Сентябрь‑октябрь 1991 2 страница

– Ричард, – сказал он, – прошу прощения за беспокойство, но думаю, вам следует знать, что произошло нечто зловещее. У одной из женщин, работающей в компании, есть дочь, которая работает в бюро частных детективов. И она сказала матери, что компания начала шпионить за вами. На прошлой неделе они следовали за вами до Claridges и сидели за соседним столиком.

Я перелистнул назад свой ежедневник: я действительно обедал в Claridges. Поблагодарив Джозефа, я стал думать, что делать. Следует ли позвонить в полицию? Я положил трубку телефона и смотрел на него. Вся моя жизнь была связана с телефоном. Но сейчас я подумал, не подслушивает ли кто‑нибудь мои телефонные разговоры. А, может, эти частные детективы ходят за моими детьми до школы. Или просеивают содержимое моих мусорных ящиков. Я добрел до окна и посмотрел на Холлэнд‑парк. Возможно, фургон British Telecom, припаркованный там, всего лишь фальшивка, а на самом деле он напичкан подслушивающими устройствами. А может, я читал слишком много шпионских романов.

Я постарался избавиться от этих мыслей. Я не мог изменить свою жизнь, да и скрывать мне было нечего. Если попытаться вычислять этих детективов, кто бы их ни нанял, – а это, я был уверен, British Airways, – я довел бы себя до сумасшествия. Я не мог так жить. Начав думать, что меня постоянно преследуют, я бы быстро превратился в шизофреника. Я решил, что буду продолжать жить, как ни в чем ни бывало. Я даже не буду опускаться до их уровня и проверять свой телефон на наличие жучков.

Всю неделю я был на ногах уже в 5 часов утра, и к пятнице чувствовал себя довольно измученным. В середине дня я вернулся в офис и нашел на своем столе записку от Пенни: «Крис Хатчинс из газеты Today позвонил по поводу готовящегося секретного материала. Хотел, чтобы ты перезвонил ему».

Хатчинс был обозревателем колонки сплетен Today, известным своим пристрастием к алкоголю.

Я перезвонил ему.

– Ричард, прежде всего, я хочу, чтобы ты знал, что я прошел курс у Анонимных алкоголиков, – сказал Крис. – Я чист, поэтому можешь принимать то, что я говорю, всерьез.

Я приготовился слушать и взял свою записную книжку.

– Я говорил с Брайаном Бешамом.

– Кто это?

– Специалист по связям с общественностью ВА. Для лорда Кинга он то же, что Тим Белл для лорда Хэнсона. Я довольно хорошо знаю жену Бешама Эйлин, потому что мы раньше работали здесь вместе. Она позвонила мне и сказала, что, возможно, у Брайана будет хорошая история про Брэнсона и наркотики.

– Отлично, – сказал я саркастически.

– Я позвонил Бешаму, и он сказал, что по заданию ВА занимается детальным анализом работы авиакомпании Virgin, ее сильными и слабыми сторонами. Он также упомянул недоказанную историю про клуб Heaven и предложил, чтобы я написал о ситуации с наркотиками в своей колонке. Он сказал, что не горит желанием вытолкнуть тебя из бизнеса. Фактически, ВА меньше всего хотелось бы, чтобы на их руках была видна ваша кровь.

Это навело меня на мысль. Я попытался вспомнить, кто еще из журналистов интересовался Heaven, и внезапно меня осенило: среди них был Фрэнк Кейн, журналист отдела финансов Sunday Telegraph, освещавший деловую жизнь.

– Еще он сказал, что я должен ознакомиться с недавней публикацией в Guardian о вашем финансовом положении. Но финансы – не моя тема, и мне это неинтересно.

– А может, тебе следует переключиться на ВА и расследовать их деятельность? – предложил я.

– Я мог бы подумать над этим, – сказал Крис, – но на самом деле это не мой стиль. Я веду колонку слухов. Но, так или иначе, я обедаю с Брайаном Бешамом в понедельник в Savoy.

– Ты не зайдешь ко мне на выходных? – спросил я. – Я бы хотел обговорить это с тобой.

– Конечно, – ответил Крис.

Я связался по селекторной связи с Уиллом.

– Мне звонил Крис Хатчинс.

– Это тот самый журналист, который в 1989 году поднял шум своим утверждением, что ты претендуешь на рыцарское звание: «СЭР РИЧАРД, ПОЯВИСЬ». Помнишь? – сказал Уилл.

– По его словам, он привел себя в порядок. Он звонил мне по поводу ВА и их интереса к нам.

Я прочитал свои записи.

– Ты слышал о неком Брайане Бинхаме?

– Нет, – ответил Уилл озадаченно.

– Ну, он для лорда Кинга то же самое, что Тим Белл для лорда Хэнсона.

– Никогда не слышал о нем, – сказал Уилл.

– Бешам, – поправился я. – Брайан Бешам, и он говорит о наркотиках в Heaven.

– Брайан Бешам! Господи! Я сейчас же спущусь к тебе.

Уилл всегда выглядит возбужденным, как будто испытывает непреодолимое желание успеть сделать следующий телефонный звонок, но когда он ворвался в мою комнату, на его лице была написана настоящая паника.

– Брайан Бешам – это плохая новость, – сказал он. – Это один из самых влиятельных пиарщиков в бизнесе. Если он имеет что‑нибудь против нас, то мы в полном дерьме. Он теснее, чем кто‑либо, связан с Флит‑стрит.

– Он говорил с Крисом Хатчинсом о Heaven.

– Да, но был ли Крис Хатчинс первым журналистом, кому он позвонил?

Я уловил мысль Уилла. Если Бешам рассказал эту историю Хатчинсу, обозревателю газеты Today, то кто еще знал об этом? Снова зазвонил телефон. Уилл поднял трубку.

– Гарви Эллиот из Times.

– Как я понимаю, Virgin собирается прибегнуть к большому сокращению штатов, – начал Эллиот. – Я слышал, что вы отправили письмо персоналу своей компании, объясняющее эти сокращения.

– Я посылаю письмо своему персоналу каждый месяц, – сказал я. – Но я не писал, что ожидаются какие‑либо сокращения.

– Я могу раздобыть это письмо, вы знаете, – заявил Эллиот.

– Мое письмо носит частный характер, – заметил я. – Но даже если вы раздобудете и прочтете его, то обнаружите, что о сокращении штатов речи нет.

Следующей на очереди была газета Sunday Telegraph. У Фрэнка Кейна оказался целый список голословных утверждений, который он выпалил на одном дыхании. Казалось, его способ проверки фактов состоит в том, что он пересказывает ряд заявлений, которые грозится опубликовать в газете, и предоставляет тебе доказывать их несостоятельность. Каждое опровержение звучит раздражающе неубедительно по сравнению с таким длинным списком.

– У меня есть письмо, которое вы адресовали своему персоналу, – сказал Кейн. – Вы допускаете, что могут произойти массовые увольнения.

– Каким образом вы получили письмо?

– Оно пришло ко мне в коричневом конверте.

– Ладно, Фрэнк, если вы на самом деле прочитаете его, хотя это письмо и является частным, вы увидите, что ни о каких увольнениях там не говорится. Оно лежит передо мной, и в нем сказано: «Война в заливе, когда японцы месяцами не летают на самолетах, последующее постепенное повышение цен на топливо, экономический спад, дополнительная конкуренция… Убытки в целом по отрасли носят астрономический характер».

– Это не тот абзац, – сказал Кейн.

– Затем я продолжаю говорить о том, что «наша загрузка была неплохой, но прибыли значительно уменьшились. Предварительный прогноз на следующие двенадцать месяцев дает нам основание для беспокойства, и поэтому мы приняли некоторые срочные меры для выравнивания положения».

– Вот‑вот, – сказал Кейн ликующе. – Увольнения.

– Нет, – сказал я. – Компания Virgin никого не увольняет. Мы собираемся экономить там, где это возможно.

– Это как?

– Я не могу вам сказать. Но это будет происходить только внутри авиакомпании.

– Я знаю из источника в Virgin, что вы планируете заморозить заработную плату и приостановить наём сотрудников, ввести запрет на сверхурочную работу и комбинированные полеты.

– Heт, – сказал я. – Ничто из того, что вы перечислили, не является правдой.

– Я слышал, что если зимой вы будете продолжать летать на своих восьми лайнерах, ваши убытки составят £50 млн.

– Послушайте, Фрэнк, – сказал я в конце концов. – Не знаю, зачем я напрягаюсь, разговаривая с вами. Вы просто марионетка в руках ВА.

– Не обвиняйте меня, что я марионетка ВА, – резко оборвал он меня.

– Тогда скажите, откуда вы взяли все эти сведения?

– Не могу раскрыть свои источники.

– В таком случае, не вижу разницы: что бы я ни сказал, это никак не отразится на том, что вы напишите. Поэтому идите и просто дописывайте начатое, – сказал я и повесил трубку.

Я осознал, что, несомненно, представляю собой определенную кем‑то мишень. Это было странное и пугающее ощущение.

У меня должно было состояться телевизионное интервью в прямом эфире с Клайвом Андерсоном. Перед тем, как мы отправились на студию, раздался еще один звонок. Это был сэр Фредди Лейкер из Майями.

– Привет, Ричард, – судя по голосу, он был в хорошем настроении. – Я просто звоню, чтобы напомнить тебе, что сегодня исполнилось ровно десять лет, как авиакомпания British Airways разорила меня.

– Вы празднуете? – я не смог скрыть изнеможения.

– Ну, довольно скоро. Эти ублюдки приостановили мое соглашение по рефинансированию кредита с McDonnell Douglas 25 октября. Это было началом конца. Я был банкротом уже к следующей неделе.

– Упомяну это по радио, – сказал я, делая заметку. – Я сейчас веду по утрам радио‑шоу, поэтому мы можем сделать сюжет о вас.

– Я слышал о твоих проблемах с ВА, – сказал Фредди. – Хочу сказать, что вам надо кричать: «Фол!», пока еще не слишком поздно. Не затягивай с этим.

– Не буду, Фредди, – я старался собраться с силами. – Постараюсь сделать все от меня зависящее.

– Я говорил это раньше, и если ты скоро не сделаешь этого, снова готов повторить: подай на ублюдков в суд!

С этим криком, звенящим в ушах, я вместе с Уиллом отправился на телевизионную студию. Все, о чем я мог думать, пока сидел в ожидании эфира – это события последних нескольких часов.

Меня показывали по телевидению, но я едва мог слышать, о чем говорит Клайв Андерсон. Он трещал о Virgin Atlantic так, будто издеваться над ней и растаскивать авиакомпанию на части было справедливо. Так легко разрушать, думал я, и насколько труднее что‑то создавать.

– Ну, а теперь, как насчет полетов на воздушных шарах? – продолжал Андерсон. – Есть ли что‑нибудь, чего вы не сделаете для паблисити?

Пока я пытался ответить на вопрос, он перескочил на другую тему.

– А сейчас я хотел бы спросить о вашем проекте по уборке мусора – что‑нибудь вышло из этого?

Я начал отвечать, но уверен, что ему это было не интересно. Я уставился на него со все возрастающими негодованием и яростью. Я смотрел на его лысую голову, которая была аккуратно припудрена, чтобы не блестела сквозь оставшиеся волосы. Нет, думаю, я не занимался мусорным проектом, а старался создать что‑то стоящее. Ты можешь измываться, сколько хочешь, но я работал целых двадцать лет для того, чтобы построить одну из крупнейших частных компаний страны и брэнд Virgin, а сейчас British Airways пытается разорить меня и выбросить всех моих служащих на улицу. Если я не смогу предпринять что‑нибудь совершенно экстраординарное в самом ближайшем будущем, я буду банкротом, как сэр Фредди Лейкер. И вот сейчас я сижу здесь, перед этим искушенным журналистом, который чувствует, что может поднимать меня на смех за мое стремление управлять хорошей авиакомпанией.

Я почти не слышал остальные комментарии Андерсона. Я улыбнулся ему сквозь стиснутые зубы, встал, взял свой стакан с водой и вылил ему на голову. Затем вышел из студии, продрался сквозь толпу звукорежиссеров и попытался найти выход на улицу, чтобы глотнуть немного свежего воздуха.

– Ну, вот, – сказал Андерсон, вытирая волосы и пиджак. – На это я могу сказать только одно: летайте самолетами British Airways.

 

Варвары на марше

 

 

Октябрь‑ноябрь 1991

 

– Вчера вечером я ужинал с Гарри Гудменом, – сообщил мне Крис Хатчинс.

– Как у него дела?

– Отлично. Но он сказал, что больше никогда не поднимет в небо самолеты Air Europe.

Гарри Гудмен основал Air Europe, авиакомпанию, которая в один момент завоевала почти 20% европейского рынка, осуществляя полеты из аэропорта Гэтвик. Война в заливе положила конец некоторым из его пассажирских авиаперевозок, но я так и не мог понять, как случилось, что это повлекло за собой крах всего бизнеса. Он обанкротился в начале года, в ту же неделю, когда Сидни Шоу, мой менеджер из банка Lloyds, чуть не отказал нам в кредите. Незадолго до его разорения прокатилась волна слухов о трудностях, которые испытывала Air Europe, о том, что она вынуждена платить наличными за свое топливо, поговаривали даже, что ее самолеты небезопасны.

Крис Хатчинс пришел в Холланд‑парк вечером в воскресенье, 27 октября 1991 года, и я почувствовал, что у него проблема. На следующий день он должен был обедать с Брайаном Бешамом в Savoy. Я хотел, чтобы он пошел со спрятанным микрофоном и записал все, что скажет Бешам. Это было бы существенным доказательством. Еще я хотел, чтобы в четверг Крис предоставил мне расшифровку телефонного разговора с Бешамом. В обоих случаях ему не очень‑то хотелось это делать.

– Посмотри на то, что творит ВА, – сказал я. – Это может разрушить наш бизнес. Когда авиакомпания Air Europe потерпела неудачу, тысячи людей лишились работы. Нужен кто‑нибудь, кто помог бы мне, иначе Virgin Atlantic тоже обанкротится, и еще тысячи людей останутся не у дел. Мне нужны доказательства, чтобы остановить их. Зачем ты сначала вызвал меня по телефону и рассказал про Бешама, если сейчас говоришь, что не можешь мне помочь?

– Потому что думал – то, что делает ВА, неправильно, – сказал Крис.

– И ты прав. Но если я собираюсь остановить ВА, мне нужны доказательства. Нам необходимо иметь либо расшифровку разговора по телефону, либо запись разговора за обедом.

– Но теперь я не так уверен, что могу сделать это. Не думаю, что мог бы скрытно записать его.

Мы сидели молча. Я ждал, пока он осмыслит все сказанное, и решил не мешать этому. Я просто взглянул на Криса, который сидел напротив, борясь со своей совестью.

– Хорошо, – согласился он наконец. – Я больше не получу от ВА никаких благ, ну и что? Зато я сделаю что‑то полезное для других людей.

– Как насчет магнитофона? – спросил я.

– Веришь ты или нет, но подходящие есть только в редакции газеты World News, – сказал Крис. – Сейчас там уже никого, а завтра будет поздно.

– Хорошо, мы купим тебе магнитофон.

Я просматривал список вопросов, которые хотел бы, чтобы задал Крис.

Тем же вечером он перезвонил мне. Я подумал, что Крис собирается отказаться от нашей затеи, но он сказал, что Бегаам только что звонил ему. Он предложил вместо обеда прийти на кофе к нему домой, на Примроуз‑Хилл.

– Во сколько?

– В одиннадцать.

– Первым делом я завезу тебе магнитофон.

В понедельник утром Уилл купил миниатюрный магнитофон на Тоттенхэм‑Корт‑Роуд и завез Крису. Показал, как магнитофон работает, и посоветовал зафиксировать микрофон с внутренней стороны рубашки. Накануне вечером я разговаривал с редактором Today Мартином Данном и посвятил его в дело, на которое сподвиг Криса. Мартин заверил, что рад за Криса, который решился пойти на встречу со спрятанным магнитофоном. Все складывалось к лучшему.

В то самое время, когда Крис встречался с Бешамом, я должен был встретиться с Тайни Роулендом, председателем Observer и компании Lonrho, у которого были разнообразные интересы в Африке. Если бы я не был так поглощен мыслью, что судьба моего бизнеса в руках излечившегося алкоголика, я бы отнесся к Роуленду намного серьезнее: это был единственный раз, когда я встречался с ним. Все, о чем я мог думать, – смог ли Крис управиться с магнитофоном, работает ли микрофон и что говорит Бешам. Этот недолгий разговор за кофе в доме на Примроуз‑Хилл был решающим для Virgin Atlantic и ее будущего. Никогда нам не представится другой такой случай уличить British Airways во лжи. Одновременно с беспокойством о записи и попытками предугадать вероятность того, насколько успешно все получилось, я должен был поддерживать разговор с Роулендом. У него было несколько идей по поводу совместной деятельности, и он предложил подготовить все для того, чтобы самолеты Virgin Atlantic могли летать в Южную Африку.

– Приходи и поговори с Пиком Бота в воскресенье, – предложил Тайни. – Я уверен, вместе мы могли бы делать большие дела.

Он позабавил меня одним высказыванием: «Вы – молодой человек, a British Airways – очень скучная компания. Почему бы нам вместе не выкупить ее? В данный момент их рыночная капитализация очень низка».

Он был абсолютно прав, и, конечно, это могло стать одним из способов покончить с грязными трюками ВА.

Провожая до лифта, он обнял меня за плечи.

– Если возникнет какая‑нибудь проблема с Observer, – сказал он, – просто дайте знать, и я улажу это.

Я не знал, что сказать. Мне показалось грустным, что на такую крупную и независимую газету, как Observer, можно оказать влияние.

Я позвонил Уиллу и Пенни – Хатчинс не выходил на связь.

– Когда бы он ни позвонил, сразу соедините со мной, – сказал я.

Я, наконец, был освобожден от моих страданий, когда Крис позвонил Пенни и она передала мне его слова: «Я не могу много говорить, потому что звоню из офиса и вокруг люди. Пожалуйста, передайте Ричарду, что я зайду к нему завтра утром».

Когда Крис пришел, было заметно, что он очень смущен. Он не хотел отдавать мне ни запись, ни доклад о компании Virgin, полученный от Бешама. Я напустил на себя вид полной беспечности и стал готовить чай. Передавая ему чашку и ободряюще улыбаясь, я знал, что он не уйдет из моего дома, не отдан либо запись, либо отчет.

– Ну, как все прошло?

– Знаешь, я принес пару вещей, но не думаю, что могу их тебе отдать.

– Что же ты принес? – спросил я весело и как можно более доброжелательно.

– Распечатку моего первого разговора с Бешамом, запись нашего вчерашнего разговора и отчет Бешама.

– Давай для начала взглянем на распечатку.

Крис открыл кейс, и я мельком увидел магнитофон и спутанные провода, пока он вытаскивал лист бумаги, озаглавленный «Разговор Криса Хатчинса с Брайаном Бешамом по телефону, который начался в четверг, 24 октября, в 13.40». Он был записан в 14 часов того же дня, и вот что в нем говорилось:

 

«Бешам: Так вы разговаривали с моей милой женушкой по поводу этой истории с Heaven. (Эйлин Бешам первая позвонила Крису, чтобы предложить ему этот сюжет в качестве любезности.) Дело в том, что вы сможете, несомненно, раскопать там что‑нибудь любопытное в отношении наркотиков. Лично мне не интересно, что происходит в клубе Heaven. Что действительно занимает меня, так это как Брэнсон ведет свой бизнес. Излишне говорить, что мой клиент – British Airways – очень заинтересован в этом. Ему отдали два места на полеты в Японию – надеюсь, что все, о чем мы говорим, останется только между нами. Я действительно внимательно изучаю его финансовое положение. Он всегда очень близко подходит к критической черте из‑за нехватки средств, а затем рефинансирует кредит. Например, он продает несколько магазинов компании WH Smith. Теперь он нашел японских инвесторов. Это опасный путь ведения бизнеса, но вполне приемлемый до тех пор, пока твоя репутация безупречна. Но ему действительно не поздоровится, если эта история вылезет наружу, и раскроется все, что творится в клубе Heaven: это непременно повредит его репутации.

Хатчинс: В таком случае, почему бы вам самому не расследовать это?

Бэшам: У меня нет намерения… я не хочу вытеснять Брэнсона из бизнеса. Фактически, я смотрю на это с точки зрения интересов моего клиента, а ему меньше всего бы хотелось, чтобы на руках была видна кровь Ричарда Брэнсона.

Возле офиса British Aerospace на Стрэнд, примыкавшего к Heaven, была огромная куча мусора, и когда адмирал сэр Рэй Лиго захотел, чтобы ее убрали, его офис‑менеджер позвонил в Вестминстерский совет, но там сказали, что никто из их людей не прикоснется к мусору, потому что в нем шприцы. Сейчас его там нет.

Эйлин знает, что меня очень интересует мистер Брэнсон. В газете Guardian была большая статья, анализировавшая финансовое положение Брэнсона н его способ заниматься бизнесом, очень напоминающий аттракцион «американские горки». Периодически он реинвестирует. Должно быть, в данный момент он терпит убытки из‑за всех этих снижений тарифов на перевозки. Мне было бы интересно услышать, как продвигается ваше расследование.

 

– Дальше еще хуже, – сказал Крис. – В нашем вчерашнем разговоре он развивал тему вашего самолета, который упадет с неба. Он постоянно называл Virgin «конченой компанией». Я не знаю, записалось что‑нибудь на магнитофон или нет, но вот его отчет.

– Знаешь, давай все‑таки послушаем запись, – предложил я.

Не глядя ему в глаза, и таким образом не выдавая ни все усиливавшегося страха, что он вырвет запись из моих рук, ни своего волнения оттого, что нам предстояло услышать, я взял магнитофон и включил. Затем, как бы между прочим, переложил отчет Бешама к себе. Оба документа – пленка и отчет – были у меня. Это переломный момент, подумал я про себя: если когда‑нибудь я выступлю против British Airways, то именно благодаря этому моменту.

Но запись оказалась сводящей с ума комбинацией свиста и шипения. Я слышал жужжание и сиплое царапанье, как будто Крис просто сел, тщательно нащупывая что‑то сквозь одежду, хлопая по микрофону, и взял с собой радиопередатчик, который заглушают. Затем, вполне отчетливо, я услышал голос Бешама, произносящий «конченая компания». А потом прозвучало другое, изумительно ироничное высказывание: «Мне придется осмотреть это место на предмет жучков…» После еще нескольких кошмарных минут свиста и треска я услышал, как Крис спрашивает, где находится туалет, и его направляют к тому, что у входной двери. Самая чистая часть записи содержала звук расстегиваемой ширинки, и затем – как он долго и основательно мочился. После этого звук оборвался. Вряд ли это была запись, способная сокрушить British Airways.

– Что тебе сказать, – проговорил я, – я завезу запись на студию нашим звукорежиссерам и посмотрю, нельзя ли убрать фоновый шум. Возможно, они смогут использовать аппаратуру Dolby или еще что‑нибудь.

Крис согласился, успокоившись, что я извинил его за такое обращение с магнитофоном. Я обратился к отчету Бешама. На нем стояла пометка «СТРОГО КОНФИДЕНЦИАЛЬНО», и он был датирован просто октябрем 1991 года. В первой части отчета Бешам выделил несколько важных пунктов:

 

«Популярные недоразумения относительно Virgin включают в себя:

«Virgin – маленькая компания». Четыре группы частной компании Virgin имеют предполагаемую совокупную рыночную стоимость £860 млн;

«Менеджмент Virgin находится на низком уровне». Стиль Virgin – неформальный, но руководящая группа проявила себя находчивой и быстро реагирующей на изменение ситуаций. Основные направления деятельности компании возглавляют профессиональные менеджеры с существенным опытом работы в индустрии;

«Virgin слаба в финансовом отношении». Компании Virgin требуют больших средств, чтобы обеспечить вложение денег и естественный рост. Однако финансирование формируется посредством таких инструментов, как совместные предприятия. Финансовая составляющая может стать источником слабости в будущем».

 

Вместе с определением сильных сторон отчет также содержал раздел, отмечающий наши слабости. Бешам составил список сделок, заключенных с тех пор, как мы стали частной компанией: кульминацией была организация совместного предприятия с WH Smith, связанного с мегамагазинами, и продажа Sega. Я перевернул страницу и с удивлением прочитал:

 

«Личная характеристика: Брэнсон создал образ независимого человека, почти бросающего вызов истэблишменту. Главным образом он апеллирует к молодежи и также к японцам (где отношение к нему сродни «преклонению перед героями»)».

 

Я перескочил на другой абзац, где Бешам писал:

 

«Своими неудачными предпринимательскими попытками Брэнсон демонстрирует то, что можно охарактеризовать, как способность избегать тупиковых ситуаций».

 

И еще одно откровение:

 

«У Брэнсона проявляется навязчивое стремление возвращаться в те сферы деятельности, где перед этим он потерпел неудачи: больше всего он проявляет желание заниматься коммуникациями».

 

Я перевернул страницу и увидел:

 

«Слабые стороны. Стратегия Брэнсона была в высшей степени экспериментальной. В прошлом ему всегда удавалось заранее уносить ноги из неудачных рискованных предприятий; в будущем он может не избежать этого.

До настоящего времени Брэнсон был в состоянии финансировать естественный рост компании благодаря совместным предприятиям и финансовыми сделкам с японцами. Связи с японскими инвесторами через совместные предприятия, вероятно, в конце концов, приведут к оказанию давления на руководство этих компаний, и оно ограничится той мерой, до которой Брэнсон желал бы ослабить свой собственный контроль. Непрерывный рост компаний может привести к необеспеченной потребности в наличности.

Потеря японцами уверенности по какой‑либо причине может и, вероятно, прервет жизненно важный для него поток финансирования, что может привести к краху.

Брэнсон богатеет на паблисити. Похоже, он быстро начинает скучать, когда бизнес становится рутинным. Ему нравится разрушать барьеры. Однако он восприимчив к критике.

Он владеет ночным клубом Heaven, что выглядит очень большим риском для его имиджа.

 

Дальше было опять упоминание клуба Heaven, в котором я узнал зачаток комментариев Бешама в его первоначальном разговоре с Крисом Хатчинсом:

 

«Были предположения, что Вестминстерский совет не убрал мешки с мусором около клуба на том основании, что в них находились заразные острые предметы».

 

Я бросил отчет на стол и посмотрел на Криса, сидящего напротив.

– Куда мы с этим пойдем дальше? – спросил Крис.

– Мне придется хорошенько обдумать, – ответил я. – Но обнародует ли Today то, на что способна ВА?

– Мне надо будет поговорить с нашим редактором Мартином Данном.

Было непохоже, что Крис испытывает энтузиазм. Я подумал, не оттого ли он так несчастен, что подводит Бешама, передавая мне этот материал.

Мы договорились созвониться после того, как ему удастся пообщаться с Данном, а я узнаю, можно ли спасти что‑нибудь ценное на кассете. Я полагал, что Крис будет выглядеть довольно глупо перед своим редактором после того, как признает, что передал магнитофон мне, но чувствовал, что это – скандальная история, о которой Today рада будет написать.

Через час мы с Уиллом были в звукозаписывающей студии. Два инженера производили всевозможные манипуляции, когда внезапно в больших черных колонках громко и отчетливо послышался голос Бешама. Мы сидели в молчании и слушали то, что звучало, как умелый и хорошо отрепетированный брифинг. Справедливости ради надо заметить, что Бешам делал упор на корпоративный профиль Virgin, и позже ему пришлось утверждать при некоторых оправдывающих обстоятельствах, что его роль в истории со всеми этими грязными трюками была искажена руководством ВА, которое только радо было обвинить других за собственные действия. Бешам говорил:

– Система работы Брэнсона заключается в том, что множество проектов у него осуществляется одновременно, некоторые из них требуют больших капиталовложений. Основой всего является альбом «Трубочные колокольчики». Вы знаете больше о музыкальном бизнесе, поэтому понимаете, что я имею в виду. Он получил деньги и немедленно занял. Бизнес не подразумевает прибыль, он подразумевает деньги, наличие денег. Речь идет о том, есть ли у тебя достаточно денег, чтобы оплатить накладные расходы, а в конце дня – есть ли у тебя достаточно денег, чтобы их отложить. Прибыль не важна.

Что делает Брэнсон: он все время доводит имеющуюся наличность почти до истощения и как раз перед тем, как ей иссякнуть, производит дополнительное финансирование. Он продает несколько магазинов пластинок в Японии, продает несколько магазинов WH Smith. И если вы почитаете прессу, выходящую в выходные, то найдете информацию Фрэнка Кейна в Sunday Telegraph о том, что Брэнсон пытается набрать £20 млн.

Есть две вещи, которые могли бы действительно погубить Брэнсона. Одна из них – присущая ему физическая, если хотите, неустрашимость, которая выражается в полетах на воздушном шаре, а это очень, очень опасное занятие. Даже при необходимых мерах безопасности и всем остальном, если вы на высоте 30 тысяч футов, за пределами атмосферы, находитесь в воздушном шаре – это опасно. Все что угодно может произойти. И если бы с ним случилась беда, я уверен, его бизнесу пришел бы конец, потому что именно благодаря его личному обаянию и магии люди вкладывают деньги.

Но еще существует то, что я называю «моральной опасностью», которая на самом деле сконцентрирована в клубе Heaven. Если он владеет этим клубом, не могу поверить, что в этом нет никакого подтекста.

– Какие проблемы с Heaven? – спросил Крис, впервые за все время получив возможность ввернуть словечко.

– Никаких, – ответил Бешам быстро. – Нет никаких проблем с Heaven. Это ночной клуб для геев. Если бы лорд Кинг владел Heaven, это было бы странным, правда? Для Брэнсона, если он хочет стать серьезным бизнесменом, это тоже странно и представляет опасность. Это не только навлекает беду на него самого, но опасно для бизнеса. Можете ли вы представить себе такую гипотетическую ситуацию: Salomons в перспективе хочет организовать совместное предприятие и как раз находится на полпути к образованию компании, когда на Heaven организуется облава? Против владельца выдвигаются обвинения. Так? Нельзя представить себе такую невообразимую ситуацию.