XLIX. О просителях

Многие вредные дела и предложения находят своих ходатаев; и проискиотдельных лиц действительно наносят вред общественному благу. Многие хорошиедела находят в качестве своих ходатаев плохих людей; я имею в виду не толькоиспорченных людей, но и людей хитрых, которые не намереваются действовать назащиту дела, по которому они взялись ходатайствовать. Некоторые берутся задела, которые они вообще не намерены доводить до конца; но если они видят,что дело продвигается вперед и без их помощи, то все же добиваютсяблагодарности или хотя бы незначительного вознаграждения за свои усилия,которые они якобы затратили, или же по крайней мере употребят себе на пользунадежды просителя. Некоторые становятся ходатаями только потому, чтопредставляется случай перебежать дорогу кому-либо другому; или получитьсведения, которых в противном случае они не имели бы возможности добыть, незаботясь о том, что станет с делом, когда они достигли своей цели; иливообще превращают дело другого человека в своего рода развлечение, чтобыможно было протолкнуть свое собственное дело. Некоторые же ходатайствуют почужим прошениям с единственной целью завалить все дело, чтобы удовлетворитьпротивоположную сторону или конкурента. Разумеется, в каждом прошении есть своего рода право: либо правосправедливости, если прошение касается судебного дела; либо право заслуги,если прошение представляет собой просьбу о назначении на должность. Еслиличное пристрастие заставляет человека вынести решение в суде в пользунеправой стороны, то пусть он использует свою поддержку, скорее, для того,чтобы кончить дело компромиссом, а не для того, чтобы возбудить его. Еслиличное пристрастие заставляет человека вынести решение в пользу менеедостойного просителя, имеющего меньше заслуг, то пусть он делает это, неочерняя и не унижая более достойного конкурента. Если человек не совсемхорошо понимает какое-либо прошение, то лучше спросить о нем мнение друга,суждению которого он доверяет и который может сказать, имеет ли этот человекправо с честью заниматься этим делом; но пусть он тщательно выбирает своихсоветчиков, ибо в противном случае его могут водить за нос. Просители настолько возмущаются отсрочками и злоупотреблениями, чтооткровенность в отношениях с ними не только похвальна, но и приятна для них,идет ли речь о немедленном отказе от рассмотрения прошений, об откровенномизложении результатов рассмотрения или о требовании вознаграждения только втой мере, в какой действительно оно заслужено. Когда просят о милости,пришедший первым не должен получать только из-за этого какое-либопреимущество; в дальнейшем может быть еще рассмотрен вопрос о том, достоинли он доверия, но если суть дела можно узнать только от него, не следуетзлоупотреблять этим, а предоставить претенденту возможность показать другиесвои способности и каким-либо образом вознаградить его за его сведения. Незнать ценности просимого означает неопытность; не знать права для прошенияозначает недостаток совести. Сохранение тайны прошения -- сильная гарантияполучить удовлетворение; ведь преждевременное разглашение прошения можетотбить охоту у одних просителей, но привлечь внимание и возбудить интересдругих. Но главное -- это своевременная подача прошения. Своевременная нетолько в отношении лица, которое должно удовлетворить просьбу, но и вотношении тех, кто может противодействовать этому. Пусть при выборе средствачеловек избирает, скорее, наиболее пригодное, чем самое сильное; и скорее,такое, которое поможет в данном конкретном деле, чем такое, которое верновообще. Иногда компенсация за отвергнутую просьбу окажется ценнее, чем самапервоначальная просьба, если человек не обнаружит ни разочарования, нинедовольства. "Iniquum petas, ut aequum feras"^[210] -- хорошееправило, если человек находится в большом фаворе; в противном случае лучшепостепенно увеличивать свои просьбы; ведь тот, кто вначале и рискнул быпотерять просителя, отказав ему в просьбе, в конечном итоге не захочеттерять ни просителя, ни плоды своей собственной прежней милости. Полагают,что нет более легкой просьбы, с которой можно обратиться к высокому лицу,чем просить у него рекомендательное письмо; и все же, если это делается неради доброго дела, то очень сильно вредит его репутации. Нет ничего худшего,чем эти стряпчие по любым ходатайствам; они представляют собой отраву изаразу в общественных делах. L. О занятиях науками ^[211] Науками занимаются ради удовольствия, ради украшения и ради умения.Удовольствие обнаруживается всего более в уединении, украшение -- в беседе,а умение -- в распоряжениях и руководстве делом. Ибо людям опыта можнопоручить выполнение да еще, пожалуй, суждение об отдельных подробностях; нообщего руководства и совета лучше искать у людей ученых. Отдавать наукам всевремя означает неумение применить их к делу; превращать их целиком вукрашение -- жеманство; а всецело полагаться на них в суждениях -- ученоечудачество. Наука совершенствует природу, но сама совершенствуется опытом,ибо прирожденные дарования подобны диким растениям и нуждаются в выращиваниис помощью ученых занятий, а ученость сама по себе дает указания чересчуробщие, если их не уточнить опытом. Люди хитроумные презирают ученость,простодушные дивятся ей, мудрые ею пользуются. Ибо сама по себе ученость ненаучает, как применять ее: на то есть мудрость особая, высшая, которуюприобрести можно только опытом. Читай не затем, чтобы противоречить и опровергать; не затем, чтобыпринимать на веру, и не затем, чтобы найти предмет для беседы; но чтобымыслить и рассуждать. Есть книги, которые надо только отведать, есть такие,которые лучше всего проглотить, и лишь немногие стоит разжевать ипереварить. Иначе говоря, одни книги следует прочесть лишь частично, другие-- без особого прилежания и лишь немногие -- целиком и внимательно. Есть итакие, которые можно поручить прочесть другому и воспользоваться сделаннымиим извлечениями; но так можно поступать лишь с маловажными предметами ипосредственными авторами, ибо перегонка книг, как перегонка воды, убиваетвсякий вкус. Чтение делает человека знающим, беседа -- находчивым, апривычка записывать -- точным. Поэтому, кто мало пишет, тому нужна хорошаяпамять; кто мало упражняется в беседе, должен быть находчив; а кто малочитает, должен быть весьма хитер, чтобы казаться более знающим, чем есть насамом деле. В истории черпаем мы мудрость; в поэзии -- остроумие; в математике --проницательность; в естественной философии -- глубину; в нравственнойфилософии -- серьезность; в логике и риторике -- умение спорить. "Abeuntstudia in mores"^[212]. Скажем более: нет такого умственного изъяна,который не мог бы быть исправлен надлежащими занятиями, подобно тому какнедостатки телесные устраняются соответствующими упражнениями. Так, игра вшары полезна при каменной болезни и для почек; стрельба -- для легких игруди; ходьба -- для желудка; верховая езда -- для головы и так далее. А кторассеян, тот пусть займется математикой, ибо при доказательстве теореммалейшая рассеянность вынуждает все начинать сызнова. Кто неспособенусматривать различия, пусть изучает схоластиков, ибо они "cyminisectores"^[213]. Кто не умеет быстро осваиваться с предметом ибыстро припоминать все нужное для доказательства, пусть изучает судебныедела. И такие средства имеются против каждого умственного изъяна.