяжно развалился мужчина. На нем была та же футболка, что и несколько дней назад. Еще свободные джинсы и рабочие ботинки. Одна его нога была согнута, рука покоилась на колене. Он внимательно изучал меня серебристыми глазами и, казалось, был обеспокоен тем, что видел.

– Что, видок подкачал? – спросила я, так и не дождавшись от него больше ни слова.

– А ты не шутила, – сказал он. – Ты яркая, как маяк, мерцающий и теплый. Как пламя, заманивающее мотыльков.

Пока он говорил, у меня в груди давило все сильнее. Я отобрала у него все. Ему еще столько предстояло сделать, столько жизни прожить!

– Прости меня, Гаррет, – выдохнула я, чувствуя, как жжет от слез глаза.

Эта моя новообретенная тонкослезость уже становилась попросту нелепой, но я ничего не могла с собой поделать. Все равно, что пытаться остановить льющий с небес дождь.

Я закрыла глаза рукой и попыталась справиться с эмоциями.

– Чарльз, каким боком ты тут виновата? Я делал свою работу.

– Твоей работой была я. – Я снова посмотрела на Гаррета. – Я это сделала. Я тебя убила.

– Чушь. А вот мне надо было увернуться.

Я с удивлением расслышала собственный короткий смешок. Тогда в комнате находились два человека, которые могли бы избежать пуль, всего лишь увернувшись. Гаррет не был одним из них.

– Тебе надо было вызвать подмогу. Мне всегда казалось, что в армии тебя должны были натаскать получше.

– Там не натаскивают иметь дело с такими, как ты. – Он отвернулся от меня. – Должен сказать, что теперь, когда я на самом деле вижу мистера Вонга, он кажется еще страшнее.

– Ты себе просто не представляешь, как я счастлива это слышать. Хреново, кстати, что тебе придется провести вечность небритым.

Гаррет улыбнулся:

– Вообще-то, не придется, а вот что действительно хреново – что тебе придется провести целую жизнь на этих тоненьких курьих ножках, – и жестом указал на мои ноги.

Я оскорблено ахнула.

– Прошу прощения, но это – великолепные ноги. – Я попробовала приподнять здоровую, но от этого болела забинтованная. Может быть, она завидовала тому вниманию, которое оказывали ее здоровой близняшке. – Я бы даже сказала легендарные. Не веришь – спроси у школьной команды по шахматам. И не дай словам «команда по шахматам» себя одурачить.

В этот самый миг меня осенило, и я ошеломленно уставилась на Гаррета.

– Я не напрямую ответственна за твою смерть. Ты – мой хранитель. Тот самый, о котором говорила сестра Мэри Элизабет. Это же потрясающе! Мне ужасно не хотелось в хранители ни убийцу собак, ни большого толстого лжеца.

На его губах заиграла ленивая ухмылка.

– Никакой я тебе не хранитель.

– Точно?

– Чертовски точно.

– Проклятье. Сколько же людей за эту неделю я должна подвести под монастырь?

– Понятия не имею, но я в их число не вхожу.

В этот момент мой телефон решил зазвонить, а я в этот же момент решила не обращать на него внимания. Играл рингтон Куки. Она поймет.

– Лучше бы тебе ответить, – заявил Гаррет.

Наградив его подозрительным взглядом, я протянула руку и взяла с тумбочки телефон.

Как такое простое движение может быть таким болезненным?

– Больно же, – сказала я в телефон.

– Чарли, Чарли, боже мой!

– Мужчины в прошлом не раз мне это говорили, но я и не подозревала, что ты испытываешь ко мне схожие чувства.

– Он вернулся. То есть его вернули.

– Отлично, а то я уже волноваться начала. О ком мы говорим?

– Я в больнице. Гаррет. Его реанимировали. Он умер прямо на столе, но его реанимировали, и никто нам не сказал. Они все до сих пор в операционной.

Я резко села и, с трудом превозмогая боль, заставила себя медленно опуститься на подушки. Затем посмотрела на Гаррета. Он ухмылялся.

– Но… он здесь.

– Именно, он здесь. Он не ушел! О господи, врач идет. Я перезвоню. Я закрыла телефон и во все глаза уставилась на Гаррета.

Его улыбка стала шире.

– Я не… Как ты?… Как вообще такое?… Он хмыкнул и пожал плечами:

– Они сказали, мне еще рано.

– Они? Ты имеешь в виду… – Не веря собственным глазам и ушам, я закрыла рот, чтобы перевести дыхание. В последние дни до меня все как-то туго доходит. Наверняка здесь есть какая-то уловка. Нет. Не может быть. Это хорошо. Просто хорошо, и точка. У меня не было

ни сил, ни желания в этом сомневаться. Я снова посмотрела на Гаррета. – Но если ты жив, то как оказался здесь?

– Это твой мир, Чарльз. А я просто в нем живу.

– Может, ты зайдешь сюда, чтобы мы не орали через всю квартиру?

– Во-первых, твоя квартира размером с колесо, в котором развлекаются хомяки.

– Ничего подобного.

– Во-вторых, я не могу. Твоя хранительница очень серьезно относится к своей работе.

– Что? Где? – Я завертела головой. – Хранитель – это хранительница?

После безуспешной попытки снова сесть мне кое-как удалось подтянуться и опереться спиной об изголовье кровати, как вдруг в комнате раздался приглушенный гул. Воздух остыл, мое дыхание превратилось в пар. Я уже все глаза просмотрела, пялясь в каждый угол, но ничегошеньки не видела. Я протянула руку ладонью вверх в качестве приглашения тому, кто теперь, очевидно, будет постоянно при мне. Рядом раздался громкий басистый лай, эхом сотрясший стены. Кровать прогнулась, когда на нее прыгнула Артемида.

– Артемида! – воскликнула я и притянула ее в крепкие объятия. Она хотела поиграть, но, похоже, чувствовала, что я пока не могу. Поэтому просто растянулась рядышком со мной и ткнула меня носом. Короткий хвост двигался туда-сюда со скоростью километр в минуту.

– Я уже пытался зайти в комнату, – поделился Гаррет. – Предупреждаю: она метит прямо в глотку.

– Артемида? Собака? О господи, все верно. Я стала причиной ее смерти, когда мы в шутку боролись с ней позади психушки. Но я и подумать не могла, что это будет собака. Никогда не видела собак-призраков. В том мультике правду сказали, что все псы попадают в рай. – Я почесала ее по ушам и прижала к себе. Боль вдруг как будто утихла. – Интересно, рассказать ли Доновану?

– Твоему новому бойфренду?

Господи, увольте меня от этого дерьма.

– Послушай, меня уже до печенок достали подобные комментарии Рейеса в твой адрес.

– Он думает, я твой бойфренд?

– Так он тебя называет. Гаррет нахмурился.

– И кто же я, по-твоему?

– Заноза в заднице – сойдет?

– Кто бы говорил. Так нам с тобой когда-нибудь такое светит?

– Фу-у. Нет, даже если бы ты был последним «охотником за головами» в известной миру вселенной.

– Какого, блин, хрена? – обиженно рявкнул Гаррет. – Из-за тебя меня чуть не убили.

– Ключевые слова здесь «чуть не».

– А того байкера ты едва не изнасиловала. Кстати, что, черт тебя дери, это было?

Бросаешься на первого встречного, Чарльз?

– Первый встречный, между прочим, очень даже секси. – Я взглянула на Артемиду. – К тому же Донован со мной честен. Он бы продал меня за новенький карбюратор, и мы оба это знаем. А когда это произойдет, когда он начнет врать и использовать меня как приманку, я не окажусь застигнутой врасплох, как это получается со всеми мужиками в моей жизни, когда им приходит в голову врать и использовать меня как приманку. Это инстинкт самосохранения.

– Это самоуничижение.

– Да плевать. – Я вдруг вспомнила, что у нас с ним незаконченное дело. – Ты так и не озвучил до конца свой список.

– А-а, точно. – Гаррет оперся затылком о стену. – На чем я остановился?

– Ты меня спрашиваешь? Я и внимания-то не особо обращала.

– Ну ладно, дай подумать. – Он стал считать на пальцах. – Итак, первая пятерка фраз, которые нельзя говорить ангелу смерти. «Я до смерти устал»; «Ты меня убиваешь»; «До смерти хочу это попробовать»; «Эти отношения меня погубят».

– Значит, мы подошли к номеру один, – подытожила я, подавляя желание рассмеяться. Он ухмыльнулся и пристально посмотрел на меня.

– На первом месте в списке фраз, которые нельзя говорить ангелу смерти, находится фраза… Готова?

– Говори уже.

– Ты будешь в восторге.

– Своупс!

– «Пока смерть не разлучит нас».

Я застыла. Реальность отвесила мне оплеуху почище хука справа. Хорошо, что до этого не дошло.

– Я думал, тебе понравится, – жизнерадостно проговорил Гаррет, – раз уж ты не напрямую ответственна за мою смерть и все такое.

– А я думала, ты сказал, что никакой ответственности за твою смерть я не несу.

– Я солгал.

– Вот видишь? О том я и говорила. Застал врасплох.

– Это входило в мои планы, но позже. Может, со временем я бы даже использовал тебя как приманку. – Он улыбнулся и сложил руки за головой, откровенно наслаждаясь ситуацией.

– Знаешь, мне уже намного лучше от мысли, что из-за меня тебя чуть не убили.

– Я рад. А что это за мертвая девчонка?

Я посмотрела на Среду, стоявшую у моей кровати. Она стала совсем другой с тех пор, как появилась Артемида. В руке она до сих пор крепко сжимала нож, словно от него зависела ее жизнь, но сама Среда улыбалась, поглаживая Артемиду по гладкой спине. А потом посмотрела на меня. И не просто на меня, а прямо мне в глаза. Это было так неожиданно, что я едва успела осознать. Как и ее переход. Мне даже не хватило времени спросить, как ее зовут, когда она сделала шаг ко мне и перешла.

– Ни фига себе, – услышала я Гаррета, но мне было не до него.

Закрыв глаза, я листала ее воспоминания в поисках ответов. Ее звали Мэри. Она умерла от лихорадки, когда ей было шесть лет. Сама она понятия не имела, в каком году это случилось, но по одеждам и интерьерам из ее воспоминаний я предположила, что в конце девятнадцатого столетия. На день рождения она мечтала получить в подарок пони, но ее семья не могла себе такого позволить. Отец сделал ей куклу, и Мэри, разозлившись, бросила ее в реку позади их дома. Тут же пожалев об этом, она прыгнула за куклой в ледяную воду и в итоге умерла три дня спустя.

Родные положили куклу с ней в гроб, так никогда и не узнав о ее поступке. Услышав, как обо мне говорят ангелы, она обменяла куклу на нож, чтобы стать моим хранителем, пока не появится настоящий. Мне бы никогда не хватило духу сказать ей, что справлялась она не

очень. В конце концов, главное – намерения.

– Это самое удивительно, что я когда-либо видел, – пришибленно проговорил Гаррет. Когда мне удалось сосредоточиться на нем, я заметила, какое благоговение отражается у него на лице. – Будто тысячи брюликов сияют в солнечных лучах. Красота неописуемая.

Я сделала глубокий вдох, прочищая мысли, уткнулась лицом в шею Артемиде и поинтересовалась:

– Не пора бы тебе вернуться в тело?

Гаррет не ответил, и я подняла голову, чтобы взглянуть на него. Он смотрел на меня, пытаясь понять, что я чувствую.

– Ты этого хочешь?

– Тебе там нужно быть.

Он склонил голову и оказался у двери в спальню раньше, чем я успела моргнуть.

– Тебе нужно выяснить, на что ты способна. Я нахмурилась:

– Достала меня уже эта фразочка.

– Я слышал Фэрроу. Он хочет, чтобы ты разобралась с этим дерьмом из-за какой-то там войны. Мне казалось, он преувеличивает. Но я слышал кое-что еще, и я был не прав.

– Я над этим работаю, – устало отозвалась я. Мне хотелось только зарыться в Артемиду и уснуть.

– Знаешь, если эта война будет хоть вполовину такой страшной, как думает Фэрроу, тебе и правда надо поскорее все выяснить.

Чудесно. Еще один любитель загадки позагадывать. То, что доктор прописал.

– Ты-то что об этом знаешь?

– Я знаю, что они на подходе, Чарльз. – Взгляд Гаррета стал предупреждающим. – И адски злы.

Не успела я расспросить о деталях, как он испарился. Надеюсь, отправился в собственное тело и там и останется.

Я придвинулась к Артемиде. Исходящий от нее холод приятно успокаивал. Повиляв коротким хвостом, она уткнулась носом мне в шею. Перед тем как уснуть, я еще раз посмотрела на дверной проем, в котором только что стоял Гаррет.

Мужики. Что с них взять?