Запись заключительного собеседования 3 страница

 

Глава 8

 

– Входи и располагайся, – сказала я, закрывая дверь. – В холодильнике есть пиво. И вино, если ты его пьешь. А мне нужно принять душ.

Он кивнул.

– Я должен рассказать тебе о Вардимале, – начал он. – Тебе следует ознакомиться с…

– Потом, – сказала я. Плечо сильно болело. – Эй!

Он обернулся ко мне.

– Что он со мной сделал? – спросила я, рукоятью меча показывая на свое плечо.

– Властитель ада даровал тебе связь с демоном, некромантка, – торжественно объявил Джафримель, сцепив руки за спиной.

Сейчас он был похож на священника, особенно в этом длинном черном пальто. Интересно, где он прячет пистолеты? Я никогда не слышала, чтобы демоны пользовались пистолетами. «Нужно было больше заниматься. Да, но откуда мне было знать, что однажды ко мне пожалует демон? Я же некромантка, черт возьми, а не маги!»

– Связь с де… – Кажется, я начала кое‑что понимать. – О нет! Я же не маги! Я не хочу…

– Все, теперь слишком поздно, – сказал Джаф. – Иди принимай свой душ, я посторожу.

– Посторожишь? Никто же не знает, что я работаю на…

Я прижалась спиной к двери. «И как меня угораздило вляпаться в это дело?» – подумала я. Могу добавить, что эта мысль приходила мне в голову еще не один раз.

– Кто‑нибудь мог видеть, как ты спускалась в ад, – сказал демон. – Я сварю кофе.

Я покачала головой и направилась к лестнице.

– О боги, небесные и подземные, – пробормотала я, – за что мне все это?

– У тебя репутация честного и благородного человека, – пояснил демон. – И талантливого некроманта.

Я только махнула рукой:

– Замечательно. Слушай, ты уж постарайся не поджечь дом, ладно?

– Как пожелает моя госпожа, – произнес он.

Сказать это с большей долей иронии было невозможно.

Я поднялась на второй этаж. У меня болело все тело – даже зубы. «Работала ведь не больше часа, а уже хочется в отпуск». Ведя пальцем по стене, я рассмеялась. Меч показался мне более тяжелым, чем обычно. Под нишей, где находился алтарь, я держала бутылки с питьевой водой; одну из них я прихватила с собой. Порывшись в сумке, вынула солевую таблетку. Кожа была покрыта тонкой корочкой засохшего пота. Наверное, от меня шел запах свежей выпечки. Чудо, что я не заработала тепловой удар.

Залпом выпив бутылку воды, я бросила меч на кровать и начала раздеваться. Затем, встав перед зеркалом, принялась рассматривать свое плечо.

На нем стоял какой‑то незнакомый мне знак; во всяком случае, в Девяти Канонах такого не было. Я никогда не занималась демонами, поэтому не знала, что он означает. Но когда я к нему прикоснулась, он задвигался, задергался у меня под рукой – и я зашипела от боли. Внезапно в лицо ударила горячая волна.

Я смотрела на свою кухню, словно сквозь стекло; знакомые предметы двигались, расплывались у меня перед глазами, испуская неземной свет. Он смотрел на мою духовку…

Задыхаясь, я упала на колени. «Я о таком читала, – подумала я. – Это называется смотреть на мир глазами другого существа. Дыши, Дэнни. Дыши. Вдох – выдох. Ты же делала это всю свою жизнь. Просто дыши, и все». Керамические плитки давили на мои колени, я уперлась лбом в край ванны. В воздухе плавал пар. «О боги, – подумала я. – Так вот что чувствуешь, когда… о господи. Вот ведь хрень. Все, больше не могу. С меня хватит».

Отныне я тесно связана с миром демонов. Все маги, наверное, сейчас умирают от зависти: это же их голубая мечта – заключить сделку с кем‑нибудь из обитателей преисподней. Я этими вопросами никогда не интересовалась – у меня было полно других забот. Однако те, кто занимается оккультными науками, – довольно странное племя; впрочем, многие из нас любят поиграть с такими вещами, когда позволяет время. Кроме того, обычные маги помимо своих традиционных дисциплин включают в программу обучения и то, что связано с оккультизмом, – колдовство шаманов, ведьм, странников, церемониалов, скинлинов… и некромантов. В конце концов, именно маги возродили оккультные науки, когда пришло время Пробуждения и был издан Указ о парапсихологии. Выходит, я играючи получила то, над чем маги трудились годами – и что было мне совершенно не нужно. Вся эта история только усугубляла дерьмовое положение, в котором я оказалась.

Пар волнами плавал по ванной. Я подняла голову – из душа лилась вода. Я попусту трачу горячую воду.

Встряхнувшись, я сбросила с себя одежду, встала под душ и с блаженным вздохом распустила волосы. Годами мне приходилось красить их в черный цвет, чтобы соответствовать внешнему виду студентки Академии. Правда, иногда мне хотелось разнообразия, и я подумывала о том, чтобы сделать себе малиновые или еще какие‑нибудь пряди. Или вообще обриться наголо. Когда я была маленькой и училась в школе, всем девочкам полагалось носить коротко остриженные волосы (правда, к секс‑ведьмочкам это не относилось). Поступив в Академию, я прежде всего начала старательно отращивать волосы; думаю, этим я хотела показать, что больше не желаю подчиняться ничьим правилам, кроме правил своей профессии. Пожалуй, малиновые пряди будут мне к липу.

В школе я была серенькой блондиночкой. Постоянно красить волосы, чтобы они подходили к старомодному платью, – не лучшее занятие для девочки, но я терпела, ибо знала: я буду некроманткой, то есть членом одной узкой, но очень сплоченной группы. Считалось, что мы должны выглядеть одинаково, быть легко узнаваемыми, иметь темные волосы и вживленные в кожу изумруды, а также носить татуировку и всегда ходить с мечом, как шаманы со своим посохом.

«Когда уволюсь, перестану красить волосы и снова стану блондинкой», – подумала я, и вдруг меня пронзило страшное ощущение нереальности происходящего. Я сползла вниз, стуча зубами.

Дрожащим пальцем я вывела на полу знак «сила». На какое‑то мгновение он загорелся красным – я была на грани шока. Если сейчас у меня случится шок, что сделает демон?

Вымывшись, я вытерлась полотенцем и зашлепала в спальню. Там я быстро оделась и сунула ноги в свои любимые сапоги. Знак на плече больше не болел – так, немного ныл; слабое свечение энергии проступало сквозь мое биополе, словно я была демоном, отмеченным особым видением. В моей яркой, сверкающей ауре, которая была у всех некромантов, вспыхивали маленькие черные огоньки; я четко видела знак на своем плече – темное пульсирующее пятно.

«Отлично. Это значительно облегчит работу», – подумала я и вздохнула. Хотелось есть. В животе заурчало; еще бы – там ведь не осталось ни крошки пищи. Я зевнула, потянулась, взяла меч и бросила грязную одежду в корзину с бельем.

Затем подошла к сейфу с бумагами и провела пальцем по замкам на выдвижном ящике. Замки – и электронные, и магические – сразу открылись. Я выдвинула ящик и, покопавшись, достала из него то, что искала. У меня не было времени на размышления.

Красная папка. Секунду подержав ее дрожащей рукой, я задвинула ящик. Взяла с кровати дорожную сумку и немного постояла, пытаясь унять дрожь в коленях, низко опустив голову и тяжело дыша, как загнанная скаковая лошадь.

Когда дыхание стало ровным, я спустилась по лестнице, задержавшись на мгновение, чтобы дотронуться до фигурки Анубиса, которая стояла у меня в маленьком углублении в стене. Если останусь в живых, обязательно воскурю перед ним свечу.

Я нашла демона на кухне; он молча, с ужасом созерцал кофеварку. Сейчас, с этим мрачным выражением лица, он выглядел совсем как обычный человек.

– Ты что? – спросила я.

– Ты пьешь замороженные напитки? – спросил он с таким видом, словно обнаружил, что я приношу младенцев в жертву Яхве.

– Слушайте, мистер Неженка, я не слишком богата, – сказала я. – И вообще, если ты такой сноб, то почему бы тебе не поколдовать и не доставить нам пару чашек свежемолотой «Коны»?

– Вы хотите кофе, госпожа? – с едва уловимой насмешкой спросил он.

На нем было все то же черное пальто. Я взглянула на демона внимательнее. Длинный нос, широкие скулы, волевой подбородок… Он выглядел не так впечатляюще, как Люцифер, но и не так жутко, как существо в приемной. Я поежилась. Он выглядел как обычный человек, и от этого становилось действительно жутко.

– Зови меня просто Дэнни, – буркнула я и, открыв холодильник, достала оттуда небольшую банку. – Смотри, вот настоящий кофе. Между прочим, я его держу только для друзей.

– Ты считаешь меня своим другом? – удивленно спросил демон.

Теперь он общался со мной не как робот, за что я была ему очень благодарна.

– Ну, не совсем, – сказала я. – Но я оценила, как ты меня держал, когда я блевала. Я понимаю, ты делаешь то, что приказал тебе Люцифер, интуиция мне подсказывает, я не слишком тебе нравлюсь, поэтому давай заключим соглашение.

Я бросила ему банку с кофе, и он поймал ее на лету одним ловким движением.

– Быстрая у тебя реакция, – заметила я. – Не хотелось бы встретиться с тобой в поединке.

Он слегка наклонил голову, и его иссиня‑черные волосы упали на лоб.

– Спасибо за комплимент. Я приготовлю кофе.

– Хорошо. А я пока подумаю, – сказала я и повернулась к нему спиной.

В моей сверкающей, напичканной современной техникой кухне он выглядел как старинная фарфоровая статуэтка. Мне очень хотелось посмотреть, как он будет варить кофе, но я не обернулась. К тому же демоны совсем неплохо разбираются в технике. Новыми технологиями они занимаются уже сотни лет, но, к сожалению, не спешат делиться своими открытиями с людьми. Говорят, их техника совершенна. В таком случае, вероятно, они делают то, что делали нихтврены перед выходом Указа о парапсихологии, – через доверенных лиц контролируют некоторые биотехнологические и чисто технические корпорации. Клонированная кровь стала открытием нихтвренов и хорошо пополнила их финансовые фонды; тогда разбогатело огромное количество бессмертных вампиров, которые скупали акции или становились тайными партнерами по бизнесу. Наверное, когда стоишь перед лицом вечности, приходится учиться обращению с деньгами, чтобы обеспечить себе уютное гнездышко.

Я отнесла папку в гостиную и плюхнулась на диван. Меня трясло, я дрожала с головы до пят. Положив красную папку на живот, я закрыла глаза руками и, расслабившись, сделала глубокий вдох. Тренировка взяла свое – мозг заработал, и я впала в транс. Отыскав внутри себя местечко, которое не смог бы обнаружить ни один генный датчик или сканер, я покинула мир людей.

 

Глава 9

 

Меня окружают голубые хрустальные стены. Зал огромен, он уходит во тьму, теряясь в звездной бесконечности, и заканчивается бездной. Я иду через мост; мои шаги гулко отдаются в каменных плитах. Я босая и чувствую шершавую и влажную поверхность камня; мои волосы разметались по спине. Здесь я всегда ношу длинное белое платье с серебряным поясом; на моей щеке зеленым огнем вспыхивает изумруд, излучая глубокий внутренний свет; он не дает мне упасть с моста в этот бесконечный, бездонный колодец. Сюда никогда не приходят живые – за исключением таких, как я. Некромантов.

На той стороне моста сидит собака, черная и лоснящаяся; ее длинные острые уши направлены вперед. Анубис сидит по‑собачьи. Правой рукой я прикасаюсь к своему сердцу, затем ко лбу – это означает приветствие. «Анубис», – говорю я, но мои губы произносят другое, настоящее имя бога, то, которое нельзя произносить вслух.

Я – колокол, но бог опускает на мое плечо свою руку, и тогда я начинаю петь.

Я чувствую его тепло. Здесь, в этом убежище, я в полной безопасности, здесь до меня не доберется даже Люцифер – демоны никогда не заходят в царство смерти. По крайней мере, здесь я их ни разу не видела.

Иногда, особенно после череды многочисленных перемещений из одного мира в другой, мне хотелось здесь остаться. Мне было это просто необходимо. Здесь меня не нашел бы ни один некромант, даже тот, кто умеет говорить с Анубисом. Здесь царит вечный покой и рядом никого нет – только мертвые и боги.

Собака, воплощение бога, подходит ко мне, и я глажу ее по голове, чувствуя, как бог забирает у меня тревожные мысли и начинает их исследовать. Голубые хрустальные стены и пол поют, и этот звук проходит сквозь меня, забирая страхи и боль. В воздухе витают души мертвых, на ветру трепещут их прозрачные одежды; души подлетают к бесконечному туннелю и исчезают в нем. Втягиваясь в этот бесконечный зал, я запускаю руку в собачий мех и чувствую, как руке становится тепло.

Плечо заболело, и я резко дернулась. Собака вопросительно взглянула на меня; затем с серьезным видом кивнула. Я рассмеялась. Это же абсурд. Знак демона не лишил меня возможности уходить в мир смерти. Я нахожусь под защитой своего господина, повелителя смерти, так чего же мне бояться?

Абсолютно нечего.

Я выпрямилась и уставилась на клинок в своей руке. Демон стоял возле меня, глядя в пол. Красная папка сползла с живота и лежала рядом.

Я быстро подхватила ее и, уперев ножны в пол, вложила в них меч. Чтобы прийти в себя, мне понадобилось несколько секунд. Терпеливо дождавшись, когда я очухаюсь, Джаф протянул мне чашку горячего кофе.

– Ты мечтала или путешествовала по другим мирам? – спросил он.

– Ни то ни другое, – ответила я.

Контакт со своим «проводником души» – дело сугубо личное; некроманты никогда не говорят и не пишут об этом открыто и уж тем более не рассказывают о таких вещах посторонним. И я не буду. Взяв чашку, я понюхала кофе. Хороший, крепкий. Демон даже добавил в него немного сливок, как обычно делаю я.

– Спасибо, – сказала я.

Он пожал плечами и взял кружку, которую приготовил для себя. Интересно, что он выбрал голубую. Большинство моих гостей выбирали белую, очень немногие – красную многогранную, и только один выбрал голубую, фирмы «Бостоу».

Может быть, боги пытаются мне что‑то сказать?

Я зевнула, потерла глаза и потянулась к телефону. Наверное, я последний человек в городе, который не сменил обычный телефон на видео. Просто я не люблю, когда кто‑то видит мое лицо, когда я говорю по телефону. Можете считать меня технофобом, но видео я терпеть не могу. Сами подумайте – а вдруг мне захочется подойти к телефону голой?

Я набрала номер. Мне ответил электронный голос; я нажала несколько клавиш, программа проверила состояние моего счета, после чего мне сообщили, что пицца будет через двадцать минут. Я повесила трубку и снова зевнула.

– Скоро привезут пиццу, – сказала я. – Ты можешь есть человеческую пищу?

– Могу, – ответил он. – Ты голодна?

Я кивнула и отхлебнула кофе, который оказался слишком горячим. Поморщившись, я отставила чашку и положила на колени красную папку. На западной стене моей комнаты висел небольшой гобелен, который слегка шевелился, отчего казалось, будто изображенный на нем Гор поводит глазами.

– В том переулке, куда ты меня притащил, я вывернула из себя весь ланч и завтрак, поэтому мне нужно поесть, пока я не начала говорить с мертвецами, – поеживаясь, сказала я и добавила: – А мне этого не хочется. Надеюсь, ты любишь пепперони. Чувствуй себя как дома, а я пока займусь вот этим.

Ни слова не говоря, он отошел в сторону и уселся на стул, стоящий возле стопки учебников по некромантии, которые служили у меня подставкой для горшка с эуфорбией. Так он и сидел, держа у рта чашку с кофе и не спуская с меня глаз.

Я открыла папку.

Прошло несколько секунд. Я собиралась с духом.

Затем взяла чашку, подула на кофе и сделала маленький глоток. И только после этого заглянула в папку. Первым лежал плохонький полицейский снимок. Взглянув на него, я сжалась: Сантино выходит из машины, его длинные и белые как снег волосы откинуты назад, открывая остроконечные уши, в черных, пустых глазах стоят черные слезы. Я закрыла глаза.

«Беги, Дорин! Беги!» Удар грома. Пальцы, отчаянно царапающие бетон… к моим ногам подкатывается тело, изуродованное пулями и плазменными ожогами. Тело встает, в его руке блестит острая бритва, на другой руке видны когти.

«Игра окончена», – смеется он, и в бок мне впиваются острые когти, я отскакиваю назад, но недостаточно быстро, недостаточно…

Я тряхнула головой.

«Последний раз был замечен в Сантьяго‑Сити, Гегемония», – написано на обратной стороне снимка и стоит дата: пять лет назад. «День смерти Дорин, – подумала я, отхлебнув кофе. – Теперь он может быть где угодно». Его звали Модеус Сантино. Сантино, богатый и неуловимый владелец компании «Андро биомед»… мы думали, он сделал себе косметическую операцию; в наше время богачи могут выбирать себе любую внешность. В ходе расследования выяснилось, что компания «Андро биомед» служила прикрытием другой корпорации. Однако наше расследование быстро прекратилось, поскольку та корпорация сразу взяла «Андро» под свою защиту, сделав ее частью корпорации «Моб», сама же при этом осталась в стороне.

Эту корпорацию «Моб» я ненавидела не меньше, чем наркотик под названием «чилл». Что им стоило сообщить нам, где скрывается Сантино? Мы же не собирались влезать в их дела.

В общем, мы перешерстили весь городок, выискивая связи «Моб», нажили себе кучу врагов и в конце концов вынуждены были сдаться. Старинный закон «омерта» по‑прежнему остается в силе, даже в век высоких технологий. Сантино бесследно исчез.

Снова фотографии.

Это жертвы.

Первая – самая страшная. Дорин лежит на земле, неприлично раскинув ноги, на горле зияет широкая рана. Грудная клетка вскрыта, живот распорот, с правого бедра до самой кости содраны кожа и мясо, часть берцовой кости вырезана лазерным лучом. Глаза Дорин закрыты, ее лицо спокойно, но как оно неподвижно…

Чтобы остановить слезы, я подняла голову и уставилась в потолок.

«Когда‑нибудь кто‑нибудь обязательно поймет, какое у тебя нежное сердце, Дэнни». Эти слова Рины я запомнила навсегда. Я старалась о ней забыть, как стараются забыть о сильной боли. Когда‑то меня обвинили в том, что я бездушная. Неправда. Я частенько мучаюсь от переживаний. Просто я не считаю нужным их демонстрировать.

В дверь позвонили. Я хотела пойти открыть, но Джаф меня опередил. Плюхнувшись обратно на диван, я прислушалась. Снизу доносился тонкий голос мальчишки‑разносчика пиццы. «Наверное, развозит заказы на велосипеде», – подумала я. Затем послышался голос демона и сразу – изумленный возглас мальчишки. «Джаф дал ему хорошие чаевые», – подумала я и невольно улыбнулась. Я уже чувствовала запах сыра и румяной корочки. Уф, хорошо.

Дверь закрылась, и в доме наступила тишина. Демон проверял силовую защиту. Это уже слишком – он что, считает, я не в состоянии защитить свой дом? Я вернулась к фотографиям.

На Дорин у Сантино не хватило времени, но ведь были и другие снимки. У каждой жертвы он что‑то забирал – кровь, органы, но при этом всегда отрезал кусок бедра или вырезал берцовую кость. От обычных серийных убийц его отличало только то, что у своей жертвы он отрезал большее количество разных частей тела.

На это обратили внимание, когда полиция попросила меня помочь с расследованием. Я им и до того помогала, так, иногда, в тех делах, которыми занималась Гейб.

Я была перед ней в долгу. Но что более важно, она моя подруга.

«Значит, он демон, – подумала я. – Теперь все понятно. Почему же от него не пахло демоном? Не могла же я этого не заметить… и почему Люцифер до сих пор его не нашел?»

Я подняла глаза. Джаф стоял на пороге комнаты. Мой гобелен не просто раскачивался, он метался по стене; Гор мерцал и переливался слабым светом, Анубис был абсолютно спокоен, Изида о чем‑то умоляла.

– Почему Люцифер его до сих пор не нашел? – спросила я. – Пятьдесят лет – долгий срок.

– Не для нас, – ответил он. – Для нас это будто вчера.

– Ну да, ведь он потрошил людей, а не демонов, верно? – прищурившись, спросила я.

Джаф пожал плечами. Пальто сидело на нем, как вторая кожа.

– Мы не следим за каждым маньяком или серийным убийцей в вашем мире, – сказал он. – У нас своих забот хватает. Мы занимаемся теми, кто хочет улизнуть из нашего мира.

– Принеси тарелки для пиццы, пожалуйста.

Я легонько потерла лоб кончиками пальцев. Затем вернулась к своим фотографиям.

Искромсанное тело девочки‑подростка. Рот широко открыт; наверное, она громко кричала от ужаса. Журналисты прозвали его Потрошителем из Сент‑Сити, они обсасывали и смаковали каждую подробность его преступлений, глубокомысленно рассуждая на тему о том, почему он вырезает берцовую кость, и спрашивали про это копов.

Я снова потянулась к телефону и набрала номер.

После долгого ожидания кто‑то снял трубку.

– Э‑э, кха‑кха, хмрр.

Похоже на обезьяну, подхватившую бронхит.

– Привет, Эдди, – сказала я. – Гейб дома?

– Хм. Кхе. Апчхи!

Кажется, это «да». В трубке послышалось шуршание, и раздался голос Габриель:

– Ну, кто там…

– У тебя найдется немного времени, Спук?[7]

Снова шуршание. Потом глухой стук. Эдди что‑то хрипло бормочет. И наконец:

– Дэнни? Что случилось?

– У меня появилась одна мысль, – сказала я. – По поводу Потрошителя.

В трубке стало тихо. Затем послышался вздох.

– В полночь у меня. Устраивает? – Она даже не разозлилась. – Ты же знаешь, у меня нет времени попусту гонять по городу.

– Нет, на этот раз будет не попусту, – скрипнув зубами, сказала я.

– Ты нашла новые улики или свидетеля? – деловым тоном спросила Гейб, мгновенно превращаясь в копа.

– В общем, да, – сказала я. – Нашла, только в суд он не пойдет.

– Надеюсь, этот свидетель – не что‑то паранормальное? – усталым голосом спросила она.

– Да перестань ты, Гейб, не доставай меня.

В комнату вошел демон, неся коробку с пиццей и две тарелки. Я кивнула ему. Он остановился и впился в меня взглядом.

– Ладно. – Щелчок зажигалки, долгий вдох. – Приходи ко мне в полночь. Ты одна?

– Нет, – ответила я, решив ничего не скрывать. – Не одна.

– Он живой или мертвый?

– Ни то ни другое.

– Ну хорошо, не хочешь говорить – не надо. О боже! Приходи в полночь и приятеля своего приводи. Я на него посмотрю. А теперь все, оставь меня в покое.

– Пока, Спокарелли.

– Да пошла ты, Данте!

В трубке послышался смех. Эдди что‑то спросил, но Гейб положила трубку.

Я посмотрела на гобелен. Гор двигался, Изида воздела руки к небу. Великая богиня прижимала к груди священный крест – анк. Я видела, как быстро опустил голову Анубис.

Словно кого‑то поймал.

Ладно, по крайней мере, боги со мной.

– Через два часа пойдем к моей подруге, – сказала я демону. – Давай вместе просмотрим фотографии, чтобы подготовиться к встрече.

«Ничего, все равно я от тебя сбегу, бессмертная ты задница». Я с трудом подавила смех.

– Неси сюда пиццу и садись рядом, – сказала я, похлопав по сиденью дивана.

Секунду помедлив, он сел рядом со мной. Я отложила папку и открыла коробку с пиццей. Одна половина – пепперони, вторая – вегетарианская. Я отрезала себе по куску и той и другой.

– Угощайся, Джаф.

Он взял маленький кусочек пепперони. Вопросительно взглянул на меня.

– Ты что, никогда не ел пиццу?

Он покачал головой. Его лицо ничего не выражало, как у робота. На гладкой щеке пульсировала жилка. Может быть, я нарушила этикет демонов?

Я сложила пополам свою порцию вегетарианской пиццы, поставила коробку на пол и откусила большой кусок. Растопленный сыр, хрустящая корочка, чесночный соус и ломтики того, что, вероятно, считалось овощами.

– Ммм, вкусно, – сказала я.

Демон осторожно откусил кусочек пиццы. Пожевал, проглотил, немного подумал и снова откусил.

Я быстро проглотила первый кусок и набросилась на второй. Облизала пальцы. Горячее масло и сыр. От еды на душе стало спокойнее. Только после третьего куска я начала чувствовать вкус того, что ела. Я запивала пиццу кофе. Демон делал то же самое, и вскоре мы дочиста вылизали тарелки. От огромной пиццы не осталось ни крошки. Демон умял три четверти.

– Должно быть, ты был очень голоден, – сказала я, в последний раз облизывая пальцы. – Ох, черт, как было вкусно.

Он пожал плечами.

– Нездоровая еда, – сказал он, но его зеленые глаза сияли. – Но да, было очень вкусно.

– Слушай, сколько же времени ты провел в аду? – спросила я. – В смысле, ты же ничего не знаешь о нашей жизни.

Он снова пожал плечами.

– У нас с вами разное представление о времени, – сказал он, явно давая понять, что разговор окончен.

Я с трудом подавила растущее раздражение. Так мне и надо, в другой раз не лезь к демону со всякими глупостями.

– О'кей, – сказала я. – Тогда объясни мне, почему от Сантино не пахло демоном?

– Пахло, – ответил Джаф. – Просто от него шел тот запах, который у нас запрещен. Сантино относится к племени демонов‑могильщиков и переносчиков чумы, это низшая категория. Однако он хорошо служил нашему повелителю и получил за это награду. – Джаф отправил в рот последнюю корочку пиццы. – Она позволила ему сбежать из преисподней и прийти в мир людей, да еще вместе с Яйцом.

– Так что это за Яйцо? – спросила я, а про себя подумала: «Нужно непременно выведать у него все про это Яйцо, потом шанса не будет».

– Князь уже говорил тебе, это не твое дело, – сказал Джаф и заглянул в коробку из‑под пиццы. – Больше ничего не осталось?

– Слушай, ты слопал три четверти огромного пирога, и тебе все еще мало? – ответила я. – А что произойдет, если это Яйцо будет разбито?

– Мне приходилось есть человеческую пищу, – сказал демон, опустив плечи, и плюхнулся на диван. – Вардималю запрещено разбивать Яйцо, ибо последствия этого будут весьма плачевны.

Я недоверчиво фыркнула:

– Например? Вселенский пожар, нашествие чумы, что?

– Возможно. Или уничтожение всего человечества, – ответил он. – Люди нам нравятся, и мы хотим, чтобы они жили; во всяком случае, этого хочет большинство из нас. Впрочем, некоторые в этом не совсем уверены.

– Понятно, – сказала я и ногой отшвырнула пустую коробку. – А ты на чьей стороне?

Джаф пожал плечами:

– Ни на чьей. Когда Князь велит мне убить, я убиваю. Философские рассуждения – это не для меня.

– Значит, ты на стороне Князя. – Я сунула ноги в сапоги и встала. – Так ты еще не наелся? Пиццы тебе мало?

– Да, – ответил он, скривив рот.

Я взяла коробку и пустую чашку из‑под кофе.

– Ладно. Тогда посмотрим, что там есть в холодильнике. А что еще ты знаешь о Сантино?

Он развел руками:

– Я могу назвать его истинное имя, записанное на нашем языке. Кроме этого, почти ничего.

– В таком случае зачем ты мне нужен?

От усталости эти слова прозвучали более резко, чем мне хотелось. Обычно некроманты стараются говорить мягко и дружелюбно, а некоторые вообще предпочитают разговаривать шепотом. Я вздохнула, стараясь взять себя в руки.

– Слушай, ты приходишь в мой дом, тычешь в меня пистолетом, укладываешь в штабеля шесть уличных панков, затаскиваешь меня в преисподнюю и в довершение всего съедаешь мою пиццу. По‑моему, после всего этого я имею право ждать от тебя хоть какой‑то помощи.

– Я назову тебе его настоящее имя, и тогда ты сможешь напасть на его след. Кроме того, я буду тебя охранять, – сказал Джафримель. – Думаю, это немало.

– Люцифер говорил, у тебя с Вардималем свои счеты, – сказала я. – А что между вами произошло?

Джаф не ответил, а только прикрыл свои горящие глаза. «У Люцифера глаза светлее, – подумала я и поежилась. – Светлее, но и страшнее».

– Значит, ты мне ничего не расскажешь, – произнесла я. – Ты просто будешь перевозить меня с места на место, ничего не объясняя.

Никакой реакции. Не лицо, а каменная маска. Сидит как изваяние.

«Последний раз я пыталась быть любезной с демоном», – подумала я и сказала вслух:

– Последний раз я любезничаю с демоном.

Повернувшись на каблуках, я подхватила коробку и вышла из комнаты. «Долбаные демоны, – думала я, – лезут ко мне в дом, отрывают от дел, не дают посмотреть «мыло». А потом я должна охотиться за одним из них, в то время как еще один сидит у меня на диване, а Дорин…»

Я машинально сложила коробку пополам. Затем выбросила ее в мусорное ведро, закрыла крышку и нажала черную кнопку.

– Долбаные демоны, – бормотала я. – Таскают меня по всему городу, ничего не объясняют. Ищите вы сами своих воров, а потом убирайтесь в свой ад…

«Данте». Что‑то слегка задело меня по щеке.

Я резко обернулась.

Мир качался, как пламя свечи. Я взглянула на свои руки: пальцы длинные и тонкие, красный лак на ногтях, в нем отражается яркий свет ламп полного спектра. Некроманты не любят свет, состоящий из одного спектра.

Я могла поклясться, что слышала голос Дорин, чувствовала ее прикосновение.

Мой дом хорошо защищен; чтобы в него проникнуть, сгустку психоэнергии потребовалась бы мощность термоядерного взрыва.

«Это мог сделать демон», – подумала я.

Меч находился в другой комнате. Я оставила его рядом с демоном.

Чуть не грохнувшись на скользком полу, я со всех ног бросилась в гостиную. Меч лежал там, где я его оставила. Демон все так же сидел на диване, полуприкрыв глаза и сложив руки на коленях. В его руке я увидела листок бумаги.

Я схватила меч и выдернула его из ножен. Сверкнули зеленые искры – кольца начали реагировать на заряженный воздух. Я внимательно оглядела комнату.

Ничего. Все чисто.

«Я же слышала. Это был голос Дорин».