Страна, выдуманная из Дикого поля

 

Украина «от гор Карпатских аж по Кавказские» в 1900 году существовала только в воспаленном воображении Николая Михновского. В реальности никто ни тогда, ни ранее, ни даже через двадцать лет не мог с точностью ответить, что такое Украина и каковы ее «естественные» границы.

Этот щекотливый вопрос – один из самых болезненных для украинских националистов. Они изо всех сил пытались доказать, что Украина – древняя страна, порабощенная иноземными завоевателями, и что она значительно древнее России. Но факты никак не удавалось подогнать под эту жесткую схему.

Уже после окончания гражданской войны в 1921 г. в Вене вышла тоненькая 30‑страничная брошюрка бывшего генерального судьи УНР (титул‑то пышный какой!) Сергея Шелухина «Назва України». В ней этот «украинец» с неукраинской фамилией доказывал, что «Назва території Україною не менш стародавня, як назва Руссю. Слово Україна місцевого простонародного походження і в своїй появі звязане з територією. Слово Русь невідомого походження»…

 

Брошюра Сергея Шелухина «Назва України»

 

Как и Михновский, Шелухин был по образованию юристом. Он окончил тот же юридический факультет императорского университета Св. Владимира в Киеве. Особенность лиц его профессии состоит в том, что во время судебного процесса они должны доказать, что угодно, не останавливаясь ни перед какими подтасовками.

Русский дворянин, бывший судебный следователь, прокурор и член Одесского окружного суда при царе батюшке Сергей Павлович Шелухин сделал до революции куда более успешную карьеру, чем полупомешанный Михновский. Памятников не взрывал – в основном перекладывал бумажки. Но достигнутое его не удовлетворяло. В 1917 году этот протерший штаны 53‑летний крючкотворец, посадивший немало врагов царя и отечества на нары, подался в революцию – объявил себя «врагом» старого режима, которому чуть ли не с пеленок служил верой и правдой.

 

Сергей Шелухин

 

Любая революция рождает таких перевертышей сотнями. Однако Шелухин был оборотнем особого рода. Так как из Одессы до Киева куда ближе, чем до Петрограда, где все теплые места во Временном правительстве были уже заняты (министром юстиции там назначил себя САМ Керенский!), Шелухин выбрал украинский вариант революции. И не прогадал – у Центральной Рады ему удалось выпросить должность министра судебных дел. Был он и тем самым «генеральным судьей» в годы когда суд и расправу чинил всякий, кому в голову взбредет, и членом Государственного Сената при гетмане Скоропадском, и исполняющим обязанности министра юстиции при Петлюре. В общем, занимал множество декоративных, но приятных должностей, главная функция которых состояла в доказывании, что наблюдаемое обывателем беззаконие, в котором кто‑то увел лошадей или расстрелял их хозяина, и есть вековечная мечта украинского народа о независимости.

Продолжил свое полезное дело Шелухин и в эмиграции. Так у него и получилось, что Украина – ровесница Руси, а «московська народність утворилася з мішанини Славян з переважаючою кількістю фінських і ураломонгольських племен… В українській народності сих домішок немає».

Конечно, переродившемуся в украинца москалю Шелухину было лучше знать, от каких финских и урало‑монгольских племен он произошел, но, по логике, выходит, что став украинцем, хитрый юрист тут же внес в эту девственно «чистую» расу свою финско‑урало‑монгольскую примесь.

Это только доказывает, чего стоят рассуждения, подобные шелухинским, которые призваны обосновать принципиальные («генетические») различия между украинцами и русскими. Если же говорить о примеси к славянской крови монгольской, то среди современных украинцев в массе она явно выше, чем у русских, из‑за метисации со степными монголоидными племенами, населявшими большую часть нынешней Украины во времена Киевской Руси. Берендеи, торки, черные клобуки и половцы растворились, в первую очередь, среди пограничного – «украинного» славянского населения. Казачество, начиная с названия, имело степные корни, а терминология – все эти «атаманы», «коши» и «бунчуки» – явно татарского, тюркоязычного происхождения.

Кстати, первые ниспровергатели украинской идеи прибегали для ее критики к аргументам, аналогичным шелухинскому «расизму». К примеру, А. Царинный (под этим псевдонимом скрывался бывший директор 1‑й киевской гимназии Николай Стороженко) в книге «Украинское движение» (Берлин, 1925 г.) писал: «Украинская идея» – это гигантский шаг назад, отступление от русской культуры к тюркскому или берендейскому варварству. В древнерусской летописи часто повторяется о тюркских кочевниках, что они «заратяшися» на Русь, то есть пошли на Русь ратью, войной. Возрождаясь в «украинцах», они опять идут войной на Русь – в области культурной… Все русское для них – предмет глубочайшей ненависти и хамского презрения». Как видим, обе стороны использовали в полемике одинаковые приемы.

Шелухин ошибался, утверждая, что слово «Русь» – «неизвестного происхождения». Впрочем, в его времена это действительно был дискуссионный вопрос. Теперь он окончательно решен. Славянское «Русь» произошло от финского «руотси». Так финны называли дружины норманнов, явившиеся в VIII–IX веках из Скандинавии на южное побережье Балтики. Главным занятием этой скандинавской «руси» была торговля славянскими рабами и пушниной в обмен на арабские серебряные монеты – дирхемы.

Расширяя свое влияние на бассейн Волги и Днепра, первые русы достигли в середине IX века подконтрольного хазарам Киева на пограничье с кочевой тюркоязычной Степью и сделали его своей столицей. Пришлая германская ватага дала свое имя подконтрольным финским и славянским племенам от Балтики до Поднепровья, скрестилась с местными женщинами (расовые предрассудки, в отличие от Шелухина этих добрых молодцев мало заботили) и основали известную нам из средневековых летописей Русь. Скандинавское происхождение Руси доказывается и тем, что даже в современном финском языке Швеция называется «Руотси», тогда как Россия – «Вэнаия» (от слова «венеды», «венды», как называли германцы и финны славян).

Итак, Русь древнее Украины. Слово же «Украина» происходит от древнеславянского «оукраина» – «окраина», «пограничье». Одним словом, это просто окраина Руси – трудноуловимая черта между державным русским порядком и анархическим хаосом Степи. Чтобы образовалась Украина, Русь должна была дойти до границы.

Впервые в летописи это загадочное слово было зафиксировано в 1187 году – по крайней мере, на 300 лет(!) позже, чем Русь: «Разболелся Владимир Глебович недугою тяжкой, от которой и скончался. И принесли его в город Переяславль на носилках, и тут преставился он… и плакали по нему все переяславцы. Ибо он любил дружину, и золота не собирал, добра не жалел, а отдавал дружине… За ним же украина с много потужила»… В оригинале: «за ним же оукраина много постона».

Я намеренно пишу в данном случае «украина» с маленькой буквы. Во‑первых, потому что так в летописи. Во‑вторых, потому что мы не знаем точно, о чем идет речь, и каковы были размеры этой «украины» – точнее, «оукраины». В‑третьих, по той причине, что из отрывка неясно, речь идет о географическом названии или просто о «границе».

Прошу также заметить, что вышеупомянутый текст сохранился только благодаря «клятым москалям», которых так не любят украинские националисты. Ипатьевская летопись, откуда пошел гулять миф об «Украине XII века», получила свое название от Ипатьевского монастыря под Костромой, библиотеке которой она и принадлежала. Сам же список был сделан примерно в 1420‑х гг. Язык его – явно русский, а не украинский.

На географических картах и уже с заглавной буквы как обозначение вполне определенной территории «Украина» появилась только в первой половине XVII столетия! В нижнем правом углу карты Великого княжества Литовского «со многими землями, ему принадлежащими», которая была составлена для князя Николая Радзивилла и вышла в Амстердаме в 1643 г., микроскопическими буковками при впадении речки Рось в Днепр начертано по‑латыни: «Ukraina». А на северо‑запад от этой надписи, которую нужно рассматривать в лупу, чтобы обратить на нее внимание, куда более крупными литерами красуются привычные названия «Volynia» («Волынь») и «Rusia rubra» («Червонная Русь»).

Это место, где всплыло из тьмы веков название «Ukraina», и есть та самая «граница» между оседлым и кочевым мирами. И в древнерусские времена, и при польском владычестве она проходила как раз по Роси – первой естественной преграде от набегов тюркоязычных племен.

Обратите внимание и на полное название первой карты собственно Украины, составленной, по заданию польского короля, накануне запланированного похода на Крым французским военным инженером Гийомом де Бопланом в 1648 году: «Delineatio Generalis Camporum Desertorum vulgo Ukraina» («Общее изображение пустынных равнин, в просторечии Украина»).

 

Delinealio Generalis Camporum Desertorum vulgo Ukraina

 

Пустынные равнины на границе с Диким Полем…

Посвящая свою книгу «Описание Украины» наследнику Владислава IV – королю Яну‑Казимиру, Боплан писал: «Беру на себя смелость с полной покорностью и глубоким уважением поднести Вашему августейшему величеству описание этого ВЕЛИКОГО ПОГРАНИЧЬЯ – Украины, расположенной между Московией и Трансильванией, которую Ваши предшественники добыли для Вас пятьдесят лет назад, и широкие равнины которой стали столь же плодородными, сколь пустынными были доселе. Это – новое королевство, которое недавно значительно возросло, благодаря доблести и разумному продвижению великого и несравненного Конецпольского – краковского каштеляна и верховного главнокомандующего Ваших войск».

В обращении к читателям Боплан продолжил: «Наслаждайтесь на досуге плодами моего труда, наблюдая из своих кабинетов эту красивую и редкостную страну, большая часть которой была заселена в мое время».

Итак, страной Украину стали воспринимать только во времена Боплана – в 30‑е – 40‑е годы XVII столетия. До того – это просто пустыня между оседлым и кочевым мирами, по которой рыскали только отдельные отряды татар и запорожцев. Польская колонизация дала первый толчок освоению этих земель. Но их четко отличали от «старой» Руси. В этом смысле красноречива запись в «Летописи Самовидца» – современника Богдана Хмельницкого: «Не тилко уния у Литви, на Волини, але и на Украйни почала гору брати». Львовщина в те времена по‑прежнему называется Червонной Русью, Волынь – Волынью, а Северское княжество, то есть Черниговщина, – Северским княжеством. Все это – не Украина, а просто часть Руси, попавшая под власть Польши после Люблинской унии 1569 года. Местное население называют «русинами». И никто еще не слышал этнонима «украинцы», так как и этноса не существовало.

Западных исследователей интересовало тогда не то, кто такие украинцы, а кто такие казаки? Наиболее емкий ответ дал через полвека Вольтер и «Истории Карла ХII», назвавшим запорожцев самым странным народом на свете: «Это шайка русских, поляков и татар, исповедывающих нечто вроде христианства и занимающихся paзбойничеством; они похожи на флибустьеров».

«Смесь русских, поляков и татар»… Ни о какой расовой чистоте будущей нации не приходится говорить с самого ее зарождения. Ситуация во многом напоминала тот процесс, что в том же XVII веке происходит в Америке. Только там скапливается гремучая смесь англичан, шотландцев и ирландцев. Кроме того, на «украине» Руси нет моря, отделяющего ее от метрополии – к нему еще только предстоит выйти, уничтожив Крымское ханство.

Планы овладения Крымом вынашивал уже Владислав IV, по заданию которого чертил свою карту Боплан. Но горючая «смесь русских, поляков и татар» взорвалась раньше времени – восстанием Богдана Хмельницкого. В результате контроль над Украиной перешел к Poccийской империи, а осуществить честолюбивые намерения Владислава по завоеванию Крыма смогла только Екатерина Великая – почти через полтора века. Завоеванные территории – нынешние Одесская. Николаевская, Херсонская и Донецкая области получили название Новороссии. Хотя, будь поляки рациональнее, эти земли значительно раньше могли бы стать… Новопольшей.

 

Владислав IV

 

Гигантский плавильный котел Российской империи, ее внешнеполитические успехи и та полноправная роль, которую играли в них малороссы, достигая вершин имперской иерархии, не могли не прекратить формирование отдельной нации на территории Украины.

Формула триединого русского народа, придуманная киевлянином Феофаном Прокоповичем, устраивала всех. Как гласил «Учебник географии Российской империи», изданный в Петербурге в 1873 году: «Русские по различию наречий своих разделяются на 1) Великоруcсов, 2) Белоруссов и 3) Малоруссов».

До поры до времени это объяснение полностью отвечало реальности. А что тогда называлось Украиной, четко определил Тарас Шевченко. Откройте его повесть «Прогулка с удовольствием и не без морали» и убедитесь: «Могила, или курган, на Волыни и Подолии – большая редкость. По берегам же Днепра, в губерниях Киевской и Полтавской, вы не найдете версты поля, не украшенной высокой могилой, а иногда и десятком могил. И не увидите ни одной развалины… Бедная, малосильная Волынь и Подолия, она сохраняла своих распинателей в неприступных замках и роскошных палатах. А моя прекрасная, могучая, вольнолюбивая Украина туго начиняла своим вольным и вражьим трупом неисчислимые огромные курганы».

Итак, Волынь и Подолия для Шевченко – НЕ УКРАИНА. Украина для него – Киевская и Полтавская губернии – то самое историческое пограничье с Диким Полем. Вот эту Украину он и завещал нам «любить» – без Подолии и Волыни, тем более, без Галичины. Слова же «украинцы» Тарас Григорьевич в своем творчестве ни разу не употребил. Хоть он и знал много «крепких» словечек (и «жид» был в его писательском словаре, и ласковое «жидок», и «москаль»), а этого – не ведал! Не мыслил такой категорией!