История всемирной литературы 21 страница

Изредка в этот изысканно-замкнутый мир уже устоявшихся образов и настроений вторгаются и другие темы: так, Фань Чжун-янь едва ли не первый посвящает цы воинам, тоскующим о семьях на далекой заставе, ему же принадлежит известное четверостишие «Рыбак на реке»: поэт предлагает любителям рыбы взглянуть

на рыбацкую лодку, что, как листок, мечется по бурным волнам. Но это были исключения.

Наиболее известным среди мастеров цы этого периода был Лю Юн (987—1053), значительно усовершенствовавший жанр. До нас дошло около двухсот его цы — больше, чем от какого-либо из современников поэта, — посвященных вину, любви, природе, описаниям достопримечательностей. Лю Юн — замечательный пейзажист и выдающийся мастер так называемых «медленных цы» (маньцы) — более крупных и сложных стихотворений, которые писались уже на сочетание нескольких мелодий, последовательно сменявших одна другую. Неудачливый чиновник, поэт предпочитал проводить время в веселых кварталах столицы, в обществе певиц и танцовщиц, где его стихи приобрели особенную популярность, и вошел в народные легенды как беззаботный весельчак и праздный гуляка. Но именно он создал одно из лучших произведений сунской гражданской лирики — знаменитую «Песню о солеварах».

Реакцией на изощренность и формализм сикуньской школы было новое движение за «возврат к древности», душой которого стал выдающийся поэт и прозаик, крупный государственный деятель Оуян Сю (1007—1072). Стремясь вернуть литературе высокое этическое и государственное звучание, он призывал учиться у танского поэта Хань Юя, творчество которого Оуян Сю неустанно пропагандировал. Среди единомышленников Оуян Сю оказалось несколько крупных талантов, что и обеспечило быструю победу нового направления. Результатом обновления, осуществленного Оуян Сю и его последователями, было обогащение содержания поэзии и вместе с тем значительное упрощение поэтического языка. Нововведения коснулись только ши — жанра с многовековыми традициями конфуцианской идейности и гражданственности; цы были до поры до времени оставлены без внимания: и сам Оуян Сю, и его единомышленники писали вполне традиционные цы в духе Лю Юна или Янь Шу. К лучшим образцам этого жанра принадлежит известный цикл Оуян Сю из десяти цы, посвященный красотам озера Сиху в Ханчжоу, воспевавшегося многими китайскими поэтами.

Немало отличных стихов о природе оставил Оуян Сю и в жанре ши, например прекрасное стихотворение о певчих птицах, где ярко проявились чуткость и наблюдательность поэта («Поющие птицы»). Но ему же принадлежат сильные стихи о горькой доле крестьян пограничных районов, живших под постоянной угрозой вражеского нашествия, вынужденных платить подати и сунским чиновникам, и войскам завоевателей, совершавшим частые набеги («Пограничные дворы»). Поэт чувствует, что не вправе снять с себя ответственность за нищету и голод крестьян, обираемых чиновниками; он обличает их за то, что они не пашут и не разводят шелковичных червей, чтобы добыть себе пищу и одежду, но досконально знают из конфуцианских классических книг, что такое «долг» и «гуманность» («Живущие на барде»).

Особую известность получили несколько стихотворений Оуян Сю, посвященных трагической судьбе знаменитой красавицы древности — Ван Чжао-цзюнь (или Мин-фэй), наложницы ханьского императора Юань-ди (I в. до н. э.), отданной в жены вождю кочевников сюнну (гуннов) и умершей вдали от родины. Единственной ее подругой на чужбине была лютня, привезенная ею из Китая и после ее смерти отправленная на родину:

У края земли, обреченный судьбою,
Затерян прекрасный нефрит.
Но лютню, ее одинокую лютню,
Вернули в родные места...
В руках у подруг возвращенная лютня
Поет, как и в прежние дни,
Но скорбные струны в руках у певицы
Печальней, чем прежде, звенят...

(«Пою о красавице Мин-фэй».
Перевод И. Голубева)

По мнению некоторых комментаторов, Оуян Сю обратился к этой теме, чтобы выразить свои собственные чувства, когда его навсегда удалили от двора. Однако, по-видимому, была и другая, более веская причина, в силу которой традиционная тема, так часто привлекавшая к себе поэтов, приобретала неожиданную актуальность: ханьский Юань-ди, вынужденный расстаться с прекраснейшей из наложниц, должен был послужить предостережением для современных правителей.

Оуян Сю был подлинным патриархом литературы, другом, наставником и покровителем целой плеяды группировавшихся вокруг него талантливых писателей. В числе его друзей и учеников были поэты Мэй Яо-чэнь, Су Шунь-цинь, Ван Ань-ши, Су Ши.

Выдающийся историк, один из авторов «Новой истории Тан» — Мэй Яо-чэнь (1002—1060) был убежденным сторонником обновления литературы и одним из значительнейших поэтов крестьянской темы, продолжателем гражданской поэзии Бо Цзюй-и. Он решительнее других своих современников раздвигал рамки традиционной тематики и стремился к упрощению поэтического языка — даже если это и приводило к прозаизации. Образцом его гражданской лирики может служить стихотворение «Гончар», где

использован один из распространенных мотивов китайской поэзии — нищий труженик лишен возможности пользоваться плодами своего труда, которые присваивает богатый бездельник. А стихи «Рассказ крестьянина» созданы, как мы узнаем из предисловия к ним, на основании подлинного рассказа сельского жителя о деревенских делах — поборах и налогах, голоде и рекрутчине в соответствии с новым императорским указом.

Неудивительно, что поэзия Мэй Яо-чэня оказала значительное влияние на многих сунских поэтов. Большую дань гражданской теме отдал друг Мэй Яо-чэня — Су Шунь-цинь (1008—1048). С гневом и болью, как великий Ду Фу, он писал о погибших от голода крестьянах, трупы которых валяются на дорогах и становятся добычей псов и стервятников, в то время как у богачей полно зерна и мяса («Пишу Оуян Сю о чувствах, что испытал к югу от города»). Су Шунь-цинь известен и как один из первых по времени создателей патриотической поэзии, которая столь ярко расцветет в сунской литературе столетие спустя. Одно из его знаменитых стихотворений посвящено жестокому разгрому, которому подверглась в 1034 г., во время набега тангутов, сунская армия из-за полной неподготовленности ее к сражениям и бездарности полководцев («Пинчжоуское поражение»).

Ван Ань-ши (1021—1086) вошел в историю и как поэт, и как крупный государственный деятель, знаменитый реформатор — автор «Новых законов», которые он попытался провести в жизнь в царствование императора Шэнь-цзуна (1068—1086), чтобы облегчить тяжелое положение крестьянства, оградить его от произвола помещиков и торговцев и спасти тем самым страну от экономического кризиса, который неумолимо на нее надвигался. Предпринятые с самыми лучшими намерениями, но отмеченные печатью конфуцианского доктринерства и оторванности от реальной жизни (так, например, традиционный натуральный налог был заменен денежным, что явилось тяжелым ударом по крестьянам и привело к их массовому бегству из родных деревень), реформы Ван Ань-ши потерпели неудачу, а яростное сопротивление крупных чиновников и помещиков ускорило их крах. В конце концов консерваторы добились отставки Ван Ань-ши и отмены «Новых законов».

Как писатель Ван Ань-ши занимает одно из самых почетных мест в китайской литературе; он входит в число «восьми великих мастеров эпох Тан и Сун» и считается одним из лучших сунских поэтов. Даже политические противники воздавали должное его стилю и огромной эрудиции, восхищались богатством языка и обилием исторических и литературных намеков, рассыпанных в его сочинениях. Поэзия Ван Ань-ши, как и его проза, была в значительной мере поставлена на службу политике: он любил обращаться к примерам из далекого прошлого, восхваляя мудрое правление гуманных императоров и осуждая жестокость и корыстолюбие тиранов («О захватчиках»), скорбел о бедствиях крестьян приграничных областей («Крестьяне Хэбэя»); с сочувствием вспоминал о прекрасной фантазии Тао Юань-мина «Персиковый источник», которая теперь, в дни «Новых законов», впервые, как ему казалось, становилась явью. В понятном нетерпении увидеть наконец воплощение своих заветных мечтаний поэт-реформатор подчас принимает желаемое за действительное и описывает тучные нивы («на тысячи ли под пшеницей не видно земли»), безупречно действующие оросительные системы, непрерывный гром праздничных барабанов в деревнях и счастливых поселян, будто бы разучившихся уже отличать будни от праздников: беззаботную молодежь, проводящую время в песнях и плясках, стариков, коротающих счастливые дни в блаженной дремоте... («Изначальное изобилие», стихотворение 2-е). Само название «Изначальное изобилие» («Юаньфэн») означает один из девизов правления сунского императора Шэнь-цзуна. Именно в годы, прошедшие под этим девизом (1073—1085), проводились реформы Ван Ань-ши.

В конце жизни, вынужденный отойти от дел правления, Ван Ань-ши обращается к чистой лирике и создает в этом жанре немало подлинных шедевров — может быть, лучшее из всего, что им сделано в поэзии.

Одним из самых талантливых представителей гражданской поэзии был рано умерший Ван Лин (1032—1059). Его высоко ценил Ван Ань-ши. Вершиной творчества Ван Лина является сатирическая поэма «Разговор с саранчой во сне» — одно из сильнейших и значительнейших созданий всей литературы сунского периода. Тучи всепожирающей саранчи обрушились на страну, затмевая небо и солнце, обрекая все живущее на голод и гибель. Но, когда разгневанный поэт вознамерился заклеймить прожорливую тварь стихом, раздосадованная саранча, явившись ему во сне, без труда доказывает, что ее прожорливость ничто в сравнении с прожорливостью людской: никакой саранче не сожрать столько, сколько пожирают богачи и знать со своей бесчисленной челядью, солдаты и чиновники, буддийские и даосские монахи и прочие нахлебники, живущие трудом бедняков.

Люди людей
Пожирают который уж век,

Не саранча виновата,
А ты, человек!

(Перевод И. Голубева)

Даже в сунской поэзии, в общем достаточно богатой социальными мотивами, стихи подобного накала можно встретить не так уж часто.

Для великого Су Ши (1037—1101), не менее известного также под именем Су Дун-по, поэзия — лишь одна из граней его высокоодаренной натуры: он был и крупнейшим мастером прозы (одним из «восьми великих» времен Тан и Сун), знаменитым художником и каллиграфом. Его лирика поразительно богата: ее трудно охватить, трудно назвать тему, которой не коснулся бы поэт. Бесконечное разнообразие картин родной природы: озеро Сиху и река Янцзы, горы Сычуани и Восточное море и — вслед за Цюй Юанем, Цао Чжи, Ли Бо — дерзкий полет фантазии — описания странствий в небесных пустотах, холодных лунных чертогах и призрачных садах небожителей; тончайшие по настроению стихи о цветущей сливе, о нежных цветах бегоний, окутавших сад душистым алым туманом — и страшные, пронзительные строки об умершей жене, об ее одинокой могиле на далекой родине, о том, что уже не суждено с нею встретиться нигде и никогда, а если б и встретились, жена не узнает мужа: лицо его покрыто пылью дальних дорог, а волосы белы, как иней...

Су Ши немало пришлось скитаться по стране — противник «Новых законов» Ван Ань-ши и один из вождей консерваторов, он значительную часть жизни провел в изгнании, то и дело перемещаемый из одного удаленного от столицы места службы в другое. Во время этих странствий Су Ши хорошо узнал не только природу родной страны, но и жизнь народа, которую он как чиновник старался в меру своих сил облегчить — на озере Сиху сохранилась дамба, по преданию возведенная стараниями поэта и носящая его имя. Многие стихи Су Ши повествуют о тяготах крестьянской жизни: здесь и горькие жалобы крестьян на голод, неурожай и налоги («Сетования крестьянки из Учжуна»), и грустные размышления об одной из самых тяжких повинностей, веками лежавшей на плечах жителей южных провинций, — регулярно и своевременно, преодолевая огромные расстояния и бездорожье, поставлять ко двору редкие южные фрукты и цветы, а также дорогие сорта чая («Скорбно вздыхаю, глядя на плоды личжи»). Но поэту знакомы и светлые стороны деревенской жизни, у него немало стихов, воспевающих радость сельского труда, простой крестьянский быт.

Поэзия Су Ши впитала в себя различные потоки — в ней соединились гражданский пафос Ду Фу и Хань Юя, могучая, безудержная фантазия Чжуан-цзы и Ли Бо, мудрая и тонкая простота Тао Юань-мина; стихи отличаются богатством воображения, естественностью и свободой: поэт гораздо чаще позволял себе отступать от слишком стеснительных правил, чем его предшественники, — так, он первым наконец решился оторвать цы от музыки, значительно расширив при этом тематику их, и ввел по этому случаю обыкновение давать стихам заглавие, раскрывающее их содержание, тогда как прежде указывалось одно только название мелодии, на которую они были написаны. Богат и гибок язык Су Ши: прозаизация, свойственная школе Оуян Сю, наложила на него не слишком сильный отпечаток, однако уже заметно дает себя знать увлечение выражениями, заимствованными из классических книг, историческими и литературными намеками и цитатами, снова начавшее входить в моду.

Творчество Су Ши оказало воздействие на самых разных по направлению и стилю поэтов — его современников, из которых наиболее известны Вэнь Тун (1018—1079) — знаменитый художник и поэт-пейзажист, писавший также о крестьянской жизни; Чжан Лэй (1054—1114) — последователь Бо Цзюй-и, стремившийся просто и без затей рассказать в своих стихах о тяжелом труде крестьянина, о его заботах и радостях; изящный стилист Цинь Гуань (1049—1100), поэзию которого Су Ши высоко ценил, и, наконец, Хуан Тин-цзянь (1045—1105), великолепный живописец природы, наиболее значительный из поэтов, группировавшихся вокруг Су Ши.

Хуан Тин-цзянь вошел в историю литературы не только как крупный поэт, высоко ценимый современниками (его имя ставили рядом с именами Су Ши и Ду Фу), но и как основатель так называемой «цзянсийской школы», в течение многих десятилетий оказывавшей большое влияние на развитие сунской поэзии, в том числе и на творчество ряда крупных ее представителей.

Название школы происходит от провинции Цзянси, из которой Хуан Тин-цзянь был родом. Возникшая как преемница движения за «возврат к древности», цзянсийская школа довела его идеи до абсурда. В основу художественного творчества был положен принцип строжайшей и неукоснительной традиционности — единства литературных традиций в разные эпохи, которое мыслилось как параллель к единству политическому. Легитимизму сунской династии, считавшей себя прямой и законной наследницей и продолжательницей могущественных династий Хань и Тан, должен был соответствовать своего рода художественный легитимизм.

При этом, в отличие от Оуян Сю и его сторонников, стремившихся следовать прежде всего духу великой поэзии прошлого, Хуан Тин-цзянь требовал верности и букве: каждое употребляемое поэтом слово или выражение должно было иметь свой литературный источник; слова «с улицы» не допускались; начитанность и эрудицию полагалось демонстрировать как можно шире. Сам Хуан Тин-цзянь насыщал свои стихи древними выражениями, намеренно усложнял и затемнял их смысл, ссылаясь при этом на Ду Фу, творчество которого ценил прежде всего как образец «ученой» поэзии.

Идеи Хуан Тин-цзяня, подкрепленные его творческой практикой, упали на благодатную почву, поскольку он лишь наиболее четко выразил некоторые тенденции китайской поэзии, издавна тяготевшей к книжности. Неудивительно, что влияние цзянсийской школы оказалось очень сильным и на последующих этапах преодолевалось с немалым трудом.

Самым известным, кроме Хуан Тин-цзяня, поэтом цзянсийской школы был Чэнь Ши-дао (1053—1101). Он был менее ортодоксален, чем Хуан, и стихи его отличаются большей простотой и естественностью. Излюбленные темы его поэзии — природа и деревенская жизнь. Примыкал к цзянсийской школе, не разделяя, впрочем, полностью ее установок, и один из крупнейших поэтов конца Северной и начала Южной Сун — Чэнь Юй-и (1090—1138), стремившийся, в отличие от Хуан Тин-цзяня, которого он высоко ценил, постигнуть не столько форму, сколько дух творчества Ду Фу. Чэнь Юй-и — прежде всего отличный пейзажист. Поэт жил в тяжелое для страны время: он был свидетелем вторжения чжурчжэней, разгрома императорской армии и падения Северной Сун. И эхо событий слышится даже в стихах о природе, общение с которой уже не приносит ему былой радости.

С тех пор, как весь наш край войной охвачен,
Без боя не бывало дня.
И вот брожу, старик... Озера, реки
Печально смотрят на меня.

(Перевод В. Корчагина)

Из других поэтов этого периода, писавших преимущественно в жанре ши, следует отметить Тан Гэна (1071—1121), автора известного стихотворения «Допрос арестованных» — острейшей сатиры на чиновничье сословие, а также Цзун Цзэ (1059—1128) и Юэ Фэя (1103—1141) — знаменитых военачальников и героев, прославленных организаторов сопротивления нашествию чжурчжэней. Один из них — Юэ Фэй — пал жертвой придворных интриг, так как его курс на решительную и бескомпромиссную борьбу с врагом шел вразрез с трусливой, капитулянтской политикой южносунского двора.

Выдающимися мастерами цы в последние десятилетия Северной Сун были Хэ Чжу (1052—1125), Чжоу Бан-янь (1056—1121) и император Хуэй-цзун (годы царствования — 1101—1126), закончивший свои дни в плену у чжурчжэней после жесточайшего поражения, понесенного его армией. Все эти поэты прошли мимо нововведений Су Ши и не выходили из рамок традиционной тематики цы, работая преимущественно над формой, где достигли высокого совершенства. Особенной музыкальностью, виртуозностью и ювелирной отточенностью стиха славятся цы Чжоу Бан-яня, который был не только талантливым литератором, но и выдающимся знатоком метрики и музыки. Как и большинство поэтов его поколения, он испытал воздействие Хуан Тин-цзяня: в его цы часто можно встретить парафразы и цитаты из Ду Фу и других классиков.

Одним из величайших мастеров цы была поэтесса Ли Цин-чжао (1084—1151), чьи стихи по праву принадлежат к числу высших достижений жанра. Они могут служить превосходными образцами этой трудной, капризной, изменчивой формы, владеть которой по-настоящему дано было немногим. В отличие от Су Ши, стремившегося максимально приблизить цы к обычным стихам, расширяя их тематику, но нередко лишая их при этом жанрового своеобразия, Ли Цин-чжао ревниво отстаивала обособленность цы, рассматривая их как прекрасный и совершенный в своей замкнутости мир немногих избранных поэтических тем и изящных форм. В то же время от творчества Чжоу Бан-яня поэзия Ли Цин-чжао отличается глубокой искренностью и достоверностью: все, о чем говорится в ее стихах, основано на действительно пережитом, будь то радость или тоска, любовь или разлука. Счастливая, беззаботная жизнь, заполненная поэзией и музыкой, с любимым мужем, тоже поэтом, — так прошла первая, лучшая половина жизни, а потом — вражеское нашествие, разлука с мужем и его безвременная смерть вдали от дома, бегство на юг, бесконечные скитания, одиночество, тоска о родном доме и ушедшем счастье — все это так или иначе отразилось в поэзии Ли Цин-чжао, которую можно назвать автобиографичной.

Современников поражали свежесть и необычность образов Ли Цин-чжао, неожиданность сочетаний привычных слов, выразительность самостоятельно увиденных, взятых из жизни деталей — все это заметно выделяет ее поэзию на фоне книжной, подражательной, переполненной классическими реминисценциями поэзии цзянсийцев и их последователей.

После захвата чжурчжэнями сунской столицы и всего Северного Китая почти все лучшие литературные силы перебираются на Юг, и начинается полуторавековой период так называемой южносунской литературы, продолжавшийся до падения династии в 1279 г. Характерной чертой этого периода был расцвет поэзии, посвященной теме родины и ее освобождения от чужеземных захватчиков. Она дала таких больших мастеров, как Лу Ю, Синь Ци-цзи, Вэнь Тянь-сян, не говоря уже об именах менее значительных. Дальнейшее развитие получила крестьянская тема, ярко представленная в творчестве Лу Ю, Ян Вань-ли, Фань Чэн-да. Постепенно преодолевается влияние цзянсийской школы, в поэзии возникают новые направления.

Ян Вань-ли (1127—1206), известный как самый плодовитый автор в истории китайской поэзии (за свою долгую жизнь он написал свыше двадцати тысяч стихотворений, из которых сохранилась лишь часть), первым попытался вырваться из-под влияния цзянсийской школы в стихах ши, подобно тому как Ли Цин-чжао сделала это в своих цы. Его стихи отличаются простотой, свободой и непринужденностью, приближаясь порой к народной песне. Поэт избегал классических цитат и старался писать по-своему, широко используя просторечные слова и выражения (взятые, однако, из письменных источников — преимущественно из стихов позднетанских поэтов). Главная тема поэзии Ян Вань-ли — природа; немало у него стихов о радостях деревенской жизни, о крестьянском труде, о бедствиях населения пограничных районов. Хотя его поэзия была весьма неровной, в целом творчество Ян Вань-ли оказало большое влияние на современников и немало способствовало постепенному освобождению их из-под эгиды цзянсийской школы.

Друг Ян Вань-ли — поэт Фань Чэн-да (1126—1193) — один из крупнейших певцов деревни, прославленный автор цикла из 60 стихотворений под названием «Четыре времени года в полях и садах». В этих и во многих других своих стихах о деревне Фань Чэн-да стремится показать не только поэзию деревенской жизни, ее идиллическую сторону, но и суровую прозу крестьянского существования: голод и неурожаи, поборы и притеснения. Чтобы достать денег, крестьянин вынужден продавать своих дочерей: двух он уже продал и заплатил налоги за прошлый и за нынешний год, а за будущий год он пока спокоен — ведь в доме осталась еще одна дочь («О сборе податей», 2-е стихотворение).

Фань Чэн-да принадлежит также обширный цикл из 72 стихотворений, представляющих собою краткие путевые заметки, составленные поэтом в бытность его императорским послом в чжурчжэньском государстве Цзинь, возникшем на территории прежних сунских владений в Северном Китае. Фань Чэн-да с грустью описывает запустение в бывшей сунской столице, заброшенные дворцы и уничтоженные парки, с волнением рассказывает о стремлении жителей освободиться от чужеземного ига.

Как и Ян Вань-ли, Фань Чэн-да стремится к простоте языка, к легкому, прозрачному стиху, свободному от вычурностей и «учености». К этому же (хотя далеко не столь последовательно) стремился в своем творчестве и их знаменитый современник — поэт Лу Ю (1125—1210). Начав сторонником цзянсийской школы, он под влиянием творчества Ян Вань-ли пришел к мысли, что подлинный источник поэзии — в действительности. Огромное по масштабам и труднообозримое поэтическое творчество Лу Ю (до нас дошло более 9000 его стихотворений) чрезвычайно многообразно по содержанию, но главной его темой, которой поэт оставался верен до конца своих дней, была борьба за освобождение Центрального и Северного Китая от чужеземных поработителей. Об изгнании врага с родной земли поэт писал и тогда, когда участвовал в походах на чжурчжэней, и в годы своей долгой старости, досадуя на собственную дряхлость, но по-прежнему готовый выступить против врага. Еще горше старости была для Лу Ю трусость сунского двора, готового на все, лишь бы купить у захватчиков еще несколько лет постыдного мира. Не имея возможности прямо осуждать действия императора, поэт стремился своими стихами поднять боевой дух современников, пробудить их от бездействия, напоминая о величии прошлого и о недавно пережитом позоре. До самой смерти Лу Ю не расставался с мечтой увидеть объединение страны и вновь писал об этом в предсмертном стихотворении «Наказ сыновьям». Лу Ю оставил немало превосходных произведений о природе, о деревне, о дружбе, о женской доле, но стихи о родине остаются его главным и ценнейшим вкладом в китайскую поэзию.

Другим замечательным поэтом-патриотом южносунского периода был младший современник Лу Ю — Синь Ци-цзи (1140—1207). Поэт-воин, как и Лу Ю, он прославился своими цы, из которых к настоящему времени сохранилось несколько сот. Подобно Су Ши, Синь Ци-цзи мало беспокоился о музыкальной стороне жанра, но зато до предела раздвинул его тематические границы.

Поэт любил вспоминать о своей боевой молодости, любил углубляться в историю Китая, вспоминая самые славные и драматические ее страницы, имена великих героев и полководцев,

ища в них нравственной поддержки в трудные для страны времена.

Его стихи о природе удивительно свежи и непосредственны, они всегда оригинальны, несмотря на традиционность большинства тем и образов. Прекрасны строки Синь Ци-цзи о журавлях и цаплях, о цветущей сливе, о тишине летней ночи:

На каждой ветке яркий свет луны...
Сороки потревоженной полет
И ветра вздох. И в мире тишины
Цикада-полуночница поет...

(«Ночью на пути в Хуанша».
Перевод М. Басманова)

Поэт умел с редкой силой и в то же время удивительно просто сказать об умиротворяющем и просветляющем действии природы на человека и о мудрости, приходящей с годами.

Творчеством Ян Вань-Ли, Фань Чэн-да, Лу Ю и Синь Ци-цзи завершается продолжавшийся около двух столетий «золотой век» сунской поэзии. Поэзия их младших современников и преемников далеко уступает творениям корифеев. После мощного творческого взлета начинается длительный спад, последние десятилетия существования сунского государства можно назвать эпохой второстепенных поэтов (едва ли не единственное исключение — Вэнь Тянь-сян).

После Ян Вань-ли и Лу Ю окончательно падает влияние цзянсийской школы, наиболее выдающимся последователем которой в эти годы был Цзян Куй (1155—1221), подражавший Ли Шан-иню. На рубеже XII и XIII вв. одна за другой возникают две антицзянсийские группировки поэтов: «Четверо одухотворенных» («Сы лин»), главой которых был поэт Сюй Цзи (1162—1214), и «Скитальцы» («Цзянху»), наиболее видными представителями которых были Дай Фу-гу (1167—1248?) и Лю Кэ-чжуан (1187—1269). Поэты, объединившиеся в эти группы, резко выступали против цзянсийского «классицизма». В то же время ряд поэтов — У Вэнь-ин (1200—1260), Чжоу Ми (1232—1298), Ван И-сунь (1240—1290), Чжан Янь (1248—1320), — работавших преимущественно в жанре цы, продолжая традиции Чжоу Бан-яня, шлифовали и оттачивали форму, не выходя за рамки канонических тем. Последним взлетом поэзии сунского периода было творчество Вэнь Тянь-сяна (1236—1282) — полководца, попавшего в плен к монголам и отказавшегося служить новым властителям. После нескольких лет заточения он был казнен. Лучшие его произведения написаны в заключении и среди них — знаменитая «Песнь о прямом духе» — ода стойкости, мужеству и непреклонному духу человека, верного своему долгу, твердого и несгибаемого в бедствиях — достойное завершение творческого пути поэта, а вместе с тем и всего долгого и славного пути сунской поэзии.

143

ФИЛОСОФСКАЯ ПРОЗА X—XIII ВВ.

Прозаические сочинения авторов Северной Сун собраны Люй Цзу-цянем в свод «Зерцало сунской прозы» («Сун вэнь цзянь») из 150 цзюаней уже в XII в., а потому дошли до нас в редкостной сохранности. Своды литературы XII—XIII вв. составлялись спустя пять столетий, но и они еще очень обширны. Два наиболее значительных — «Нань Сун вэнь лу» («Записи южносунской прозы») и «Нань Сун вэнь фань» («Образцы южносунской прозы»).

Первые годы сунской династии прошли под знаком составления огромных компилятивных трудов «Высочайшее обозрение годов Тайпин» («Тайпин юйлань»), «Обширные записи годов Тайпин» («Тайпин гуанцзи»), «Цвет садов литературы» («Вэнь юань инхуа») — все это энциклопедические своды, вобравшие обширные выдержки из древних сочинений. Многолетняя компиляция наложила отпечаток на весь дух сунской прозы, литераторы того времени блистали энциклопедической образованностью.

Как и в поэзии, в прозе существовала господствующая сикуньская школа. Она провозглашала своим авторитетом танского Ли Шан-иня, но сами сторонники школы утратили свойственную ему глубину мысли и оригинальность. Стилистико-ритмические упражнения и необычность, экзотичность стиля ценились ее последователями превыше всего. Противники этой школы выступали за значительность и содержательность литературы, считая ее призванной проповедовать учение — Дао. Избрав своим корифеем Хань Юя, противники сикуньской школы отстаивали древний стиль (гувэнь) против современного стиля (шивэнь). Но не вопросы стиля были для них главным. Конфуцианская значительность произведения, философское содержание в максимально понятной форме — вот какую сторону доктрины Хань Юя унаследовали его сунские последователи.

Уже в первые годы сунской династии появляются литераторы, фанатически преданные традиции Хань Юя, повторяющие его проповедь. Лю Кай (946—999), первый и еще одинокий сторонник древнего стиля, расценивал художественность произведения как подсобное средство для распространения конфуцианских идей. Лю Кай и позднейшие его последователи — Му Бо чжан (979—1032), Ши Цзе

(1005—1045) не находили отклика у современников. Даже сочинения их учителя Хань Юя были тогда преданы забвению.

Учеником Му Бо-чжана был Оуян Сю, мыслитель, обладающий лирическим даром. В качестве влиятельного чиновника, руководившего государственными экзаменами, он круто изменил направление тогдашнего образования, а с помощью последователей — и весь господствовавший литературный стиль, резко выступая против бессодержательных стилистических упражнений. Вокруг него группировались лучшие писатели: Инь Шу (1001—1047), Мэй Яо-чэнь, Су Шунь-цинь, Су Сюнь (1009—1066) — люди одного с ним поколения и плеяда молодых, при его поддержке вошедшая в литературу и на государственную службу: Су Ши и Су Чэ (1039—1112), Цзэн Гун (1019—1083), Ван Ань-ши.

Оуян Сю творил во всех видах тогдашней литературы. Ему принадлежит «Новая история Тан» (совместно с Сун Ци) и «История Пяти династий». Его истории носили отпечаток индивидуальности: никому более в китайской историографии не удавалось написать историю целой эпохи, осветив ее со своей собственной точки зрения. После Оуян Сю династийные истории окончательно превратились в труды безлично-официозные. Оуян Сю первым взялся за пересмотр толкований конфуцианского канона. При его жизни эти работы были известны лишь узкому кругу друзей и единомышленников, но постепенно сделались предметами общего восхищения и подражания. Высоко ценил их Чжу Си, завершивший постройку системы неоконфуцианской мысли.