А. Гончаренко, 1912. Еще подпоручик Русской императорской армии

 

Осенью 1917 года Гончаренко украинизировал свой курс и осуществил первый выпуск украинских офицеров – «старшин», как говорили тогда. Его профессионализму принадлежит организация обороны под Крутами. Его же педагогическим способностям можно приписать меткость пулеметной стрельбы, которую проявили юнкера. По украинской терминологии, их называли «юнаками».

По‑видимому, после Крут и уличных боев в Киеве Гончаренко не особенно снова лез в мясорубку. Осенью 1918‑го он – Летичевский уездный комендант. Потом – помощник губернского коменданта Подолья, штаб‑офицер для поручений военного министра УНР и снова курсовой офицер Каменец‑Подольской юнацкой школы. После гражданской войны Гончаренко поселился в Станиславове (ныне Ивано‑Франковск) и работал в сельскохозяйственной кооперации. В 1943 году 53‑летний отставник решил тряхнуть стариной и вступил в дивизию СС «Галичина», сформированную из западных украинцев. Окончил службу в ней штабным офицером. А потом эмигрировал в Великобританию и, наконец, в США, где и умер 12 апреля 1980 года, оставив короткие мемуары.

 

А у них не было дяди в Центральной Раде…

 

Кроме Крут, в январе 1918 года украинская армия дала множество боев. Она потерпела все поражения, какие только смогла. Потеряла кучу народу. Не так убитыми, как разбежавшимися от животного ужаса перед «москальскими варварами» с красными ленточками на шапках – ведь известных всем звездочек с серпом и молотом в начале гражданской войны еще не придумали. Но в историю вошла почему‑то только одна перестрелка – Круты. Почему?

Да, в общем‑то, благодаря только одному человеку, погибшему там, – студенту из очень известной киевской семьи – Владимиру Шульгину. Этот мальчик приходился племянником члену Центральной Рады и министру иностранных дел Украинской Народной Республики Александру Шульгину. Поэтому, когда уже в марте 1918 года Грушевский и его соратники с помощью немцев вернутся в Киев, официальная украинская пропаганда станет раскручивать именно Круты. Как говорится, болело. И председатель Рады, и прочие члены правительства чувствовали вину перед своим близким знакомым. Это была действительно «государственная» трагедия. Министры переживали за министра!

Тела двадцати семи расстрелянных на станции Круты студентов и гимназистов перенесли в Киев и торжественно в присутствии членов правительства и самого «батька нации» Грушевского перезахоронят. А Павло Тычина – тогда еще не советский, а национальный поэт, напишет конъюнктурные стихи: «На Аскольдовій могилі поховали їх, тридцять мучнів українських, славних, молодих»… Что он при этом на самом деле чувствовал, сказать сложно. Может, был искренен. А, может, ловил момент и дешевую популярность, как и тогда, когда в 30‑е будет писать «Партія веде» и «В полі трактор дир‑дир‑дир, ми за працю, ми за мир». Ловкий был человек!

А другие были позабыты. Кто теперь вспомнит январские бои за Чугуев, Екатеринослав, Одессу, Ромодан или Гребенку, предшествовавшие Крутам? Отчаянно‑героическую (да, именно так!) попытку поручика Бондаревского организовать сопротивление красным в Сумах и расстрелянного большевиками? Или стоившее больше 50 убитых и 120 раненых трехдневное сражение за Бахмач, в котором украинскими частями руководил командир полка имени Дорошенко хорунжий Хмелевский, погибший годом позже? Не имел бедняга Хмелевский родственников в правительстве! Так что, спите спокойно, пан хорунжий! Никто о вас ни в секретариате Рады в 1918 году, ни в нынешнем президентском секретариате не вспомнит. Как написал другой поэт Александр Олесь:

 

Державні місії,

Контроль, комісії.

Пілати, дипломати,

Вся Україна тут.

Клопочуться, збираються,

Прощаються, вітаються,

Стрівають, виряджають,

А ввечері – вино…

А там десь на позиції,

Без зброї, без муніци,

У полі босі й голі

Вмирають козаки…

 

 

«Госсправедливость». Даже в «Киевской мысли» всем крутянам был только один некролог. А Шульгину сразу три, причем один из них по‑русски

 

Александр Олесь, тоже современник тех событий, не преувеличивал. К примеру, в Екатеринославле во главе группы офицеров на телеграфном узле забаррикадировался подполковник Дмитрий Абрыньба. Он отстреливался от наседавших красных до последнего патрона и слал отчаянные телеграммы в Киев. А там «державні діячі» никак не могли понять, началась уже война с большевиками или еще нет? И отвечали: мы ни с кем не воюем! Так и погиб геройский подполковник – георгиевский кавалер еще с Первой мировой. По одним данным – застрелился. По другим – был застрелен красными. И никто не оценил его подвиг.

 

 

Легенда про «українську фльоту»

 

В начале было слово. И слово это было «фльота». Я і увидел его, когда мне было лет двенадцать, то есть в начале 80‑х, в толстой книжке, называвшейся «Українська загальна енциклопедія». Это трехтомное издание вышло во Львове в промежутке между двумя мировыми войнами. В третьем томе его есть обширная статья «Україна». А в ней раздел «Фльота новітньої доби».

 

Немецкий снимок Севастополя 1918 г. Немцы взяли под контроль все, что осталось от Черноморского флота. Желто‑синий флаг спустили и подняли свой кайзеровский

 

Меня, киевского мальчика, слово несказанно позабавило. Оно было какое‑то мокрое, плаксивое, сразу же ассоциирующееся со словом «сльота» – «слякоть», «ненастье». То ли дело привычное мужское «флот»! От него так и веяло флагом, трепещущим на ветру, чеканным шагом матросов, корабельной броней и грозными жерлами башенных орудий. Сразу хотелось затянуть: «Наверх вы, товарищи, все по местам!». Да и английское fleet или немецкое flotte тоже веселые слова. А тут какая‑то «фльота»…

Причем, если верить галицкой энциклопедии, напечатанной в тех местах, где ни кораблей, ни моря не было от сотворения мира, «фльота» у Украины в 1918 году была знатная. Я просто впился в текст: «Склад укр. держ. дієвої фльоти тоді був такий: 8 лінійних кораблів, із них 2 велетні‑дреднавти по 23. 400 т. кожний, 4 кружляки, 6 авіоматок (гідрокрейсерів), 27 ескадрених міноносців, із них 13 великих по 1100–1360 т., 17 підводних човнів, 5 канонірських човнів на чолі з канонірським човном «Запорожець», 6 мінових загородників, кілька дивізій сторожових катерів, травлєрів, ціла транспортна флотиля й кораблі окремого призначення з лінійним кораблем «Св. Юрієм Побідоносцем» (11. 000 т.) на чолі. В будові в Миколаєві були: лінійний корабель велетень‑дреднавт «Соборна Україна» 27. 900 т., 4 кружляки на чолі з крейсером «Гетьман Богдан Хмельницький» (тепер «Червона Украйна»), 12 вел. ескадрених міноносців, 8 підводних човнів, одна матка для підводних човнів «Дніпро» і величезний плавкий док на 30. 000 т.».

Из текста я догадался, что «кружляк» на языке этой энциклопедии – крейсер. И снова засмеялся. Крейсер – слово международное. Он и по‑английски, и по‑немецки «крейсер». От слова «крест» – «крестить», пересекать курс торговым судам противника на высокой скорости, догонять и топить их. А «кружляк» – что‑то такое круглое, готовое перевернуться, в лучшем случае, беспомощно кружить, получив снаряд ниже ватерлинии. Юла, одним словом.

Господи, какая выдающаяся «фльота», – подумалось мне! И когда же это они ее успели понастроить? К сожалению, продолжение статьи гласило, что судьба у непревзойденной «фльоти» выдалась печальная: «30. IV. 1918 німці обсадили частину укр. держ. фльоти; 18. VI. 1918 большевики затопили 1 лінійний корабель «Імператриця Катерина Велика» і 10 ескадрених міноносців під Новоросійськом; у X. 1918 німці остаточно повернули укр. держ. фльоту Україні, після чого знищила її антанта, що частину її попсувала вибухами в машинах, частину затопила, частину її вивів ген. Врангель до Бізерти (півн. Африка), а частина належить тепер до більш. чорноморської червоної фльоти».

 

Идею украинского морского флага при гетмане Скоропадском содрали у немцев

 

Этот текст прекрасно демонстрирует, как фабрикуются мифы. Несведущий человек действительно мог поверить, что у Украины был в 1918 году свой флот с культом Екатерины II! Ведь как иначе можно было назвать в честь нее целый линкор, если не испытывать искреннего преклонения перед этой императрицей? Правда, с этой версией плохо вязалось то, что Шевченко утверждал, будто она «розпинала Україну». Но, может, «фльоту» построили ярые екатеринофилы и шевченконенавистники – например, любители Гоголя, у которого запорожцы называют Екатерину «мамой»? А дальше на «фльоту» напали немцы, потом большевики, потом интервенты Антанты и, наконец, коварный генерал Врангель, угнавший остатки армады в далекую Африку.

Чушь, правда? Особенно, если учесть, что Украина объявила самостийность 22 января 1918 года. Как всего за два месяца она успела соорудить столько «дреднавтов» и «кружляков»?

А что же было в действительности? Предлагаю вам отрывок из мемуаров морского офицера князя Туманова, бежавшего от большевиков из Петрограда и попавшего на ту самую канонерскую лодку «Запорожец», которая упомянута в энциклопедической статье. Дело было в Одессе в 1918 году: «Идучи в штаб Украинского флота, я приготовился увидеть что‑нибудь специфически хохлацкое, вроде каких‑нибудь чубов, жупанов и слышать на каждом шагу мудреные выражения, вроде – «ой, лыхо, не Петрусь» (мои познания в малороссийском языке были довольно слабы), или что‑нибудь в этом стиле. Каково же было мое удивление и радость, когда я очутился в типичнейшем, какой только можно было себе представить, русском штабе: никакими Петрусями, Тарасами и Остапами там и не пахло. За столами сидели, щелкая на машинках, ожидая в приемной – самые обыкновенные Иваны Ивановичи и Михаилы Михайловичи, без всякого намека на чубы, и не в жупанах и шароварах шириной в Черное море, а в обычных флотских тужурках и кителях и в самых обыкновенных, черных, хорошо разглаженных брюках. Беседы велись и приказания отдавались также на чистейшем русском языке. Лишь приказы в письменной форме писались по‑украински, для чего имелся при штабе специальный переводчик. «Ну, в таком украинском флоте служить можно», – было моей первою мыслью».

Вот тебе и фльота! Сидят русские офицеры и штампуют приказы через переводчика на «державну мову». Кстати, можете представить себе образец такого документа: «Віднині наказано морцям фльоти плавати на кружляках і штуддювати навтику». «Навтика» – это навигация. А «морці» – моряки. Так для непонятности было велено называть военнослужащих новосозданных морских сил, что тоже вызывало смех. «Морці» очень уж похоже на слово «мерці» (мертвецы), что как бы намекало: фльота Украинской державы была полна «мертвых душ» бывших офицеров и матросов Российского императорского флота.

В действительности линейный корабль «Соборна Україна» – это переименованный на стапеле в короткое правление гетмана Скоропадского царский линкор «Император Николай I». Его так и не достроят. После гражданской войны корпус гиганта разберут на металлолом. Канонерская лодка «Запорожец» до революции называлась «Кубанец». А «Императрицу Екатерину Великую» деятели украинских «визвольних змагань» просто не могли переиначить. В реальности ее контролировали большевики, присвоившие кораблю имя «Свободная Россия». Потом они же его и торпедировали, чтобы линкор не достался немцам. Но у составителей галицкой «энциклопедии» просто рука не поднялась написать, что красные утопили «украинский» дредноут «Свободная Россия». Совсем уж бред получился бы! Даже карпатские вуйки под смереками в такую чушь не поверили бы. Поэтому в своем «научном» труде они оставили кораблю первое название – «Екатерина Великая» – в честь императрицы, которую так ненавидел Шевченко.

 

Еще в боевом строю. Орудия линкора «Императрица Екатерина Великая» – она же «Свободная Россия»

 

Выходцы из Малороссии с удовольствием служили на царском флоте. Уроженец Нежина капитан Лисянский вместе с Крузенштерном руководил первой русской кругосветной экспедицией в начале XIX века. Полтавчанин Василий Завойко был тем самым героическим адмиралом. который во время Крымской войны отстоял от англичан и французов Камчатку. Адмирал Григорович – еще один потомок полтавских казаков – являлся последним военным министром Российской империи. Вот под его‑то руководством в действительности и была построена вся та «фльота», которую упоминает украинская псевдоэнциклопедия. А еще четыре линкора и несколько десятков эсминцев – на Балтике. Ибо называлось это богатство Российским императорским флотом.

Черноморский же флот являлся неотъемлемой частью военно‑морских сил империи. По странному совпадению (хотя, сколько их случается в истории!), командовали Черноморским флотом сначала немец, по происхождению, адмирал Эбергард, а после него – потомок турецкого паши адмирал Колчак – напомню, что Первая мировая война шла с немцами и турками. Командовали неплохо! Уже 5 ноября 1914 года старые броненосцы «Евстафий», «Иоанн Златоуст» и «Пантелеймон» (бывший «Потемкин») столкнулись у южной оконечности Крыма с новейшим немецким линейным крейсером «Гебен» и задали ему такого жару, что немец предпочел тут же скрыться в тумане. Впоследствии его командир утверждал, что «не смог» найти снова русские броненосцы из‑за плохой видимости, хотя он превосходил их по скорости почти в два раза, а неподалеку находился Севастополь, куда должна была вернуться эскадра Эбергарда. Было бы желание, «Гебен» подловил бы черноморцев у их базы. Но желания не было – слишком уж точно стреляли русские моряки. 26 декабря немецкий линейный крейсер подорвался на русской мине прямо у входа в Босфор. «Таким образом, русские использовали Рождественские праздники с большим успехом для себя, – писал в книге «Операции германо‑турецких сил в 1914–1918 гг.» немецкий адмирал Герман Лорей. – Имея особый опыт в минном деле, русские ставили мины на глубинах в 180 м, что до тех пор считалось невозможным».

После введения в строй новейших дредноутов «Императрица Мария», «Императрица Екатерина Великая» и «Император Александр III» германо‑турецкий флот и носа не высовывал из Константинополя. Господство на Черном море оставалось за русскими, несмотря даже на загадочную гибель «Императрицы Марии», подорвавшейся в 1916 году на рейде в Севастополе, по причине халатности или диверсии.

Судостроительная промышленность империи спускала на воду корабль за кораблем. Город Николаев на Южном Буге стал крупнейшим центром кораблестроения именно в эпоху Николая II. Тогда неподалеку от старого Николаевского Адмиралтейства, со стапелей которого сходили еще эскадры Ушакова, были заложены два суперсовременных предприятия – «Руссуд» – АО «Русское судостроительное общество» (в советское время Завод им. 61 коммунара) и завод «Наваль», который после гражданской войны переименуют в Черноморский судостроительный. Новым предприятием было и «Общество Николаевских Заводов и Верфей», основанное в 1895 г. бельгийскими предпринимателями. Первые русские серийные «новики», прототипом которых был знаменитый балтийский эсминец с таким названием, были построены на николаевских верфях. «Дерзкий», «Беспокойный», «Гневный» и «Пронзительный» оправдали свои названия лихой службой во время Первой мировой войны. Это они ходили в настоящие, а не выдуманные, как в фильме «Адмирал», ночные атаки на немецкий крейсер «Бреслау», обращая того в постыдное бегство.

Все изменил 1917 год. Революция, как эпидемия, вспыхнувшая в Петрограде, наконец, доползла и до Севастополя. Делегации матросиков с Балтики, зараженных бациллами большевизма, приезжали в Севастополь разлагать своими речами черноморцев. Поначалу агитация шла туго – в отличие от Балтийского флота, почти всю войну проторчавшего в Гельсингфорсе под защитой минных заграждений, черноморские линкоры и крейсера, еще не знавшие, что скоро их обзовут «дреднавтами» и «кружляками», действительно воевали. Закаленные команды верили своим офицерам, чья храбрость и профессионализм были проверены в многочисленных боях. Но ржавчина может съесть даже самую лучшую броню, если ее не соскрести без пощады. Постепенно «краснел» и Черноморский флот. На кораблях рядом с Андреевскими поднимали красные флаги. У офицеров потребовали сдать кортики. Именно тогда командующий флотом адмирал Колчак вышвырнул за борт свою золотую георгиевскую саблю, чтобы не отдавать ее взбесившимся «товарищам». Вместе с этой саблей из флота словно испарился боевой дух. А с запада наступали немцы. Им было плевать, что большевики и Центральная Рада воюют за Киев, а кто‑то едет под Круты. Они темной стальной волной в касках смыли и тех, и других. В конце апреля 1918 года немцы были уже под Севастополем.

27 апреля 1918 года командующий Черноморским флотом адмирал Саблин, сменивший Колчака на этом посту, подал в отставку. Он устал от бесполезных митингов команд. И тут матросики одумались! Их делегация явилась к Саблину умолять, чтобы он не оставлял их и сделал все для спасения кораблей.

 

Адмирал Саблин признал юрисдикцию Украины над ЧФ всего на один день

 

Так как Центральная Рада была союзницей немцев, Саблин решил принять украинскую юрисдикцию, чтобы не допустить захвата кораблей германскими войсками. 29 апреля 1918 года в 16:00 флагманский корабль «Георгий Победоносец» передал сигнал адмирала: «Флоту поднять украинский флаг». Но дискуссии команд не утихли. На следующий день, как только немцы показались в городе, новейшие линейные корабли «Свободная Россия» (бывшая «Екатерина Великая») и «Воля» (переименованный «Император Александр III») в сопровождении эсминцев подняли красные флаги и ушли в Новороссийск. Вместе с ними направился на «Георгие Победоносце» и сам Саблин, которого теперь называют «першим українським адміралом». Желто‑синий флаг продержался на мачтах Черноморского Флота всего сутки.

 

Позор сдачи. «Георгий Победоносец» под немецким флагом в 1918 г.

 

В Севастополе под украинскими знаменами остались только старые броненосцы и подводные лодки под командой контр‑адмирала Остроградского, объявившего себя «украинцем». Но мимикрия не спасла эту эскадру.

Немцы не собирались передавать Крым Украине. Они сразу же спустили желто‑синие полотнища и подняли вместо них 1 мая свои кайзеровские морские флаги – остатки Черноморского флота России, притворившиеся «фльотой», были объявлены собственностью Германской империи. Никто из «морців‑мутантів» не протестовал. Таким образом, можно считать, что свою историю украинский флот начал… со сдачи в плен. В этом смысле он был воистину рекордсменом – трудно найти другой флот, который сдался бы через два дня после своего возникновения. Да еще и без боя. Никто до сих пор не превзошел этот уникальный «подвиг» самостийной «фльоты».

Немцы оставили Украине только канонерскую лодку «Кубанец» в Одессе – ту самую, на которую прибыл капитан Туманов и обнаружил, что на ней можно «служить». От переименования в «Запорожец» на борту старой лохани, построенной еще в 1887 году, ничего не изменилось. Вскоре она присоединилась к белым и снова подняла Андреевский флаг. Это был воистину уникальный корабль с веселой судьбой. Белогвардейцы затопили «Кубанец» в 1920 году, чтобы он не достался красным. Красные подняли его и переименовали в «Красный кубанец». Потом корабль передали в Госрыбсиндикат, где он служил до победного 1945‑го. Это, пожалуй, единственный случай, когда военный корабль был разжалован в рыболовные!

Несколько менее весело сложилась судьба адмирала Саблина. Храбрый офицер, награжденный Георгиевским оружием за участие в боях с немецким крейсером «Гебен», не смог простить себе минуту душевной слабости, когда поднял на день над своими кораблями чужой ему желто‑синий флаг. Адмирал умер от рака в Севастополе в 1920 году. Последняя должность его была – командующий белым Черноморским флотом Вооруженных Сил Юга России. Ему было всего пятьдесят. Это факты А все остальное – легенда про «фльоту».