Не знаешь, что делать, – сделай шаг вперед 7 страница

Гришка вытер взмокший лоб и обессиленно простонал:

– Ну и вымахал же ты… Лось, а не щенок!

Тимка удовлетворенно тявкнул, а Гришка нерешительно осмотрелся по сторонам.

– Оставить тебя здесь, что ли? Олег, если что, за тобой присмотрит…

Он поискал взглядом охранника. Тот давно наблюдал за потешной борьбой Гришки с собственной собакой и сейчас был в прекраснейшем настроении. Еще бы – хоть немного развлекся! В ответ на просьбу гостя Олег улыбнулся и с готовностью кивнул. Мол, конечно, ничего страшного, если Тимка побегает по двору. И щенку полезно, и Олегу веселее. Наивный Гришка было обрадовался, но… Он явно поспешил! Войти в дом ему так и не удалось. Бессовестный Тимка понял, что ситуация изменилась, и тут же сменил стратегию. Теперь он перекрыл своим телом дверь, не подпуская к ней такого глупого, беспечного, но любимого хозяина. Похоже, Тимка готов был лечь на ильинском крыльце, что называется, костьми, но настоять на своем! Он рычал, скалил зубы и даже пару раз едва не распустил на ленты штанины новых хозяйских джинсов.

Гришка растерялся. Оглянулся на Олега – охранник откровенно веселился – бесплатный концерт, как же! – и пожал плечами. Не орать же при постороннем на этого дурня? Пришлось Гришке отложить визит к Сереге до лучших времен.

Закрывая калитку, Олег насмешливо посоветовал Гришке:

– Корми его поменьше, а лупи – побольше! Дай псу почувствовать, кто из вас двоих хозяин!

Гришка покосился на щенка, вновь повеселевшего и беззаботно прыгавшего, и непонимающе проворчал:

– Не въезжаю! Что на него нашло? Неужели он просто так сильно гулять хотел? Поэтому и в дом не пошел?..

 

Глава 12

Черный шелковый плащ

 

Очередному Сережиному опозданию друзья уже не удивились. Ожидая звонка на урок возле своего любимого окна, они лениво посматривали на улицу и изредка перебрасывались словами. Одноклассники кивали, пробегая мимо них, спеша войти в класс. Лишь Пахан вдруг притормозил. Вежливо поздоровавшись с Диной, он смерил пренебрежительным взглядом остальных. Не обнаружил среди них Сергея и небрежно бросил:

– А куда вы своего вампирчика дели?

Ребята изумленно переглянулись. Дина дрожащими руками заправила за ухо непослушную прядь волос. Светлана настороженно посмотрела на Сушкова: она терпеть его не могла – за грубость. Гришка шумно поскреб свой рыжий затылок. Лена огрызнулась:

– Сам ты вампир! Чеши отсюда, пока Сереги не видно! Тоже мне – крутой!

Пахан пожал плечами:

– Что это вы задергались? Я в точку попал, что ли?

Лена покраснела и непроизвольно сжала кулаки. Пахан торопливо заметил:

– Учтите – я в эти игры не играю! Вампир там он или оборотень – мне дела нет. Тем более Хеллоуин скоро. Я сам над прикидом работаю, а у вашего Ильина просто спросить хотел, где он такие клевые накладки откопал…

– Какие… накладки? – пробормотал Гришка.

А девочки встревоженно уставились на одноклассника.

– Вы еще не видели? – И Пахан мрачно пообещал им: – Так сегодня увидите! Наверняка ваш мазилка в них в школу пришлепает. Ему, думаю, вчера понравилось народ пугать.

– С чего ты взял? – угрюмо спросила Светлана.

– А ч‑что было в‑вчера? – испуганно выдохнула Дина.

Пахан немного нервно хохотнул и длинно сплюнул под ноги идущему в класс Иванову. Петька подпрыгнул от неожиданности и мгновенно исчез за дверью. Пахан хмыкнул:

– Да Ильин в этих своих новых накладках все воскресенье у парка ошивался, чтоб вы знали! Мы с парнями как раз ходили в игровой зал…

– И что, – хмуро перебила его Лена, – Серый вам там, в этом игровом зале, свои новые накладки демонстрировал? Как в каком‑нибудь салончике мод? Стоял с открытым ртом, да?

Пахан слегка смутился. Но, посмотрев на Дину, отвернувшуюся к окну, он несколько оправился и нехотя протянул:

– Ну, может, и не демонстрировал…

– Как же ты тогда их углядел, сокол ты наш зоркий? – язвительно усмехнулась Ленка. – Или, может, ты лапшу нам на уши по привычке вешаешь?

Пахан буркнул:

– Как увидел? Пугнуть его хотел, вот и увидел.

– Укусил он тебя, что ли? – неожиданно для всех заорал взвинченный всеми последними непонятными событиями Гришка. – Что ты резину тянешь?!

– Ну ты, Рыжий, даешь, – возмутился Пахан. – Совсем сбрендил?! Укусил – скажешь, тоже! – И проворчал: – Он же не под собаку косит, а под вампира. На кой черт ему прилюдно кусаться?

– Ты нас уже достал, – раздраженно заявила Лена, откидывая со лба светлые волосы. – Можешь хоть изредка нормально что‑то сказать или нет?!

– Зачем такому крутому парню нормально говорить? – Гришка вызывающе уставился на Сушкова. – Ему достаточно уметь набить кому‑то вовремя морду, так, Паханчик?

– Нарываешься, да? – зловеще улыбнулся Сушков. – Или ты на Ленкину защиту рассчитываешь?

В воздухе явственно запахло дракой. Гришка и Лена как‑то нехорошо оживились и подтянулись поближе к Сушкову, отрезая ему возможные пути к отступлению. Они покосились друг на друга едва ли не враждебно. Разобраться с вечным противником хотелось обоим, но лезть на Пахана сразу вдвоем… Нет, это уж слишком! Неспортивно как‑то.

Дина зябко повела плечами. Развернулась к ребятам и жалобно протянула:

– Игорь, про к‑какие накладки т‑ты говорил? Объясни, п‑пожалуйста…

Пахан покраснел. И, явно оправдываясь, воскликнул:

– Да я же пытаюсь! А эти суслики меня путают!

Лена вновь разъяренно засопела: надо же – суслики! Сжала кулаки и подалась вперед. Гришка покраснел от злости так, что все его многочисленные веснушки мгновенно исчезли. Даже Светлана раздраженно сдвинула брови. Ей вдруг пришло в голову, что зарвавшегося Пахана давно пора проучить. И, может, не стоит мешать Ленке с Гришкой? Дина испуганно посмотрела на друзей. Примиряюще улыбнулась и торопливо попросила:

– Р‑расскажи! Н‑не обращай н‑на них в‑внимания.

Пахан недобро покосился на Гришку:

– Да там, собственно, и рассказывать‑то нечего. Понимаешь, я его, Ильина то есть, чуть пугнуть хотел. Ну, после того случая в школе, помнишь? Вот и подошел к нему…

– И ч‑что? – еле слышно прошептала побледневшая девочка.

– А он, зараза, улыбнулся, – охотно продолжил Пахан, не сводя с Динки откровенно влюбленных глаз. – Прямо мне в лицо, прикинь? – Игорь зачем‑то оглянулся и понизил голос: – Я, знаешь, едва в осадок не выпал, клянусь! Только потом до меня дошло: Серый накладные зубы нацепил!

Лена и Гришка непонимающе переглянулись. Светлана взволнованно подалась вперед. Пахан восхищенно покрутил головой:

– Ну и пасть он себе сварганил – закачаешься! Зубки – как иглы! Клыки – чуть ли не на сантиметр длиннее нормальных. Я раньше такое только в триллерах видел. Главное: натурально все до жути! Я прямо прибалдел – аж ноги подкосились, не поверишь… Артист, блин!

Друзья потрясенно молчали, не смея взглянуть друг на друга. Пахан немного помолчал и буркнул:

– От Ильина я такого не ожидал, честно скажу…

– А дальше? – перебила его Светлана.

– Что – дальше? – пожал плечами Пахан. – Пока я очухался, Ильин ваш, гоблин клыкастый, смылся куда‑то, как и не было его. Я даже не успел потрясти его насчет магазинчика. Вот сейчас хочу узнать, где он приобрел те потрясные накладочки и линзы для глаз? Все‑таки Хеллоуин на носу… – Пахан открыто посмотрел на помрачневшую Дину: – Я по магазинам, сама знаешь, частенько болтаюсь, но такого еще ни разу не встречал. Похожий прикид, наверняка в каком‑нибудь специализированном шопе искать нужно.

Друзья вновь мрачно переглянулись. Светлана нервно улыбнулась:

– Теперь все понятно. Только мы сами пока про эти накладки ничего не знаем. Мы Ильина в выходные не видели. Вот если он в них сегодня в школу придет…

– Придет, не сомневайся, – уверенно кивнул Пахан. – Я сам бы на его месте в них в школу заявился. Классная штучка!

Все опять замолчали. Сушков посмотрел на грустную Дину и неохотно сказал:

– Ну ладно. Пойду, пожалуй. А то скоро звонок.

 

Гришка, встревоженный откровениями Пахана, не знал, что и думать. Конечно, Сушков запросто мог соврать, с него станется, но… Не Динке же! С ней Пахан всегда вел себя на удивление порядочно. Влюбленный, елки! А любовь, получается, облагораживает. Даже таких, как Сушков. И все же, наплести ТАКОЕ… Да, Ильин явно заигрался! Давненько пора привести его в чувство, зря он, Гришка, столько времени помалкивал. Думал, в Сером вот‑вот совесть проснется. Или ему просто надоест их разыгрывать. А этот… – артист, чтоб его! – в роль вошел! Гришка решил дождаться Ильина в коридоре. Лучше поговорить с ним в спокойной обстановке, без свидетелей. Не на уроках же Серого трясти? Да и в компании с девчонками нормальной беседы у них не получится, Гришка не сомневался. Ахи, охи, трагические взгляды – тут уж не до откровенного разговора!

Как только прозвенел звонок на первый урок и девочки потянулись к классу, Гришка в ответ на вопросительный взгляд Светланы очень натурально поморщился и демонстративно пошел к туалету. Он даже сумел проигнорировать явно заподозрившую что‑то Лену! Сделал вид, что не заметил ее «нездорового» интереса к его собственной персоне. Так что, когда все разбежались по классам и по коридору прошел с журналом под мышкой припоздавший учитель из другого класса, Гришка остался один. Спрятался на всякий случай за огромным плакатом, призывающим всех готовиться к вечеру в честь Хеллоуина, и принялся терпеливо ждать Сергея.

Гришка был не в настроении. Он невольно злился на ближайшего друга. И на собственное глупейшее поведение. Торчать за этим громадным плакатом, чихая от пыли – и ради чего?! На этот вопрос Гришка так и не смог себе ответить. Его не то чтобы встревожила рассказанная Паханом история – Гришку вообще мало что могло по‑настоящему взволновать! – просто вдруг захотелось спокойно во всем разобраться. И чтобы никто при этом не вякал ему под руку! Линзы, накладные клыки, классная актерская игра – все это понятно, здесь никакой загадки или там тайны нет, но… Гришке вдруг вспомнилось необъяснимое поведение Тимки, не пожелавшего в субботу войти в прекрасно знакомый ему дом Ильина. А ведь обычно щенок бывал у Сереги в гостях охотно. По двум простеньким и всем понятным причинам.

Во‑первых, любопытному Тимке никто не мешал носиться по большому двухэтажному дому и обследовать его в свое удовольствие. После их трехкомнатной квартиры пес просто шалел от восторга во всех этих коридорах, гостиных, больших и малых комнатах, на верандах и крутых лестницах. А во‑вторых, от ласковой Карповны этому проглоту Тимке вечно перепадали лакомые кусочки. Причем не только мясные. Глупый щенок почему‑то обожал сладости и все печеное, а упрямая Карповна категорически не признавала никаких доводов в пользу необходимой строгой диеты для пса. Так что поведение Тимки в эту субботу смело можно признать очень необычным. Конечно, может, щенку просто захотелось в тот день лишний часок поноситься по парку, но…

Гришка, не желая врать самому себе, ожесточенно замотал головой. Потом, подражая Пахану, он попытался с форсом плюнуть в урну, стоявшую у противоположной стены. Но не попал. То есть попал, конечно! Но не в урну, а на собственный кроссовок! И вновь разозлился. На Серегу и на себя. На Ильина – за то, что он слишком уж далеко зашел со своим розыгрышем. А на себя – что хоть на секунду допустил мысль о… невозможном. Забивать себе голову мистикой! Так и свихнуться недолго.

Гришка осторожно выглянул на лестницу и в огромном зеркале, укрепленном на площадке, увидел собственное отражение. Он смерил критическим взглядом взъерошенного тощего рыжего парня в потертых джинсах и в старом, но удобном и любимом свитере. Погрозил своему отражению кулаком и сварливо буркнул:

– В вампиров ему, видите ли, поверить захотелось! Кретин, и это – диагноз!

Он услышал внизу знакомый, чуть хрипловатый голос друга – Сергей здоровался с гардеробщицей бабой Валей, – довольно потер руки и поклялся вывести Ильина – украл его идею, гад клыкастый, и какую идею! – на чистую воду. Поэтому, не успел Сергей шагнуть в вестибюль, как Гришка перекрыл ему дорогу и категоричным тоном потребовал:

– Открой рот!

Ильин, к искреннему удивлению Гришки, спорить не стал. Лишь хмыкнул понимающе:

– Пахан все растрепал?

А потом он с заметным удовольствием улыбнулся. Нет, даже не улыбнулся – осклабился! Продемонстрировав любопытному однокласснику такой оскал… Хорошенько рассмотрев его необычные заостренные зубы и даже обещанные Паханом клыки, выпиравшие, правда, не на сантиметр, но все равно, вполне прилично! – Гришка буквально оцепенел. Ему ничуть не помог недавний рассказ Сушкова. Все выглядело слишком натурально, но… такого просто не могло быть! Потрясенный Гришка едва не задохнулся от волнения. Ему вдруг перестало хватать воздуха. Сердце забухало, как сумасшедшее, в ушах загудело. Лапшин с трудом устоял на ослабевших ногах, они почему‑то подламывались в коленях.

– Ну как? – небрежно поинтересовался Сергей. – Нравятся? По‑моему – ничего.

И он как‑то нехорошо засмеялся. Гришка громко сглотнул. Облизал внезапно пересохшие губы и хрипло прошептал:

– Слушай, хватит прикалываться, а?

Ильин резко оборвал смех и холодно отозвался:

– Почему – хватит? Или тебе можно, а мне – нет?

– Так, значит, это все‑таки розыгрыш?! – с явным облегчением выдохнул Гришка.

Сергей прислонился к стене и процедил сквозь зубы:

– А ты как думаешь?

Но Гришка уже успокоился. Последние слова убедили его: Ильин просто развлекается. Почему бы, собственно, и нет? Его законное право! Тем более что на носу Хеллоуин. А роль вампира – одна из самых интересных, так что Серому здорово повезло.

Гришка взъерошил жесткие рыжие волосы и освобожденно захохотал. Потянул Сергея к знакомому окну. Привычно уселся на подоконник и воскликнул:

– Слушай, ну ее, эту географию, все равно уже пол‑урока пропустили! Лучше скажи, ты себе остальной прикид к вечеру уже достал? Ну, я карнавал имею в виду! В честь Хеллоуина.

Сергей изумленно посмотрел на друга и невольно покачал головой: «Как с гуся вода! Бодр и готов к новым каверзам! Ну, Рыжий…» Он язвительно усмехнулся:

– Ты считаешь, нужно еще что‑то? ЭТОГО тебе мало?

Он пригладил черные гладкие блестящие волосы. Снял темные очки и вновь демонстративно улыбнулся. Очень нехорошо улыбнулся. Без душевного тепла. Ледяной вышла ухмылка, совсем не ильинской. Гришка невольно вздрогнул. Он словно впервые увидел приятеля и теперь не мог отвести от него взгляд, как ни пытался. Он был шокирован! ЭТО… невероятно! Совершенно невероятные багровые белки, на фоне которых расплавленным серебром выделялась радужка. Странные пульсирующие зрачки. Бледная, как мел, влажно поблескивающая кожа лица. Нос, скулы, лоб необычайно четко очерчены, как и подбородок – мальчишеская мягкость исчезла, как и не было ее. Ярко‑красные, словно только что подкрашенные женской помадой, губы. И снежной белизны, остро заточенные зубы! Все это – в сумме – давало поразительный эффект. И выглядело очень зловеще. Как‑то мгновенно забылась успокаивающая мысль о розыгрыше, и Гришке вновь стало не по себе.

Стараясь не встречаться взглядом с приятелем, Гришка криво улыбнулся и пробормотал:

– Знаешь, вампиру положен еще и плащ!

Сергей фыркнул. Уселся рядом с Лапшиным на подоконник и задумчиво протянул:

– Значит, ЭТОГО все‑таки мало? Чтобы тебя как следует испугать, мне понадобится еще и черный плащ, так? На меньшее ты не согласен?

Гришка, удивляясь самому себе, кивнул.

– Хорошо, – кротко согласился Сергей. – Будет тебе плащ. – Он насмешливо покосился на друга: – Тебе как, шелковый требуется?

– Наверное, – буркнул Гришка, стараясь больше не присматриваться к другу. – Из черного тяжелого шелка. И костюм такой же. С белоснежной рубашкой.

– А черная бабочка, ты не забыл о ней? – насмешливо дополнил Сергей и надел очки.

Как ни странно, Гришка сразу почувствовал себя свободнее. Ему даже стало легче дышать, и наконец‑то иссякла противная липкая струйка пота, змейкой ползущая между лопатками. Все‑таки линзы линзами, а было в Сережкиных глазах что‑то страшненькое, почти нечеловеческое. Например, те же зрачки. Они ведь словно дышали, то превращаясь практически в едва заметные точки, то пожирая буквально всю радужку. В эти секунды глаза Ильина становились жуткими, в них оставалось только два цвета – красный и черный. Адский огонь, в котором еще тлеет уголь!

«За счет чего, интересно, Серый добился такого эффекта?!» – вяло подумал Гришка. Радуясь тому, что он больше не видит этих омерзительных «глаз вампира», Лапшин осторожно покосился на мрачное лицо приятеля и почти восхищенно заявил:

– Ну и артист же ты, Серый! Никогда б не подумал!

– А ты – болван. Причем редкостный, – в тон ему отозвался Сергей. – Правда, меня‑то это как раз и не удивляет…

Уже перед самым звонком с урока Гришка вспомнил про Игоря Сушкова. Придержал за локоть Сергея и с жадным любопытством спросил:

– Слушай, а в каком магазине ты брал накладки и линзы? Пахан, чтоб ты знал, с самого утра тебя дожидался! Тоже хочет там отовариться.

Сергей на секунду замер. Он в очередной раз поразился легкомыслию друга. И холодно отрезал:

– Перетопчется!

Увидел растерянность Гришки – Лапшин не привык к нему ТАКОМУ – и чуть мягче пояснил:

– Секрет фирмы, понял, нет? Пусть сам поищет!

И Сергей опять как‑то нехорошо рассмеялся.

 

Глава 13

Рисунок ужаса

 

Гришкины пространные рассуждения о новых накладных зубах Ильина девочки приняли довольно прохладно, но приставать с вопросами к Сергею не решились. Они вообще в последнее время как‑то сторонились его. Даже Дина. Однако все дружно делали вид, что все в порядке. Хотя – как смутно подозревал Гришка – не очень‑то девчонки верили в таинственный магазин, торгующий потрясающими воображение линзами и накладными зубами. Иначе с чего бы они держались так настороженно?

Разговаривали друзья теперь все больше об уроках или погоде. Даже о Хеллоуине не вспоминали, как сговорились. А ведь красочный плакат, призывающий заранее готовить костюмы к карнавалу, висел прямо напротив дверей восьмого класса. К Гришкиному удивлению, и Лена Парамонова смотрела хмуро. Причем она в большей степени на него, на Гришку, злилась, чем на Сергея. Казалось, она едва сдерживалась, чтобы не дать Гришке по шее. И где справедливость?!

Перед рисованием – оно по расписанию шло последним, сдвоенным уроком! – Гришка не выдержал и подошел к Лене. Он не любил недосказанности. Равнодушно наблюдая, как одноклассники суетятся в просторной мастерской Карандаша, расставляя мольберты и занимая наиболее выигрышные, хорошо освещенные места, он в открытую спросил:

– Ну, чего ты злишься?

– Будто ты не знаешь, – раздраженно посмотрела на него Лена. – Все барашком прикидываешься!

– Слушай, не остри, а? Говори как человек.

– Как человек?! – возмущенно прошипела Лена. – Тогда скажи мне, что с Серегой творится?

– С Ильиным? – искренне удивился Гришка. – С ним полный порядок.

– Да‑а? А его жуткие клыки? А бледность? А глаза? Тебе мало?!

Лена покраснела от гнева и немного помолчала, заставляя себя успокоиться. Гришка терпеливо ждал.

– Может, ты ждешь, когда Серому кровь понадобится? – с горечью выдохнула Лена. – Любопытно узнать, кого из нас он в распыл пустит? Тебя, меня, Светку, Динку? Или своих, как ты надеешься, он не тронет? Чужих достаточно?

– Слушай, кончай истерику! – Гришка невольно порадовался, что рядом никого нет и можно спокойно поговорить. – Или ты хочешь сказать, что всерьез веришь в его превращение в вампира?

– А почему нет?

Лена сердито бросила кисть на подоконник, но поймала укоризненный взгляд Карандаша. Виновато подняла кисть и стряхнула с нее соринки. Обернулась к Гришке и со злостью воскликнула:

– Не знаю, как ты, а я еще не забыла ту мерзкую образину в магазине! И сам магазин, кстати. С черными стенами и свечами на алом полу. И с вонью! – Лену передернуло от отвращения. – Только такой идиот, как ты, мог там что‑то купить. И подсунуть друзьям!

Теперь и Гришка разозлился. Невнятно выругался и бросил:

– Слушай сюда, Парамоша! Повторять не собираюсь, учти.

Он подтащил ближайший стул и поморщился: тот мерзко заскрипел. Гришка оседлал его. Кивком головы пригласил Лену сесть рядом и прошипел:

– Во‑первых, ты отлично знаешь: я эту бурду никому отдавать не собирался. Она была куплена лишь для розыгрыша! Чтобы подтвердить мои слова. Не так, скажешь? Или забыла уже?

Лена хмуро посмотрела на него и неохотно признала:

– Ну, так. Только если б ты поменьше выпендривался, ничего бы не произошло!

– Нет, ты дослушай, – вскипел Гришка. – Я самого главного не сказал! У меня еще в запасе второй пунктик…

– Хоть десятый! Живее говори, сейчас звонок будет!

Лена угрюмо покосилась на Петьку Иванова: он крутился в двух шагах от них и явно подслушивал. Петька поймал ее недобрый взгляд и мгновенно ретировался к своему мольберту. Лена невольно фыркнула.

– Во‑вторых, – чуть спокойнее продолжил Гришка, – я только что поговорил с Серегой…

– И что?

– То! Он признался, что готовится к вечеру. Ну, к Хеллоуину. Так что все ваши страхи – пустое дело, поняла, нет?

– Что, так‑таки и признался? – не поверила Лена. – Прямым текстом?

– Ну‑у… – задумчиво протянул Гришка. – Не совсем прямым. Просто, когда я спросил, не собирается ли он для вечера приобрести еще и соответствующий плащик, Серый нахально заявил, что, на его взгляд, имеющихся у него прибамбасов уже вполне достаточно.

Лена посмотрела на него как‑то нехорошо, и Гришка заторопился:

– Он имел в виду линзы и накладные зубы, понимаешь? Да, еще, когда я сказал, что Пахана интересует адрес магазинчика, где он все это купил, знаешь, что Серый мне ответил?

– Ну? – уже по‑настоящему заинтересованно спросила Лена.

– Что Пахан перетопчется, вот что! Мол, это – секрет фирмы!

Лена всмотрелась в Гришкино лицо: Лапшин, несомненно, был доволен произведенным эффектом. И он явно не врал. Лена нерешительно заметила:

– Может, ты и прав. Хотя… – Она помолчала и сердито выпалила: – А как же эта бледность? И черные волосы?

– Пудра какая‑нибудь и краска для волос, – твердо парировал Гришка

И Парамонова наконец сдалась. С нескрываемым облегчением, нужно сказать.

 

Тему для сегодняшнего урока Карандаш подкинул ребятам довольно необычную. Не слабую тему. Оригинальную. Лукаво посматривая на восьмиклассников, Иван Петрович несколько долгих секунд бегал между мольбертами, а потом пообещал им сюрприз. Настоящий! Но для начала… для начала они должны как следует поработать! Мол, для создания нужного антуража Хеллоуина старшеклассникам необходимо украсить зал соответствующими картинами, плакатами и композициями. И чем они будут страшнее, чем более зловещими окажутся – тем лучше. Ведь это очень своеобразный праздник, необычный, а в их школе он отмечается впервые. Потом учитель торжественно добавил, что дирекцией школы будет прямо на вечере проведен конкурс представленных работ и победитель получит ценный приз. Даже спонсор уже имеется. Директор его лично нашел. ОЧЕНЬ серьезный спонсор! А призы… В ответ на дружный заинтересованный вопль своих подопечных – какие, какие призы?! – хитрый Карандаш только пожал плечами и таинственно сообщил:

– Вам понравится! Гарантирую!

И он намекнул, что это будут не обычные подарки, типа книги или коробки с красками, а нечто действительно любопытное. Такое, что запомнится на всю жизнь, он в этом готов поклясться. Карандаш говорил абсолютно серьезно, и ему верили – он никогда еще ребят не обманывал. Даже в мелочах!

Поэтому восьмиклассники с энтузиазмом рванулись к своим мольбертам. Всем почему‑то казалось: создать ужастик – гораздо проще, чем нормальную картину. И вообще – в этом случае, наверное, чем хуже рисуешь, тем лучше получится!

Как прокомментировал ситуацию бесцеремонный Пахан:

– Черепушки‑скелетики да могилки‑банкетики!

Восьмой класс ответил на эту исчерпывающую программу дружным воем и воодушевленно схватился за кисти. Так сказать, чтобы воплотить программу в жизнь.

Благодаря стараниям Карандаша почти все ребята рисовали с удовольствием. Хуже, лучше – это не так уж важно. Ведь уже восьмой год подряд с ними занимался настоящий художник! Иван Петрович Карамзин своими постоянными рассказами о художниках, скульпторах, их творчестве и жизни незаметно привил своим подопечным искренний интерес не только к краскам, но и к самому искусству. Никто из восьмиклассников – даже внешне безразличный ко всему Пахан! – никогда не отказывался пойти с Карандашом на новую выставку или просто в знакомый с детства музей. С Карамзиным не было скучно. Ребята, пожалуй, с ним – единственным – не ощущали разницы в возрасте. С более молодыми учителями они прекрасно чувствовали ее, а с Карандашом – никогда. Карамзин, несмотря на свои седины, все еще оставался в душе мальчишкой. И был любопытнее многих ребят.

Вот и сейчас Карандаш привычно бродил между мольбертами и, создавая соответствующее настроение, таинственным полушепотом рассказывал восьмиклассникам совершенно жуткую историю. Якобы абсолютно достоверную и произошедшую с его дедом во время Великой Отечественной войны. Об оживших мертвецах – зомби, вставших из могил, чтобы защитить живых. Ведь битва за свободу Отчизны – великая битва, и даже сама мать‑Земля помогает в это тяжкое время своим воинам. История Карандаша звучала до того правдоподобно и страшно, что даже такие непробиваемые мальчишки, как Гришка и Пахан, порою, в особо острые моменты, непроизвольно вздрагивали. Девчонки же давно дружно попискивали и хватались за кисти, как за штыки. Зато и работа шла хорошо, старый учитель был доволен.

 

Незаметно для себя Гришка увлекся. Очнулся Лапшин, лишь когда кто‑то весьма чувствительно съездил ему по затылку. Гришка поднял затуманенные глаза, увидел перед собой разъяренную чем‑то Лену и тяжело вздохнул. Нет, даже обреченно! Этот тумак от вспыльчивой Парамоновой был не первым и, естественно, не последним. И ему приходилось их терпеть, не связываться же с сумасшедшей девчонкой? С трудом оторвавшись от мольберта, Гришка равнодушно буркнул:

– Ну что тебе?

– Ты, мазилка чертов, – змеей прошипела Лена и опять пребольно стукнула его по голове, – что это ты болтал о магазинах?! – Она поймала совершенно шалый, непонимающий взгляд мальчика и приказала: – Дуй к Серегиному мольберту! Посмотри для начала на его мазню, а потом, так и быть, я послушаю, ЧТО ты мне скажешь! – И Лена с силой толкнула Гришку в спину. Придала ему ускорение, так сказать. И хорошо придала!

Гришка пролетел разделявшее их с Ильиным расстояние в секунду. Растолкал ребят и уткнулся носом прямиком в знакомую спину. Поднял глаза на полотно Сергея и, не сдержавшись, громко воскликнул:

– Ничего себе!

Пахан очень правильно резюмировал его непритязательное заявление:

– Ты прав, Рыжий. Победителя конкурса можно больше не искать!

Восьмиклассники сдержанно рассмеялись. Потрясенный Гришка прекрасно понимал: почему – сдержанно. Смеяться, видя ТАКОЕ, мог только сумасшедший!

У него самого чуть ли не впервые в жизни мурашки побежали по коже – наконец Гришка понял смысл этого странного выражения на собственном опыте. А уж в пот его как бросило! Гришка вдруг усомнился в своих недавних выводах. Неожиданно мальчику показалось: он не прав, в жизни еще есть место НАСТОЯЩЕЙ загадке.

Пусть – страшной!

Ильин изобразил ночной город. Изобразил теми же красками, которые Гришка видел на купленном пакетике с травами. Как и там, на полотне Сереги преобладали мрачные, черно‑красные тона. Гришка смотрел на город как бы сверху. И видел его очень четко – контрастность была изумительной. Даже на фотографиях такой четкости не всегда добьешься. И все же она казалась естественной! Почему‑то при взгляде на город становилось ясно: это смотрит не человек. Кто угодно, но не человек. ТАК видеть мир обычный человек просто не в состоянии.

Над огромным, уснувшим городом – пропорции его казались странно искаженными – словно плыла зловещая, выкачивающая из зрителя все силы и волю, тень. Дома, которые она накрывала, выглядели уже по‑другому. Там поселилась Смерть. Это наполняло сердце страхом, иррациональным, острым до боли. Почему‑то у зрителя появлялась уверенность: туда нельзя, там сейчас умирают. В мире холодного равнодушного камня душераздирающим воплем, звучавшим в ночи, выделялось единственное человеческое лицо. Если его, конечно, вообще можно было назвать человеческим!

Мертвенно‑бледная маска – воплощение нескрываемого ужаса. Это было запрокинутое к небу лицо немолодой женщины, стоявшей на балконе высотного дома. Смотрела она как раз на неумолимо приближавшуюся страшную тень…

Гришка зябко поежился – в глазах женщины не осталось практически ничего человеческого. Они УЖЕ были пусты. В них не чувствовалось жизни, в них умерла надежда. В них жил лишь ужас и ожидание скорого конца. Покорное и совершенно безнадежное ожидание смерти. Так, наверное, чувствует себя умное животное на бойне, видя приближающийся к горлу нож. Несчастная ЗНАЛА, что ее ждет. И – смирилась.