Основы концепции контроля преступности

При этом Дюркгейм идет на некоторый компромисс с устоявшимися социальными стереотипами восприятия преступности как феномена, с которым необходимо бороться:

"Конечно, может случиться, что преступность примет ненормальную форму; это имеет место, когда, например, она достигает чрезмерного роста. Действительно, не подлежит сомнению, что этот излишек носит патологический характер. Существование преступности нормально лишь тогда, когда она достигает, а не превосходит определенного для каждого социального типа уровня".⁴ (Данный уровень он предлагает определять на основе того же сформулированного им правила выявления нормы: если определенный коэффициент преступности имеет место в большинстве стран, значит, он нормальный.) Этот компромисс играл ключевую роль в научных построениях Дюркгейма. Он позволял ученому, выдвигая весьма оригинальные идеи о нормальности,

и даже полезности преступности, разрабатывать серьезную концепцию социальных мер воздействия на это явление.

Основой разработанной им системы воздействия на преступность были ненасильственные меры. И это не просто дань гуманизму. Такой подход коренится в глубоком проникновении в первоосновы механизма регулирования социальных процессов. Одна из главнейших идей Дюркгей-ма заключается в том, что воздействие на социальные явления, в том числе и криминогенные, должно основываться на глубоком анализе их сущности и соответствовать этой сущности. Воздействие должно быть органичным для явления, только в этом случае у общества есть шанс направить его развитие в социально полезное русло. "Человеческие институты не могут основываться на заблуждении или на лжи: в противном случае они не могли бы продолжать свое существование. Если бы они не базировались на природе вещей, они встретили бы в ней сопротивление, которое не смогли бы преодолеть".'

Дюркгейм убедительно доказал, что насилие — не единственный источник порядка. Он был убежден, что регламентация — не обязательно продукт принуждения.² Рассматривая нравственность как функцию социальных условий, ученый считал, что для выяснения причин преступности необходимо исследовать не состояния отдельных людей, а условия, в которых находится "социальное тело в его целом". Причина этого заключается в том, что группа думает, чувствует, действует совсем иначе, чем это сделали бы ее члены, если бы они были разъединены. Если за отправную точку исследования взять отдельную личность, то будет велика вероятность неверных выводов. "Ритм коллективной жизни обнимает собой разнообразные ритмы всех элементарных жизней, которые дают ему начало".³ Французский ученый значительно углубил разработанные его предшественниками подходы к изучению общественного сознания: "Совокупность верований и чувств, общих в среднем членам одного и того же общества, образует определенную систему, имеющую свою собственную жизнь; ее можно назвать коллективным, или общим, сознанием. Без сомнения, оно не имеет субстратом единственного органа;

оно по определению рассеяно во всем обществе; но тем не

менее оно имеет специфические черты, делающие из него отдельную реальность".' Именно коллективное сознание в значительной мере предопределяет поступки и поведение человека. "Общество является не только тем объектом, на который с различной интенсивностью направляются чувства и деятельность индивидов; оно представляет также управляющую ими силу".² Дюркгейм убедительно доказывает, что факты социальной жизни способны оказывать на индивида внешнее принуждение.³ Социальное воздействие иногда бывает настолько органично, что подчас сам индивид и не воспринимает его как принуждение, поскольку иного образа действий он не может и помыслить. Феномен "мягкого" (незаметного, но весьма упругого) социального принуждения является основой дюркгеймовской концепции воздействия на преступность.

Анализ механизмов реализации этой управляющей силы общества явился основным объектом научного исследования французского ученого.

Сущность концепции аномии

В период общественной стабильности (по терминологии автора "в нормальное время") существующий общественный порядок в большей мере основывается на:

— устоявшейся иерархии социальных ценностей, понятии о добре и зле, справедливости и несправедливости, о том, что можно делать и чего делать нельзя;

— оценке людьми существующего порядка в обществе как справедливого и вырабатываемом на этой базе общественном мнении;

— религиозных стереотипах сознания и поведения;

— семейных связях;

— социальных традициях и привычках, системе авторитетов.

Последним Дюркгейм придавал особое значение, считая, что авторитет коллектива в значительной мере зависит от авторитета традиций. Живым выражением традиций он считал стариков.⁴ Уважение к старикам — показатель уважения к традициям, а соответственно и индикатор прочности общественных устоев. Отсутствие такого уважения — признак аномии.

В период стабильности закон является для человека не в виде грубого давления материальной среды, а в образе высшего, и признаваемого им за высшее, коллективного сознания.' Все эти интегрирующие факторы формируют внутреннюю целостность общества, его единство, сглаживают противоречия между его членами. "В силу этого принципа общество представляет не простую сумму индивидов, но систему, образовавшуюся от ассоциации их и представляющую реальность в собственном смысле, наделенную особыми свойствами".²

Степень сплоченности общества определяется этими факторами, а уровень солидарности в свою очередь определяет характер многих социальных процессов, в том числе и преступности.

Дюркгейм выделяет два вида солидарности. Низший тип — механическая солидарность, высший — органическая. Первый основывается на подавлении человеческой природы, второй — на гармонии индивидуального и общественного сознания. Первый предполагает практическое устранение личности (человек сливается с обществом и теряет индивидуальность), второй возможен только, если всякий имеет собственную сферу действия, т. е. личность.

Именно в отсутствии солидарности (дезорганизации) Дюркгейм усматривает источник абсолютного большинства негативных общественных проявлений. В этой связи особое внимание он уделяет анализу социальной дезорганизации (или аномии) как фактору, генерирующему различные негативные социальные явления, в том числе и преступность. "В момент общественной дезорганизации, будет ли она происходить в силу болезненного кризиса или, наоборот, в период бескомпромиссных, но слишком внезапных социальных преобразований, — общество оказывается временно неспособным проявлять нужное воздействие на человека... Прежняя иерархия нарушена, а новая не может сразу установиться. Для того, чтобы люди и вещи заняли в общественном сознании подобающее им место, нужен большой промежуток времени. Пока социальные силы, предоставленные сами себе, не придут в состояние равновесия, относительная ценность их не поддается учету и, следовательно, на некоторое время всякая регламентация оказывается несостоятельной. Никто не знает точно, что возможно и что не возможно, что справедливо и что не справедливо; нель

зя указать границы между законными и чрезмерными требованиями и надеждами, а потому все считают себя вправе претендовать на все... Те принципы, на основании которых члены общества распределяются между различными функциями, оказываются поколебленными... Общественное мнение не в силах своим авторитетом сдержать индивидуальных аппетитов; эти последние не знают более такой границы, перед которой они вынуждены были бы остановиться...

Общее состояние дезорганизации, или аномии, усугубляется тем фактом, что страсти менее всего согласны подчиниться дисциплине именно в тот момент, когда это всего нужнее".'

Вот еще один из немаловажных штрихов аномии:

"Наши верования были нарушены; традиции потеряли свою власть; индивидуальное суждение эмансипировалось от коллектива".²

При этом, по мысли автора, кризис не является чем-то исключительным или чрезвычайным: "В промышленном мире кризис и состояние аномии суть явления не только постоянные, но, можно даже сказать, нормальные".³

Наряду с экономическими факторами аномии Дюркгейм выделяет и физиологические. Здесь он выступает вполне в русле ломброзианства, которое нередко подвергал критике: "В современных нациях существует все увеличивающаяся масса вырождающихся, этих вечных кандидатов на самоубийство или преступление, этих творцов беспорядка и дезорганизации".⁴

Дюркгейм разрабатывает общие направления выхода из кризисного состояния аномии: "Лекарство против зла состоит не в том, чтобы стараться воскресить, во что бы то ни стало, традиции и обычаи, которые, не отвечая более настоящим условиям социального положения, могли бы жить только искусственной и кажущейся жизнью. Что нужно — так это прекратить аномию, найти средство заставить гармонически сотрудничать органы, которые еще сталкиваются в несогласных движениях, ввести в их отношения более справедливости, все более и более ослабляя внешние неравенства, эти источники зла".⁵ При этом ученый выдвигает

весьма важный принцип постепенности, который отвергает возможность скоротечных перемен в развитии всех социальных процессов, в том числе и преступности, поскольку лежащая в их основе нравственность меняется медленно: "Наше тягостное положение не интеллектуального порядка, как, по-видимому, это иногда думают; оно зависит от более глубоких причин. Мы страдаем не потому, что не знаем более, на каком теоретическом понятии основывать применявшуюся нами до сих пор нравственность, но потому, что в некоторых своих чувствах эта нравственность безвозвратно потеряна и что та, которая нам нужна, еще на пути к образованию. Наше беспокойство происходит не оттого, что критика ученых разрушила традиционное разъяснение обязанностей, — и, следовательно, не какая-нибудь новая философская система сможет когда-нибудь рассеять его, — но оттого, что некоторые из этих обязанностей не основаны более на действительном положении вещей; из этого вытекает ослабление связи, которое прекращается только с установлением новой прочной дисциплины. Создать себе нравственность. Такое дело не может создаться экспромтом в тиши кабинета; оно должно появиться мало-помалу, самопроизвольно под давлением внутренних причин, делающих его необходимым. Рефлексия же может и должна послужить тому, чтобы наметить цель, которой нужно достигнуть".' Очень тесно связан с принципом постепенности феномен системности социальных процессов и мер их регулирования: "Нравственность для нас — система реализованных фактов, связанная со всей системой мира. А факт не изменяется по мановению, даже когда это желательно. Кроме того, так как он находится в солидарности с другими фактами, то он не может быть изменен без того, чтобы эти последние не были затронуты".²

Одной из главных причин преступности Дюркгейм считал патологию потребительства: "Безграничные желания ненасытны по своему существу, а ненасытность небезосновательно считается признаком болезненного состояния".³ Общество может и должно с помощью различных механизмов ограничить желания его членов. Если этого сделать не удается, обществу грозит хаос, дезорганизации. аномия. Дюркгейм отрицательно относился к утопическо;

идее всеобщего равенства. Все попытки его установления он относил к насильственно устанавливаемой механической солидарности — низшему уровню общественной организации (но даже и на этом уровне равенство не является полным).

Ученый пытался разработать концепцию справедливого неравенства, которое станет основой органической солидарности. Он достаточно объективно оценивал трудности создания такой общественной системы: "Мы слишком хорошо чувствуем, какое это трудное дело создавать общество, где всякий индивид будет занимать заслуживаемое им место и будет вознаграждаем по заслуге, где всякий, следовательно, самопроизвольно будет сотрудничать для блага всех и каждого".' Подобно Мору и Кампанелле Дюркгейм мечтал об осуществлении идеала человеческого братства, который принесет прогрессивное и справедливое разделение труда.² "Наш идеал, — писал он, — ввести как можно более справедливости в наши общественные отношения, чтобы обеспечить свободное развитие всех социальных полезных сил".³ По мысли философа, все должно быть справедливо распределено и это распределение должно быть известно всем. Такое справедливое распределение исключит столкновения между группами и водворит общественную гармонию и социальный мир.⁴ Главным компонентом такой справедливости Дюркгейм видел равенство стартовых условий: когда все равны на старте, то результат зависит от индивидуальных способностей и усилий каждого. Создается гармония между способностями каждого индивида и его положением⁵ (здесь Дюркгейм почти вплотную приблизился к марксистскому принципу: "Каждый По способностям, каждому по труду"). Лишь при соблюдении этих условий неравенство не будет озлоблять людей и станет восприниматься как справедливое. И это представление о справедливости того уровня возможности удовлетворения потребностей, которого достиг человек, будет ограничивать его притязания и накинет узду на неограниченные по своей природе аппетиты потребительства. Дюркгейм мечтал об

обществе, "где всякий индивид будет занимать заслуживаемое им место и будет вознаграждаем по заслуге, где всякий, следовательно, самопроизвольно будет сотрудничать для блага всех и каждого".¹ Особую роль он отводит профессиональным корпорациям, которые могут успешно выполнять функции охраны социальной гармонии, умере-ния страстей, улаживания классовых конфликтов и справедливого распределения.