Греческая историография эпохи эллинизма

Если греческое историческое сознание классической эпохи было сосредоточено на осмыслении вражды между греками и варварами, то в эллинистический период оно направлено на понимание единства человеческого мира как исторического целого. В результате завоеваний Александра Великого вся основанная им огромная империя приобщилась к единой истории греческого мира. Знакомство с яркими картинами прошлого, созданными Геродотом и Фукидидом в V в. до н. э., существенно расширило горизонты исторической мысли всех последующих поколений, и это подготовило появление истории нового типа, идея которой воплотилась в знаменитом труде ПОЛИБИЯ (210–128 до н. э.) «Всеобщая история».

Полибий понимает историю не в первоначальном, геродотовском значении описания событий прошлого, а в современном смысле – и как исследование особого рода, посвященное делам человеческим, и как форму мысли, имеющую универсальную ценность для человеческого духа. По его мнению, познание прошлого более всего способно послужить на пользу людям.

Полибий происходил из знатного и богатого рода. Его отец был крупным политическим и военным деятелем Ахейского союза, четыре раза занимал высшую должность союзного стратега. Не удивительно, что и сам Полибий сделал блестящую военную и политическую карьеру. В 167 г. до н. э. он в числе тысячи других своих соотечественников был интернирован в Рим, где пробыл 17 лет до возвращения на родину. Военные знания Полибия высоко ценились в Риме, и он неоднократно выполнял роль военного эксперта. Известно, что он принимал участие в осаде Карфагена и присутствовал при завершающем штурме ненавистного римлянам города (146 до н. э.), а затем, после поражения Ахейского союза, способствовал умиротворению своих соотечественников. Известно также, что он прожил долгую жизнь и умер в возрасте 82 лет, хотя даты рождения и смерти Полибия восстанавливаются лишь гипотетически.

Основная часть «Всеобщей истории» посвящена периоду 220–146 гг. до н. э., а две первые книги представляют собой введение ко всему сочинению и охватывают 264–220 гг. до н. э. Таким образом, античный автор был свидетелем большей части изложенных им событий. При чтении сочинения Полибия не следует упускать из виду то, в какую эпоху он творил. Необходимо также помнить, что его главная цель – оправдать римские завоевания в глазах эллинов. Подчинение Риму эллинистического мира, свидетелем и участником которого стал сам Полибий, создавало, с одной стороны, новую, отличную от всего предшествовавшего, политическую и культурную реальность, а с другой – требовало иного подхода к осмыслению и изображению этой реальности. Мир вокруг Полибия постоянно менялся: на смену разрозненным и обособленным эллинистическим монархиям и союзным образованиям, которые постоянно враждовали между собой, пришла монолитная и стабильная политическая система римской государственности. Установление римского господства, безусловно, вело к подчинению свободолюбивых эллинов и оскорбляло их патриотические чувства, однако имело далеко идущие последствия. Происходило объединение прежде разрозненного мира, устранялись раздиравшие его противоречия, вызванные борьбой отдельных государств за политическое преобладание.

Множество отдельных земель всего за несколько десятилетий превратились в единое государство. Всё это, с одной стороны, отвечало симпатиям Полибия, воспитанного на объединительных принципах греческой федерации, с другой – приводило его к мысли о том, что методы, которыми пользовались его предшественники в изложении истории миниатюрных государств прежней Эллады, уже не соответствовали масштабам и внутренним закономерностям грандиозного объединения Средиземноморья.

Создавая во «Всеобщей истории» собственный канон написания исторического произведения, Полибий выдвигает следующее принципиальное требование: история должна иметь всеобщий характер, т. е. охватывать в своем изложении события, одновременно происходящие как на Западе, так и на Востоке. При этом изложение должно быть синхронным. Свидетель эпохи мирового господства Рима, Полибий создал новый тип исторического сочинения – всеобщую историю. И хотя предмет истории был ограничен для него военно-политической темой, в центре внимания находится уже не событийная история войны, а динамизм столкнувшихся в ней политических сил.

Так вырисовывался образ всемирной истории, «частями» которой были истории отдельных этнополитических организмов. Полибий видит смысл истории в так называемых естественных циклах. Государство в этом случае уподобляется индивиду: оно проходит последовательно через юность, зрелость, затем стареет, приходит в упадок и исчезает. Полибий близок к осознанию истории как науки, открывающей регулярные закономерности, которые управляют жизнью общества. И это позволяет ему уточнить и развить понимание предмета и цели историописания. Более того, Полибий впервые выразил идею круговорота в истории, ибо, опираясь на естественные циклы в жизни человека и проецируя их на историю государства, он предвидел, что за возвышением Рима когда-нибудь неизбежно последуют его закат и падение.

Полибий считал, что большинство как прежних, так и современных ему историков злоупотребляют драматическими эффектами и риторическими приёмами, в то время как историческое повествование имеет задачи, совершенно отличные от задач поэзии и риторики. Он видит цель историописания в пробуждении патриотизма и обучении искусству политики, в пользе, приносимой тем, кто стоит у кормила власти – ведь им особенно важно знать, по какой причине и из какого источника проистекает каждое событие.

Полибий развивает понятие деловой, прагматической, истории, которое связывает, прежде всего, с историей военной и политической.

Он требует, чтобы историк был современником, а ещё лучше – участником изображаемых событий. Государственный и военный опыт историка – очень важное условие полезности его труда. Лучше всего, если историю пишут сами государственные деятели. Важный признак прагматической истории – последовательное изложение событий с учётом каузальных связей. Только такая история отвечает на вопросы: что, почему и для чего происходит. События, считает Полибий, соединены между собой некой внутренней связью и взаимно обусловливают друг друга. При этом Полибий допускает лишь внутриисторическую причинность, коренящуюся в самих событиях. Подобные связи между событиями существовали всегда, но они были менее очевидны, и большинство историков их либо не замечали, либо оставляли без должного внимания. Полибий неоднократно отмечает, что в его время сцепление событий стало не только намного очевиднее, но и полностью определило характер исторического процесса сближения политических интересов римско-карфагенского Запада и греко-македонского Востока.

Однако чтобы правильно понимать ход исторических событий, необходимо, как считает Полибий, владеть приёмами углубленного анализа причинно-следственных связей. Эти связи автор определяет, как соединение причины, предлога или повода и непосредственного начала событий, чаще всего военных действий. Эта последовательность звеньев причинно-следственной цепи, по мнению Полибия, является неизменной. Многие историки, говорит он, пытались объяснить связь событий, но делали это неправильно, путая указанные компоненты. Однако Полибий вынужден признать, что не все события поддаются такому анализу. Он отказывается, например, искать причины неурожаев, внезапных эпидемий, стихийных бедствий.

Не следует, однако, переоценивать меру рационализма в истолковании Полибием проявления «закона природы» в рамках событийной истории. Именно об этом предупреждают его пассажи, посвященные всемогущей мистической силе фортуны. Очевидно, что её непредсказуемое вмешательство в течение событий и судьбы людей плохо сочетается с концептом «закона природы». Представление о судьбе является существенным элементом мировоззрения Полибия. Если грекам архаической и классической эпохи она представлялась индивидуальным предопределением, которое можно узнать с помощью оракулов и гаданий, но нельзя изменить, то в эллинистическую эпоху понятие судьбы усложняется, а ее функции становятся разнообразнее. Она может выступать в качестве полновластной правительницы мира, дарительницы, судьи, помощника в человеческих делах, наставницы или источника испытаний.

Но главное – судьба, по мнению историка, решает значительнейшие из дел вопреки расчёту, она постоянно обновляет мир и изменяет ход событий. И всё же в ряде случаев Полибий не признает решающую роль судьбы и ищет причину в действиях людей. Римляне достигли успехов не благодаря судьбе и не случайно, а совершенно естественно. Читателям следует знать, почему римляне обычно одерживают верх в сражениях, дабы не приписывать их успех судьбе. Полибий считает, что допустимо относить к сфере судьбы только те явления, причины которых невозможно или трудно распознать. Когда причина ясна, средство помочь делу находится в руках самих людей. С точки зрения задач прагматического историописания, Полибию важно было сузить сферу необъяснимых явлений, для обозначения которых он пользовался понятием судьбы, правящей миром, и максимально расширить область применения причинно-следственного метода.