Диалектика эмпирического и теоретического в построении нового знания

Современная наука отличается чрезвычайной сложностью средств получения нового знания и высокой степенью абстрактности своих построений, что связано с познанием объектов, которые, во-первых, порой непосредственно недоступны чувственному опыту человека и, во-вторых, обладают целым рядом свойств, совершенно необычных с точки зрения чувственного опыта (элементарные частицы, квазары, гены и т.п.). В комплексе порождаемых при этом логико-методологических и теоретико-познавательных проблем особое место занимают те, которые связаны с диалектикой процесса получения эмпирических данных и различных форм теоретического знания, развития новых идей и представлений.

Прежде всего изменилось само эмпирическое знание, содержание которого хотя и черпается непосредственно из опыта, из наблюдений и экспериментов, но большей частью отражает свойства и стороны предметов и процессов, недоступных непосредственному чувственному восприятию человека. Если, например, теории классической физики с полным основанием можно рассматривать как рационально-логическое обобщение данных непосредственных наблюдений и измерений, то о современных теориях этого сказать нельзя. Так, объектом классической механики является материальная точка — тело, лишенное протяженности, но обладающее массой и находящееся в состоянии движения относительно некоторой системы отсчета. Конечно, в действительности нет объектов, которые не имели бы ни длины, ни высоты, ни ширины, но некоторые объекты «ведут себя» именно как точки в некоторых фиксированных условиях, например центр тяжести движущегося тела, движение которого не зависит ни от распределения плотности материи, ни от формы тела, оно обусловлено только его массой. Содержание таких понятий, как скорость, ускорение, сила и др., характеризующих измеряемые свойства движения материальной точки, сохраняет хорошо прослеживаемую связь с нашим чувственным опытом.

Теории современной физики не являются обобщениями непосредственных данных наблюдений и измерений, а возникают в результате осуществления сложно опосредованных процедур познания объектов, находящихся целиком за пределами непосредственного чувственного восприятия человека. Большинство теоретических понятий физики возникает, как правило, после математической формализации нового знания и последующего его истолкования в физических терминах. Естественно, что знания, сконцентрированные в таких понятиях, не имеют непосредственного чувственно-наглядного прообраза.

Из сказанного вовсе не следует, что объекты современной физики, например элементарные частицы, недоступны для эмпирического познания. Однако чувственные впечатления, получаемые экспериментатором при изучении свойств элементарных частиц высоких энергий в мощных ускорителях, относятся не к самому объекту исследования, а к взаимодействующей системе «объект — прибор». И тем не менее результаты измерений и наблюдений в виде показаний различных приборов являются тем эмпирическим базисом, на котором вырастает здание современной теоретической физики.

Новая гносеологическая проблема, которая не стояла перед представителями классической физики, заключается в том, чтобы объяснить, как чувственные образы, возникающие в ходе эксперимента на макроуровне, относятся к микропроцессу.

Переработка данных, поступающих от прибора, предполагает два взаимосвязанных, но разделенных во времени и резко различающихся по характеру действия: 1) фиксацию процесса, в ходе которого получен сигнал; 2) вычленение из содержания сигнала той информации, которая относится к исследуемому объекту, а не к процессу получения этого сигнала (скажем, к.работе прибора). Иначе говоря, необходимо точно определить, как влияет прибор на микрообъект во время их взаимодействия.

С помощью абстрактного мышления исследователь расшифровывает смысл воспринимаемых сигналов, устанавливая определенные свойства объекта. Поэтому в экспериментах с непосредственно не воспринимаемыми явлениями степень взаимопроникновения рационально-логического и чувственно-наглядного неизмеримо возрастает. Хотя фиксация и описание чувственно воспринимаемых процессов имеют большое значение, главный акцент здесь все же делается на их теоретическом осмыслении. Вот почему сами эмпирические факты современной науки «теоретически насыщены», а получение их связано как с предметно-орудийной, чувственной деятельностью, так и с процедурами, свойственными теоретическому мышлению. Все это создает специфическую структуру современного научного познания, что выражается, в частности, в изменениях характера связи теоретического аппарата современной науки с эмпирическим знанием.

Вместе с изменением объекта познания происходят коренные преобразования путей и способов его постижения, принципов построения теоретического знания. «Теоретическое мышление каждой эпохи, — писал Ф.Энгельс, — а значит и нашей эпохи, это — исторический продукт, принимающий в различные времена очень различные формы...»³⁴ Дальнейший прогресс науки в значительной мере зависит от глубокого изучения и обобщения изменений, которые происходят в самом процессе познания. Именно здесь концентрируются главные трудности анализа противоречивого процесса отражения, устранить которые можно лишь на основе диалектико-материалистического метода. Свойственная метафизическому подходу абсолютизация отдельных звеньев и моментов единого процесса опознания приводит его к деформации и в конечном счете к идеализму и агностицизму.

Так, некоторые неопозитивисты, исходя из бесспорного факта все большего проникновения математических методов в эмпирические науки, утверждали, что источником знаний является развитие логико-математического аппарата, которое происходит на основе внутренне присущих ему потребностей и не связано с чувственно воспринимаемой реальностью.

Согласно другой неопозитивистской концепции, новое знание может быть получено лишь эмпирическим путем. Такое знание неопозитивисты обычно называют синтетическим и противопоставляют его знанию, полученному на основе дедуктивного вывода (так называемому аналитическому). Последнее якобы служит лишь средством перевода одного множества высказываний в другое, не добавляя ничего нового к исходному знанию. В этом смысле, как подчеркивал один из крупнейших представителей логического эмпиризма, Р.Карнап, «утверждения логики и математики не говорят нам ничего о мире».

Такая интерпретация познания настолько противоречила действительному соотношению эмпирического и теоретического в нем, что встретила решительную критику даже со стороны буржуазных ученых, стоящих на позициях естественнонаучного материализма. Например, Дж. Томсон выразил свое несогласие с теми представителями «философии науки», которые отводят теории функцию описания и упорядочения известных эмпирических фактов. Подобный взгляд он назвал странным, подчеркнув, что подлинная теория не может не выходить за пределы эмпирически данного³⁵. Точку зрения логического эмпиризма, согласно которой теория есть лишь логический вывод из экспериментально установленных фактов, подверг аргументированной критике французский физик Л.Бриллюэн³⁶.

Действительно, если бы целью науки было лишь описание данных наблюдений и экспериментов, представляющих собой, по мнению неопозитивистов, единственную и конечную реальность, то, во-первых, законы науки носили бы исключительно субъективный характер и «изобретались» бы учеными произвольно. Во-вторых, в теоретических положениях науки содержалось бы меньше информации, чем в эмпирических фактах. Такая интерпретация законов науки по существу полностью унаследована логическими эмпириками от Э.Маха, который писал, что физический закон «не содержит в себе ничего, кроме сжатого и полного отчета о фактах. Он, наоборот, содержит всегда даже меньше того, что дано в самом факте, так как он отражает не полный факт, но лишь ту сторону его, которая важна для нас...»³⁷.

Однако задачи науки не ограничиваются описанием видимого, слышимого И осязаемого, а состоят в том, чтобы раскрывать объективно действующие законы природы, реально существующие отношения между объектами материального мира. Задача теоретического познания законов науки, подчеркивал К.Маркс, и заключается в том, чтобы «видимое, лишь выступающее в явлении движение свести к действительному внутреннему движению...»³⁸. Законы науки не только дают знание о регулярности событий и объясняют то, что эмпирически установлено. Одной из важнейших функций законов является предвидение, прогнозирование: в них аккумулируется научно обоснованная информация о реальных событиях, и поэтому на основе законов можно предвидеть и предсказывать еще не известное, результаты будущих экспериментов, делать вероятную оценку путей и возможностей достижения новых научных результатов.

Но и этим эвристическая ценность законов не исчерпывается. Именно законы делают правомерной экстраполяцию данных, полученных в эксперименте и наблюдении, на все новые и новые области исследования реальности. Следовательно, в создании теории формулировка закона есть порождение нового знания, выходящего далеко за пределы непосредственного чувственного опыта. Вот почему, в частности, одним из важнейших методологических требований, которым руководствуются ученые в творческих поисках, является отыскание за отдельными экспериментальными результатами таких общих принципов, из которых они вытекали бы как следствия. Приращение нового знания в теории выражается в дедуцируемых из нее следствиях и предсказаниях вероятных событий.

На эмпирическом уровне познания предмет дан человеку в его реальном состоянии. Однако объективно, как подчеркивал В.И.Ленин, в любом явлении имеются «остатки прошлого, основы настоящего и зачатки будущего...»³⁹. Развитие знания заключается в том, чтобы не только отобразить действительность в ее настоящих состояниях, но и уловить общие тенденции ее развития, предсказать ее будущие состояния. На теоретическом уровне вскрываются существенные связи и отношения между явлениями объективного мира, сложное взаимодействие в нем прошлого, настоящего и будущего. Именно из этой особенности теории вытекает прогностическая функция знания.

В научном предсказании как в фокусе концентрируется относительная самостоятельность теоретического мышления, творческая активность человеческого сознания, способного отражать не только эмпирические данные, но и глубинные закономерности, недоступные чувственной фиксации связей и отношений. Именно поэтому в науке ситуации, когда развитие экспериментальной базы опережает теорию, периодически сменяются ситуациями, когда теоретические построения опережают развитие эмпирического фундамента знания.

Сила человеческого познания в том и состоит, что оно, опираясь на чувственный опыт, исходя из него, способно выходить далеко за его пределы. Более того, наличная система теоретических знаний является организующим фактором предстоящих опытов, в известной мере предвосхищает их результаты. Новые понятия и идеи не содержатся в готовом виде в эмпирических фактах.Они формируются с помощью рационального мышления и творческого воображения на основе всей системы взаимодействующих элементов научного (эмпирического и теоретического) знания и философских принципов.

Метафизический метод, исключающий диалектику чувственного и рационального в познании, не позволяет неопозитивистам увидеть, что переход от эмпирически зафиксированных фактов к теории, призванной объяснить эти факты, связан с выработкой таких абстракций, которые не имеют своего чувственно-конкретного аналога в объективном мире.

Согласно диалектическому материализму, развитие научного познания предполагает содержательный анализ основных принципов и фундаментальных понятий науки и в случае необходимости — уточнение их смысла. Например, создание специальной теории относительности А.Эйнштейн начал с критического пересмотра понятий пространства и времени в классической физике. Поэтому когда он ознакомился с результатами экспериментов Майкельсона—Морли, установивших независимость скорости света от движения его источника, они не были для него неожиданными, а скорее подтвердили его идеи, возникшие под влиянием осмысления пути развития идей от Галилея к Ньютону, Фарадею и Максвеллу. Это и привело Эйнштейна к решению отказаться от укоренившейся аксиомы об абсолютности пространства, времени и одновременности и заменить эти понятия «другими, стоящими дальше от сферы непосредственного опыта»⁴⁰.

Накопление человечеством новых знаний о мире можно представить как взаимосвязанный процесс: на эмпирическом уровне происходит накопление новых экспериментальных фактов, распространение сферы человеческого познания вширь; на теоретическом — неуклонное углубление в сущность накопленного знания, уплотнение его и повышение практической ценности.

При этом следует еще раз подчеркнуть, что эмпирическое ни в коей мере не сводится к фиксации и констатации непосредственно наблюдаемого, чувственного, а теоретическое не совпадает с одним лишь логическим. Развитие познания, как и самого материального мира, происходит путем возникновения и разрешения диалектических противоречий. Рассмотрим этот вопрос более подробно.

Созданию новой теории, как правило, предшествует появление серии экспериментально установленных фактов, требующих своего объяснения. Установленные в эксперименте (наблюдении) факты являются объективной основой научного поиска. Наибольший интерес представляют новые факты, вступающие в конфликт с существующими теориями, требующие для своего объяснения коренной ломки существующих взглядов, создания новой, более мощной и общей теории. Попытки приспособить такие факты к существующим знаниям неизменно приводят к противоречиям.

Как известно, созданию специальной теории относительности предшествовали эксперименты Майкельсона—Морли, установившие невозможность обнаружения движения Земли относительно эфира. К таким фактам относятся и результаты опытов по распределению энергии в спектре абсолютно черного тела, резко расходившиеся с классическими теориями.

Эвристическая роль таких эмпирических фактов состоит в том, что они ограничивают область применимости старых теорий и указывают выход в более широкую область знания, из которой сами эти факты вытекают как следствия. Чем неожиданнее и парадоксальнее результат с точки зрения существующей теории, чем больше его расхождение с ней, тем выше его эвристическая ценность, его побудительная сила, толкающая ученых на выдвижение новых догадок и научно обоснованных гипотез. В настоящее время ученые вполне осознают, что не следует остерегаться противоречащих теории фактов, ибо в них заложены источники дальнейшего развития знания. Возникающие при этом проблемы, связанные с объяснением новых фактов, не могут найти своего решения на основе известных подходов, существующих принципов. Требуется выработка новой тактики, а иногда и стратегии научного поиска.

Так, многочисленные экспериментальные факты свидетельствуют о том, что подобная ситуация возникла в современной физике в связи с проникновением на субъядерный уровень. Например, если законы квантовой теории применяют к экстремальным условиям (когда процессы протекают при очень высоких энергиях или на очень малых расстояниях), то получают заведомо неправильные результаты. Не имеют физического смысла бесконечные значения энергии и заряда частиц при учете их взаимодействия с вакуумом и т.п.Все попытки объяснить эти опытные факты на основе существующих теоретических концепций приводят к парадоксам. Это свидетельствует о том, что мы стоим на пороге создания такой теории элементарных частиц, которая даст объяснение всем необъяснимым на основе существующих физических теорий фактам и разрешит весь клубок назревших в этой области знания противоречий.

Следовательно, в развитии науки периодически складываются ситуации, когда на основе существующих теорий невозможно объяснить установленные в экспериментах факты, т.е. когда развитие экспериментальной базы значительно опережает теорию. Именно такое положение сложилось в настоящее время в физике элементарных частиц, где особенно остро ощущается потребность в выработке новых идей. Несмотря на предполагаемое открытие фундаментальных частиц-кварков, наших знаний о них сегодня все же недостаточно для создания новой теории. Н.Бор, например, не без основания считал причиной возникших здесь трудностей то обстоятельство, что экспериментаторы все еще не столкнулись с таким процессом, который в достаточной мере противоречия бы существующим теориям.

Таким образом, новые эмпирические факты вносят коррективы в существующие знания, служат отправной точкой и необходимым условием создания новых теоретических построений, выступают важнейшим эвристическим фактором, детерминирующим выработку новых идей. Искусство эксперимента, уточнение методов наблюдений и измерений в значительной мере определяют перспективы и основные направления дальнейших исследований. Поэтому, как подчеркивал академик С.И.Вавилов, «всякий физический опыт, если он тщателен, имеет самостоятельную ценность»⁴¹. Не удивительно, что анализ экспериментальных методов, способов перехода от новых эмпирических знаний к построению новой теории занимает все больше места в трудах философов-естествоиспытателей и историков науки.

Как уже подчеркивалось, теория не только объясняет эмпирические факты, но и содержит в себе возможность получения новых знаний. В силу относительной самостоятельности теоретического уровня познания новые положения науки могут быть получены путем извлечения следствий из существующих теоретических построений и дальнейшего развития этих следствий. Такая возможность связана с тем, что абстрактное теоретическое знание, возникающее в конечном счете на основе обобщения эмпирического материала, способно аккумулировать в себе богатейшую информацию о соответствующем фрагменте действительности. Исследователь, пользуясь определенными эвристическими принципами и правилами логики, может извлекать из него эту информацию в качестве следствий, не обращаясь непосредственно к эксперименту. Истинность полученных при этом положений на первых порах определяется только логико-семантическими правилами и лишь впоследствии подтверждается эмпирическим путем. Это возможно потому, что, «если наши предпосылки верны и если мы правильно применяем к ним законы мышления, то результат должен соответствовать действительности»⁴². Например, на основе логико-математического анализа уравнения П.Дирака для релятивистского электрона были в качестве следствий предсказаны позитроны, явление, аннигиляции и другие эффекты. Только много времени спустя эти предсказания были подтверждены экспериментально.

История науки полна примеров того, как одни теоретические положения возникают из других на основе внутренней логики их развития, выходя далеко за пределы области установленных эмпирических фактов, в то же время дополняя и уточняя отдельные фрагменты теории, входя в нее в качестве недостающих звеньев. Другие новые научные положения не только логически не вытекают из имеющихся знаний, но даже часто находятся в противоречии с ними. Дело в том. Что извлечение следствий из системы знаний не безгранично. Рано или поздно заключенная в ней информация исчерпывается. Поскольку неисчерпаемый в своих свойствах объект познания всегда богаче его образа, в любой системе научных знаний могут возникнуть затруднения, которые невозможно разрешить средствами данной системы.

Например, есть все основания утверждать, что упоминавшаяся теория П.Дирака, которая так много дала для объяснения природы электронно-позитронного поля, тем не менее не охватывает всех его свойств. Об этом свидетельствуют трудности, возникающие при попытках объяснить приращения массы и заряда электрона, обусловленного взаимодействием последнего с вакуумом. Если решать эту задачу на основе уравнения Дирака, то для указанных величин получаются бесконечные выражения в виде расходящихся интегралов. Для устранения этих не имеющих физического смысла бесконечных значений приходится прибегать к искусственной процедуре регуляризации, основанной на идее перенормировки массы и заряда электрона. Но идеи перенормировки не было в уравнениях Дирака, и она не могла быть из них дедуцирована. В подобных Случаях развитие знания происходит на основе разрешения противоречия между тенденцией к завершенности, логической непротиворечивости теории и необходимостью выхода за ее рамки. Для преодоления возникающих при этом трудностей требуется выход в более широкую область знаний, создание новой, более общей теории, в которую существующая теория вошла бы как частный, предельный случай.

Чтобы добывать новые знания о мире, которые логически не вытекают из имеющейся системы знаний, в процесс познания необходимо вовлекать такие стороны и свойства действительности, которые еще не зафиксированы в знаковом аппарате науки и для познания которых существующий аппарат недостаточен. Это значит, что теоретическое знание хотя и обладает относительной самостоятельностью, однако не может беспредельно развиваться в отрыве от эмпирического исследования. Ломка традиционных идей и представлений, выработка новых идей необходимо предполагают опору на новые экспериментальные факты, которые, по словам В.И.Ленина, «не только «упрямая», но и безусловно доказательная вещь»⁴³.

Но откуда берутся идеи, необходимые для построения новой научной теории? Этот вопрос всегда был камнем преткновения для идеалистов и метафизиков, вырывающих из общей цепи познания отдельные стороны и моменты и абсолютизирующих их. Представители различных буржуазных философских направлений и школ сходятся в том, что в принципе исключают возможность раскрытия закономерностей возникновения нового знания. Построение теории они, как правило, изображают в виде совокупности таинственных процессов, совершающихся в иррациональных глубинах индивидуально-неповторимого сознания исследователя.

Реальная трудность в построении новой теории состоит в следующем. Хотя сами по себе эмпирические факты являются мощным стимулом творческого процесса, однако они не обладают предсказательной силой. Непосредственно из них вывести новые идеи невозможно. Принципиально новые идеи, открывающие выход за пределы существующей системы знаний, невозможно логически вывести и из последней; они формируются как следствие разрешения противоречий, возникающих на теоретическом уровне знания, или противоречий, возникающих между теорией и новыми опытными фактами. Так, в конце XIX — начале XX в. в теоретической физике возникло резкое противоречие между законами электродинамики и принципом относительности Галилея. Примечательно, что истинность законов электродинамики и принципа относительности была подтверждена экспериментально, поэтому теоретическая физика не могла поступиться ни одним из своих научных достижений. Разрешение указанного противоречия было дано в работе А.Эйнштейна «К электродинамике движущихся тел» (1905 г.), в которой преобразования Галилея обращались в частный случай преобразований Лоренца, обобщенных в принципе относительности.

Как отмечалось в предыдущем разделе, для развития науки наиболее характерны проблемные ситуации, связанные с тем, что опытные факты не только не получают своего объяснения на основе существующих теорий, но и вступают в противоречие с ними. Главной причиной возникновения таких противоречий является обнаружение некоторого несоответствия между содержанием понятий и постулатов той или иной теории и объективными свойствами вещей. В этом случае формирование нового знания во многом зависит от того, насколько исследователю хватает решимости освободиться от давления господствующих научных идей, лежащих в основе уже оправдавших себя на опыте теорий. В классической физике к противоречиям именно такого характера привели, например, результаты опытов по распределению энергии в спектре абсолютно черного тела. Дело в том, что со времени создания Ньютоном и Лейбницем исчисления бесконечно малых классическая физика, в частности термодинамика и оптика, основывалась на представлениях о непрерывности динамических явлений (действия, энергии, излучения и т.д.). Эти явления математически описывались в виде непрерывных функций. Однако в конце XIX в. в теории излучения обнаружились серьезные затруднения, а сложившуюся ситуацию в литературе стали называть ультрафиолетовой катастрофой. Суть ее состояла в следующем: согласно теории, нагретое тело (независимо от температуры) излучает бесконечно большую энергию в ультрафиолетовой части спектра, а многочисленные опыты показывали совсем другое. Особенность ситуации заключалась в том, что, во-первых, налицо было противоречие внутри теории, предсказывавшей бесконечно большую плотность излучения, и, во-вторых, было установлено резкое расхождение теории с экспериментальными данными. Физики предпринимали бесчисленные попытки согласовать опытные факты е классической теорией, ко это ни к чему не приводило.

Клубок назревших противоречий нашел свое разрешение в идее М.Планка о дискретных уровнях энергии в атомных системах. Вопреки идее классической физики о непрерывности испускания и поглощения электромагнитного излучения М.Планк ввел в теорию излучения представление о дискретном характере процесса обмена энергией между линейными осцилляторами (излучающими центрами вещества — атомами, молекулами и пр.) и полем излучения. Для этого он разработал новые понятия: конечного кванта энергии и кванта действия (А). Последний, по величине равный «энергия х время», количественно ограничивает все энергетические обмены в атомных системах. Абсолютизировавшееся представителями классической физики положение «природа не делает скачков» было опровергнуто. М.Планк пришел к выводу, что «природа, по-видимому, делает скачки, и даже довольно странные»⁴⁴.

Нельзя, конечно, думать, что открытие М.Планка опровергло классический принцип непрерывности действия, который несомненно содержал в себе элемент относительной истины. Введение в физику кванта действия ограничило сферу применимости данного принципа, зону его эмпирической осмысленности. Теория Планка обобщила все рациональные моменты, содержавшиеся в предшествующих теориях излучения. Интересно отметить, что первоначально Планк ввел постоянную h в качестве формального математического приема. Далеко не сразу он пришел к мысли о предельном характере законов классической физики и подлинной научной ценности идеи квантов.' Слишком сильной была его вера (как и большинства физиков того времени, стоявших на позициях естественнонаучного материализма) в абсолютный характер законов, установленных Галилеем и Ньютоном. Он предпринимал бесчисленные попытки ввести h в рамки общепринятых теорий. Например, он пытался трактовать дискретный характер распределения энергии не как свойство самого излучения, а как результат его взаимодействия с осциллятором, но когда ситуация оказалась альтернативной — либо признать постулаты классической физики незыблемыми, либо стать на сторону Эмпирических фактов, опыта, — Планк безоговорочно выбрал последнее. «Факт, — писал он в связи с этим, — является той Архимедовой точкой опоры, при помощи которой сдвигаются с места даже самые солидные теории»⁴⁵.

Ход научного познания складывается из серий взаимосвязанных диалектических отрицаний, совмещающих Новизну с преемственностью, из периодических перерывов в непрерывном развитии науки с переходами от накопления к преобразованию знания, из процессов вызревания и разрешения противоречий, проявляющихся в борьбе объективных и субъективных начал в познании.

Почему же в науке возникают такие парадоксальные ситуации, когда опытные данные вступают в конфликт с теориями, получившими экспериментальное подтверждение? Дело в том, что теоретические положения по своей логической природе являются высказываниями, отражающими законы природы, общества и мышления, поэтому они характеризуются определенной (иногда весьма высокой) степенью общности. В то же время их эмпирический базис всегда ограничен. Причем заранее определить границы предметной области, в пределах которой общее теоретическое положение является истинным, практически никогда не удается. Эти границы можно установить лишь после того, как возникнет новая, более общая теория.

Но эмпирический базис имеет тенденцию неограниченно расширяться, поскольку в процесс познания вовлекаются все новые, неисчерпаемые в своих свойствах объекты, все более глубинные срезы действительности. Поэтому, когда теорию экстраполируют на предметную область, для объяснения которой она ранее не предназначалась, с неизбежностью возникает своеобразная ситуация: общее положение теории входит в противоречие с новыми единичными фактами. Объективно это свидетельствует о том, что теория исчерпала свои эвристические возможности.

Однако данный факт осознается учеными не сразу. И в общем-то можно понять ученых, которым бывает психологически трудно согласиться с тем, что великие творения человеческого духа, в которые они свято верили, имеют ограниченный характер. Ученые прилагают много усилий для спасения доказавших свою плодотворность теоретических конструкций, стремясь втиснуть новые факты в рамки существующих идей. Но история науки весьма поучительна: она показывает тщетность подобных усилий. Возникшие противоречия, как правило, не удается устранить с помощью искусственных допущений в духе старых идей, путем «доделок» теории, совершенствования ее отдельных фрагментов, введения недостающих звеньев и т.д. Их разрешение возможно только на основе выдвижения новых, порой парадоксальных (по выражению Н.Бора, «безумных») с точки зрения существующих взглядов идей.

Однако трудность состоит в том, что установить, исчерпала ли себя до конца существующая теория, можно лишь после того, как новая, более общая теория, базирующаяся на принципиально новых фундаментальных понятиях и идеализациях, будет создана и подтверждена экспериментально. Вот почему большое эвристическое значение имеет сознательное использование законов материалистической диалектики, гарантирующее от двух крайностей — голого релятивизма и некритического отношения к господствующим на данном этапе воззрениям. Диалектический материализм учит, что истины науки не предстают сразу в завершенном виде, а складываются постепенно, в результате длительного процесса развития науки и накопления знаний многими поколениями людей.

Человеческое познание в своем историческом развитии всемогуще, у него нет принципиальных пределов, границ. Но познание осуществляется не абстрактным разумом, а конкретными людьми, возможности которых ограничены многими факторами (продолжительностью жизни, уровнем развития науки и техники, в том числе и техники эксперимента, и т.д.). Это противоречие преодолевается на основе коллективного творчества всего человечества в каждый момент его существования. Вместе с тем это означает, что в корне неверно подходить к любым теориям как к абсолютному, исчерпывающему знанию. Такой взгляд неизбежно приводит к метафизической идее о конечной, неизменной сущности вещей, о существовании качественно идентичных закономерностей, действующих во всех без исключения участках объективною мира. Вместе с тем нельзя упускать и того, что новые знания, сколь парадоксальными они ни казались бы, не отбрасывают старые, а удерживают в «снятом» виде их наиболее ценные, объективно истинные результаты. В этом, кстати говоря, можно усмотреть еще один довод в пользу применения исторического метода к изучению развития знаний. Как бы ни отличались теории одна от другой, история их возникновения может быть представлена в виде сменяющих друг друга во времени и генетически взаимосвязанных элементов знания, поскольку каждая теория содержит такие компоненты, которые переходят в «снятом» виде в последующие теоретические построения.

Всесторонний анализ развития научного познания подтверждает методологическую мощь диалектического материализма, обнажает порочность догматизма и релятивизма. Все более отходят в прошлое взгляды на естественнонаучные теории как на собрания абсолютных истин в последней инстанции или как на сменяющие друг друга относительные, лишенные объективного значения знания. Ученые в настоящее время не боятся новых и необычных идей, вступающих в противоречие с существующими теориями. «Не бойтесь войти в противоречия с существующими представлениями, — писал академик Н.Н.Семенов, — лишь бы ваши идеи в точности соответствовали опыту, этому вернейшему компасу истины»⁴⁶.

Таким образом, построение нового знания предполагает обнаружение и разрешение особого рода диалектических противоречий, возникающих между содержанием понятий и постулатов существующих теорий, с одной стороны, и новыми эмпирическими фактами, в которых фиксируются неизвестные ранее объективные свойства и стороны вещей, — с другой. В процессе разрешения таких противоречий формируются новые понятия и законы, связанные со всеми существующими и нарождающимися элементами эмпирического и научно-теоретического знания.

Эмпирический и теоретический уровни познания, обладая относительной самостоятельностью по отношению друг к другу, вместе с тем предполагают и дополняют друг друга, образуя единый процесс познания материального мира. В ходе практического и духовного освоения природной и социальной действительности человек постоянно сталкивается с противоречиями, которые оказываются неразрешимыми на основе наличной системы знаний. Их разрешение требует выхода в более широкую область знаний и сопровождается созданием более общих и мощных теорий, объясняющих нею совокупность накопленных эмпирических данных указывающих направление новых научных поисков. Так осуществляется бесконечный диалектический процесс проникновения разума человека в самые сокровенные тайны природы, познания все более глубинной сущности тончайших срезов объективной действительности.