Кто выведет из пещер бывших каннибалов?

 

– Включи запись, Розита, – попросил я. – Продиктую лингвистические крупицы. Может, что отберёшь?

На диктовку ушли две минуты. Потом Розита сообщила:

– Я говорила с Тушиным. Он согласен. Вызови его прямо сейчас. Он сам хочет пообщаться с тобой. Четвёртая волна.

– Это я пока помню,

Все мы знали личные волны командиров кораблей. Зазубрили в первые же дни. Хотя и пользовались этим крайне редко. Мне ещё ни разу не доводилось. Как-то не возникало необходимости. Всё до сих пор решалось на своём уровне. Как и привык с детства. Отец ещё с первого класса наставлял: «Не бегай жаловаться! Решай всё на своём уровне!»

Тушин сразу попросил включить экран:

– Я давно не видел тебя, Алик.

Всё-то он хочет со мной как с сыном. И это приятно. Но почему я этого боюсь?

– У тебя усталый вид, Алик, – сказал Тушин.

– У тебя тоже, – ответил я. – Да ещё эти племенные заботы!

– Они теперь наши. – Тушин вздохнул. Глубокие поперечные морщины на его лбу сбежались и разбежались. – Я согласен говорить с кем угодно. О чём угодно. Лишь бы не лилась кровь и тебе там было полегче. Какими средствами ты хочешь действовать?

– Звуком и светом. Только!

– Опасность какая-нибудь для тебя просматривается?

– Никакой!

– О чём же должен я просить твоего вождя?

– О том, чтобы он попросил вождя «пещерных крыс» не стрелять в людей урумту. Когда я освещу их прожектором… Сам я до этого «пещерного» вождя дотянуться пока не могу. Если и дотянусь, он меня не послушается. А с Тором они знакомы. Условия там таковы, что расчёт урумту будет строиться только на внезапности. И если её нет, нападающих легко перебить стрелами всех. Будут как на экране! Попадают в реку. Никто не вернётся. А надо, чтоб вернулись – и зареклись!

– Что можно пообещать твоему вождю?

– Ему ничего не надо, кроме постоянной защиты от урумту. Сам так сказал.

– Ну, это просто. – Тушин улыбнулся.

– И ещё я хотел спросить, Михаил… Усыплять кого-нибудь? Нужен ещё анализ крови?

– Тут у нас родился грандиозный план, Алик… С помощью компьютера… Нужен не только анализ. Нужны они сами. Здоровые, обученные у нас, способные вывести своё племя из пещер. Сами мы пока сделать этого не можем. Только с их помощью!

– Хотите пленников для обучения?

– Жажду! – Тушин рассмеялся. – Готов прислать вертолёт и двух-трёх ребят тебе в помощь. Чтоб привезли двух усыплённых агрессоров. Больше, увы, вертолёт не поднимет… Мы их тут вылечим, выучим, женим в ближних племенах и вернём в пещеры. Научим топить печи в деревянных домах. У нас в Нефти два десятка домов пустуют. Первые наши дома… Их можно перевезти на твой материк и хоть завтра начать вывод племени. Но там же север! В домах топить надо! Не умеючи, они эти дома сожгут!

– Отличный план!

– А мне тут в Совете говорят, что взять двух спящих пленников – это насилие над личностью,

– Мне кажется, один из членов нашего Совета обладает поразительным уменьем ставить всё с ног на голову.

– Почему тебе так кажется?

– Потому что пленников возьмут в чужих пещерах, а не в своих. Потому что их возьмут с охоты на людей, а не с охоты на зверей. Тут будет всего лишь насилие над насильниками. Да ещё ради их же блага!.. Научатся уважать чужие личности, тогда уважим и их собственные.

– Да вот полагают, что их надо бы пожалеть. Невежественны, глупы, несчастны…

– Ох, Михаил! Послушай, пожалуйста, четыре строчки!

– Слушаю.

 

– Конечно, я должен глупца пожалеть.

Но свищет в руке его страшная плеть!

Жалеть же того, кто меня хлещет плетью?

Для этого надо совсем ошалеть!

 

– Кто сочинил такую прелесть?

– Расул Гамзатов. Великий поэт из крошечного аварского народа. Россия, Дагестан, двадцатый век.

– Сегодня же поищу в библиотеке! – пообещал Тушин. – Поэзию прошлых веков, увы, я представляю себе смутно. Видно, не знатоки поэзии комплектовали библиотеку нашего «Урала». А потом навёрстывать было некогда. – Тушин вздохнул, и снова сбежались и разбежались поперечные морщины на его лбу. – И от этого жизнь моя стала более тусклой, – грустно добавил он. – Никогда не всплывают в памяти подходящие стихотворные строчки. Будто я в чём-то дефектный… Так кого же послать тебе в помощь?

– Бруно и Джима Смита. Если согласятся…

– А в резерве? Мало ли что…

– Нат О'Лири. Тоже надёжный парень.

– Я слышал, Али Бахрам – твой друг.

– Друг. Но он горяч. Тут нужны очень спокойные люди… Если пойдёт вертолёт, Михаил, то хорошо бы снабдить его сиреной погромче, и двумя-тремя прожекторами.

– Опять же звук и свет?

– И экономия! Ракеты-то у нас пока – земные. Запас не пополняется…

– Ты ещё, оказывается, и хозяйственник? – Тушин хмыкнул. – Теперь я за твой материк спокоен.

– Раз уж о хозяйстве… Есть ещё одна проблема…

– Острая?

– Горячая! Самовар! Соскучился по чаю.

– Был у нас самовар на «Урале». На этой же планете пользовали. Кстати, и Марат его запросил. Уже делают. Тебе – тоже?

– Хорошо бы! Он и аборигенам пригодится. Будет первый у них котёл, фундамент технического просвещения!

– Обеспечим фундамент! – Тушин улыбнулся. – Остальное – по дипломатическим каналам? Так я понимаю?

Он отключился, и тут же на экране появилась Розита.

– Мне велено посмотреть, – сообщила она, – бреешься ты или нет?

– Тут все мужики небриты. Зачем выделяться?

– Когда назначим телемост?

– Давай на послезавтра! Завтра я, по твоему совету, слетал бы к ту-пу. За пещерами-то присматривают?

– Каждые полтора часа. Да, тебя приглашают на Совет.

– По какому поводу?

– По всем твоим племенам. Ориентировочно – после второго Аустерлица.

– Далеко ещё!

– Если бы ты только знал, как я тебя жду!

– Если бы ты знала, как я!..

 

Нежная» из племени ту-пу

 

Вертолёт поднялся легко, вертикаль удалось выдержать без отклонений, ни одна веточка не попала под винт, чего я очень боялся, И через минуту я уже пошёл над рекой на запад. Управление машиной оказалось не сложнее, чем в «Малахите».

Вода действительно спадала, обнажая блестящую глинистую пойму. Кое-где на ней оставались поваленные грозами деревья с переломленными сучьями, с быстро увядающей листвой. За один из таких стволов зацепился аккуратненький квадратный плотик. Может, у племени ту-пу угнало его половодье? Но, может, и выше по реке живут племена, умеющие вязать плоты? Пока о них – никакой информации!

Впрочем, течение могло пригнать этот плотик и по притоку, уходящему в зону айкупов. Устье его обозначилось сейчас более определённо, чем в день моей «рекогносцировки». Видимо, южнее преобладали глинистые почвы, и вода оттуда шла жёлтая. А по основному течению, от селения ту-пу – тёмная, более холодная и чистая. Два этих потока уходили далеко на восток, к устью, рядышком, почти не смешиваясь. С высоты вертолёта две струи в одном речном русле были видны очень хорошо. При этом чистая и холодная вода как бы отжималась к берегу купов.

Чуть западнее впадения притока мелькнул на северном берегу крохотный круглый, как блюдце, заливчик, на котором высовывался из-под прибрежных кустов край ещё одного плотика. Я сделал над заливчиком круг и разглядел две отчётливые нити привязи, которые тянулись к плотику от основания кустов. Этот плотик уже никак не мог быть угнан течением из селения ту-пу. Кто-то держал его здесь про запас – для преодоления реки.

Причём пользовался им нечасто. Иначе хватило бы и одной привязи.

Хотелось увидеть на реке ещё и лодку-долблёнку, о которых столько читал в исторических книгах. Но ни одной не увидел. Неужто не только купы, но и ту-пу до лодок не доросли? Как не доросли до колеса и домашних животных. Не было собак у купов. Не слыхал я собачьего лая и в селении ту-пу. А ведь наверняка даже самые непородистые псы подняли бы тревогу при неожиданных ночных визитах урумту.

Всем этим, похоже, придётся заниматься мне.

По пути заметил я на маленькой полянке движущийся клубок покрытых коричневой шерстью животных. Тень вертолёта испугала их, клубок рассыпался, и лопоухие зверьки метнулись к вывернутым из земли корням упавшего дерева. За ними метнулся туда же из кустарника зверь покрупнее. То ли волк, то ли медведь, то ли помесь того и другого. Видимо, мать охраняла игру детёнышей. По быстроте движений звери были ближе к волкам. По величине – ближе к медведям. В общем, мохнатый зверь, «вук» на языке урумту.

Как-то он там, в своих пещерах, мой бывший пленник? Опять, небось, собирается в поход? Или напротив, отговаривает сородичей от похода? Честно говоря, хотелось бы сегодня спокойно с ним побеседовать. Возможно, разговор теперь прошёл бы совсем на других тонах. Поостыли оба!

Над селением ту-пу я сделал два круга, и тень вертолёта дважды прошлась по многим площадкам и входам в пещеры. Несмотря на то, что мотор работал бесшумно, машину заметили. Десятки людей высыпали на площадки перед пещерами и на тропинки между площадками. А когда я стал снижать вертолёт к вершине холма на левом, южном берегу, где совсем недавно стоял в ЭМЗе, люди разбежались, попрятались в пещерах. Ни одного не осталось на виду. Хотя и понимал я, что за машиной всё равно следят. Но уже из укрытий.

На противоположной вершине холма приемлемой площадки для вертолёта не нашлось. Мешали крупные камни, кустарник и пеньки. Зато просматривалась на северном берегу подходящая свободная площадка внизу, у самой воды. В эту площадку вдавался крошечный заливчик, и в нём болтались на привязи два квадратных плотика. Точно такие же, какой заприметил я по пути в пойме реки. Должно быть, отсюда и унесло.

Для ночной защиты селения площадка, на которую посадил я машину, была очень удобна. Северный берег отсюда легко осветить прожекторами, и все нападающие будут как на ладони. Не полетели бы только в них стрелы! Смогут ли удержаться от этого бедные ту-пу, увидев грабителей у своего порога?

Может, не освещать их долго? Только шугануть светом?

И куда всё-таки сажать Тора? От подножия холма он будет взирать на соседа снизу и вызывать его как проситель. С вершины – как повелитель.

Но не просителем ведь придёт он сюда. Скорее – спасителем.

… Главные задачи поездки решены. Можно возвращаться.

Я поставил ногу на педаль включения, положил руки на штурвал, чтобы сразу потянуть на себя и подняться строго вертикально. Именно этот подъём отработать нужно «до белизны». Но что-то вдруг задержало, остановило меня. Какое-то шевеление в кустах у самого обрыва к реке. Никакого ветра не было, но там почему-то резко дёрнулись ветки. Я подождал секунду – и они дёрнулись вновь, что-то треснуло. Даже сквозь оргстекло кабины было слышно. А потом раздался вопль – чисто человеческий вопль ужаса.

Я выскочил из кабины, бросился к кустам над обрывом. Как пуля в меня вонзился ещё один отчаянный вопль.

За куст держались снизу, из-под обрыва, две тонкие смуглые руки. Куст трещал и выдирался из узкой щели в известняке, слегка присыпанной серой почвой. Кто-то подсматривал тут за мною и должен был сейчас ухнуть вниз…

Я упал плашмя на землю и ухватился за руки. Сначала меня потащило к обрыву. Однако носки ботинок упёрлись в какие-то камни, и сползание остановилось. Почувствовав точку опоры, я рванул смуглые руки на себя вместе с кустом.

И вместе с кустом, прямо на колючих ветках, обрушился на меня юный человек – то ли мальчишка, то ли девушка. Я заметил вначале лишь громадные серые глаза, наполненные почти предсмертным ужасом, перекошенное от страха лицо, копну нечёсаных длинных чёрных волос.

Потом уже под волосами мелькнула девичья грудь.

Я поднялся с земли весь перемазанный и хотел сперва отряхнуться. Но за это время девчонка могла убежать. А терять первое знакомство в неведомом племени не хотелось. Поэтому сначала я поднял её и потянул за руку к дверце вертолёта. Девчонка упиралась, как упрямая коза, но двигалась. Прямо возле дверцы, в кабине, на крючке, висели мыслеприёмники. На ощупь, не заглядывая в кабину, я снял два. Один тут же, левой рукой, натянул на себя. Другой подал девушке.

Она отшатнулась, как будто я предложил ей змею.

Пришлось надеть на неё мыслеприёмник своею рукой. Совершить, так сказать, насилие над личностью…

– Не бойся! – тут же сказал я. – Зла тебе не сделаю. Ты красивая девочка. Ни один сын неба не сделает тебе зла.

– Ты сын неба? – недоверчиво переспросила она,

– Да. Меня зовут Сан. А как зовут тебя?

– Тили. – Она улыбнулась. Буквально сквозь слёзы. – Ты спас меня. Я бы упала.

– А зачем ты полезла сюда?

– Хотела посмотреть.

– Ты ничего не боишься?

– Теперь – ничего. Если ты меня спас, значит, не убьёшь.

– Твоя пещера отсюда видна?

– Нет. Она тут прямо под обрывом. Самая верхняя. Отсюда не видно.

– Сколько человек живёт в твоей пещере? Ты можешь сосчитать?

– Много.

Она стала загибать пальцы, бормоча что-то под нос. Потом разогнула перед моим лицом пятерню. До пяти, значит, считать умела. Совсем неплохо для столь юного и совсем необразованного создания.

– Как зовут твоего отца?

– Фор.

– Что означает его имя?

– Бесстрашный.

«Ты вся в него», – подумал я. Но решил не перебарщивать с комплиментами.

– А как зовут твою мать?

– Тулю.

– Что означает её имя?

– Терпеливая.

– А что твоё имя значит?

Она вдруг засмущалась, растерянно улыбнулась, отвела взгляд.

– Ты забыла, что значит твоё имя?

– Не забыла. – Она вдруг посмотрела мне прямо в глаза – сердито и вызывающе. Зрачки её серых глаз стали крошечными, как булавочное остриё. – Моё имя значит «нежная». Но я совсем не такая!

– Этого ты ещё не знаешь, – успокоил я её. – Жизнь покажет, какая ты. А подарки своим родителям можешь передать?

– От кого?

– От сынов неба. Они очень любят бесстрашных и терпеливых людей.

В вертолёте стоял на три четверти полный контейнер с подарками для купов. Не грех было позаимствовать оттуда кое-что и для ту-пу. Раз уж подвернулся случай…

– Подожди немного – вынесу подарки, – попросил я. – Или зайдём в эту хижину вместе со мной. Сама выберешь…

Я показал на распахнутую дверцу кабины.

Тили качнулась к дверце. Но испугалась и отшатнулась обратно.

– Лучше вынеси, – сказала она. – Подожду.

Я вынес ей три ведёрка одно в другом, стопку стаканчиков, три мотка разных лент, перочинный нож с колечком на рукоятке.

Со стенок кабины я снял сапёрную лопатку, каёлку и геологический молоток. В «инструментальном» контейнере были другие, но искать сейчас – недосуг.

– Это для твоего отца. – Я передал Тили молоток, каёлку и лопатку. – Это – всей семье. – Я передал стопку стаканчиков и показал, как вынимаются они один из другого. – Это тебе и Тулю. – Я показал на вёдра, опустил в них два мотка лент, а от третьего, ярко-красного, отсёк ножом полоску и повязал её галстуком на шею Тили. – А это только тебе.

Я раскрыл перед нею нож, закрыл его и положил ей в руку, Пусть ей будет с этим ножом безопаснее!

– Я в долгу у тебя, – тихо сказала девушка. – Никогда у нас не было таких подарков. Ни у кого! Я не забуду свой долг.

– Никогда не бойся сынов неба, – посоветовал я, – Они не сделают зла ни тебе, ни твоему племени. Сыны неба – друзья ту-пу. Передай это всем. И скажи Уйлу, что скоро к нему придут гости.

– Ты знаешь Уйлу? – удивилась она. Ресницы её распахнулись, зрачки увеличились.

– Я слышал, он добрый, умный человек.

Она помолчала, и я почувствовал в её молчании какое-то несогласие.

– Он очень старый, – наконец сказала она.

Я понял недоговорённость: ему уже трудно быть вождём.

Всё сходилось с «диагнозом» Тора: старые вожди обычно сверхосторожны и нередко трусливы. Земная история дала тому немало примеров.

– Сохрани эту дугу, Тили. – Я показал на мыслеприёмник. – Когда сыны неба снова придут к вам, ты сможешь говорить с ними свободно. А если потеряешь её, вы не поймёте друг друга.

– Сохраню, – пообещала она. – Ты ещё придёшь?

– Обязательно! А сейчас отойди подальше. Поднимется сильный ветер.

Она подхватила вёдра с подарками, отошла к спуску с холма, а я забрался в машину и включил мотор.

Поднявшись «столбиком» ввысь, я сделал круг над селением. Все площадки и тропинки его вновь были усеяны людьми. Видимо, вопли Тили выдернули их из пещер. А вокруг вершины холма, где стояла Тили с вёдрами в руках, лежали полукругом на земле люди. Как лучи восходящего солнца на детском рисунке.

В общем-то теперь я мог бы обойтись и без помощи Тора. Но уже не имело смысла. В конце концов, весьма возможный союз соседних племён имел все шансы развиваться намного быстрее, чем любое отдельное племя.

 

25. «Сар ходил вокруг пещер…»

 

Уговаривать Тора не пришлось. Он и сам хотел повидать вождя «сынов неба» и давно знал дорогу к вертолёту. Не я повёл его через лесок на полянку, а он меня. И пошёл туда в тиаре, с ожерельями из клыков и зубов. Как положено вождю.

– Там кто-то рыбу жарил, – сообщил я по пути. – Когда меня не было.

– Я жарил её далеко от твоей хижины, – совершенно спокойно признался Тор. – Как ты просил.

– Ты поступил мудро, – похвалил я. – Если бы хижина сгорела, ты никогда не увидел бы вождя сынов неба.

– Он старый? – тихо поинтересовался Тор.

– Такой, как ты.

– Как его зовут?

– Мих.

– Что значит это имя?

– Наши имена ничего не означают.

– Откуда же они?

– Из нашего прошлого. Многие люди оставили по себе добрый след. Их имена повторяются. А значение забылось.

Брови Тора поднялись. Осмысливал. Потом подытожил:

– У нас лучше.

Я открыл дверцу вертолёта набором цифр и предложил Тору сесть в кресло пилота. Он пооглядывался, убедился, что дверь открыта настежь, и осторожно сел. Я устроился рядом, на откидном. Через минуту на экране уже улыбался Тушин.

– Ухр кхун Тор! – начал он.

– Ухр кхун Мих! – с достоинством ответил Тор.

Это они поняли без перевода. Дальше пришлось переводить.

Тушин признался вождю в своей прочной любви к мирным племён купов, айкупов и ту-пу. Пообещал, что сыны неба будут всегда помогать им. Теперь надо утихомирить хуров, заставить их жить мирно, как живут другие. Незачем их для этого убивать. А то озлобятся, и станет хуже. Достаточно напугать и прогнать. Их будут гнать столько раз, сколько раз нападут они на мирные племена. И хуры поймут, что нападать бесполезно. Вождь Мих просил передать всё это вождю Уйлу.

– Айкупов вы тоже будете защищать? – недоверчиво переспросил Тор. Видимо, моего обещания было ему недостаточно.

– Будем! – пообещал Тушин.

– Я хочу сказать это вождю айкупов.

– Скажи! – согласился Тушин.

– Ему тоже не надо убивать хуров?

– Хуры не дойдут до него. Мы не позволим им перейти реку.

– Вождю айкупов надо будет пролить для этого свою кровь?

Тушин помолчал, вопросительно посмотрел на меня.

– Я не понимаю, Алик, – тихо произнёс он.

– Речь идёт о договоре, подписанном кровью, – так же тихо пояснил я.

Тушин улыбнулся, перевёл взгляд на Тора и ответил:

– Мы прольём кровь вместе – сын неба и вождь айкупов. Мы пришлём подарки айкупам и тогда прольём кровь.

Больше у Тора вопросов не было. Отправиться к вождю Уйлу он согласился. И на этом Тушин попрощался:

– Ухр кхон Тор!

– Ухр кхон Мих! – эхом отозвался Тор.

Он был явно доволен разговором. Он стал другом и братом сильного, хотя и далёкого вождя. Сыны неба делали его своим вестником в соседних племенах и, значит, своим главным союзником. Опираясь на силу сынов неба, он и сам становился сильнее. А какому вождю не хочется стать сильнее?

– Когда мне идти? – спросил Тор, спустившись из вертолёта.

– Может, полетишь по небу на этой хижине? – поинтересовался я, показав на машину. – Хижина довезёт тебя до Уйлу, пока ты съешь два кхета.

– Это невозможно, – спокойно возразил Тор. – Тут почти два дня пути.

– Проверь, – предложил я.

Он молчал, думал. На лице его явно читалось: и хочется, и колется…

– Если я спущусь к ту-пу с неба, – как бы размышляя, вслух произнёс он, – значит, я сам буду сыном неба?

– Конечно! – согласился я. – Все ту-пу сразу увидят, кто ты. И объяснять не надо.

– Могу я взять с собой Сара?

– Можешь. Если он согласится.

– Он не спорит со мной, – с достоинством объяснил Тор. – Когда отправляться?

– Когда хуры выйдут в поход. Сколько дней идут они до купов?

– Не знаю. Сар шёл до их пещер пять дней. Сар ходит быстрее всех в племени.

– Сар туда ходил? – удивился я.

– Давно. – Тор вздохнул. – Когда хуры угнали его сестру. Хотел вернуть её.

– Вернул?

– Нет. – Тор опустил взгляд. – Сар ходил вокруг пещер. Долго ходил! Но хуры не выпускают женщин наружу. Сар принёс оттуда только перья для этой шапки. – Тор показал на свою тиару. – Женщин он не увидел.

– Почему он пошёл один? Никто больше не захотел?

– Он никому не сказал. Он сильный и смелый! – Тор произнёс это с гордостью. – Он ни у кого не просит помощи. А сам помогает всем. Когда я уйду к предкам, он станет вождём. Я обещал ему это. У купов должен быть хороший вождь. Иначе племя будет слабым, бессильным. Не бывает сильного племени с плохим вождём.

– А какой вождь у хуров?

– Не знаю. – Тор произнёс это с явным огорчением. – Не знаю его имени. Не знаю его лица. Хуры скрывают своего вождя. Он не носит такую шапку, как другие вожди. По всему видно, он злой и жестокий. Хурам от него хуже всех. Их все ненавидят. И живут они не как люди.

Это я уже слышал от Лу-у. Видно, впитала мысли отца.

Подумалось, что не вождь, наверное, диктует своему племени образ жизни, а, напротив, образ жизни выбирает подходящего вождя. Соответствующего желаниям большинства. И опирающегося на большинство. И значит, с племенем купов мне сильно повезло – если спокойный, неторопливый и справедливый Тор соответствует характеру большинства.

… Ну, что ж… Впору позаботиться о подарках для официального визита к ту-пу!

 

26. «Со мной это тоже могло случиться…»

 

Воинственные урумту отвесили мне ещё два спокойных дня, пока реки вновь становились реками, а ручьи – ручьями. За эти дни удалось привести в порядок палатку, настелить пол из капролитовых решёток, поставить этажерку и кое-что разложить на ней, развешать на клапанах парашютного купола полотенца, рубашки и майки, разобрать складной столик, пристроить возле него батарейный холодильник, принести из вертолёта ещё три баула с разными вещами для себя и купов.

К вертолёту я ходил теперь через лесок без ранца. Иногда в сопровождении мальчишек. Никто из них в машину не лез – пока побаивались, А взрослые, похоже, давно и обстоятельно осмотрели её без моего участия.

Воду для питья я брал из родничка на вертолётной полянке. Никто больше им почему-то не пользовался. Племя носило воду из реки. Причём быстро привыкло к пластмассовым вёдрам, которые появились в каждой хижине. А в некоторых – и по два… В мешках из шкур воду уже не таскал никто. И женщины перестали шить их возле своих хижин.

Это было первое полностью всеобщее изменение жизни.

Второе заметное изменение касалось стаканчиков. Из них стали пить воду все дети и почти все молодые женщины. Мужчины и старухи по-прежнему предпочитали пустую кожуру кхетов, в которую влезало, по-моему, около литра воды. Но стаканчики я видел и у них в руках. Хватало на всех!

На следующий день после «телемоста» попросил я Лу-у показать тропинку к реке. С собою прихватил стопку полотенец, мыло, надел плавки, взял запасные и сложил всё в прозрачный пакет. Решил искупаться, если не помешает ничто.

Лу-у пошла с пустыми руками. Только мыслеприёмник надела.

По пути она показала высокий куст, усыпанный крупными знакомыми плодами.

– Кхет, – сказала Лу-у. – Он растёт только вдоль реки.

– А по Кривому ручью? – спросил я.

– Нет. И дальше к холоду – тоже нет. Поэтому купы никогда не уйдут от реки.

«Граница распространения, – подумалось мне. – Как чётко обозначено! А ведь расстояния тут – чуть больше километра. Впрочем, чему удивляться? На Урале ясень с южного берега Туры на северный не перешагнул…»

– А у айкупов кхет растёт?

– Конечно! – Лу-у рассмеялась. – Чем дальше к теплу, тем больше кхета.

– Ты ходила к теплу дальше айкупов?

– Нет. Никогда!

– Как называется ваша река?

– Ака.

– Это название одной вашей реки?

– Мы знаем всего одну реку, – объяснила Лу-у. – Река – Ака. Других рек не знаем. Разве они есть?

– На земле много рек, – сообщил я. – У каждой своё имя. Как у людей.

Лу-у недоверчиво усмехнулась.

– Разве у айкупов нет своей реки? – спросил я.

– У них эта же река, – ответила Лу-у. – В тихую погоду они плывут к нам на плотах.

Река шла с запада на восток. На западе жили ту-пу. Айкупы – на юге. Видимо, на притоке, который видел я дважды. А может, наоборот – притоком было то, что шло к ту-пу?

Карта моя не давала ответа на этот вопрос. По сути, она была контурной.

Лу-у вывела меня на берег напротив островка, где прятались женщины с детьми в день нашествия урумту. На островке, под густыми кронами деревьев, просматривались скороспелые шалаши, которые с высоты полёта на ранце не были видны. Как раз у моих ног болтались сейчас привязанные к дереву плотики для переправы и начиналась изогнутая линия поплавков от рыболовной сети, протянутой через пролив. Ниже по реке желтел чистым песочком крошечный пляж. Я разулся на нём, развесил на кусте одежду и осторожно пошёл в воду. Кто знает, какое тут дно?

Оказалось, дно обычное, слегка илистое, без камней. Вода была тёплой, и я поплыл привычными саженками – до островка и обратно. Сколько месяцев уже не плавал!.. С тех пор, как длинной колонной разноцветных биолётов возили мы школьников в Зону отдыха на восточном побережье нашего материка. Бирута ехала тогда со своими учениками во главе колонны, я – в хвосте. И на прибрежном песочке резко объяснялись мы с Женькой Верховым из-за руководства киберлабораторией. Розита тогда ещё была его женой… Кто мог подумать в ту пору, что они станут первой среди землян на этой планете разведённой парой, а я – далеко не первым вдовцом?

Лу-у сидела на берегу, поджав колени к подбородку, смотрела, как я плыву от островка обратно, но вдруг поднялась, скинула с себя на землю многослойный отрез сатина и, полностью обнажённая, пошла в воду навстречу мне. Она не рисовалась, не кокетничала, вела себя сдержанно и совершенно естественно. Видимо, так у них принято.

Плыла она «по-собачьи» и, похоже, не уставала. Потому что легко «прогулялась» до островка и обратно, не останавливаясь, и вышла не задыхаясь. И так же естественно, спокойно, как вошла в воду, неторопливо вышла из неё, обмотала мокрые бёдра сатином и подпоясалась лианой.

– Ты легко плывёшь, – сказал я,

– Я же рыбка! – Она улыбнулась. – Лу-у – это «рыбка», А ты плывёшь как птица,

– Тебе не понравилось?

– Ты плывёшь быстро. Это понравилось. Но рыбу ты руками не поймаешь.

– А ты?

– Часто ловлю.

– Без сети?

– Зачем сеть, если есть руки? Сеть сама ловит, я – сама.

«Ничего себе речка! – подумал я. – Если рыбу тут ловят руками… Понятно, от такой речки они не уйдут. Да ещё кхеты…»

Я помылся у воды и протянул мыло Лу-у. Она взяла его осторожно, понюхала и брезгливо стёрла чистым песком с рук скользкую мыльную слизь. И больше к мылу не прикасалась. Тут, похоже, предстояла более долгая и трудная работа, чем с вёдрами и стаканчиками. Полезность мыла, видимо, была куда менее очевидной.

Помывшись, я пошёл за кустик сменить планки. Лу-у тоже обошла кустик с другой стороны, стала напротив меня и невозмутимо наблюдала, как я переодеваюсь. Объяснять ей земные правила приличия я не решился. Отворачиваться нелепо. В конце концов, устроен я не хуже других людей. Пусть убедится! Проще отвлечь её внимание, и я спросил:

– В твоей хижине живёт женщина с маленьким ребёнком. Это твоя сестра?

– Была сестра. Стала мама, – спокойно ответила Лу-у.

– Как это получилось? – удивился я.

– Она из племени ту-пу, – начала объяснять Лу-у, не теряя, однако, откровенного интересе к тому, что я делаю. – Тор нашёл её маленькой девочкой на стоянке в лесу. Он возвращался с охоты. Девочка пряталась в кустах. Она была голодна и напугана.

– Кем?

– Хурами. Они угнали женщин ту-пу. И её вместе с матерью. Они всегда угоняют девочек вместе с матерями. А мальчиков убивают.

– Всех?

– Кого удастся. Кто не успеет убежать. Из мальчиков вырастают охотники. Все охотники здешних племён ненавидят хуров.

– Тор привёл эту девочку к себе?

– Куда же её было деть? – Лу-у опустила любопытный взгляд и задумалась. – Девочка выросла в нашей хижине. Была моей сестрой. Но помнила, что она ту-пу, что зовут её Нюлю. У нас нет таких имён… Она видела, как хуры насиловали женщин на привале. И девочек… Ей удалось спрятаться…

Лу-у вдруг закрыла глаза, помолчала несколько секунд и резко выпалила:

– Со мной это тоже могло случиться. Если бы не ты…

– Лу-у, не думай об этом! – закричал я. – Никогда с тобой это не случится!

– А если ты уйдёшь?

– Придёт другой сын неба. Нас много! Мы не дадим в обиду купов! Да и я не уйду. Расскажи лучше, как Нюлю стала твоей мамой.

– Когда пришло время выбирать мужа, Нюлю сказала: «Не хочу никого, кроме Тора!» Тор засмеялся. Ка-а пожалела Нюлю и сказала: «Пусть живёт с нами дальше. Я привыкла к ней».

– Ка-а – твоя мама?

– Да.

– У вас в хижине ещё живёт старая женщина…

– Бу-у – мама Тора. Она тоже сказала: «Пусть живёт с нами». А в нашей хижине как Бу-у скажет, так и будет. Тор не спорит с ней.

– У кого-нибудь ещё есть две жены?

– Сейчас – ни у кого. Но бывает.

– От кого это зависит?

– От девушек. Каждая может попроситься в хижину охотника младшей женой. Тихую семья возьмёт. Шумную – нет. Но редкая девушка этого захочет.

– Почему?

– Каждая хочет стать хозяйкой. А младшая жена хозяйкой не станет. В нашей хижине Нюлю слушается всех. Даже меня.

Неожиданный получился разговор. И, может, нелёгкий для Лу-у. Но рано или поздно надо же узнавать, как живут купы…

На обратном пути, возле куста кхетов, Лу-у вдруг остановилась и потёрлась носом о моё плечо. Совсем как сиамская кошка Мурка, которая жила у нас в семье, пока родители не улетели в командировку на Огненную Землю. Меня тогда вначале отправили в школьный интернат, а потом вызвали на самый юг Америки. Кошку Мурку отдали соседям. И от них она уже не вернулась,

И как гладил я по чёрной головке дымчатую умненькую Мурку, когда тёрлась она носом о моё плечо или вылизывала с явным удовольствием потную подмышку, так погладил я по голове и черноволосую, гладко причёсанную моими стараниями Лу-у. Представить было невозможно, что всё это имело у купов значение символическое и куда более серьёзное, чем простая дружеская ласка.

 

Куда идут урумту?

 

Список необходимого увеличивался каждый день. За английскими булавками, расчёсками, зеркальцами попали в него широкие резинки, пояса, верёвки, опять же перочинные ножи. Тех, что взял в Нефти, могло не хватить. Без булавок и резинок бессмысленно показывать, как кроить сатин, как сделать из него не то чтобы юбку, а просто набедренную повязку.

Многослойные цветные отрезы, которые уже разошлись по селению и обмотали женские бёдра, на моих глазах быстро превращались в связки грязных серых лохмотьев. И как бы наглядно демонстрировали преимущества прочных шкур, которые легко помыть в реке. Поэтому новые отрезы я из вертолёта не брал.

Где-то в Городе или Заводском районе всё заказанное мною ложилось в контейнер с надписью «Тарасову». Но не гонять же из-за мелочей вертолёт через море!..

Ускорили процесс неугомонные урумту. Утречком зазуммерил радиофон, и бархатный баритон Омара порадовал:

– Твои каннибалы вчера к ночи разожгли восемь костров перед пещерами. Спутник передал сразу, но я не хотел тебя будить. Что ты по сему поводу думаешь?

– Может, мясо в дорогу коптят? Перед прошлым походом жгли костры?

– Никого это тогда не волновало. – Омар рассмеялся. – Наблюдений не было. Мы же не предполагали там племя… В общем, вертолёт тебе готовить?

– Его всё равно готовить. Кто полетит?

– Бруно и Джим согласились.

– Хорошо бы забросить в машину инструменты для ту-пу. Отдельным контейнером. Лопаты, каёлки, геологические молотки, ножовки… Да и купам ножовки пригодятся.

– Может, топоры? – вставил Омар.

– Топоров боюсь, – признался я.

– А Марату Амирову много доставили. По его же просьбе.

– Это я помню. Но и тогда мне показалось, что с топорами он поспешил.

– Ну, тебе виднее. Что для тебя лично?

– Побольше тушёнки с макаронами. Баночки со свежим хлебом. Остальное – как всем.

– Самовар тебе уже приготовили.

– Тогда ещё и чаю. И туристический топорик – щепок нарубить.

– Что ещё надо от спутника?

– Вектор походных костров.

Через два часа Розита сообщила, что костры возле пещер погасли, и цепочка людей двинулась на юг.

– Сколько их?

– Сорок. Будь осторожен! Умоляю!

– Живи спокойно. Ничего не случится.

Розита вырубилась, а я заглянул в соседнюю палатку: на месте ли Тор? Скоро и нам с ним в поход…

Вождь был на месте – заканчивал плести пол под куполом парашюта. Может, надеялся, что здесь будет жить Лу-у с мужем?

Посреди пола виднелся в палатке аккуратно оплетённый многоугольник чистой земли. Видимо, для очага. Как сочетался бы этот очаг с парашютным шёлком, пропитанным Бог знает какими смолами, я сообразить не мог. Ну, оттянуть для дыма верхний клапан – дело нехитрое. Но открытый огонь в такой палатке?.. Что-то мы недодумали…

Вообще, бурного строительства в селении не ощущалось. Лишь «гвардеец» Кыр да удачливый Щур, мой тёзка, ставили новые хижины. Причём Щур начал работу сразу после всенародного признания своих успехов. Видимо, надеялся, что уж теперь-то какая-нибудь девица его выберет.

Обе стройки были на виду, я не раз останавливался возле них, и постепенно выяснялось, как начинают купы хижину.

Как и везде, они сперва выравнивали площадку, лили на неё воду, чтоб понять, куда она стекает. Туда и добавляли дёрн с речным песком, трамбовали пятками, пока вода не начинала застаиваться.

После этого прокладывали узенький сток посередине и вкапывали обожжённые с нижнего конца вертикальные слеги, образуя многогранник, переплетённый и скреплённый лианами. Так создавался каркас.

Поначалу Кыр и Щур долбили и ковыряли землю палками и копьями. Когда я понял их цель – принёс им по штыковой лопате, показал, как пользоваться. Однако они ходили босиком – сильно не надавишь… Пришлось к лопатам добавить по каёлке. И дело пошло.

Каёлки вообще привели охотников в восторг. Их рассматривали и обсуждали у всех костров. И особенно пристально изучал их отец Кыра – местный оружейник Бир.

Когда на стройках появились первые вертикальные слеги, я решился пустить в дело ножовку. У меня их было две.

Предложив Кыру и Щуру мыслеприёмники, я позвал их в лес. Едва мы вышли из селения, Кыр сказал:

– Наконец-то Сан заметил и нас.

Это был первый упрёк мне в племени купов. Объяснять его несправедливость я не мог. Проще не услышать.

Я попросил охотников выбрать два подходящих для них молодых дерева и спилил их неторопливо, по всем правилам, как учили нас в «Малахите». Потом предложил Кыру сделать то же самое.

Он взял ножовку осторожно, обнюхал и ощупал всю, включая ручку, пилил медленно, по нескольку раз вынимая пилу из каждого разреза. Но все три разреза сделал нормально, и сообща мы свалили дерево именно туда, куда и было намечено.

После этого я показал, как спиливать сучья.

Следующее дерево Щур свалил быстрее Кыра. Они оказались способными учениками оба, и ножовку я им оставил. Чтобы валили деревья вдвоём. Так безопаснее.

Мыслеприёмники я им оставил тоже. Это был первый прорыв за тот круг, который очертил для меня Тор. Всё получилось само собой, естественно, и обижаться на меня вроде не за что.

Не знаю уж, что подумал обо всём этом Тор, но сделал вид, будто ничего не заметил. И я был благодарен ему за это.

А вот помочь ему в плетении пола я не мог. И, поглядев на его обречённо неторопливую работу, отправился к вертолёту – готовить подарки для вождя ту-пу.

В контейнерах, однако, попадались всё те же вёдра, стаканчики, лопаты, каёлки, геологические молотки… Всё это у Тили уже было. Повторить? Тили всё-таки живёт не в пещере вождя…

Мелькнули ещё и лучковая пила, рубанок с шерхебелем… Совсем ни в какие ворота! Неужто кто-то думал, что я тут буду доски строгать? Или учить этому?..

Конечно, можно подарить штыковую лопату. Или совковую. Но я представил, как Тор будет с этой лопатой торжественно вышагивать по тропинкам и ступенькам пещерного селения – и отказался от такой идеи. Вдруг смешным покажется не только мне? Разговор-то предстоял серьёзный…

В итоге наполнились два ведра, и в это время меня вызвала Розита.

– Первый костёр горит, – доложила она. – Вектор от ночных костров уходит западнее купов.

– Они неплохо ориентируются на местности, – подумал я вслух.

– Может, у них давно отработаны маршруты? – предположила Розита. – Ведь столетиями одно и то же.

– Лучше твоего объяснения и не придумаешь! – согласился я.

– Мне нравится твоё спокойствие.

– Не вижу причин волноваться.

– С тобой хотел поговорить Натан Ренцел.

– О-о! Я ведь до сих пор его не видал. Кажется, это у нас самая таинственная знаменитость.

– Ради него включишь экран?

– А ты уже обиделась? Включаю! И ты покажись!

У Розиты была новая причёска – без привычной чёлочки, с открытым высоким лбом, с крупными, вроде бы небрежными завитками пышных чёрных волос.

– Ты сногсшибательная красавица! – выпалил я. – Даже не верится, что тебе может быть чем-то интересна небритая личность заморского собеседника.

– Я бы тебя быстренько обрила! – Розита вздохнула. – Добраться бы!.. Так на Ренцела переключать?

Натан Ренцел оказался лысоватым, большеухим, толстогубым, с доброй и беззащитной улыбкой, с грустным взглядом больших карих глаз. Ни за что не подумал бы, что этот, такого сверхдомашнего уютного вида человек, которому только в шлёпанцах перед телевизором млеть, мог спасти сотни людей от кошмарной смертельной болезни, мог избавить целый материк от опаснейших насекомых.

А ведь война с ними была ничуть не легче войны с озверевшими людьми…

– Комары донимают? – поинтересовался Натан.

– Нет.

– А вообще они водятся?

– Полно! Рядом болото.

– Значит, работают прививки?

– Видимо. Спасибо за них!

Вакцина от ренцелита тоже была его делом. Прививки нам сделали ещё на орбите, перед спуском звездолёта на планету.

– А как относятся к комарам аборигены? – продолжал спрашивать Натан.

– Примерно как мы на даче. Хлопают по рукам, по ногам.

– Болезней за эти дни не случалось?

– Если честно – не знаю. В хижины пока не зван. Может, там кто и болеет. Но переполохов не наблюдал. От похорон тоже Бог миловал.

– Ну, похороны в небольшом племени – событие чрезвычайное! – Густой низкий раскатистый бас Ренцела прозвучал в этой фразе особенно выразительно. Почти артистически! Дал же Бог такой звучный убедительный голос человеку, которому для его работы это совершенно не требовалось! Мне бы таким басом с дикарями беседовать! Действительно был бы голос «сына неба»! – Значит, у них природный иммунитет, – подытожил Натан. – Всё прекрасно! Но твари эти нужны нам живьём. Рано или поздно заниматься ими придётся.

– Не представляю, как сумею доставить их живьём. Разве что в бутылочке из-под тайпы? Так ведь передохнут!

– А я пришлю ловушки, – спокойно объяснил Ренцел. – В них заложен корм. Есть вентиляция. Полный комфорт для комаров! Благоустроенная тюрьма! Вот ребята полетят… Тебе только расставить ловушки и собрать, когда заполнятся хоть на четверть. Возьмёшься?

– Конечно.

– А потом я за ними прилечу.

– С удовольствием приму такого гостя!

– За другими насекомыми ещё не наблюдал?

– Не успел. Сплошные цейтноты.

– Все наши цейтноты – обычно следствие чьей-то агрессивности. – Натан грустно вздохнул. – Мне тут легче всех – я могу уничтожить своего агрессора. А ты вынужден его спасать… Ну, ухр Сан! – Натан широко улыбнулся.

– Уже знаешь?

– Это мгновенно разошлось! Демоническая сила телевидения! Даже дети в школе кричат друг другу «ухр», обзываются «кхунами» и «кхонами». Первый зримый итог твоего телемоста двух вождей…